БШ 22, 23, 24 глава

    22 глава.
      -Коленки подгибаются, я смотрю, смертная? - Ульрих не скрывал наслаждения, которое доставляла ему моя паника. - Я постараюсь, что бы ты запомнила эту ночь на всю оставшуюся жизнь. - Да... именно это и кричал мне сейчас его взгляд. Прямая угроза! Все видели?!
      -Ули, прекрати! Да что она тебе сделала? Ты, разве голоден? Лучше меня выпей, коль испытываешь потребность!
      К огромному удивлению, Тереза вступилась за меня, подав слабый голос из теряющегося в полумраке, крайнего от стены дивана. Я старалась разглядеть ее очертания, среди других, однако, то ли от плохого освещения, то ли по вине переживания, не выходило.
      -Тебя? Да кому ты нужна! - зло усмехался в ответ ее супруг. И правда, что уже можно было взять с полуживой панны Валтер, у которой сил хватало, разве что, на дыхание.
      - Далеко разогнался, дорогой приятель? - раздался голос за моей спиною, и сердце, впервые радостно затявкало перебоями, как щенок.
      - Я заменяю Буже. Нравится это кому то, или нет.
      Ах... Вот она, вселенская справедливость! Мой герой... Не сдерживая идиотской улыбки, я обернулась к мертвому. Хотелось броситься ему на шею. Расцеловать, задушись в объятьях. Ударьте меня, за этот порыв. Кто-нибудь, приведите в чувства! Ненависть! Презрение! Мои верные спутники! Где, вы?!
      - Ее кровь, принадлежит мне одному. Никто не будет пить из моей возлюбленной, пока я жив. - Похоже, на речь главного персонажа, в мистическом экшне. Восставшего против целой орды кровожадных демонов. (И кто из зрителей заметит, что герой сам принадлежит к этой демонической расе?)
      -Тогда, это не проблема, Пирсон.
      Как по мановению волшебной палочки, рядом с Ультером возник сияющий белым облачением силуэт Тошиоки. Последние слова именно ему принадлежали. Ох... Этого следовало ожидать, при всей той ненависти, которую азиат испытывал к моему мертвому другу!
      -Нет, Юдзуру. Ты не тронешь Пирсона. Это единственное, чего я не могу тебе позволить.
      А вот и виновница торжественной вечеринки подтянулась к нашей дружной компании! Мадам Палач, на этот раз, появилась вполне по-человечески, выйдя неспешно из-за клетки. Этот была та самая, абсурдная ситуация, когда ее приход, мог меня обрадовать. Еще несколько секунд, и она подошла ко мне... Обрадовать? Поспешная эмоция!
      Я вскрикнула, от резкой, но не сильной боли, когда Верона, схватив меня за волосы, бросила на колени. Неприятное трение лезвия ножа над ухом, и вот меня уже оттолкнули, как непригодную больше для использования вещь. Пучок моих золотистых волос, остался в руке тысячелетнего вампира. То, что осталось от густого каскада длинных прядей, распалось по затылку, непослушной, густой соломой.
      -Штрафная санкция для смертной. Я упоминала о ней. - Не могла даже подумать, что Верону настолько порадует мой глупый вид. Вид осевшей на белом мраморе пола, немного шокированной, смертной Буже.
      -Зачем ты это сделала? Ты, ведь, говорила про одежду, Верона, не про части тела! - снова вставал, на мою защиту Адам.
      Панна Палач, вспыхнула в негодовании.
      -Скажи спасибо, что я ей уши не отсекла! Или верхнюю конечность. Или ее хитрый нос. Вот и посмотрела бы я тогда, смог бы ты спать с инвалидом, а? Как считаешь, золотце? Твоя неполноценность, повлияла бы на ваши, и без того, не имеющие под собою почвы, отношения?
      Я, небеса свидетели, собиралась ответить Вероне. Да и Пирсон, по - моему. По стылому выражению тихой ярости на лице, определила. А еще, слова просили, и Тошиоки Юдзуру - азиатский древний вампир, и сам Ульрих, затеявший перепалку. Хотя, если бы меня не вызвал он, то уж Верона, точно... Подумалось мне, как бы, между прочим.
      Тысячелетний монстр заставил всех, собиравшихся озвучить свои мысли, заткнуться. Одним, раздраженным взмахом руки.
       Пирсон прав, ее невозможно было НЕ бояться. Даже, если разум протестовал, призывал собраться духом, и восстать против террора этого вампира всеми посильными способами, сердце, отказывалось подчиняться его командам. Словно, пораженное смертельным ударом взгляда Вероны. Многое, из того, что должно было произойти в следующие минуты, оставалось только на ее совести. Дайте подумать, а Верона знакома, с этой чертой характера?
      -Буже, сейчас сядет на свое место, а Пирсон, как ему и полагается, отправится в клетку с паном Валтером. Вот только, при таком раскладе участников, чья кровь прольется за шелковой ширмой, это еще неизвестно. - Мне не нравилось, когда Верона смеется. Никому, из тех людей, что находились в парадном зале, не нравилось. Ощущения, словно кто ржавым напильником, тер мозги, что бы форму более правильную придать голове, что ли.
      Все последующие события, для меня проходили, будто во сне. Поднявшись с пола, я вернулась на диван, где, только сейчас разглядела, помимо меня сидело еще двое женщин, и один парень вампир. Я теребила руками неровную щетину волос на затылке, пустым взглядом провожая силуэты кровососов, за шелковый покров. Лязгнул замок.
       Любопытные взгляды, и мельком, и вполне открыто, касались моей скромной персоны. Что, рубашка приглянулся? Это Валентино. Позапрошлая коллекция. Фи... Как вульгарно, натянуть такую вещь... Вы, об этом сейчас подумали? А, мазохисты - аристократы? Заинтригованный шепот прошелся по залу. Снова этот глупый шепот. Тихо возмутился всезнающий голосок моего сознания. Как же так, вампироманы разбираются в сексуальных моментах общения с анимированными трупами, а вот в их феноменальных особенностях организма, не очень? Да, мать вашу, извращенцы высшего общества, даже я, могу различить, о чем вы перешептываетесь, возбужденно притихая! А вампиры... Но я не учла один нюанс, возможно, эти горячие обсуждения, просто часть одной большой, масштабной игры. Конечно... Утомленно согласилась та часть Марты, которая ответственна была за анализ поступающих в мозг противоречивых вопросов. Эти смертные прекрасно знают, что, могут вампиры. Безусловно, знают. Просто роли исполняют постоянные, к которым привыкли в своем окружении. Притворство. Заносчивость. Зависть.
      Когда вампир разговаривает, даже в своей обычной манере, или же смеется, смертные не могут воспринимать эти звуки адекватно. Пульс учащается, лишь только в мозг поступает сигнал об опасности, нервном возбуждении. Мелкой дрожью заходятся конечности. В сознании реалистичные образы одновременно, возможной боли и наслаждения вспыхивают. Голос вампира влечет. Гипнотизирует. Владеет человеческим разумом. А крик, бессмертного?
      За решеткою клетки кричал Ульрих Валтер. Едва этот звук, наложился на тихую, монотонную музыку, все еще звучащую в зале, шепот прекратился. Панический ужас ледяною хваткою сковал сердца всех, в чьих венах, теплая кровь бежала. Вампир кричал громко, протяжно. Вероятно, ему было больно. Возможно, очень больно. Следующим, что я разобрала, сквозь вопли кровососа, это жалобный плач. Невольно обернулась в темноту, расставившую свои топкие сети, у самого последнего дивана от стены. Плакала Тереза Валтер. Ослабшая от непомерной, постоянной жажды своего супруга. И сейчас женщина, жалела эту жестокую тварь, для которого, ее жизнь, не более чем условность. Временная гарантия, его постоянной, сытной кормежки.
      Недолго Пирсон мучил его, не сильно издевался. Я чувствовала, что это просто детские забавы были, а не наказание за то, что собирался Вальтер погубить меня, возлюбленную Адама! Погодите, о чем, я только сказала? Это я сама, так наивно поверила, в обман, уготовленный для Вероны? Прекрасная дева (в моем лице, разумеется) жаждала мести, своего приятеля, верного рыцаря, существу, посмевшему оскорбить ее честь? Мало сказать, по вине, которого она лишилась своих прекрасных волос!
      Но не сейчас, было правильным, рассуждать о собственных ощущениях. Не в этот момент.
      Ульрих довольно сносно себя чувствовал, кажется! Вампир, ожидания которого, так жестоко обманули! Я не сдержалась от улыбки злорадствующей, когда он выйдя из клетки, бросил на меня преисполненный ненависти, взгляд. Меня хотел, Ули- Ули?! Ну, молодец, Буже, разве что язык не показала злому дяде кровососу! А все же, Пирсон задал ему трепки! Отметила я, когда Валтер, схватившись за окровавленное горло, шатаясь, направился к Терезе.
      Адам, смеясь негромко, завалился рядом со мною. Но я, о другом уже думала. Тереза! Тереза... Ульрих приложится к твоей шее сейчас... Снова. Выживешь ли после этого?
      - Что ж, дорогие мои гости... Кто еще, хочет испытать... - А дальше, время двигалось в искривленном ритме. Я, пропадала где-то в глубинах собственных мыслей, полностью переставая следить за происходящими событиями. Различая лишь обрывки фраз, отголоски стонов смертных, по своей воле, ил против нее, оказавшихся за шелковой ширмой. Силуэты, попадающие в поле моего зрения. Вампиры, их фанаты сумасшедшие, Верона, в своем пафосном красноречии... Белоснежный костюм Тошиоки, маячивший, как знамя идущего на перемирие, вражеского судна... Пирсон, что- то говорил мне. О, вы знаете, я даже что-то отвечала, вероятно. Однако не помню, о чем шла речь. Возможно, о чем-то существенном? Что ж, этого тоже не удавалось вспомнить. Все смешалось в ослабленном сознании. Завертелось... Слилось, в единый рокот. В одно движение. Пульсирующий ритм. Собственное сердцебиение.
       Кто знает, какое именно событие, повлияло на мой окончательный выход из ступора. Быть может, слова, произнесенные голосом мадам Палач. Она назвала имя человека, с которым хотела уединиться в клетке. Или же, это был, голос существа, уже давно ставшего в определенной мере, близким мне. Страх и мольба, в этом голосе. И обращение к нему Вероны. Удивление... Я встрепенулась, призывая свой разум снова работать в положенном ему сейчас напряженном режиме. О, небеса... Абсурдная реальность, снова подбрасывает мне сюрпризы!
      - Я тебя внимательно слушаю, мой дорогой?!... - настойчиво напомнила мужчине о только что заданном вопросе Верона. Она тихо посмеивалась. О чем, еще спрашивать, когда читаешь все из головы, как из книги раскрытой!?
      Анджей Берски, которого грубо сжимал за предплечье один из вампиров, снова вскрикнул. И тут, заметил меня. Что ж, это случилось сразу после того, как я, заметила его. О, мой старый друг! Какая встреча! Сожми меня скорей в объятиях!
      - Я не хотел ничего дурного! Я просто вор, обыкновенный вор! Дверь входная оказалась открыта... - что-то глупое плел Берски. При всем трагизме ситуации, мне захотелось смеяться. Конечно, уж лучше выдать себя за вора-домовика, чем за журналиста, втайне устроившего слежку за кровавой оргией вампиров.
      Следующим моим порывом, было бежать к нему на помощь. Внутренняя сила моей привязанности к Энджи толкала на подвиги. Что я тут сейчас делаю? Следует забирать Анджея и уходить от сюда! Наивная. Глупая смертная. Кто бы дал мне сейчас уйти? И все же...
       Ладонь Пирсона металлическим захватом, остановила меня. Я возмущенно вырвалась, но в следующий момент, была повторно остановлена мертвым.
      -Пирсон! Убери руки! - это я кричала истерически? Ага. Именно я.
      -Марта! Скажи им! Пускай меня отпустят!
      А это уже, не менее истерично волал Берски. Марта? Тоже мне, нашел защитника!
      -Успокоилась, и села на место. - я, невольно вняла просьбе Пирсона, подавляя отчаянное желание ударить мертвого. Убежать. Разреветься.
      - Ну же, мой любезный журналист "Сандей", довольно смешить меня! Я с легкостью читаю твои мысли, дорогой друг! Ты следил за нами.
      Анджей все равно старался оправдать свое присутствие здесь, иными причинами. Идиот, так меня перетак! Мне следовало сказать ему об этом. Предупредить, что все его уловки, смехотворны.
      Но мадам Палач, ко всеобщему удивлению, остыла к персоне несчастного клоуна Берски, в тот же миг, должно быть, когда вспомнила, на чем остановилось ее развлечение. Анджея насильно бросили на один из диванов, что был в метрах пяти от меня, и велели помалкивать. Он оказался послушным мальчиком. Отчасти, меня это обрадовало. Его никто, пока, по крайней мере, убивать не собирался.
      Я гневно смотрела на Пирсона, мысленно осыпая его отборной руганью. Он все это слышал, спорить готова. Но только сознание Дэн Глера ответов не посылало, просто напросто игнорируя настырные позывы, моего.
      -Итак... - Верона с видимым удовольствием, повторила имя смертной, которую призывала сейчас принять активное участие в занимательной игре - кровь за наслаждение. Если бы тогда я поняла, что все это было заведомо рассчитано на мою реакцию... Меня, не Терезу, хотела заполучить обманом, хозяйка торжества.
       - Панна Валтер, у вас ведь еще осталось немного крови, для меня? Не поделитесь? Выйдите, пожалуйста, к нам!
      О чем я тогда думала? Переполох в сердце мешал мыслить разумно. Совесть, отчаянное желание справедливости, гуманности, навалившись толпою на шаткое, слабеющее сознание, схоронили под собою логические доводы. Инстинкт самосохранения заглох, как двигатель отъездившего свое, старого авто. Разве я понимала, что добровольно иду на смерть? Разве думала об этом, в тот миг, когда протестуя выбору Вероны, поднявшись на ноги, заявила, что заменяю Терезу?
      -Буже? Что я вижу, Марта Буже добровольно отдает себя в жертву? Великолепно!
      Не смея сдержать радости, Верона зашлась звонким смехом. Так, психопаты хохочут за оббитыми мягкими подушками, стенами лечебниц. Полоумный тысячелетний вампир. Неужели, мне не льстило, что сейчас именно в моих силах было, доставить ей, много повидавшей за свое дооолгое существование, такую искреннюю радость?
      Нет, отчего то, лишь пустая, беспроглядная тоска охватила сердце. Ни страха не было. Ни разочарований.
         23 глава.
      - Ты же знаешь, что я этого не позволю! К чему балаган здесь устроила? - Возможно, где то в глубине души я догадывался, что Верона, с присущим ей извращенным маниакальным упорством, будет искать уловку, заманить в клетку Буже. Почему же, я сейчас так взбешен? Оттого, что знаю, если Марта зайдет, за этот чертов покров, живой я ее уже не увижу.
      - Я, это устроила? Погоди, дорогой, ты сам был свидетелем, я вызвала Терезу Валтер, а твоя смертная встала на защиту... - Верона состроила такую физиономию, что на долю секунды, мне даже неловко стало - намекать на какое бы то ни было коварство, с ее стороны. Я никогда в своей жизни, да и после нее, не видел существа, телесно, более подобного ангелу, чем эта полоумная особа. Иной раз, невыносима была сама мысль, что однажды кому то придется расправиться с ней, за все неоправданные преступления. Однако в этот момент, мне отчаянно хотелось оторвать Вероне голову. Даже не смотря на то, что для достижения своей цели, мне бы, сперва, пришлось противостоять экстра энергичному Тошиоки.
      Сдержать себя, остаться в живых, спасти смертную. Разве сейчас, это не самая верная логическая цепь рассуждений и действий?
      - Я иду вместо Буже.
      -Нет. Меня, ты, не устраиваешь. И вообще, это не по правилам, дорогой! Вызван был один человек, его, добровольно, заменил другой, так почему ты берешь на себя ответственность за решения Буже? - Верона, в свою очередь, начинала сердиться. И правда, зачем я ей сейчас на временное пользование, если убив Марту, как ее реального соперника, (знала бы смертная, насколько на самом деле это все правда) полоумный вампир сможет заполучить меня на любой срок?
      -Пирсон, я хозяйка своего слова! Не нужно делать из меня посмешище! - кто бы мог подумать! Буже, которой, после окончания мероприятия, я оторву язык, к какой то матери, голос подала! Мне меньше всего хотелось этого в данной ситуации.
      -Марта, не нужно туда идти! Пускай, он, идет! - а это, произнес, храбрости набравшийся, Берски. Однако, "он", прекрасно знал, что не в журналиста силах спасти Марту. Анджей, если будет и дальше влезать, куда его не просят, вынудит меня впервые преступить через собственное обещание, данное Буже. Так что, лучше бы помалкивали оба!
      -Погодите ка.... Это получается... - ну вот, для Вероны, его вмешательство не осталось незамеченным. - Скажи нам, друг дорогой, ты кем приходишься этой девушке?
      Я напрягся, в момент, когда, хрупкая, на первый взгляд, ладонь тысячелетнего вампира опустилась на затылок Марты, игриво вороша кончики коротких волос. Она Берски спрашивала сейчас. А что, он?
      -Вообще то, я парень Марты. - Ответил, неуверенно, правда.
      Придурок.
      -Надо же? А вот Пирсон говорит, что она, его, возлюбленная? Неужто, в Праге мало симпатичных мордашек, ее возраста, что вы Буже поделить не можете?
      Берски являлся проблемой сейчас, не меньшей, чем Тошиоки. И если, второй мог мне навредить своей огромной силой, то первый, даже если в счет не брать его глупость, просто открытой картой сознания. А ведь, из него, Верона и правда, прочтет, что Анджей, возлюбленный Марты. Недаром, я недавно сделал кросс по коридорам поместья, разыскивая эту хитрую журналистскую обезьяну!
      Отдаю должное смертной, выход из ситуации нашла быстро.
      -Бывший, Энджи, ты хотел сказать. Что мне, какой-то неудачник, если я могу быть рядом с Пирсоном! Ты знаком, Анджей, с такой штукой, как бессмертие?- вполне правдоподобно прозвучало. Вот, значит, чем я могу покорить девушку! Своим проклятием. В одном я пока, хвала небесам, не был уверен, выходит у Вероны, узнать те мысли Марты, которые я не могу? На миг, я даже завидовать стал древним.
      - Вот ты как заговорила! Ты, что, совсем слетела с катушек, Марта? Оглянись вокруг! Какое еще бессмертие?! Как ты можешь...
      Берски возмутился, ее ответом. До такой степени, что едва не вскочил с дивана, подавшись вперед, но на последнем мгновении, сдержался, оставаясь на месте. И правильно. Если вампир, раздраженный твоим поведением, о чем-то настоятельно просит, то лучше послушаться его. Сиди, приятель, и нос не суй, куда не просят.
      Я мог прочесть его мысли, да больно нужно было! Хватило одного взгляда, что бы Анджей, прервался на полуслове, отшатнувшись, вздрагивая от немого прикосновения моей ментальной силы. Вот так-то лучше, заглохни!
      Плечи журналиста, повержено поникли, возбужденный блеск, отразившийся в темноте глаз, затянуло серой дымкою.
      - Я уж не пойму теперь, кого мне слушать? - обвив рукою Буже за плечи, Верона, изображая добродушную улыбку, заглянула ей в лицо. - Я ведь с самого начала не поверила, что потомок Ден Глер, мог обратить внимание, на такую, как ты. Хотя, времена меняются, мужчины атрофируются в своих предпочтениях.... Скажу честно, мне становится страшно, от одной мысли, что, я готова сделать с тем смертным, который, сейчас соврет мне. Потому что, если я узнаю, что мне врут, я остервенею. Собственными руками разорву глотку, просуну внутрь руку, и язык вырву с мясом. И буду наблюдать, как этот смертный захлебывается собственной кровью. И никто не сможет помочь бедолаге, ни Берски, ни Пирсон....- Да, смог бы я сейчас спасти Буже, или нет, вопрос спорный. Обрадовало бы Марту, узнай она, что я готов отдать за нее свою бессмертную жизнь, что бы защитить? Но хватило ли этого бы, что б Верону, а вместе с ней и пса ее верного, Юдзуру, осилить? Мне не хотелось проверять. Уверенность отсутствовала.
      - Чего ж спрашиваешь, Верона, если можешь прочесть мои мысли? Иль, не можешь, все-таки? Тогда, выходит, только у Адама это получается? Поэтому, мы с ним и близки. Между нами связь есть, особая.
      Я сам не заметил, как до ноющей боли в сухожильях, сжал руки в кулаки. Как, у Буже выходит отвечать сейчас этому демону? Голос вампира, имел действие, даже на меня. Шероховатый, разъедающий тонкую плеву человеческого слуха, голос. Да и зачем Марта вообще открывает рот, когда любое ее слово Верона может воспринять за желаемый ответ? Хотя, нужен ли повод тому, кто уже имеет собственную, вескую причину?
      - Я не вру тебе, мне действительно нравится Адам Пирсон, а ему, нравлюсь я. Поэтому, я пришла, сегодня сюда. Поэтому, из уважения к своему мужчине, терплю твои издевательства, мадам Палач. - Марта дрожала. Все сильнее и сильнее. Будто в приступе лихорадки, охватившей ослабленное тело.
      -Вот как?
      Верона ухмыльнулась. Вздохнула. Убрала руку, лежавшую на плече Буже. Вселенская сила, неужели смертной удалось убедить ее? Обмануть удалось? Я напряг все свои чувства, становясь слухом, обонянием, телепатией.... Но лишь невнятные, сбивающиеся обрывки мыслей Буже, удавалось схватить, из кишащего переизбытком других звуков и мыслей, пространства.
      Зато сердцебиение Марты, отчетливыми, настораживающе частыми залпами гасило о баррикады моего сознания. Страх. Обычный, человеческий.
      - Тогда может... - я заметил, какую это возымело реакцию на смертную, повернись Верона, к Анджею Берски. - Может, пан журналист, захочет отстоять право, на свою девушку? Заменить ее, пройдя со мною в эту преисполненную тайн и наслаждений темницу, а?
      Энджи похолодел. Живой труп, что сказать! Должно быть, Верона хаотично искала другие зацепки, способные, как ее больному сознанию казалось, вывести Буже, на чистую воду. Однако, и на мое удивление тоже, Марта не встревала, в короткий диалог Вероны, и журналиста. Хотя, все говорило, что должна была. Она ведь, влюблена в него, кажется?
      - Нет.
      -Извини, не расслышала?
      Берски действительно произнес это очень тихо. Тяжело дался ответ, не так ли?
      - Нет.
      - Понятно. Ну что - же... - предмет моей тихой ненависти, снова улыбалась. Иной цвет глаз ей, и тогда бы, не поддаться очарованию "юного" ангела, было бы просто греховно! - К огромному огорчению, убедившись, что панна Буже, на самом деле возлюбленная моего милого, потомка Ден Глер, мне ничего не остается на сегодняшний вечер, как воспользовавшись ситуацией, взять немного того, что по праву принадлежит мне.
      Это обо мне шла речь. Тронут. Право, очень тронут.
      Мысленно приказывая Буже, вести себя хорошо, и не начинать новых перебранок, я последовал за коротким взмахом руки. Я буду с Вероной. От смертной, оставшейся по ту сторону стальной клетки, меня разделит не только покров бордового шелка, а и сила, с которой панна Палач станет удерживать меня, появись внезапно потребность, нестись к Буже на помощь. Хорошо, что бессмертные не имеют возможности читать мысли себе подобных. Иначе, узнав о моих опасениях, полоумная кровожадная Верона, пренебрегла бы оригинальностью, и приказала Тошиоки, убить Марту, пока я беспомощен.
      Когда мы оказались внутри, первым, что сделала хозяйка вечеринки, это пристегнула меня к прутьям клетки, наручниками. Удержат ли они меня? Потянув руку, я замер. Разорвать серебряные оковы, не причинив вреда, как минимум, кожному покрову, будет нереально. Положение, в котором я находился, оказалось чрезвычайно неудобным, и мне поневоле пришлось осесть на пол. Занимательно, отметил я, опускаясь коленями в рассыпанное по полу битое стекло, местами, слипшееся от крови. Столько добра, растратили ради развлечения! Я вот, крови Ульриха впустую не проливал. Да, немного вытекло, да и то, потому, должно быть, что я хотел драматичный вид придать происходящему. Буже, упивающуюся ненавистью, порадовать.
      -Я хочу, что бы ты принадлежал мне. - Снова завела свою песню Верона, оседлав меня, и устраиваясь поудобнее на моих бедрах. При других обстоятельствах, занявшая такую позу горячая, юная леди, в откровенном костюме из кожи и латекса, имела бы все шансы, на бурный секс со мною, в продолжение этой ночи. Но насчет того, выйдет ли у Вероны, возбудить во мне нечто мужское и живое, я очень сомневался.
      -Извини, мы не совместимы с тобою, дорогая. Да и сердце мое, как видишь, занято.
      Что то, по голосу похожее на инстинкт выживания, заботливо шепнуло мне подсказку, "улыбайся, Пирсон, ты должен выглядеть дружелюбно настроенным!". Да и Ракель, помнится, советовала подчиниться.... Много ей чести, демонше душевнобольной.
      -Твое сердце? Да я сейчас вскрою тебе грудину, и выну его, на память! - теплые, мягкие губы накрыли мои.
      Я же говорил, сумасшедшая!
      -Мне ли напоминать тебе, с трупом скучно заниматься любовью. - Предупредил я своего палача, едва завершилось это короткое подобие на поцелуй.
      Не убедил, что ли? Кинжал Вероны с торжественным скрежетом вышел из ножен. Зачем? О, вспоминая кое-какие давние события, связанные с Вероной, и бесчисленные сплетни, относительно ее жестокости и порочности, я уже не сомневался, для аккуратных надрезов на мне, нужен этот кинжал. Не иначе.
      Лишним будет рассказывать, обо всем, что проделывала с моим телом Верона в следующие несколько десятков минут, показавшихся мне годом страшных пыток. Что там годом, моего двухсот десятилетнего заключения в этом холодном, паразитирующем теле, показалось мало, в сравнении с получасовым пленом в этой клетке! За годы существования, как человеком, так и вампиром, меня всего трижды подвергали пыткам. То, что творила этой ночью Верона, по правде сказать, не могло считаться самым страшным, из моих воспоминаний. Однако понимание, что каждый мой, подавленный гордостью и остатками силы воли стон, услышат вампиры, для которых я авторитет, Буже услышит, приводило меня в ужас. И я решался лишь на низкий, гортанный гул, да и то, когда боль уже становилась просто невыносимой.
      Верона, тренировалась в изобразительном искусстве, и скульптуре, вырезая нехитрые, но (она старалась), глубокие узоры на моей груди. Периодически, словно кот, после молока миску вылизывающий, лакала сочащиеся с порезов густые потоки. Трогала вязкими губами, мои. Запускала непривычно горячий язык, в мой рот, изображая при этом дикую страсть. Ей целоваться хотелось. Должно быть, соскучилась по нежности. Вот это уже было извращением. Она перекрывала доступ к кислороду, видимо, прослышав, где то, о фобии моей. И, правда, по идиотски страшно становилось, когда сердце затихало. После конвульсий затем, через время, снова запускалось, выделенной благосклонно, для моих легких, малой дозой воздуха.
      Мадам Палач, наслаждалась моей болью. Она различала ее горьковатый привкус в бессмысленно пролитой крови, и упивалась им. Смаковала. Боль была сильной. Даже как для вампира, способного многое вынести. Я прокусывал поочередно губы и язык, подавливая рвущийся наружу крик. И темнело в глазах, и спазмы сковывали конечности. Агония, вводившая в жалкое состояние абсолютной беспомощности, накатывала на мозг, оглушающей волною жара. Я, как мог, старался отвлекаться мысленно на разные подсчеты, и уместные, и вовсе нет. Представлял, сколько раз бы уже умер, если бы простым смертным являлся. Секунды считал, которые должны были пройти, прежде чем, снова срастутся разорванные связки плечевых суставов. С ненавистью и гневом осознавая, насколько извращеннее и деспотичнее отнеслась бы Верона к Марте Буже. Моей Буже.
      Но как бы это чудовище не старалось запугать меня, попытки ее были иллюзорны. Трясина мазутно-черных, алыми сполохами разбавленных глаз Вероны, выдавала ее смятение и растерянность. Она понимала, что нет иного способа, кроме смерти, подчинить меня ей. Но смерть это конец. Уже не переход, из человеческого существования, в вампирское, абсолютная смерть, завершение всех путей.... Не покажется ли Вероне, смерть, достойным завершением, ее неудавшейся попытки приручить меня? Хотя, врядли я, то отъезжающий в темные глубины небытия, то снова, на время приходящий в сознание, еще способен был волноваться об этом.
      Запах крови, впервые такой омерзительный, с тех пор, как я стал вампиром, раздражал обоняние.
      
      
      
      Небеса свидетели, сегодня в первый раз, мне захотелось убить. Если не брать, в счет, похожие эмоции по отношению к Генри, в период его затяжных запоев. Сейчас, же целью моей была Верона. Существо, месть, к которой призывала отодвинуть в сторонку, и милосердие Христианское, и желание в рай после смерти попасть. Глупо, Буже, крайне безрассудно и утопично.... Пресекала я саму себя, каждые несколько минут, обреченно отхлебывая вино из бокала, нервно пляшущего в руке. Второго, напомню, за этот вечер. Или, уже ночь, следовало уточнить?
      Мое сознание работало на износ. Мощность врублена на полную, так, что аж датчики зашкаливают. Сука безумная! Звезда невостребованная тинейджерских порнофильмов! Я ощущала отголоски боли Пирсона. Так меня перетак, я чувствовала этого вампира! Мне хотелось броситься на помощь Адаму. Рыдать навзрыд. Разодрать Верону на кровавые ошметки. Самое малое, избить до полусмерти подозрительно ухмыляющегося Берски. Запрещено. Любое, из этого списка, который я могла бы не задумываясь продолжить, воплотить в жизнь было, либо физически невозможно, либо самоубийству равно. А ну ка погоди, цветочница.... А то, что ты вызвалась спасти вампиромана Терезу Вальтер, предложив Вероне, вместо нее свою скромную кандидатуру, и подставляя тем самым Пирсона, не самоубийство?
      Совесть моя, двадцать три года ( с приличным хвостиком) назад, поперед меня на свет показалась. Вот и выходит, что имеет она на меня, как старшая сестра, не меньше, бешеное влияние. Только возникает высокая тень морали и справедливости за спиною, хочется камень на шею, и на дно Влтавы.
      Мертвый страдал сейчас. По моей вине. Я отчетливо понимала, что имею возможность улавливать лишь ничтожную часть тех приступов боли, ужаса, паники, что проникают в мой разум из сознания Адама. Что, в данный момент происходит за шелковой ширмой, я могла лишь гадать. Скрежет наручников, как я догадывалась, двигающихся по стальному пруту, мерный, сухой шорох битого стекла. Совсем тихие стоны - звуки, пронизывающие мое изношенное волнением сердце. Рисующие страшные картины, в воображении моем, звуки. Ненавидеть саму себя, заставляющие.
      Пирсон, держись. Пирсон.... Какого монаха ты решил идти на эту проклятую вечеринку! Живи, мать твою, мертвый.... Прошу тебя, только выживи!!!
      Кому скажи, или пальцем у виска покрутят, или рассмеются недоверчиво. А я вот, могу плакать без слез. Это когда все внутри. Когда нельзя показывать переполняющую сердце горечь и тоску. Недопустимо, пустить мокрую дорожку по щеке. Сидишь, и давишься собственным горем, как черствой хлебной коркой, в горле застрявшей. Насморк ведь, это не показатель. Главное, слезы не катятся из влажных глаз. Приходилось так поступать много раз. Вот сколько ссор и драк было в моей семье, каждый день, за последние тринадцать лет, столько и приходилось. Так что, опыт у меня большой. Никому не пожелаю. Глотала сейчас вину свою, и обиду, и боль. И все это Шато ля Пин запивала.
      Смешанные, до стыда разные и непонятные мне чувства, затопили сознание, в тот самый момент, когда скрежет замка известил - окончена аудиенция Вероны и Адама Пирсона.
      
      
      24 глава.
      Верона была отвратительна. Уродлива, грязна, омерзительна.... Я едва сдержала истерический крик, и плачем не зашлась, увидав ее выходящей из клетки. Она пропиталась кровью Пирсона настолько, словно искупалась в ней. Лицо, одежда, руки, голые плечи.... Ранее, я видела светлую кожу вампира. Теперь она была покрыта багровым. Вся. Местами, уже подсыхающая кровь, затвердевала в темную корку, бурые, кривые потоки сходящие вниз по рукам. Но в большинстве, густая мокрота на украшенном счастливой улыбкой лице Вероны, вызывающе алела. Нечто, тошноту вызвавшее, различила на губах. Словно мухи, облепившие нечистоты, мелкие частицы плоти Адама, висели на припухлости губ и вокруг рта. Тянула и тянула. Пировала. Пытала. Вгрызалась в тело.
      Пирсон.... Где он???...
      -Ну что - ж, думаю, самое время перейти к следующей части нашего вечера...- непринужденно начала Верона, вытирая небрежно рот, будто только что мороженым клубничным измазалась.
      -...Постой, куда ты, золотце?
      Когда я порывисто бросилась до клетки, она еще было, попыталась остановить меня.
      - За эту гребаную шелковую занавесь, что не ясно?!
      Блаженная улыбка, от которой свежей кровью тхнуло, так, что позывы к рвоте начинались, озарила лицо вечно юного демона.
      -Но это против правил, Буже. Тебя сейчас никто не вызывает, кажется....
      Ответ, на этот вопрос, должно быть, был у меня заготовлен заранее. Как носовичек, для похорон.
      -Зато я вызываю. Адама Пирсона хочу. Я все верно произнесла?
      Кто знает, почему, в следующую секунду, когда увидела состояние Пирсона, пройдя через решетчатую дверь клетки, я не лишилась чувств. Немой крик стал в горле, ударил в мозг мощным импульсом страха. Мне показалось, Адам мертв. Показалось, ОКОНЧАТЕЛЬНО мертв. Он, полусидя, упираясь спиною в решетку, бесформенной, истерзанной фигурой возвышался над грудою залитых кровью осколков. Руки Пирсона тряпичными лентами стелились по насыпи стекла. Запястья, были багрово-черные, тонкие, словно прожженные до кости. Бирюзовая ткань рубашки, стала темной и мокрой от крови. Изрезанная на груди, она открывала моему взгляду чудовищную правду, относительно того, какие развлечения с телом Ден Глера позволяла себе панна Палач. Шея, ключица, вся грудная клетка и даже живот Пирсона был исперещенн глубокими, рваными ранами. Будто кто кромсал его плоть, пытаясь нанести свой, омерзительный, дьявольский узор. Темно-пепельный шелк волос, спутанными локонами сминался под прутьями клетки. Траурно-бледное, застывшее лицо вампира, с искусанными до дыр, рваными губами, отрешенно смотрело на меня, зеленою, ничего не выражающею пеленою глаз. В них больше не было света. Игры цветов, всполохов огня, смеющейся хитринки.... Лишь пустота. Вечное одиночество смерти. Я, превозмогая слабость в конечностях, шагнула вперед, с характерным хрустом кроша острое стекло подошвою сапог. Пирсон. Черт побери....
      Еще секунда, и я тянусь к нему, опускаясь рядом. Упираясь коленями в битое стекло, но, не приделяя этому должного внимания.
      -Адам.... Адам! Ты меня слышишь?
      -Уходи. Бери Берски, и уходи отсюда! - Раньше, этот голос лился потоком горячего меда. Ласкал и будоражил мой слух. Вызывал легкий восторг. Сейчас же, напоминал, скорее, тихий скрип запирающейся двери. И Пирсон оставался по ту сторону темноты. Нас снова разделяла тонкая грань. - Уходи, она не тронет тебя. Интерес уже потеряла.
      -Да как она.... Да что она себе позволяет.... Сука! Тварь кровожадная.... - против воли моей, слезы заполонили глаза, застилая собою ужасную картину настоящего. После, сошли вниз, по щекам.
      -Уходи же! Чего хнычешь надо мною...?
      Разве, он сейчас зол на меня? Разве, поэтому гонит прочь?
      -Как я могу уйти без тебя?! Злись, ори на меня, но я не уйду! Только с тобою! - я сопротивлялась отчаянному желанию, заключить Пирсона в объятия. Прижать к себе, омыть своими слезами, кровоточащие, страшные раны на теле его. Только боль, которая до сих пор изводила Пирсона, мешала мне сейчас поступить так.
      -Мне что, нужно учить тебя манерам, смертная...? - произнес Адам, приподнимаясь. Хотя, он усиленно скрывал это, движения давались ему с большим трудом, и чудовищными затратами сил.- Если я прошу тебя уйти, ты обязана....
      Не утруждая себя больше размышленьями противоречивыми, я придвинулась к Пирсону. Да так близко, что почти касалась грудью, его плеча. Просовывая свою правую руку между его спиной, и решеткою клетки, я, стараясь придерживать Адама в удобном ему положении, склонила набок голову. Если бы у меня была прежняя длинна волос, то пришлось бы эротично откинуть их в сторону. Однако, спасибо Вероне, короткие пряди, упрощали сейчас задачу напоить Пирсона. Вот только, уж больно жгло битое стекло, коленные чашечки. Но я не хотела показывать вампиру, что мне сейчас что-либо мешает.
      -Это как еще понимать? Я.... Нет, твою кровь, я пить не стану! - Пирсон в недоумении отпрянул от меня, отводя взгляд.
      -Да что с тобою? Я сама предлагаю, мертвый! Действуй же, пока не передумала! Или ты считаешь, мне нужен полудохлый защитник? - подумать только, я уговаривала вампира, выпить из своей шеи! Если бы, кто меня сейчас мог увидеть из знакомых людей - дар речи потерял, не меньше.
      Адам сглотнул тяжело, но тут же бросил на меня беглый, воровской взгляд. И легко читалось в нем, "а может все-таки?.." Хотелось ему проорать, в самое ухо, мол, "не истекай ты кровью, чудовище, я бы тебе и капли не дала, а не то, что убалтывала бы!".
      -Я смогу защитить тебя, даже в таком состоянии. А пить из тебя, не буду. Даже умирая. Я ведь обещал самому себе...
      Я очень глупо себя чувствовала. Находясь так близко к вампиру, снова, как и вчерашней ночью, намереваясь спасти его, против его же воли, мозг мой, да и тело мое, не могло не реагировать на эту близость. Убери пряди волос с его лица....
      Вытри ладонью бурые мазки с подбородка.... Оботри губы Адама, прикосновением своих.... Ох, демон-бокала-вина, шептал мне разное на ушко, и даже намека на стыд в его голосе не было.
      И в тот миг, когда я с нездоровым волнением скользнула взглядом по искусанному контуру узких губ Пирсона.... Неожиданно.... Я что-то намеревалась произнести, но слова не прозвучали. Запнулась, хватаясь за голову, зажмурилась. О, небеса... Значит.... И это позволяла себе, я?... С вампиром.
      -Вспомнила, наконец. - Скрипучий звук голоса мертвого, привел меня в чувство. В нем столько горечи было, что запекло сердце, будто специями притрушенное. - Поэтому и отказываюсь от твоей крови. Что бы, ненависти твоей достойный, не удостоился еще и твоего отвращения.
      Шикарно сказано!
      Вампир усмехнулся, подогнув колени, подался вперед, намереваясь встать. Лишь одной древней стерве было известно, почему так долго не затягивались порезы, и рваные раны на теле бессмертного Пирсона. Когда он согнулся, и, опираясь рукою об один из прутьев, начал подниматься на ноги, кровь, пульсируя, затанцевала вязкими ручьями по коже. Затрепыхалась живыми бугорками, понеслась вниз, вырываясь за рваные края плоти. Я сглотнула, на мгновенье, отводя глаза. Дышать становилось тяжело. Этот проклятый запах! Животный... Сладковато - тошнотный...
      Кровь.
      Кровь Адам Пирсона.
      Ненависть? Постойте, вампир считает, что я, его ненавижу? Ну да... Я ведь не раз говорила ему такое.
      Я вообще, скромный и сдержанный человек. Во всем. Только, доводить меня не надо, до того самого предела, где здравый смысл, натыкается на непреодолимую, глухую преграду из совести и отчаяния. И разбивается этот самый смысл, тот, что здравый, на крохотные частицы.
      И разум теряет контроль над действиями тела.
      - Да, я вспомнила, все, что ты, мертвый, заботливо стер вчера из моей памяти! - Я налегла на плечи Пирсона, настойчиво разворачивая его к себе лицом, заставляя приблизиться. - И возможно, мне бы сейчас следовало пощадить твои эмоции непонятные, да только, плевать я на них хотела! Я должна вернуть тебе силы! Думаешь, я не поняла, что только ради меня, ты терпел адскую боль? Выпей моей крови!- со всей найденной в пальцах силой, сжимая Адама за предплечья, я насильно смотрела ему в глаза. Топкие, мутно-зеленые. Возможно, вампиру было, что возразить. И смысл оттолкнуть меня, был. Расхохотаться, в итоге, наблюдая за неожиданной вспышкой ярости, во мне. Но все происходило очень быстро. Поэтому, он ничего не предпринял. Или, это только мне так казалось? Возбужденной спиртным, шокированной вереницею последних событий, волос лишившейся и любых надежд на светлое будущее, Буже.
      -Во мне зверь, смертная. Он будет очень жесток, выпусти я его сейчас наружу. - Что хотело передать этим взглядом, сидящее, меньше чем в метре от меня, подозрительно красивое, кровососущее существо? А может, просто проверяло, как отреагирую, на его слова?
      -Ты не убьешь меня. Я знаю. Выпьешь ровно столько, сколько тебе необходимо, что бы мы благополучно выбрались отсюда. - Я, неслабо заикаясь, ответила. Мамочки, меня начинало трусить от нервного возбуждения. И от страха? Вполне возможно. Этой ночью, возможным было все.
      - Помнишь, я говорил тебе, что пить из шеи, очень интимная вещь? - даже, если бы я сейчас внезапно, захотела отказаться от своей затеи, Пирсон, что-то мне подсказывало, уже навряд ли бы позволил. Ладонь вампира притянула меня за талию к себе, вторая, оказалась под лопаткою, ловко пройдя за спину, огибая тело. Приподняв, Адам усадил меня к себе на колени, сам, снова опускаясь ягодицами на осколки. Я всхлипнула, но не оказывала сопротивления, обреченно усаживаясь на ногах вампира.
      -Поэтому, будешь пить из запястья? - снова танцующие на языке, словно в эпилептическом припадке, слова.
      Пирсон усмехнулся, совсем по-доброму. Как родной мне человек, право. Ледяные пальцы, потянулись к лицу, довольно быстро, как для того, кто не носит подобных украшений, вынули из ушей моих длинные цепочки сережек.
      -Они мне будут мешать.
      Ничуть не менее ледяное дыхание, обожгло кожу подбородка. Я звучно сглотнула.
      -Значит, все-таки из шеи.
      Вампир кивнул, привлекая меня к себе руками, прижимаясь грудью ко мне, сковывая замком стальных объятий. Как птица дивная, в капкан пойманная, билось сердце о ребра. Просило о свободе. О покое просило. "Прости. Не суждено".
      Когда губы Пирсона проложили влажную тропу поцелуев на моей шее, я отказалась дышать. Инстинктивно сомкнула руки за плечами вампира, хватаясь за него, запуская дрожащие пальцы в спутанные пряди волос. Вдох.... Хвойное масло. Горчинка травяной мази. Кровь. Приторность ее перебивала все остальные запахи. Я вдруг подумала, как бы нелепо это не прозвучало, что мечтаю скорее смыть с тела Адама всю кровь. Стереть, вместе с чудовищными воспоминаниями....
      Губы вампира разомкнулись, втягивая вместе с воздухом, трепещущую меня. Смыкаясь на коже, жадно ложась языком на дрожащую поверхность, заключая в поцелуй.... Ударю того, кто, когда то промолвиться об этом хоть словом - я тихо стонала. Холодная власть поцелуев поднялась к мочке уха, прошлась по скуле, виску, глазам....
      -Пирсон.... Ах....
      Мой Бог.... Я содрогнулась, встречаясь губами с Адамом. Ему ведь больно. Чувствую же неровности изорванной, мягкой ткани. Вечность, холодным потоком, впустила себя в мой рот. Заполнила злым желанием. Посвятила в свои темные тайны страсти и похоти. Жажды. Это был долгий, тяжелый поцелуй. Слезы катились по моим щекам в эти мгновенья, а сердце, упавшее, куда-то на самое дно меня, лишь жалобно трусилось частотою ударов.
      -Из шеи, Марта. - Запоздало отвечал мне вампир, отрывая свое дыхание, от моего. Прерывая иллюзию бесконечного падения. - Потому что, только так, я смогу доставить тебе удовольствие.
      -Что?.. Нет, не нужно.... Просто пей, что бы....
      Да кто меня слушал, скажите, пожалуйста! Смущенную, разбитую, сломленную меня. Но кто бы отказался, уже желая? Возбужденную. Обезумевшую. Испуганную.
      Рывок, и я прижата к телу вампира. Движение, и острая боль лучом пронзает тело. Разрывает шею, струится по вене.... Боль длилась миг. Но этот миг был самым долгим, за всю мою жизнь.
      Я кричать хотела, да не могла. Дышать, но и это не выходило. Стонать? Хм. Вы этого не слышите. Я не говорила вам об этом, идет?
      ...Но как только боль прошла, место самого яркого ощущения, заняло удовольствие. Это был жар, расходящийся по организму, от головы, готовой, казалось, вот-вот взорваться, и через все тело, по конечностям вниз. Жидкий, смывающий опоры реальности жар. Заполняющий пустоты всего обязательно, должного, земного, сладким, безграничным наслаждением. Которому, не было определения. Которое, не имело права существовать в этом мире. Настоящее разбилось на осколки. Прахом осыпалось, на алтарь небытия. Я танцевала невесомой былинкой на поверхности бессмертия. Вязкого и глубокого.... Способного затянуть. Уничтожить.
      Я сжала пальцы в волосах Пирсона, зайдясь истеричным стоном. Ног, я уже не ощущала. Да и остального тела, впрочем, тоже. Просто догадывалась, о том, что все еще представляю собою нечто, материальное, но все больше и больше сомневаясь в этой незыблемой ранее, истине. Нет больше притяжения, и мира вокруг меня, тоже нет.
      Нет ничего. Только опаляющее жаром, заполняющее меня до предела, облако. Владеющее мною. И всего лишь жизнь, берущее взамен.
      Экстаз. Взорвал мозг. Пробил импульсом сетку заискрившихся нервных окончаний.
      Это смерть? ЭТО??? Тогда, я не хочу возвращения в мир живых.
      Кровь уходила из тела. Но я этого не понимала. Адам, тоже слабо соображал, что ему уже давно следовало остановиться. Зверь насыщался. А я, больше ничего не в силах вымолвить, сделать, осмыслить, иссушенным, кленовым листом кружась, все дальше и дальше опадала в могильный холод пустоты. Сохрани меня, Адам! Не предавай... Тудум... Тудуммм... Тудуммм...