Окно Абу

Никто не знает, где старый Абу взял эту древнюю книгу. Он часто неделями пропадал в скалах у самого Иста-Маруана, бродя одному ему ведомыми тропами. Может, он выменял книгу у кочевников, везущих соль к синим стенам Караса. А может, нашел ее в одной из пещер, каких много в ущельях.
В тот день люди увидели Абу бегущим к своему дому. Старый Абу всегда ходил чинно, как и положено сильному колдуну, поэтому все в деревне испугались. Больше всего испугался Кагу, юный ученик Абу – утром он случайно уронил один из сосудов в доме старика, и тот разбился с таким грохотом, что Кагу почти перестал слышать. Конечно, он думал, что Абу накажет его, но колдун молча затащил его в свой дом, вынул из-под плаща книгу с потрескавшимся кожаным переплетом и начал листать страницы. Лишь изредка старик указывал Кагу на одну из полок, и юноша подавал ему снадобья. Прошли долгие часы, прежде чем то, что готовил Абу, было готово. Тогда он заговорил:
- Слушай, Кагу. Завтра утром ты войдешь в мой дом. Я буду лежать вот здесь, возле окна. Ты поднимешь меня и повернешь лицом к окну. Но если хочешь жить, ни в коем случае не смотри в него сам, ты понял?
Юноша кивнул, и Абу вытолкал его за дверь.
Когда ученик колдуна пришел в свою хижину, мать сказала ему, что боги, наверное, прогневались на деревню, раз старый Абу потерял свою обычную чинность. Пришедшие соседи тоже были напуганы и просили Кагу задобрить богов, принеся жертвы на Вершине Мира. Одни принесли плоды, другие привели свиней и коз, и юноше ничего не оставалось, как пойти вместе с несколькими помощниками в горы.
Путь наверх был долгим, и когда люди оказались на пологой вершине, где стоял каменный алтарь, солнце клонилось к закату. Кагу одел свою маску и начал обряд, на что получил право еще пять лун назад. Соплеменники стояли на коленях вокруг и подпевали низкими негромкими голосами – как будто ветер Иста-Маруана залетал в открытое горло большого кувшина.
Всю ночь разговаривал Кагу с богами. Потом юноша заснул, и соплеменники накрыли его своими плащами.
Как только Кагу открыл глаза, один из соседей спросил его, что он слышал. Юноша сказал первое, о чем думал:
- Нельзя входить в дом Абу.
Но было поздно. Когда люди спустились в деревню, они услышали громкий плач: женщины деревни сидели, закрыв лица руками, а мужчины с копьями стояли вокруг дома старого колдуна. Один из мальчишек рассказал Кагу, что вечером к Абу пришли, чтобы попросить его избавить стадо от злых духов, и нашли колдуна мертвым. Один из мужчин, стоявших возле тела Абу, посмотрел в окно – и тоже упал бездыханным. Семеро жителей деревни умерло, пока люди не поняли, что окно в доме Абу заколдовано и несет смерть…
Кагу вспомнил наказ Абу и хотел пройти в его дом, но воины остановили его. Тем временем к людям вышли Старые.
- Кагу, ты знаешь, что это за колдовство? – спросил один из них.
Юноша покачал головой.
- И мы не знаем этого. Что нам делать?
Одни предлагали сжечь дом колдуна, но Кагу сказал:
- Нет! Огонь выпустит злое колдовство, и никто не знает, чье окно снова станет нести смерть.
Тогда люди пошли в рощу, стали рубить деревья и возводить вокруг дома Абу частокол. Потом все, что было внутри ограды, засыпали песком и камнями. А Старые сказали, что всякий, кто попытается разрушить ограду, совершит преступление против своего рода. И все слышали это.

…Короткий путь не всегда приводит к цели быстрее. Это я понял еще мальчишкой, когда мы с отцом в первый раз собрались в Карас. Он должен был отвезти подарки нашему родственнику, служившему капитаном столичной стражи. Конечно, я обрадовался – о синих стенах и дворцах самого прекрасного города Иста-Маруана я слышал столько, что возможность увидеть все это своими глазами волновала больше, чем улыбка любой красавицы.
Попутных караванов не было, но отец не хотел откладывать поездку. Поэтому мы поскакали коротким путем, где двум путникам не грозила встреча с разбойниками. Дорога была каменистой, иногда лошадям приходилось идти медленным шагом, чтобы не поломать среди валунов ноги, и я понял, почему караванщики едут в обход, через пески Ираса, хотя среди них частенько прятались грабители. И все было бы хорошо, если бы не случайность: лопнула подпруга, и отец упал головой на камни. Он был хорошим наездником, просто ему не повезло.
К утру он перестал дышать. Я похоронил его под камнями, навьючил сумки, в которых лежали дары для двоюродного дяди, и пошел на восток, ведя коней в поводу.
Дороги я не знал, и когда спустя какое-то время оказался в узком ущелье, понял, что заблудился. Идя между красно-желтых каменных откосов, в которых чернели пещеры, я увидел небольшое озерцо. У его края шумел водопад. Оставив коней, я взял бурдюк и полез на уступ, где рассыпались серебром водяные струи. Холодные капли били по лицу, я ловил их ртом, слушая шум воды. А когда обернулся, обомлел от страха: в пяти шагах от меня, присев на передние лапы, изготовился к прыжку горный лев. У меня за голенищем был нож, но что я мог им сделать?
И тут раздался тонкий свист. Стрела с ярко-синим оперением вонзилась льву в горло, буквально через миг вслед за ней ударила другая… Я, как завороженный, смотрел в потухающие глаза льва, и только когда он упал, смог отвести взгляд в сторону.
На уступе по другую сторону водопада стоял молодой охотник со смуглой, почти черной кожей. Так я познакомился с Кагу.

Спасший меня охотник жил в одной из пещер неподалеку. Когда он привел меня к себе, я спросил:
- Ты живешь один?
Кагу, как он назвал себя, с трудом подбирая слова нашего языка, сказал, что он был должен уйти из родной деревни и теперь живет сам по себе. Я поблагодарил его и спросил, знает ли он дорогу в Карас. Охотник улыбнулся:
- Я не знаю дорогу. Но вдвоем мы ее найдем.
Свое прибежище Кагу оставил без всякого сожаления. Почти день мы шли по ущельям, пока дорога не вывела нас к бескрайней равнине Иста-Маруана.
До Караса мы добрались через семь дней пути, голодные и грязные. Стражники даже не хотели нас пускать, но когда я назвал имя своего двоюродного дяди, нас сразу отвели в его дом.
Дядя принял нас ласково, поблагодарил за дары, а когда я рассказал о печальной кончине отца, горестно вздохнул и прочел короткую молитву. Потом поглядел на меня и спросил:
- Что я могу сделать для тебя? Впрочем, знаю сам: ты, я вижу, достаточно умен, чтобы служить в Посольском дворце. Завтра же я попрошу своего друга найти тебе должность.
- А что делать моему другу? Он спас мне жизнь…
Дядя с интересом поглядел на Кагу и вдруг набросился на него. С минуту они боролись, пытаясь повалить друг друга, пока дядя не рассмеялся:
- Ты силен, как горный лев! Хочешь служить у меня, в городской страже?
Кагу улыбнулся:
- Это лучше, чем быть пастухом.
Дядя со смехом потрепал его по густым волосам, и мы пошли к трапезе.

Так начались годы нашей службы в Карасе. Я учился у многих мудрецов, постигая науки и искусства, Кагу тоже преуспел: он умел распознавать любых преступников и заговорщиков, и вскоре стал одним из главных дядиных помощников. Но только спустя несколько лет он рассказал мне по секрету о том, что соплеменники прогнали его из-за страха перед его магией, – и о старом Абу.
- Сейчас я пользуюсь только несколькими заклинаниями – они помогают мне находить воров и убийц. А все остальное, что я когда-то умел, я хочу забыть, - сказал тогда он.
С тех пор я стал лучше понимать своего друга.

Прошло много лет. Я сумел заключить хороший мир с западными варварами, и после смерти нашего правителя благодарные жители избрали меня. Постаревший дядя, уходя на покой, передал свою саблю Кагу, так что весть о народе ханар мы оба встретили во дворце властителей Караса.
По сравнению с ханар набеги с запада были сущими пустяками. Наши соседи один за другим падали под натиском этой орды, ханар и их вожди не брали мирные дары, предпочитая забирать золото с пепелищ. Слушая донесения послов, Кагу мрачно говорил:
- Пока они обходят Земли Караса стороной, но вскоре и нам придется браться за сабли. И чем меньше сподвижников у Ир-Рихана, тем быстрее это произойдет…
Этого мне объяснять было не нужно: я и сам прекрасно понимал, что когда у народа ханар останется только один вождь, некому будет помешать его безумному желанию завоевать мир. А судя по вестям с вражеских стойбищ, Ир-Рихан со вчерашними товарищами не церемонился.
И вот однажды конница ханар пересекла нашу границу. Кочевники вели себя странно: они не трогали мирных жителей, не брали приступом наши города, а просто скакали по равнине Иста-Маруана, как будто направляясь к западным пределам, где за горными цепями скрывалось море, за которым уже ничего нет… Последний соперник Ир-Рихана, его зять Хулу, явился в Карас и запоздало, но вежливо просил дозволения пройти через наши земли.
Я принимал Хулу с глазу на глаз. Поэтому оставил дипломатию и спросил напрямик:
- Ир-Рихан послал тебя, так как думает, что я тебя убью? Это был бы отличный повод для войны. Да и соперников у него не останется. А трон ханар мог бы быть и твоим.
Хулу снял расшитую камнями шапку и провел по бритой голове чуть дрожащей ладонью.
- Ир-Рихан послал меня, потому что думает о благе своего народа.
- А твоему народу будет лучше от того, что тебе отрубят голову? Скажи, что на уме у Ир-Рихана, а я отпущу тебя живым и с богатыми дарами. Тебе, как и мне, нужен мир. А безумие Ир-Рихана все превратит в пустыню! Кто будет одевать тебя в шелковые халаты, когда воины Ир-Рихана убьют всех ткачей, как было в Туафе? Если все гончары погибнут в битвах, кто сделает кувшин для твоего вина?
- Он не хочет убивать всех, - вымолвил Хулу.
- А кого – только меня?
- И ты останешься жив, если признаешь его власть.
- Но он не просил меня об этом.
- Попросит, когда наши кони будут возле Караса.
Кагу, тихо вошедший незадолго до этого, промолвил:
- Трудно убить термита, пока не проникнешь в термитник.
Хулу метнул на него испуганный взгляд. А я продолжил:
- То есть ты говоришь, Хулу, что резня начнется только после того, как мы впустим ханар в столицу?
- Я этого не говорил! – вскричал Хулу.
- Это и не надо было произносить вслух.
Велев проводить Хулу в отведенные ему покои, я взглянул на Кагу.
- Я ходил по улицам, - сказал мой друг. – В городе несколько шпионов Ир-Рихана, один притворяется нищим возле дверей дворца. И есть наемник, который должен убить Хулу, если мы его отпустим. Это даст ханар повод обвинить нас и напасть на столицу.
- Ты знаешь, где он?
- Конечно, - улыбнулся Кагу. – В моем подвале. Я схватил его.

Наши люди позаботились о том, чтобы Хулу добрался до своих живым. А я, глядя с крыши дворца владык Караса, думал о том, как спасти город, который дал мне столь многое. План был безумным, но это было лучшее, что я мог предложить в уплату.

Воинов ханар я встретил в дне пути от Караса. Пыль, взметенная копытами варваров, была видна издалека, и к тому моменту, когда первые всадники осадили коней в десяти шагах от меня, я был готов встретить свою судьбу.
Из толпы ханар выехал высокий воин в богатой одежде и, язвительно усмехнувшись, спросил:
- Судя по жезлу, ты и есть властитель Земель Караса. Но где же твое войско и слуги?
- Войско было бы нужно, если бы я собирался превратить вас в пыль. А я только хочу поговорить с твоим владыкой.
Всадник, ничего не ответив, поскакал назад. Окруженный врагами, я ждал. Вскоре надменный воин прискакал вновь и молвил:
- Ты увидишь нашего владыку, если оставишь свой жезл и встанешь перед его шатром на колени.
- Жезл мне и вправду больше не нужен.
Я щелкнул пальцами, и украшенный алмазами жезл – незамысловатое волшебство Кагу – растаял в воздухе. Варвары испуганно ахнули, а я продолжил:
- Могу встать и на колени. Я рожден простым кочевником, и золотой шлем владыки не затмил мне разум гордыней. Но тогда я не стану предлагать Ир-Рихану то, ради чего пришел. А мое предложение, поверь мне, ему очень понравится.
- Тогда тебя убьют.
- Что ж, это всего одна жизнь.

В шатер Ир-Рихана я вошел с учтивым поклоном. Вождь ханар сидел, окруженный свитой, и с любопытством разглядывал меня.
- Ты говоришь, что рожден простым кочевником?
- Да, Ир-Рихан. Я полагал, это тебе известно.
- Я слышал, что владыки Караса не передают власть своим детям. Но не слишком интересовался вашими обычаями. Так что ты хотел сказать мне, явившись в одиночку? Может, собрался угрожать мне гибелью?
Сидевшие в шатре сдержанно засмеялись, а ястребиное лицо Ир-Рихана вновь обратилось ко мне.
- Напротив.
Несколько секунд висела полная тишина. Затем Ир-Рихан не выдержал:
- Ты не скажешь, что имеешь в виду? Или наш язык для тебя труден?
- Нисколько. Я выучил его за три дня. Но ты же не хочешь, чтобы самую большую тайну властителя Караса слышали все?
Я демонстративно повернулся к стоявшему возле входа Хулу. А затем продолжил:
- О некоторых вещах могут говорить лишь владыки. Если, конечно, они не боятся остаться с глазу на глаз.
Ир-Рихан побагровел, но потом внезапно расхохотался:
- Ты смел, рожденный кочевником! А я не только рожден им – я и сейчас кочевник! Так что мне ли бояться? Оставьте нас.
Свита Ир-Рихана послушно потянулась к выходу.
- Говори, - сказал Ир-Рихан, когда мы остались одни.
- Вечная жизнь в обмен на свободу.
- Что?!
- Если ты поклянешься даровать вечный мир Землям Караса, я скажу тебе, как избежать смерти. Ты же не хочешь и далее просыпаться среди ночи от страха, что душа вылетит из груди?
О тайном недуге, который только начал овладевать Ир-Риханом, я узнал, внимательно слушая донесения наших послов и лазутчиков. Но ханар были настолько несведущи во врачевании, что даже приближенные Ир-Рихана, похоже, не догадывались о том, что иногда по ночам их владыку мучают приступы боли.
Ир-Рихан стиснул подлокотник:
- Откуда ты знаешь?!
- Все владыки Караса сильны в науках. И цвет твоего лица может сказать мне больше, чем пленник, подвергнутый самым жестоким пыткам.
Ир-Рихан молчал, и я продолжил:
- Я знаю, что ты хочешь покорить весь мир. Ты обещал это своему народу. Но нужны ли будут твои владения, когда ты не сможешь проснуться? Твой народ верит, что в Темное Царство можно въехать на коне, везя золото и шелка, но кто подтвердил тебе это? Ты же настоящий владыка и знаешь, как пишутся легенды.
Это был намек на то, что Ир-Рихан объявил себя сыном одного из варварских богов. И он это понял.
- Вечная жизнь… Не слышал, что кто-то смог ее получить.
- Потому что пока только двум людям в этом мире известно, что старый Абу смог совершить свое последнее волшебство.
И я поведал Ир-Рихану историю, которую слышал от Кагу, – разумеется, не полностью. Далеко не полностью.
Владыка варваров слушал жадно, как ребенок, которому рассказывают волшебные сказки. Затем, задумавшись, долго сидел на своем троне, не проронив ни слова. Но я чувствовал, что он поверил в мой рассказ.
- Так тебе нужен только мир?
- Да, Ир-Рихан, только мир для моего народа. И еще: если я обману тебя, ты ведь всегда сможешь повернуть свою конницу к стенам Караса.
Варвару эта мысль, похоже, понравилась. Он еле заметно ухмыльнулся и сказал:
- Ну что же… Вскоре мы поднимем чаши за вечный мир.
 
Весть о том, что владыка велит повернуть коней, многие ханар приняли с явным удовольствием – похоже, они устали воевать, как часто бывает с народами, пролившими слишком много своей и чужой крови и взявшими слишком большую добычу. Ведь чем больше обоз, тем вернее войско повернет домой. Конечно, Земли Караса манили их, но уже не настолько, чтобы отдавать за них жизни.
Я смотрел на веселье варваров с некоторым сожалением и думал: что бы ни обещал Ир-Рихан, он все равно пошлет своих людей на битву, если сам останется жить. Не зря ведь говорят: слово ханар – ветер.

К деревне, где некогда родился Кагу, мы подъехали вечером. Люди Ир-Рихана обшарили все вокруг, опасаясь засады. Они никого не нашли, но Ир-Рихан все равно не отпускал меня ни на шаг.
Деревня была пуста. Убежали жители сами или Кагу успел предупредить их, я не знал. За долгие годы вокруг ограды, возведенной у дома старого Абу, выросли высокие деревья, и ханар принялись их рубить.
Двадцать воинов разгребали пыль, песок и камни, скопившиеся за оградой. Но даже они смогли управиться только за два дня. Когда из-под песка появились ветхие стены, я вполголоса бросил:
- Сколь у многих сейчас шанс стать бессмертными!
Ир-Рихан метнул на меня быстрый взгляд и велел своим людям надеть на глаза повязки.
И вот в хижину колдуна стало можно зайти. Но варвар медлил. Я видел, каким нетерпением горят его глаза, но он был человеком, привыкшим вонзать кинжал в спину и ожидавшим предательства от самых близких людей. Сомнения терзали его, и наконец он вымолвил:
- И все же я тебе не верю. Может, возле этого заколдованного окна меня ждет гибель, а не вечная жизнь?
- Тогда я могу взглянуть в окно Абу первым, - спокойно сказал я.
- Хорошая мысль. Но если это и вправду делает человека бессмертным, тогда тебе будет нипочем вот это!
С этими словами Ир-Рихан ударил меня в грудь своим кинжалом. Нечеловеческая боль пронзила все мое тело. Когда Ир-Рихан выдернул кинжал, я увидел, как кровь ручьем потекла на песок. А варвар вскричал:
- Подведите его к окну в этой хижине!
Кто-то схватил меня и поволок к дому Абу. Я видел, как близко перед глазами проносится земля, слышал шорох своего тела, волочащегося по камням. Успел даже зацепиться рукой за дверной косяк, но тут все закружилось, и я погрузился во тьму.

Солнечный свет был на удивление мягким и золотистым. Я не сразу понял, что лежу на земле – теплой и настолько податливой, что подниматься не хотелось – так бывает, когда лежишь на хорошей дорогой перине. А потом я вспомнил, как Ир-Рихан меня убил. Сев, я хотел ощупать рану, но не нашел ее: под окровавленной рубахой не было даже царапины.
Оглядевшись, я увидел двух бездыханных воинов, сжимавших в скрюченных руках сорванные с глаз повязки. В окно, принесшее им гибель, была видна долина, где расплавленным золотом блестело озеро. И тут я понял, почему старый Абу так спешил совершить свое колдовство и почему дал Кагу то поручение, которое его юный ученик из-за глупости соплеменников так и не смог выполнить…
Ир-Рихан ждал снаружи. Увидев меня, он захохотал, как безумный, и все время повторял:
- Так ты говорил правду… Правду!
Когда он вбежал в дом и упал бездыханным, я взял его за руку и выволок на улицу, чтобы никто даже случайно не мог оживить покорителя мира, повернув его лицом к волшебному окну. Кто-то из воинов ханар начал стрелять в меня, но стрелы отскакивали – они уже не могли причинить мне никакого вреда. Сами воины один за другим падали замертво, сраженные луком верного Кагу – он все время был поблизости, я чувствовал это.

И вот мы остались с другом вдвоем.
- Кагу, ты тоже можешь стать бессмертным.
Друг молчал, только разглаживал на колене какой-то рваный ветхий листок, вынесенный ветром из дома колдуна. А потом взял из горевшего рядом костра головешку и бросил в хижину Абу. Деревянная стена занялась почти мгновенно, и уже через час от дома осталась только груда пепла. Я положил руку на плечо Кагу:
- Ты будешь жалеть об этом.
- Вряд ли. – Кагу протянул мне листок. – Это из книги, которую принес старый Абу в тот день. Бессмертным мог стать лишь один. Остальным окно несло смерть.
И, вскочив в седло, улыбнулся:
- Хорошо, что Ир-Рихан оказался таким подозрительным, правда?