Ольга Суздальская. Петька нашего времени

Из летних встреч. Петька нашего времени
Ольга Суздальская

Я уже собиралась сесть в машину, когда сзади кто-то негромко спросил:
- Можешь купить мне хлеба?
Повернувшись на голос, я увидела худенького белобрысого мальчишку лет шести-семи.
- Что ты сказал?
- У тебя есть хлеб?
Ни хлеба, ни сушки, ни пряника в моей сумочке не нашлось, обнаружилась лишь пара карамелек, но это, конечно, вопроса не решало: парнишка явно нешуточно проголодался.
- Ты здесь один? – я посмотрела по сторонам.
- Один! – мальчишка ответил уверенно, не тушуясь.
- А родители твои где?
- Мамка дома. А папка – не знаю где.
- Та-ак... – я ненадолго задумалась, - пойдём-ка со мной, дружочек. Тут кафе рядом.
- Да я знаю! Я рядом живу! – мальчишка обрадовался моему предложению. - Ты мне там хлеба купишь?

Сидя за столиком и глядя на уплетающего немудрёную еду малыша, я не мешала ему расспросами, пытаясь понять – кто он, мой случайный знакомец? Какое лихо заставило его стать уличным попрошайкой?
 
Допив сок, мальчишка с удовольствием потянулся, едва не упав с неудобного стула.
Глазёнки у него стали масляные, вот-вот уснёт. Но не оставишь же его здесь!
- Эй, дружище, а зовут тебя как?
- Меня? Петькой.
- О-о! Ты, значит, Пётр!
- Не-а! Никакой я не Пётр! Я - Петька. Меня все так зовут. А можно я теперь домой пойду?
- Домой, говоришь? Можно! А где твой дом?
- Да вон он! – Петька махнул рукой в сторону неказистой пятиэтажки, в одиночестве стареющей среди новостроек.
- Я тебя провожу, ладно?
- Ладно. Только – чур! – к нам домой не заходить! Дома сейчас мамка моя спит. Я приду, тоже лягу. - Он сладко зевнул. - Я такой, что сначала наемся, а потом сразу спать хочу.
- Так ты значит соня-засоня? А, Петька?
- Никакой я не соня-засоня! - Петька заворчал, как сердитый старичок. - Соня-засоня всё время спит, а я и вовсе не всё время, я только ночью, а днём, если только наемся. А я что ли каждый день? И вовсе не каждый день! И сплю не каждый день, а только ночью. 

Запутавшись в Петькиных объяснениях, я решилась уточнить, боясь поверить услышанному:
- Ты, значит, ешь не каждый день и спишь не каждый день? То есть тебе нечего есть и негде спать? Да?
Петька недоумённо посмотрел на меня:
- Почему негде спать? Есть где! У меня кровать есть! Ложись да спи, сколько влезет! Вот я днём и сплю, если наемся. Как сегодня! А так я днём не сплю. Днём я гуляю хоть где. Где захочу! Или просто сижу и про хлеб думаю. Я люблю хлеб! Хоть чё-ёрный, хоть бе-елый, хоть какой! А ты тоже, да? Тоже про хлеб думаешь?

Задавать свои вопросы у шустрого мальчишки определённо выходило складнее, чем отвечать на мои. Отложив пока попытку разобраться в Петькиных "есть-спать", я ответила:
- Да. Думаю, если проголодаюсь.
- А про какой хлеб ты думаешь?
- Про какой? – вопрос застал меня врасплох. – Про горячий, ну – про очень свежий! С пылу – с жару.
- Не знаю про такой хлеб… – Петька пожал плечами. - Я хоть про какой думаю! Чтобы у меня был большой-пребольшой кусок! И с маслом! - у Петьки загорелись глаза. - Хлеб с маслом – вкусно, правда?

Я сразу согласилась. Петька кивнул, довольный моим ответом, и продолжил:

- Эх, жалко, что вода из крана не бывает вкусная, как хлеб с маслом! У нас воды в кране, хоть сколько!

У меня сжалось сердце.
- А что же, мама твоя тебя разве не кормит?
- Кормит иногда! Почему не кормит? Мамка мне хлеб покупает! Только не каждый день. А масло вообще почти никогда не покупает. Несколько раз только покупала. Говорит, у неё денег нет. Каждый день масло и хлеб покупать – это знаешь, как много денег! Ого! А мамка моя не может каждый день работать, вот и мало у нас денег. Мы с мамкой бедные, так про нас все говорят, даже Сашка и Никитка из нашего дома.

Оживлённый до этого Петька загрустил и насупился.

- А мама твоя болеет, да?
- Иногда только. Голова у неё болит. А так – не болеет.
- Не болеет - и совсем не работает что ли?

Я ничего не могла понять!

- Ты что!!! - Петькины глаза стали круглыми. - Работает!!! Мамка моет пол в нашем подъезде и ещё – в другом, в Сашкином, и ещё – в Никиткином. Ей за это даже деньги дают! Мамка моя, знаешь, как хорошо пол моет! Только она каждый день не может.

Я запуталась окончательно.
- Подожди-подожди! Если твоя мама умеет хорошо мыть подъезды, почему она не моет их каждый день? Ей бы тогда и платили каждый день, а не от случая к случаю!

Петька с жалостью посмотрел на меня, задающую по его разумению вопрос, на который хоть кто знает ответ:
- Она же пьё-ёт! Водку! Знаешь такое – водка? Её мамке дядя Коля приносит, когда к нам в гости приходит. Он тоже её пьёт. И даже мне давал. Только мне не понравилось! Невкусно! Горько.

Вот оно что! Мне сразу всё стало понятно. А то запутал меня Петька своими "сплю не всё время, если наемся, не каждый день"! Водку, значит, приносит дядя Коля Петькиной маме. А мальчишка голод водой из крана запивает. Приехали... Хороша мамаша!

- А бабушка или дедушка у тебя есть?

Петька ненадолго задумался.
- Не-ет. Сейчас нет, а давно-о были. Давно-предавно! Я их даже не видел. Мне про них мамка рассказывала. У меня только мамка сейчас есть! А ты не знаешь, как сделать, чтобы мамка моя водку не пила? Я же не пью! И она пусть не пьёт! А если хочет пить, то пусть тогда пьёт воду из крана! Как я! А водка эта – плохая. Зачем её продают? Не знаешь?

Эх, малыш… Ничего себе вопросики! Как ответить, чтобы ты понял?
Я даже съёжилась, почувствовав себя маленькой, ничего не понимающей девочкой, а ведь считала себя взрослой, мудрой дамой.
 
Глубоко вздохнув, набралась смелости и сказала:
- Не знаю, Петька. Правда, не знаю. Честно.
И, чтобы перевести разговор на другое, быстро спросила:
- Слушай, а ты почему взрослого человека не называешь на «вы»?
- Как это?
- Ну... Как... Очень просто – вот, например, ты просишь меня о чём-нибудь и говоришь мне «дай», а не «дайте». Ну, то есть, «ты», а не «вы». Я же намного старше тебя!
- А-а! Ты про это! Знаю я, мамка мне говорила. А зачем тебе "вы" говорить? Ты меня в кафе накормила! Значит, ты добрая. А с добрыми можно и так! Как будто понарошку ты мой друг, как Сашка или Никитка!

Петькино объяснение оказалось настолько простым и убедительным, что мне сразу захотелось стать его другом по-настоящему, а не понарошку.
Тем временем Петька продолжил свои рассуждения на не совсем удобную для меня тему:
- Ты вот хоть большая уже, а не знаешь, зачем водку продают. И никто не знает.

Мальчишка махнул рукой и покачал головой. Значит, я - не первая, кто ему не ответил.  Да уж… Натворили мы дел, взрослые.

А Петька всё не переставал:
- Лучше пусть продают хлеб не за деньги, а просто так! Мне тогда мамка каждый день его будет покупать! А так... За деньги... - Петька пнул подвернувшийся под ноги камушек, - я же не маленький! Знаю, что у нас с мамкой денег нет. И папки у нас нет. Куда он подевался? Мамка не разрешает мне про него спрашивать, сразу делается сердитая. Вот и не знаю я – где мой папка? Может, ты знаешь?

Петька смотрел на меня с надеждой, а я молчала, как бестолковая студентка, которая вот-вот завалит очередной экзамен.

- Не знаю я, Петька. Не знаю, где твой папа.

Он опустил голову. Мне хотелось провалиться сквозь землю. Тебе бы, Петька, на известную передачу про сто вопросов взрослому! Сколько ещё у тебя этих вопросов?  Наверное, больше, чем сто. Вот бы задать их тому, кто…

Петька прервал мои размышления.   
-Ну, всё. Пришли. Не знаешь ты, значит, про папку моего. Ну ладно.

Мы остановились перед дверью в подъезд.
- Пошёл я. А то вдруг меня мамка потеряет? Люди же теряются! Как папка мой.

Мальчонка по-взрослому тяжело вздохнул и, уже заходя в подъезд, уверенно сказал, обернувшись ко мне:
- Вырасту ещё маленько, буду его искать. Вот у тебя есть папка?
Я молча закивала в ответ.
- И у меня есть! Папка у каждого есть! Как и мамка. Правда же?
Отвечать мне не пришлось – да это и не было вопросом, потому что малец давно уже знал ответ, однажды решив для себя непростую житейскую задачу про маму и папу.

Подъездная дверь закрылась неплотно. Я некоторое время слушала Петькины шажочки, а потом распахнула дверь и крикнула:
- Петька-а! Пе-еть!!!
Шаги замерли. Потом быстрые ножки снова затопали, и через несколько секунд Петька стоял около меня.
- Что? Ты зачем звала?
- А хочешь, поедем в другой город? Будешь жить у меня и хлеб с маслом каждый день есть! – я потрепала вихрастую Петькину макушку.
- А мамка с нами поедет?
- Нет, Петька.
- Тогда я тоже не поеду. Я без мамки не хочу. Я её одну что ли оставлю? Разве можно мамок оставлять? Вот ты бы оставила? Оставила?

Он ждал, что я скажу, а у меня, давно взрослой и успешной, разом не осталось сил посмотреть в глаза этому бедно одетому маленькому мальчишке, не знающему особой материнской ласки, но умеющему оставаться верным тому, кого любит, и не размениваться даже на драгоценные хлеб и масло.

Собственное благополучие превратилось для меня в мелководье и захотелось разом всё отдать, лишь бы услышать о себе точно такие же слова, какие Петька только что сказал о своей мамке. А он, снова заходя в подъезд, уверенно добавил:
- Я вот ещё папку найду! Скоро уже. Найду и приведу его к нам с мамкой, и мы будем все вместе жить! А ты тогда потом к нам в гости приезжай! И хоть кого с собой привози! 

Слёзы помешали мне увидеть, как Петька закрыл дверь. Не закрыл даже - захлопнул, со всех ног торопясь к непутёвой мамке, пока даже не подозревающей о своём счастье.


© Copyright: Ольга Суздальская, 2009
Свидетельство о публикации №2908050526