Жизнь статистов

       Оставляя на большой скорости за собой километры дороги, не всегда обращаешь внимание на то, что проносится у тебя за окном: села, леса, поля, попутные и встречные машины, бабушки продающие молоко и творог, разорванные покрышки, валяющиеся на обочине, мусор в подлесках. Для тебя существует начало и цель. Закрыв за собой дверь автомобиля, ты оказываешься в своём мире - мире «едущего оттуда и туда». Пролетая деревню, например «Малые чалдоны», врятли задумываешься над тем, чем живёт это место. В принципе, как деревенька, пролетающая мимо тебя, так и ты, пролетающий мимо неё – ровным счётом ничего  друг для друга не значите.

        Жаркое солнце, пекущее в темя, плавило асфальт, создавая над поверхностью дорожного полотна зыбкие миражи из кисельного воздуха. Нередкие машины, возникнув из ниоткуда, наполнив и без того сложный воздух своими миазмами, превращаясь в дрожащий силуэт, постепенно исчезали за очередным подъёмом. Самые чадные из этой колёсной сволочи – многотонные дальнобои, сворачивали с трассы в тень придорожных кривых тополей на, специально оборудованный «пятак», дабы их повелители могли размять свои руки, ноги, желудки и чресла, благо каждая точка на трассе обладает для этого всем необходимым.
   Собираются люди здесь пёстрые, с разных концов страны (а то и континента), со своим укладом,  тараканами, взглядами и мерками. Кто-то на часок - перекусить, промышляющим девахам работу дать, прополоскаться – короче выпустить пары от многочасового монотонного занятия. Кто-то под вечер приезжает переночевать – напарника нет, а на обочине ночевать страшно – шальные люди ещё не перевелись.
   Хоть места не родные для большинства останавливающихся, но всегда, есть, кто с нетерпением или с неизбежным нетерпением ждёт приезда этих небритых в тельняшках и в растоптанных домашних тапках мужиков.

   Алиска была молодой ещё бабой, даже где то стройной. Описывая её сложившуюся судьбу, трудно сказать, где и что пошло не так – таких примеров многие тысячи. Но в целом картина обстояла так – в ближнем к пятаку селе Алиска жила со старой тёткой Надей, пыталась уделять внимание пятилетнему сынишке, материла, не понятно где пропавшего, пропойцу- хахаля, наградившего её этим пятилетним счастьем, и работала проституткой. Не считала своё занятие чем-то зазорным – за неимением лучшего, считала, что всё так и должно быть. Каждую фуру встречала, как грузчик, которому неизбежно нужно её  разгрузить и получить за работу деньги.

   В этом году на пятаке появился постоянный житель – молодая сука, прозванная Немкой (видимо, не смотря на своё дворовое происхождение, за схожесть с немецкой овчаркой). Успев по весне быть соблазнённой местным кобелём, выкармливала где то в кустах на той стороне трассы четырёх разномастных щенков. Жизнь её протекала сытно и спокойно: за свою природную силу и стойкий характер была без проблем принята местными кабыздохами, прокорма хватало всей стае и от местного кафе и от добрых дядек, которые пахли бензином, потом и копчёной колбасой. Вот и сейчас она вышла на промысел, усевшись в теньке в возможной близости от только что подъехавшего КАМАЗа, зная, что надо умильно сдвинуть брови и повилять хвостом – тогда, глядишь, и ей перепадёт кусок водительской трапезы. Развалив своё грузное от молока вымя, высунув язык от жары, она с надеждой смотрела на отворяющуюся кабину.

   Юран с Андрюхой работали вместе уже не первый год. За время своего напарничества сдружились семьями и обзавелись общими знакомыми. Были сами и водители, и механики, и экспедиторы. Машина была старая, вечно ломающаяся, работающая на мастерстве и крепком матерном слове водителей. Юрка был рослым плотным парнем, с буйным весёлым характером в противовес молчуну Андрюхе.
     Рейс был обыденным – езжайте Москву, заберите груз и как можно быстрее обратно – стандартная установка начальника перед каждой командировкой. Либо проворонили где то аккуратность в делишках, либо у начальника плановая проверка – но в этот рейс их снабдили независимым экспедитором.  Совсем молодого парня (даже по сравнению с Андрюхой и Юраном, лет двадцать) звали Васька. Смотрели в начале пути на него косо, всё-таки, наверное, проверка от начальства, но потом притёрлись - за долгие рейсы парни обсудили между собой уже все возможные темы и в этом пути Васька изрядно обновил их коллекцию историй.
   Помимо некоторых личных недоработок (вернее приработок), у Юрана был повод коситься – по инструкции не положено, но он взял с собой в рейс младшего двоюродного братишку, пацана совсем. Васька показал, что он вполне демократичен к вольностям, лишь бы делу не мешало. Братом Юрки оказался прыщавый жилистый подросток по имени Лёха, которому на днях исполнилось четырнадцать лет.  Хотя и получалось, что в кабине, для рейса не в одни сутки, получалось больше народа, чем возможно для более-менее комфортной поездки, ехалось весело и не тесно.

  Двигатель, протряхнув кабину и, издав тяжёлый, с прохрипом  вздох племенного быка, успокоился. Все четверо, с облегчением и торопливо высыпались из душной кабины, тряся затёкшими ногами и потирая онемевшие задницы. Снедь не была разнообразной, но обладала своей необъяснимой дорожной вкусностью: пара банок свиной тушёнки, хлеб, овощи. Умывшись и устроившись в теньке, парни, не торопясь, но с аппетитом стали заправляться на следующий отрезок пути.

- Ну что, Лёха, - сказал Юран с хитрым прищуром, смачно брызнув, надкусывая помидор, - день рождение у  тя недавно было. Хош подарок?
- М-мээээв, - Лёхе попался большой кусок тушёнки.
    Эта нечленораздельность была воспринята Юраном как согласие.
- Бабу хочешь? А что,- предварив сомнения братца, вздыбил брови и развел руки, занятые ложкой и хлебом, в стороны, как бы доказывая очевидность,- тебе уже четырнадцать. Ща тя мужиком делать будем!
   Андрюха, усмехнулся, мотнув головой. Васька в разговор не встревал, хотя тема проституции для него не была привычной. Лёха приоткрыв рот, покрылся испариной.
 - Ща,- облизнув ложку, братец-сводник поднялся с корточек и вразвалку направился в сторону кафе, где стайкой толпились феи, куря и плохо делая вид, что им глубоко всё равно до подъехавшей фуры.
  Лёха, сидя на земле и обхватив колени руками, смотрел в землю перед собой, корча лицо в юношеском смущении. Андрюха продолжал улыбаться краем рта, раздувая огонь паники в подростке:
- Ну чё Лёх? с какой стороны то знаешь подойти?
   Васька, не смотря на то, что с каких сторон подходят и за что берутся знал, был смущён сложившейся ситуацией. Оставив парня готовится морально, с глупой участливой улыбкой встал из-за «стола» и пошёл приласкать остатками тушёнки дожидавшуюся Немку.
  Юран, гордо улыбаясь всем своим красным курчавым лицом, возвращался к машине. За ним шли две рослые девахи с профессиональным выражением лица – не улыбаясь и жадно делая последнюю затяжку.
 - Это Алиса и Наташка, - представил их Юран, - Андрюх, ты будешь?
 - Я потом, надо колесо посмотреть.
 - Вась, давай, - подмигнул и мотнув головой в сторону девиц, предложил Юран.
  Васька что-то смущённо, стараясь не смотреть в сторону товарок, пробормотал, давая понять что он, как бы, не особо хочет.
 - Ну, тогда нам одной хватит,- сказал половой активист, беря Наталью за руку.
 Алиска, стараясь не показывать своего разочарования, отошла покурить не далеко в сторону  трассы, чтоб хотя бы за безопасностью подруги понаблюдать.
 - Ща Лёх, я ей объясню всё,- ухмылялся Юран, подсаживая девушку в кабину и захлопывая за собой дверь.
 Васька потрепал Немку по загривку, провожая Алиску взглядом. Может ему и хотелось окунуться в липкие объятья продажной любви, но как-то не лежало к этому ни сердце…ни всё остальное, вернее наоборот – остальное как раз лежало.
  Минут десять кабина раскачивалась из стороны в сторону в такт поставленным МХАТовским стонам – Юран со всем рвением засидевшегося семьянина  пробовал спальник кабины на прочность. За Лёхой было весьма забавно наблюдать – он стыдливо поднимал глаза на кабину, но тут же опускал их в землю, торопливо почёсывая голову.
   Дверь КАМАЗА отворилась – на водительском кресле, на корточках, лицом к выходу сидел в тельняшке потный Юран. Как гордый примат, показывающий свою удаль, Юран только в тельняшке и сидел, проветривая после тяжкой работы свои уставшие причиндалы.
 - Ну, Лёх, я всё объяснил, терь твоя очередь.
 - Мож я потом? – робко поднял глаза подросток.
 - От подарка отказываться нельзя, - провозгласил Юран, оттирая пот с трудового лба.
  Выпрыгнув из кабины и натянув труселя, он как ребёнка, взяв Лёшку подмышки, затолкал его в кабину, где в темноте спальника угадывались раскинутые, готовые к конвейеру ноги жрицы любви. Юран стоя на подножке, сказал куда-то за сиденье:
 - Ну, давай Натаха, чтоб всё как по-взрослому.
   Уж как Лёха пересилил своё смущение неизвестно, но в кабине началась возня. Андрюха занимался колесом, видимо давно привыкший к выкрутасам напарника, а Ваську перестало это забавлять, он закурил и пошёл выкидывать мусор, оставшийся после трапезы. Юран же подпрыгивал у окна, давая родственнику ценные советы по искусству обольщения.
    Немка, поняв, что тут её больше ничего не перепадёт, не понимая ничего в странных людских игрищах, чувствуя определённую сытость, подняла своё отяжелевшее тело и посеменила кормить щенков. Пробежав мимо Васьки, она благодарно повиляла хвостом и направилась к трассе. Алиску она узнавала, та часто теребила её большие мягкие уши и звала нежно Немочкой. Немка прошла мимо Алиски, также не обделив её хвостатым вниманием.
    Не торопясь перебегая трассу, среди запаха горячего асфальта и выхлопных газов, она уже различала нежный молочный запах щенят, ощутила их тревогу, так как они уже проснулись и не ощущали матери возле себя.
  Что-то ударило Немку в бок, затащило под себя, несколько раз поменяв местами небо с землёй в глазах собаки и пребольно укусив в спину. Немка очень испугалась, ей было невыносимо больно, кто-то продолжал кусать её за хребет. Она КРИЧАЛА, пытаясь достать зубами этого большого клеща, который так жадно и больно впивался ей во всю спину сразу. Она мгновения покрутилась волчком, клацая беспомощно зубами у позвоночника, но потом поняла, что у неё нет задних лап, вернее она их видела, но не чувствовала. Она попыталась встать, но проползя на передних лапах в сторону обочины несколько сантиметров, рухнула мешком. Ей стало легче, боль отступала она перестала чувствовать вообще что-либо, только мутнеющим взглядом видела склонившиеся над ней силуэты. Так и не поняв, что с ней случилось, не успев подумать даже о щенках, Немка отправилась в собачий рай.

   Рука Алисы с сигаретой застыла на полпути к губам. Как всякая обычная девушка, при виде того, как старенькая шестёрка, не притормаживая, на огромной скорости переламывает с хрустом эту милую дворнягу, она должна была хотя бы завизжать, но на это просто не хватило времени – уже всё произошло. Комок подкати к горлу, слёзы текли сами собой, рука, задрожав, выронила сигарету.

  Васька поднял глаза к дороге, когда со звуком проносящейся машины он услышал звук, который не был ему понятен. Это был какой то хруст, похожий на то, как об колено ломают сухую толстую ветку. Увидев грызущую свою спину собаку, остолбеневшую проститутку, и удаляющуюся машину он понял, что произошло. Оглянулся на машину и своих попутчиков – они не обратили внимания на случившиеся. Никто на пятаке, казалось, не заметил произошедшего. Он подошёл к Алиске, она уже рыдала, размазывая по щекам вместе со слезами дешёвую косметику, сидя на корточках возле умирающей Немки и боясь к ней прикоснуться. Васька не знал, как поступить в такой ситуации. Искать врача – где тут сейчас его найдёшь? Успокаивать Алиску – как? Единственная нелепость, которая прозвучала от него в это момент:
 - Не реви……хорош.
Совсем не это он хотел сказать,   но вставший в горле ком не дал выдавить из себя ничего подходящего к сложившейся ситуации. Собака ещё жила судорожно сокращая живот в предсмертном дыхании. Васька вынул нож, желая прекратить  мучения псины, но вынимая, заранее знал, что у него не хватит духу.

   Солнце садилось за подъём, на который ушла "гоночная" шестёрка.  Его уже мягкие лучи сквозь предзакатные облака равнодушно освещали  и сотрясающуюся в рыданиях над телом погибшей дворняги проститутку, прикрывшую дрожащей рукой искривленный эмоциями от впечатления внезапной конечности рот; и  парня с ножом в руке, смотрящего в пустоту; и КАМАЗ в отдалении, около которого прыгал Юран и кричал:
 - Ты ему сиськи покажи, чтоб всё, как надо…