Луч света с диска луны. Застава. Глава 40

Глава 40. Не буди лихо, покуда спит тихо.

Сон не принес душевного спокойствия. Встал за несколько минут до восхода, разбудив на смену Зайца, сам же отправился в таверну — подкрепиться.

Хозяин таверны как будто ни разу меня до этого не видел — был как-то жутковато отстранен. Посетители были только те, что пришли сюда вчера. Уже с утра вбирали новую дозу, чтобы уснуть манекеном до следующего дня. И так — до завтрашних новостей, которые также не принесут ничего хорошего. Город, видать и в самом деле — проклят...

И вроде тут есть какая-то власть, да только ей теперь никто не верит. Вроде есть и народ, но теперь каждый только сам за себя. Даже как-то жаль, что в эти дни тени не будет произведено жребия богов. У людей оставалось последнее, чем они могли проявить себя. Оставалась какая-то надежда. А теперь словно повязку сбросили с лица. Теперь все поняли, что обречены жить также, как жили до этого — вечно. Что уже не знают другой жизни, и знать не хотят. Признали это, и смирились с этим.

Это видно по взгляду мертвеца. Или это я так себя накручиваю. Не конец света, правда по сравнению с вчерашним вечером, когда все вышли единым порывом на площадь чтобы поддержать своего нового властителя, проча любого бандита вместо нынешнего правителя, сегодняшнее настроение было абсолютно другим. И это настроение переходило от одного к другому как какая-то зараза. Без телевидения, распространилось моментально, захватило и подавило весь город.

---

Двое стражников закатилась сюда. По их шумному поведению, когда они задирали безоружных, понял, что мне как можно скорей нужно мотать отсюда. Хотя на мне и повязан медальон стража, только моё обмундирование выдавало во мне чужака.
-- Эй! Стой! Выпей с нами за нашего славного властителя по праву — Тоэнон-Вкрадчивого!
-- Я спешу.
-- Ты что, совсем его не уважаешь? Ты не уважаешь победителя Гас-Лусисто! Вот я сейчас сообщу твоему командиру! Ты в какой сотне и каком десятке состоишь? - Во мне выкипала злость, но кое-как я смог её обуздать. Бой проигран, успей он даже начаться. Сколько таких же, как и эти двое, бродят в данный момент поблизости?
-- Слушай, не трогай его... - Вдруг до того молчащий напарник говорящего потянул того за рукав.
-- Чего!? Ты это самое — отпусти рукав.
-- Ты лучше послушай своего друга. - Подсел за стол рядом. Вдруг та часть интеллекта, которая заведовала инстинктом самосохранения, отключилась. В холодном расчете уже прикидывал, как смогу одним движением рассечь обоих, покуда те встают и пытаются извлечь из напоясных ножен свои мечи. - Поскольку я не стану жаловаться твоему начальнику. Я так не привык.
-- Моё начальство никогда не даст разрешения на поединок! - Самоуверенно заявил словоохотливый.
-- А ну, живо убирайтесь отсюда! - Произнес четко, но тихо. С их логикой, где два на два равно пяти лучше излишне не рассусоливать.
-- Ты...! Мы то уйдем! Но скоро вернемся! С подкреплением! - Сообщил спесивый переступая назад через скамью.
-- Вас и так двое супротив одного — какое вам еще подкрепление, слабаки? Чтобы за вами же ваше же дерьмо подбирали, пока остальные за вас будут драться?! Вы смешны — твари!

Пристально посмотрел на них, провоцируя, чтобы те напали на меня первыми. Но не случилось... После их ухода двери таверны резко захлопнулись. Но они вернутся. Скорей всего вернутся. С чего это мне приспичило так нарисоваться в полный рост?

Хозяин таверны подошел, я уже хотел расплатиться:
-- Полагаю, ты Хагич?
-- Да...
-- Я знаю этих двух молодых людей. Один из них, с кем ты только что разговаривал — сын знатного сотника. Тебе лучше убираться поскорей, пока он не привел сюда людей своего отца.
-- Из знатных в этом городе только сотники что-ли?
-- Прошу, уходи! Иначе мне разнесут всё здание! - Вот только приобрету необходимые вещи, и сразу — домой.

Вышел через парадный вход, и только после подумал, что за мной могла быть слежка. Вроде нет. А этот идиот видимо решил не оставлять никого, надеясь застать меня на месте.

---

Возвратился обратно и застал Зайца, почти уже сморенного сном. Куливас, оказывается, уже пришел в себя. Размотал ему руки, обернулся, Заяц уже был предельно ясен взглядом и настороже, вслушиваясь звукам снаружи, и не спуская с меня настороженного взгляда.
-- Рассказывай, Куливас, что произошло вчера. Рассказывай всё, что было — ничего не утаивай. - Голос мой был спокоен. Я как-то привык уже, что моего мнения, высказанного с подавленными эмоциями, слушаются безприкословно.
-- В тот день... Вчера... За мной зашли из моего десятка, трое... ты наверно их помнишь, они с нами были при поездке к Лель-Еран-у. - Затекшая бородатая физиономия с синяками под щеками, еле ворочала языком. Несколько раз попытался проглотить кадык — слюны на то не хватило.
-- Ну?!
-- Они должны были доставить меня ко двору. Там я увидел... - Десятник замер. Хотел уж его толкнуть, как он продолжил. - Меня там ждал властитель по праву. Сразу с порога он спросил меня, про тех, кто будет выбрасывать флаг и когда. Я не хотел говорить, но тут меня как будто стали растаскивать в разные стороны, я не мог сосредоточиться, чтобы дать ответ. Когда уж пришел в себя, находился уже в доме Кентир-а. В моих руках был кинжал весь липкой крови. Это ведь был не я?! Правда ведь?! Я бы никогда не предал то, во что верил...
-- Кто убил Кентир-а? - Вопрос был поставлен предельно просто.
-- Я... - Куливас полностью смят и раздавлен.
-- Что рассказал Кентир?
-- Насколько помню, Тоэнон-Вкрадчивый был в ярости, что ничего не сумел разузнать. Потому он меня и оставил в живых. Но я бежал, когда вчера кто-то захотел бросить вызов!
-- Как на тебя воздействовал Тоэнон-Вкрадчивый — подмешал чего-то в питье, в пиво? Или что съесть заставил? Или ты запах какой-то запомнил?
-- … да-да! Был запах! Резкий такой... - Куливас искренне радовался, что вспомнил столь важную деталь. Видимо химия какая-то. Нужно будет поберечься. И что мне теперь делать? В суд ведь с этим не пойдешь.
-- Ты хотел бежать — что ж, уходи из города сегодня же. И хоть ты — изрядная скотина, но марать руки о тебя мне не хочется. Беги, покуда Шакал не вернулся. А то он тебя распишет кровью под хохлому.
-- Я не хотел! Это ведь был не я!
-- Беги, покуда цел. - Меня не заботила справедливость наказания на этот самый момент. Но вот проснувшийся Отреп-Страшный да Заяц, смотревшие на меня круглыми глазами, беспокоили гораздо больше.

Куливас поднялся и на негнущихся ногах не смея высоко поднять голову поплелся на выход.
-- Ты зачем его отпустил?
-- А ты бы хотел пустить ему кровь?
-- Конечно! Кентир — отважный сотник... был. Эта падаль даже кончика пальца его не стоит.
-- Слушай, мне сейчас так погано, что лучше от того, что кто-то перестанет дышать, мне уже не станет. Думаю и тебе тоже от этого веселей не будет.
-- Кровь требует отмщения!
-- Я тут принимаю все важные решения — помнишь? Так что смерь пыл.
-- Придет Шакал, он рассудит, кто здесь главный.
-- Пока его нет, ты будешь слушаться меня.
-- Он уже идет. - Заметил Заяц, до этого стараясь не вмешиваться в наш диалог.
-- Кто?
-- Шакал уже почти здесь.

Дверь шумно открылась. Шакал с порога пристально посмотрел на каждого из нас. Следом вошел Элкон.
-- Мы одни. Я сегодня ночью обошел нескольких своих знакомых. Они все страшно напуганы. Если среди них и был кто-то из тех, кого объединил Кентир, мы этого уже никогда не узнаем. - Повел головой, проявляя недовольства. - А Куливас-а вы, как я понимаю, отпустили?
-- Это всё Хагич! Это он велел его не трогать!
-- Хагич?! - Потребовал объяснения взглядом. Я же понял, что такое решение кто угодно в этих краях назовет ошибкой. Тем более погиб его друг.
-- А что мне с ним нужно было сделать?
-- Ничего... Зря мы вообще сюда пришли. Кентир мог бы жить, если б не мы, да и эта скотина безымянная — Куливас.
-- Ты еще обо мне особо вспомни...
-- Ты... Да... Мы здесь только благодаря тебе.
-- Хочешь расправиться со мной? - Спросил с вызовом в голосе.
-- Что толку? Ты ведь просто... слеп! Ты не видишь пути своим решениям дальше собственной руки.
-- Что толку видеть и идти на свет иллюзий?! Мы не сможем выиграть, если погибнем сами, перед этим выместив всю свою злобу на поверженном враге.
-- Куливас — ты его недооцениваешь. Он притворяется. Он опасен! Отпустив его живым ты подставил нас всех под удар.
-- В таком случае мы сейчас же должны уйти из этого дома. Идем на базар. После — наши дороги могут разойтись. Навсегда. - А что если я действительно, ошибся?
-- Да, идем на базар.

--

Площадь усеяна повозками, в порядке которых лишь человек с буйной фантазией обнаружит подобие рядов. Здесь были точки торговцев снедью, мне же нужен был квартал торговцев одеждой. Меня не очень заботили мои прежние попутчики, поскольку я понимал, что я был одной из причин, разрушившей их планы. Подозревал, что они из-за этого на меня сильно злы. Если это и было так, то видом своим никто того не показывал. Все четверо обступили меня, расталкивая кучки торгующих людей, пока мы не вышли к повозкам с тканью. Здесь плотность людей была пореже.

Недалеко нашел то, что искал — торговали мехом, кожей и выделенной из них одеждой. Скупил несколько шкур, провел часть дня, смотря, как выделывают кожу, как шьют одежду. Рукава шились не полностью, а только сверху. Мне объяснили, что так легче засовывать руки внутрь, ближе к телу — в сильные холода только это не позволяло рукам быть отмороженными.

Понравившуюся шубку купил для Галитань. Кроме этого купил несколько дубленных кож теленка, несколько шкур то ли куницы, то ли какого другого пушного зверька. Все это завернул в рулон куском ткани, прикупленной тут же. Туго перемотал куском веревки. Мне вызвался помогать Заяц, пока я выбирал в мастерском ряду плуг. Видно придется брать и телегу, лошадей. Да только на них денег уже совсем не оставалось.

Куда-то запропастились Шакал с Элокон-ом, на время правда. Вскоре они объявились, Элкон вел на привязи козу, с тюком из ткани. Все-таки они смирились. Закупаются для дома. Возможно, даже простили меня. Хотя все равно стоило с ними теперь быть настороже. Я с ними теперь под одной крышей не усну — они ведь запросто смогут выместить на мне то, что копилось у них на душе для Куливас-а.
-- Мы уедем завтра с утра. Так меньше всего привлечем внимания. Сегодня же соберемся у площади, рядом с вон тем домом. - Шакал видимо не оставил надежду, что вдруг кто-то выкинет флаг. Воздух же настолько был пропитан запахом страха, что в этом стоило усомниться.
-- Я буду там. Только проверю лошадей. Уплачу за их постой.
-- Не смоешься?
-- Оставлю вам вот эти вещи в залог.
-- Меч тоже оставь.
-- Ты мне не доверяешь?
-- Я сейчас даже себе самому доверяю с трудом.
-- Забирай. Возьми, вот, жетон тоже. Он тебе поможет не столкнуться с патрулем. - Меч меня только в неприятности заводил. Так что теперь мне попроще передвигаться будет.

На конюшне почистил за конями, задал корму, поговорил с Черным Огнем. Ему тут тоже не очень нравилось. Он возмущенно бил копытом, вырывая копытом слой утоптанной земли. Ну теперь то мы скоро уедем отсюда. Застоялись лошади в конюшне. Пора бы и проветриться.

---

Шакал ждал в условленном месте, озираясь по сторонам. Подошел к нему вплотную. Людей на площади было существенно меньше, чем во вчерашней толпе. Стояли, кучкуясь человек по десять. Тишина висела над их головами, создавая впечатление, что те вслушиваются в происходящее по ту сторону забора.
-- Как думаешь, сегодня воины света будут на нашей стороне? - Подбородком указывая на низкое небо.
-- Не думаю, что теперь дождь пойдет до схода снега.
-- Да-а-а! Я вот думаю, если сегодня никто не выкинет флаг, то завтра народ здесь так уже не соберется.
-- Они уже сегодня могут разойтись, не дождавшись утра. Говорю же, следует в следующем году пробовать. Где Элкон, кстати?
-- Он неподалеку. Присматривает за кое-кем.
-- Куливас-а поймали?
-- Нет, этот запропастился куда-то. Может оно и к лучшему. Слышь, а Заяц-то — твой знакомый, действительно хорош, когда что-то выведать требуется.
-- Да, народ здесь неплохой. Что там слышно про властителя по праву?
-- Туруха-Ман-ный в нем сейчас живет, ты ведь про это спрашивал?
-- Что это за демон?
-- Тс-с-с! Погоди минутку... - Проследив по направлению взгляда, увидел Зайца делающего какие-то знаки руками.
-- Ты чего задумал? - Нехорошее подозрение закралось ко мне в душу.
-- Ты помнишь, когда мы добирались сюда, ты дал мне слово, что выступишь вместе с нами в любом случае? Даже если не будет никакой надежды на победу?
-- Погоди! Тогда это было тогда, сейчас же всё стало совершенно по другому!
-- Так или иначе, флаг уже выброшен, и уже поздно что-то менять!

На пустующем флагштоке, что был поставлен буквой «Г», теперь развивалось некое подобие черной тряпки, с которой вниз падали какие-то капли.
-- Если воины света на нашей стороне, то дождя сегодня не будет.
-- Эта тряпка измазана в крови?
-- Да, как видишь — это кровь козы. Красное полотно было запрещено продавать под страхом смерти.
-- Ты сошел с ума!

Ропот вокруг начал набирать силу. Откуда-то стали появляться новые люди.
-- Хо-о-у-ум-Рас-сини. - Раскат сперва нескольких громких басов, теперь слились в единый выдох, повторяясь на множество голосов.
-- Что за слова они твердят?
-- Это вызов на жребий богов. Теперь пора!

Скорым шагом Шакал стал протискиваться к помосту перед забором. «Его следует остановить» — запоздало подумалось. С трудом стал пробивался сквозь уплотняющиеся впереди-стоящие ряды, на которые позади напирала волна из вновь прибывших горожан. Вскоре стало не протолкнуться — дальше, вперед, проталкивались лишь несколько человек, остальные застыли на своих местах.

Спину Шакал-а потерял из виду, лишь только оглянулся на кого-то столь знакомого, стоящего подле меня — это был Элкон. За воротом у него красовалась рукоять моего меча, а на шее висел жетон стражи. Тот подмигнул мне, и глазами указал на уже возвышающуюся над помостом фигуру Шакал-а.
-- Народ Чейндра! - Начал знакомый голос. - Мы все знаем, что тот, кого звали Тоэнон-Вкрадчивый, ныне не состоит у вас на службе, ибо обрел он себе нового господина, взамен прежнего.
-- Говори дальше! - Послышался нестройный хор нескольких голосов.
-- Я, Шакал, староста Двух Холмов, требую жребия богов. Я служил этому граду десять лет, и хоть это было давно, я вижу — многие из вас всё еще узнают меня. Я жду, люди добрые, чтобы вы поддержите меня в этой нелегкой доле! Кто из достойных разделит её со мной и займет своё место подле меня, под моей рукой? - Шум голосов стал стихать.
-- Я, Элкон, прошу разрешения занять свое место по правую руку от тебя. - Прозвучал голос в недвижном воздухе.
-- Ты достоин, ибо кто еще лучше может о том знать, кроме отца — вырастившего великого сына своего. Займи же свое место по правую руку рядом со мной. - Стоп, стоп, стоп! Остановите спектакль! Антракт! Куда это все так быстро покатилось?!
-- Кто еще жаждет занять место своё подле меня? - Ну уж точно, кроме меня — ноль идиотов. Иначе почему это ты так уставился в мою сторону?!

Минуту собираясь с духом, все же решился, попрощавшись с жизнью:
-- Я, известный под именем Хагич, и носящий кличку Николай, прошу принять меня по левую руку возле тебя. - Послышался шумный выдох толпы, видать меня многие знают, и любят. Приятно, наверное... Это если я правильно истолковал реакцию толпы.
-- Чем же ты известен в землях этих и кому служил, чтобы просить меня о том? - Такой строки не было в моей роли! Весь этот пафос меня корежит.
-- Меня не могут не знать, в краях здешних, как не могут не знать имени победившего Гас-Лусисто! Тогда же я был принят на службу Тоэнон-Вкрадчивым, одолев в поединке одного из его сотников. - Теперь осталось только раскланяться, поскольку последовала полнейшая тишина.
-- Люди добрые, не смеете ли вы возразить, чтобы подобный воин занял свое место по левую руку подле меня?

Шепот последовал после его слов. Почему одного принимают, а другого — «смотрите, как он вам — гож или не гож». Папенькиного сыночка — так по родству в пять секунд определили.
-- Сей воин достоин места того. - Вдруг послышался выкрик, из толпы.
-- Достоин! - Понеслось уже хором. Нельзя же так! Я чуть было вновь не начал обрастать махровыми комплексами. И было бы с чего — место самоубийцы такое престижное, слов нет!
-- Хагич достойный, займи же место своё подле меня. - Ага, прям бегу уже!

Расступившийся люд образовал коридор. Протопав по ступенькам стал возле Шакал-а.
-- Молодец! Ты это хорошо сообразил... - Тихо произнес Элкон мне вслед.
-- Теперь я обращаюсь к тем, кого многие из жителей Чейндра могут счесть достойным. Кто же из вас поддержит вызов? Кто примет меня своим братом по твердости духа, и скрепит это решимостью назвать сегодня своё имя? - Гул голосов стих.

Что-то никто не спешил заявить о себе. Так протекла минута. Люди переглядывались между собой, пытаясь угадать, кто может стать следующим средь них.

Незаметно ткнул локтем рядом стоящего Шакал-а, процедив сквозь зубы:
-- Придумай что-нибудь, или мы все погибли. - Вот тебе и революция! Вот тебе и выборы! Вот тебе и надежды на справедливую жизнь после!

Шакал пребывал в растерянности. Видимо считал, что попал на олимпийские игры, и будет всё честно и благообразно. И он так думал только потому, что никогда не видел этих самых олимпийских игр!

---

Теперь то нам уж точно кирдык! Стража блокировала лестницу, отдавая распоряжения народу отойди от помоста. Меч был не у меня, но зато оставались кинжалы! Давно хотел проверить, сколько можно продержаться с ними против трех десятков воинов облаченных в доспехи, при этом ни разу не порезавшись.

Видя эти передвижения, народ стал волноваться. Если никто не созреет в две-три минуты, то мы рискуем спустимся, только уже в невосстановимо мелкой нарезке. Как там в песне поется на мотив «Старинные часы» в исполнении Аллы Пугачёвой: «фарш невозможно провернуть назад, и мясо из котлет не восстановишь»?

Элкон подался на два шага вперед. Хорошо держится, не то что его отец, что застыл изваянием. Постоял так, дожидаясь тишины, и заговорил ровным голосом:
-- Люди! Внемлите, ибо мне уже недолго дышать этим воздухом! Внемлите мне те из вас, кто устал ждать сегодняшнего дня — вы наконец-то дожили до него! Внемлите те из вас, кто уже отчаялся увидеть клин красного флага на месте герба нынешнего властителя — ваши ожидания сегодня оправдались! Те из вас, кто жаждал выступить с мечом, чтобы подтвердить: земля, на который живешь ты сам, где жили твои предки и ныне живут твои дети, тебе по прежнему так же дорога, как и в дни солнечного детства — когда ты впервые увидел её. Разве ж она не мать сыновьям своим боле? Мать, что каждый год меняет свое одеяние на зелень, разливая посреди лугов и полей бескрайнее небо, лишь бы увидеть в ваших глазах восхищение и улыбки, подобно тому, что возникают у вас, когда вы глядите на звездное небо? Разве ж она не одевается в свой красочный наряд, обставляя ваш дубовый стол снедью на год вперед? Разве ж она не бывает белоснежна и легка зимой, и столь неприкрыто ранима весной?

Элкон прервался, дав легкому шепоту пролететь волной над головами:
-- Всё так! - Слышался набирающий силу гул голосов.
-- Или вы решили, что не та земля ваша, что взрастила вас, а та, что лучше завтра накормит вас? Что ж вы прячете взгляды? Уж не решили ли вы, что у вас нет более корней, что держат вас? Но человек без корней жить не может. Ведь сколь не обрезай ты их — они вновь прорастут! А пустив корни на новой земле, разве может человек насыться тем, что не имеет для него никакой ценности. Нет! Даже горсть родной земли на чужбине будет на вес золота! Вы знаете, что ваша земля для вас по прежнему дорога и мила, и что краше её нет ничего на белом свете. Поэтому ли вы чураетесь принять ту власть, что передана была вам по праву и закреплена над этим местом навеки высшим словом нашего общего с вами прародителя? Отвергнете ли вы бразды власти снова?!
-- Нет, не отвергнем... - Голоса становились все громче и яростней.
-- Та ли нынче власть, что не позволяет обижать детей вашей матери? Не чувствуете ли вы, что нынче отчим наш, что власть стяжав, не ценит её красоты более, а значит и не ценит её детей? Тот, кто позволяет одному — подыхать от голода, а другому — пировать у того на костях. Это когда иной другой способен полюбить свою новую жену так, что полюбит и всех детей её. Так и вы! Не дайте водвориться мраку на вашей святой земле, ведь следом она поселится и в душе каждого!

На этот раз я не смог увидеть тех, кто молчал:
-- Не дадим! Назови любого, кого посчитаешь достойным!
-- Ну, отец, я сделал все, что мог. Теперь говори ты! - Повернул к нам свое залитое потом лицо Элкон. Шакал кивнул ему.
-- Кто из вас, достойнейших, верит, что не уступит сила его ратная, супротив властителя нынешнего? Кто из вас прежде умрет, чем уступит? Выступайте вперед! Называйте себя!