Человек, который никого не любил

               

 Что-то зашуршало за окном, где-то в доме скрипнула половица, неистовый дождь барабанил по окнам, неясный шёпот доносился из каждого уголка его старого дома, словно дом этот был живой и разговаривал на разных языках, пытаясь поведать какую-то жуткую историю. Мрак и одиночество слились в одно невыносимое томление.

 Он лежал без движения, укутанный в старое одеяло, которое не спасало его от неприятного озноба. Cтарый человек с мутными глазами и с измученным, изношенным организмом, изъеденным раковой болезнью. Одинокий старик, которого, уже много ночей, мучает бессонница, вызванная горькими мыслями о том, что он прожил свою жизнь не так, как хотел, не так, как представлял себе ее в далеком детстве, которое, теперь, он с удовольствием вернул бы, если бы у него была такая возможность. Иногда, по его морщинистым щекам текли слёзы, но это бывало только по ночам, когда его окутывала гнетущая тишина, которую ничем нельзя заглушить, даже собственными мрачными мыслями. Он видел странные темные силуэты за окном, наверное, то были лишь тени скрюченных веток, качающихся на ветру, но ему мерещились таинственные существа, пришедшие специально для того, чтобы заглянуть к нему в душу.
 
 Он не спал уже три дня. Лежал один в темноте, не зная, что делать, как спастись, лежал и пытался ни о чем не думать, но воспоминания из его прошедшей жизни не оставляли его в покое, сводя его с ума. Он был стар и одинок, его сердце ныло от тоски по чему-нибудь светлому и доброму, по тому, чего у него в жизни никогда не было - ведь он никогда никого не любил, даже себя, он ненавидел с каким- то тупым, непонятным упорством, а почему он и сам бы не смог объяснить. Теперь он чувствовал приближение смерти.

 Может, я умру сегодня и это будет для меня  облегчением.
 
 Он вспоминал свою жизнь, и всё в ней казалось ему нереальным. Она пронеслась слишком быстро, словно сон. Может все это ему только приснилось? Может он всегда был старым и больным человеком? Может он всегда лежал вот так вот в темноте, один под одеялом, измученный разными страхами и сомнениями, а за окном всегда шел дождь…
 
 А ведь я совсем никого не любил. Неужели совсем никого?

 Он пытался вспомнить, но не мог, и, в какой- то момент, к нему, вдруг, пришло озарение. Он осознал, что прожил свою жизнь злым нелюдимым человеком. Своих родных он не понимал и был постоянно ими не доволен, потому что ему казалось, что они делают все не так как надо, и порой неудовлетворение от их поступков вызывало в нем чувство неприязни, а иногда и злобной ненависти. Как и у каждого человека у него были друзья, но сложившиеся между ними отношения нельзя было назвать любовью, в друзьях он уважал только силу и независимость, готовый отвернуться от каждого кто проявлял слабость, или терпел поражение. Все женщины в его жизни не имели для него особого значения, они приходили и уходили, не оставляя после себя даже мимолетных воспоминаний, и, сейчас, на пороге своей смерти, он ни одну из них не мог вспомнить с трепетом и теплотой в душе. Он обрек себя на одиночество. Раньше он этого не понимал. Пока не заболел, пока не состарился. Время уходило, утекало в бесконечность, унося вместе с собой прошедшие мгновения его жизни, и очень скоро от него ничего не останется, кроме запаха разлагающегося тела.

 В какой-то момент он начал слышать голоса. Сначала неясный шёпот доносящийся, как бы из далека, но потом голоса становились увереннее, громче. Они звучали отовсюду, постепенно перерастая в гул.

Нет, я схожу с ума! Или, может быть, все люди перед смертью слышат нечто подобное - эхо прошедших десятилетий. Я схожу с ума, но скоро я умру.
 
«Ты безумен,- сказал ему дом, - ты прожил свою жизнь безликой тенью».

«Да, вот именно, он безумен и скоро он умрет», - скрипнули в ответ половицы.

«Он боится! Боится за свою жизнь, проживший жизнь во тьме, да не увидит света!»- просвистел ветер за окном.

«Да, не увидит… безумен… потому что всю жизнь был слепцом… спятил… скоро умрет…» - все голоса слились в один бесконечный невыносимый гул. Каждая вещь в доме, казалось, что-то говорила ему. Лампочка на потолке стала качаться из стороны в сторону, выкрикивая ему, что он безумен; книжки вываливались из шкафа, шурша страницами о том, что скоро он умрет; дверь со свистом открывалась и закрывалась, впуская внутрь ветер, который безумно хохотал; луна подмигивала ему через окно неведомо откуда взявшимся глазом.

- Оставьте меня в покое!- заорал старик, захлёбываясь слезами.

«Вы посмотрите на него - он же безумен!»- протикали старинные часы.

«У него бред!»- прокапала вода в кране.

«Он боится за свою душу!»- произнесли цветы на подоконнике.

«Он ведь никого не любил!»- скрипели половицы.

«Да я помню, я всегда за ним следил, он умел только ненавидеть, он всегда был сумасшедшим, я помню»- барабанил дождь за окном.

 А старик все лежал в своей постели, рыдая о давно минувшем прошлом и о будущем, которого он лишился. Он молился о том, чтобы голоса замолчали, он молился о том, чтобы его сердце остановилось. Теперь он хотел покоя и тишины. Вслушиваясь в скрип времени, и не слыша даже шелеста надежды, он с сожалением понял, что для него наступило время бесконечной печали…

Голоса смолкли. Он почувствовал себя невесомым, он воспарил над телом и видел его теперь сверху: старое, ссохшееся тело одинокого мертвого старика и с трудом узнавал в этом мертвом старике самого себя.
 
 Он возликовал! Наконец! Он освободился от этого несовершенного больного тела. Он почувствовал невероятную лёгкость и мог парить в воздухе над самым потолком.
А я боялся смерти, но ведь смерть- это освобождение!

 Он представил, как его тело найдут, представил себе предстоящие похороны. Проронит ли кто-нибудь слезу или все будут молча стоять, сохраняя торжественно- траурный вид, в душе мечтая поскорее попасть домой. Придет ли кто-нибудь проводить его в последний путь?
Пройдя долиной смертной тени, да не убоюсь я зла - вспомнилось ему, и он мысленно улыбнулся - ведь в смерти нет ничего страшного, ты получаешь свободу и только.

 Словно в опровержение этой мысли, он вдруг почувствовал тревогу. Ничем не объяснимый страх. Вся жизнь пронеслась воспоминаниями и, он понял, что был чудовищем в человеческом обличии, оборотнем, вампиром, демоном, но не человеком.

Воспоминания становились всё реальнее и каждый раз, когда он делал кому-нибудь больно, эта боль возвращалась к нему эхом, увеличенная в своих масштабах и всё то зло, что он творил при жизни возвращалось теперь к нему пониманием этого зла.

Нет, это не я. Я так не мог, я не понимал, я не знал. Не надо. Хватит!

 Он увидел свою жизнь со стороны, и ему было больно, он чувствовал разочарование всех тех людей, которых он при жизни не хотел замечать или помогать, которым он делал, что-нибудь обидное или причинял боль, как душевную, так и физическую. Только теперь он понял, каким мерзавцем он был при жизни. Не потому ли он и умер в одиночестве? Не потому ли в последние годы его жизни никто не приходил справиться о его здоровье? Давние знакомые к нему не заходили, родственники его не навещали. Почему? Может потому, что он их не любил? Может в конце он и остался одинок, потому что в жизни не любил никого.
За эти несколько мгновений он понял больше, чем за всю свою прошедшую долгую жизнь. В смерти он обрел, наконец, мудрость, которую можно постигнуть только путем страдания. Только почувствовав боль можно осознать её реальность.

 Теперь он был опустошен, теперь он чувствовал горькое сожаление, а душу его переполняло раскаяние. Но больнее всего ему было от того, что теперь ничего нельзя было изменить. Его путь пройден и назад дороги нет.

 В дальнем углу его комнаты стояло зеркало, в котором он видел отражение своего мертвого тела, укутанного в одеяло, но как, ни вглядывался, никак не мог увидеть отражение своей души, парящей в воздухе рядом с телом.

 Внезапно, в зеркале промелькнули неясные тени. Не показалось ли ему? Вот опять. Странные, черные, бесформенные тени мелькали в зеркальном отражении. Он почувствовал холод и страх, но прежде чем этот страх перерос в ужас, тени выпрыгнули из зеркала, превратившись в длинные, черные руки, обхватили его со всех сторон и потащили обратно в зеркало. В последний момент он понял, что же именно находится за зеркальным отражением и прежде, чем навсегда исчезнуть, он, всё-таки, успел бросить последний взгляд на своё мертвое тело и подумать о том, что всё, в принципе, могло бы быть по-другому.