Крах агента - 5

ч.1  http://www.proza.ru/2010/06/17/544
ч.2. http://www.proza.ru/2010/06/18/33
ч.3 http://www.proza.ru/2010/06/21/68
ч.4. http://www.proza.ru/2010/06/24/703


За окном чёрные, словно обугленные, столбы вдруг снова ожили и неторопливо двинулись назад, своей тайной тропой, помеченной провисшими чёрными нитями и жирными зловеще-чёрными птицами на них. Джизус-Мария, неужто поехали? Куда теперь? В какое Сухо-Безводное?

Валоу поправил парик, бороду и выстрелил взглядом в конец вагона, где из-за последней перед тамбуром ширмы в проход высовывались тощие смуглые ноги в чёрных носках. Надо же, – подумал он. – Не встал ни разу, не сходил в туалет умыться. Не пошевелился даже. Странные эти русские.

– Э, мужик! – послышался за спиной доброжелательный хриплый голос. – Мы всё смотрим на тебя, а ты всё стоишь, в окно зыришь. Не ешь, не пьёшь. Чё увидел-то там? – Джозеф повернул голову на звук и увидел широкоплечего мужчину лет 30-ти, небритого, с круглым красным лицом без шеи. – Дуй к нам. Смочи горло. А то как-то не по-русски едешь: один, без пузыря. Кочан, подвинь жопу.

        Валоу понял, что для конспирации надо подыграть: из соседних отсеков стали появляться заинтересованные головы с отчего-то влажно-горящими глазами, и мгновенно сориентировался – шагнул из коридора в тесный отсек, который в кассе почему-то назвали на американский манер coupe’, подсел к компании на свободное место.

– Язва, што ль? – продолжил допрос краснолицый. – Вылечим. Как тебя кличут-то, горемышный?

– Георгий Прокопьевич, – отработанно озвучил легенду Валоу.

– Ага. Жора, значит. Ну, то по паспорту. А мы тебя будем звать – Джо. – Джо внутренне окаменел. – А меня Чуней кличут. Видишь, Джо, мы тут с земляками с семинара едем. По сельскому хозяйству. Требуется соточку на грудь принять.

– Соточку на грудь? – не понял Валоу. За что только эти старые пердуны из лингвистического отдела деньги получают?

– Ну, ты ваще…– Огромная бутыль с мутной белесоватой жидкостью, появившаяся из-под откидного столика, замерла в руках Чуни над пустым стаканом. Шесть пар удивлённых глаз уставились на Джозефа в упор. — Ты откель свалился, приятель? Штаны американского покрою… Чьих будешь?

Валоу автоматически посмотрел на свои техасы и осознал, что близок к провалу. Пощупал в кармане бесполезную здесь авторучку. На ровном месте вляпался. В который уже раз за этот нескончаемый день. Надо было как-то выкручиваться. И от легенды отступать нельзя: вдруг паспорт потребуют. Будь, что будет – альтернативы-то нет.
– Из Горького я. И прописан там. Заграницей не был, родственников не имею. Не привлекался. Из семьи служащих…

– Аааа. Вот оно чё! Интеллигенция, – колючесть во взгляде краснолицего Чуни сменилась сочувствием. Стакан быстро наполнился мутным содержимым бутыли. – Грабли-то точно не колхозные. Холёные. В школе, поди, отличником был? Пей, давай, Лимонадный Джо. Не держи стакан.

Валоу интуитивно понял, что стакан требуется взять в руки. Принцип метафоричности и парадоксальности речи теперешних обитателей страны, кажется, стал до него доходить.

– Слышь, Чунь, – вдруг подал голос третий попутчик, и в голосе снова звучала подозрительность, – а костяшки-то на кулаках у пацана набиты… И нос недавно плющили – вон, юшка ещё не подсохла…

– Да это я на тренировке, – нашёлся агент. – Карате занимаюсь.

– А, типа ногами по яйцам? Это у нас в колхозе брюсли называется. Ну, лей короче, не тяни. Опрокидывай уже.

Джо поднёс жидкость к носу, чтобы хоть по запаху идентифицировать предлагаемый странный напиток, но, увидев возмущённые жесты Чуни, зажмурился и сделал глоток. В пищевод словно воткнули раскалённый лом, дыхание перехватило, сфинктер дал сбой, из носа на фальшивую бороду хлынули розовые сопли. Отравили!!! Так примитивно попасться! Деятельность мозга начала быстро угасать. Отказывало зрение: ухмыляющиеся лица размытыми пятнами поплыли перед воспалившимися глазами. Вот и всё, – как-то отрешённо подумал Валоу. – Какой бездарный конец…

Но это оказалось ещё не всё. Дальнейшее превратило реальность в полный абсурд: отравители, выдрав стакан из коченеющих пальцев жертвы своего вероломства, вновь стали наполнять его ядом, щедро, до краёв, и поочерёдно выпивать сами. Причём делали это с какой-то непонятной торопливостью и решимостью, издавая напоследок крякающий, отчаянный звук.

– Хорошо пошла, – сдавленно выдавил из себя сосед Валоу, которого назвали Кочан, нюхая зачем-то рукав.

– Ядрёна мать, – так же хрипло согласился наблюдательный напарник без имени. – Клавка, сука, молоток.

– Ещё бы, – благодушно пророкотал Чуня. – Она ж на помёте ставит.

Валоу понял, что пока жив, раз слух продолжал воспринимать звуки окружающего мира, пусть и как бессвязный набор русских слов, и пытался оценить степень разрушения сожжённого пищевого тракта.

– Э, Джо! А ты ничё пацан. – Чуня приблизил к борющемуся за жизнь агенту красное расплывчатое пятно лица. – Въехал в тему. Давай срочно по второй, а то первая обидится.

– Меня мутит, – прошептал Джо, осознав, что яд оказался не мгновенного действия, и сделал попытку движения к двери в надежде успеть промыть в ватерклозете желудок.

– Стоять, мурка, – положил ему на плечо тяжёлую руку Чуня. – Поверь корешам. Вторая мышкой пролетит. Всё как рукой сымет.

На сопротивление не осталось сил. Да и терять было уже нечего. Лучше сразу покончить с этими нестерпимыми муками. Вторая, действительно, «пролетела» легче. Валоу даже отметил, что вкус у яда чем-то отдалённо напоминает 13-летний «Джеки-дэниэлз», но с активной ацетоновой нотой. Наблюдая сквозь пелену, как палачи по-очереди совершают тот же ритуал, он морально готовил себя к смерти. В голове уже плыла какая-то загробная муть, замельками обрывки из детства: гостиная, дед, накрытый пледом, дремлющий в кресле-качалке у камина, стреляющего искрами. Даниэль Дефо на коленях, рядом на полу фужер с чем-то желтоватым. Брр, какая гадость… Осенний Гайд-парк, велосипед, рядом незнакомый дядька – отец, приехавший на неделю откуда-то из пустыни. В руке пузатая бутылка. Удивлённый голос: «Хочешь попробовать?». Весь завтрак на газоне…

– Эй, там, на корме! Ещё долго пропускать будем? – басовитый оклик и удар по плечу вывели Валоу из состояния комы. – На-кось, малой, штрафную. Трэбо освежить. А то совсем закис, паря.

                * * *

Сержант Сидоров устало потянулся. Хрустнули нетренированные кости. В горле опять заёрзал наждак.
– Слышь, Клав. Повтори, доча. Не легчает никак.

Моложавая толстуха в кожаном переднике, преданно зыркнув на участкового глазами, скрылась за печью и через секунду вынесла пол-литровую банку с мутноватым напитком.
– Ты уж скумекай чё-нито, Степаныч. А я уж расстараюсь. Не то моему бизнесу капец.

Сидоров жадно припал к банке губами и быстро ополовинил её содержимое.
– Ладно. Четверть с тебя. Потапов! Рахметов! Ну-тко, взяли этих троих опоек, и в машину. Живо шевелись. Пока народ на рынок не потащился. У магазина выгрузим. Нехай там отоспятся.

– А жмурика куда? Тоже в машину?

– Идиот! Зачем жмурику магазин? Да и труповозка у нас, што ли? Вон овраг через дорогу. Туда и снесите. Пусть прокурорские ковыряются…

– Не ссмейте, ммусара ппазорныя, – вдруг раздался из угла пьяный голос, – так с иноссраным подд…анным обращаться!

– Мотряй-ка, Степаныч, очухался один!

– Слышь, Чуня. Заткнись, придурок. А то у меня по мокрухе всем гуртом загремите.

– Они его с поезда уже холодным притащили, – неожиданно встала на защиту клиентов Клава. – И здесь ещё поили. И денег полные карманы...

– Не трожь, гады, ккореша нашего... С ттуманного Альбиону… Мы его сами зземле предадим… Чтоб чинно-блинно… А деньги вам оддадим. Их ннам один ддедок в ппоезде пподарил.