Ларион. Гл. 7. Новоселье

               

    На пятый день ударного труда Захар Захарович с Алексеем Михайловичем еще до рассве-та, погрузив в телегу две двери, несколько досок и кирпичи, выехали за деревню.

      - Не мало кирпичей положили, Захар Захарович?

      - Вполне достаточно. Не будем же мы сыновьям русскую печку в землянке ставить. Я всё просчитал. Даже два кирпича лишние положил – на всякий случай. А когда у Сергея нога заживет, то он с этими двумя кирпичами будет ходить на зайцев охотиться.

      - С кирпичами на зайцев? – недоумевающе уточнил Алексей Михайлович.

      – Да, Михалыч! С кирпичами – на зайцев. Помнишь, в начале войны пороха в охотничьих лавках не стало?

      - Как я могу помнить, если этого пороха я никогда и в руках не держал? По мне, что он есть, что нет – всё едино.

      - Это хорошо, что для тебя едино. Вот нам без пороха никак нельзя. Так вот, когда порох потерялся, я, считай, две зимы на зайца с кирпичами ходил.

      - Выходит, ты отыскиваешь в лесу зайца и кирпичом его по темечку? Так, что ли?

      - Зачем по темечку? Так не получится, зайца не: догонишь, Я делаю так, что он сам на кирпич идет!

      - Это как? – не мог понять Алексей.

      - Очень даже просто. Я могу тебе рассказать. Не проболтаешься? Иначе всех зайцев в округе мужики погубят.

      - Ну, Захар Захарович, ты меня обижаешь! Разве я когда-нибудь что проболтал? Я не бабка Федосья!

      - Ладно, уж, поверю! Так вот. Иду я в лес, первым делом отыскиваю хорошую заячью тропу. На эту тропу кладу кирпич, а на кирпич сыплю щепотку нюхательного табака. Только запомни: не курительной махорки, а нюхательного табака.

      - По мне едино: что махорка, что нюхательный табак. У нас в роду все некурящие.

      – Ну, раз у вас махорка и нюхательный табак едино, тогда и рассказывать не стану. Ты всё равно не отличишь табак от махорки. Выходит тебе это и не нужно.

      – Нужно! Нужно! Рассказывай Захар, что дальше делать?

      - А дальше делать ничего не надо. Иди  себе по тропе, клади второй кирпич и так¬ же сыпь щепотку табака. Чем больше кирпичей положишь, тем лучше – больше зайцев добудешь!

      - Ну, а дальше?

      - А дальше? Доходишь до конца тропы, сядешь, покуришь.

      - Я не курю!

      - Это плохо!... Значит, просто так полчаса посидишь, и иди обратно, собирай зайцев.

      - Откуда собирать?

       - Какой ты бестолковый, Михалыч! С тропы! Заяц, он любопытный. Увидит на тропе незнакомый предмет, то есть твой кирпич, подбежит к нему, понюхает. От табачка он тут же чихнет и мордочкой по кирпичу, упадет на бок, лапками побрыкает и затихнет. Вот в таком состоянии ты его в мешок, и домой. В позапрошлую зиму я бывало, с утра набираю мешок кирпичей, несу в лес, а из леса – мешок зайцев. Понял?

      – Ну и брехун ты, Захарыч! Тьфу! – в досаде сплюнул Алексей Михайлович, – я-то старый пень уши развесил!

   Рассказчик охотничьих небылиц и слушатель с минуту молчали, а затем, как по команде, оба залились веселым, неуемным смехом.

    – Ну, Захар Захарович, и провел ты меня, как воробья на пустой мякине! А я-то и в самом деле... – не унимался от смеха Алексеи Михайлович. – Теперь за мной очередь. Я тебя тоже на чем-нибудь подколю.

    Так, с веселыми разговорами они прибыли в "лагерь". Костер уже совсем прогорел. Никого из обитателей лагеря не было видно.

   – Вставайте, лежебоки! – выкрикнул Захар Захарович, – хватит дрыхнуть. Пора за работу.
       На голос из шалаша появилась голова Сергея с заспанными глазами. Он непонимающе уставился на лошадь, затем перевел взгляд на приехавших родителей.

      - А-а! Это вы! Здравствуйте!

      - Здорово ночевали! А где братья?

      –   Они утром рано взяли винтовки, и ушли на медведя.

      – На какого еще медведя? Бездельники! Им бы только по лесу болтаться… – ворчал Захар Захарович.

      - Вчера они трубу принесли. Тяжеленная. Вон лежит. – Сергеи указал рукой на лежавшую трубу, продолжил. – Когда обратно с трубой шли, то на дороге видели свежий след медведя. Медведь прямо по их следам шел.

      – Серьезное дело. Неужто и в самом деле шатун бродит? Сегодня надо заканчивать строительство землянки. Если шатун по их следу прошел, значит, день, максимум два дня у нас в запасе, а затем может ночью сюда в гости пожаловать, – размышлял Захар Захарович, – двери в землянку нужно как следует укрепить.

        Пока родители разгружали привезенные строительные материалы, подошли и братья. Ларион первым поделился новостью:

   - Батя! А «шатун» в самом деле здесь бродит. Вчера на наши следы выходил. На обратном пути следил за нами, да, видимо, трубы испугался, которую мы на плечах несли.

      - Он подумал, что вы не трубу, а пушку несете. А кому интересно снаряд из пушки в башку получить? – съязвил Захар Захарович. – Перекусите по быстрому и за работу, Сегодня вам надо в землянку перебираться. А медведя пока не трогайте. Хорошо, если бы его кто еще увидел. Тогда наверняка в этот лес никто всю зиму носа не сунет.

      - Ты что, Захар Захарович? – прервал Алексей. И так об этом шатуне вся округа знает. В этот лес и силком сейчас никого не затянешь. Наши бабы своими языками на славу поработали.
    
   И нам хватит языками трепать. Принимаемся за дело. Ты, Михалыч, готовь раствор, а Иван с Ларионом начинайте окосячку для дверей вытесывать. Тешите аккуратно, чтобы щелей не было. Тепло должно сохраняться, как в доме.

   И опять обе "бригады" дружно взялись за дело. К вечеру, в основном, всё было готово. Ларион с Сергеем перебрались на "новую квартиру".

      - Любой фронтовой офицер позавидовал бы такой землянке. Сухо, тепло… – Подметил Ларион, а Сергей в шутку добавил:

     - И воевать не надо. Противника нет. Одни только раненые, да доктора – как в лазарете в глубоком тылу... Посмотрел бы ты, Ларион, мою ногу. Болеть перестала. Наверное, кости уже и срослись?

      - Сейчас твою ногу не осмотришь под нашим самодельным гипсом. Недели две-три потерпи, а потом и приступать на нее можно будет. С двумя оставшимися кирпичами будешь на охоту за зайцами ходить потихоньку.

      Алексей Михайлович и Захар Захарович опять, как и утром, разразились веселым, задорным смехом. А сыновья, переглядываясь, удивленно смотрели на них,  ничего не понимая.