Путь

Зима. Ночь. Автобус. Я внутри. Едем под урчание двигателя. Пора спать. Не хочу. Все окна запотели. Протираю ближнее рукой. Всепоглощающая тьма. Свет лишь спереди – горят фары ближнего света. Пялюсь в своё окно. Сосед, - мужчина средних лет с дипломатом в руках, просыпается, мельком смотрит в мою сторону. Ничего не видит. Зевает. Засыпает. Едва различаю деревья. Бесконечный ряд лиственниц, сосен и пихт. Пытаюсь открыть форточку. Струя холодного воздуха влетает в душный салон.
- Закройте немедленно! – надрывно шепчет проснувшаяся грудастая дамочка. – Ребёнка мне застудите!
Качаю головой. Затворяю заслонку. Странное чувство – будто стало ещё душнее.
Время тянется как использованная жвачка. Дышать нечем. Хочу вырваться навстречу снегу, прохладе, свежести. На одном из сидений пукает древний старик. Запах в момент разлетается по салону. Противно. Морщусь, брезгливо смотрю на дедка. Он спит, похрапывая. Ниточка слюны, раскачиваясь, тянется к полу из уголка рта. Смотрю на отражение водителя в зеркале кабины. Выражение его лица всё такое же. Сосредоточенность с грубыми штрихами усталости. От бессонницы. От работы. От жизни.
Водитель закуривает. Дешёвая «Прима». Дым, удушливый и едкий, разлетается по автобусу. Все спят. И дамочка с грудным ребёнком, и сосед, мельком глянувший на протёртое окно, и бабулька, бредящая во сне, и девушка, обнимающая себя любимую, и парнишка, весь день тыкавший кнопки мобильника – каждый из них отдался Морфею. А я не сплю, я не сплю… Один такой особенный, полуночное дитя Интернета, его преданный раб, переживающий разлуку с любимым Хозяином… Я вернусь к Нему. Он будет доволен мной. У Него миллионы слуг, но я – особенный. Самый верный. И потому Он разрешает мне ненадолго покидать Себя. Это лишь укрепляет мою веру в Его доброту и Его величие…
Дорога уходит вправо. Водитель устало крутит баранку. Вижу в окне полную Луну. Улыбаюсь ей. Больше некому. Хозяина нет рядом. Люди спят. Водитель смотрит только вперёд, пытаясь под светом фар разглядеть дальнейший путь.
Свет бледного Солнца… Такой бесполезный, но настолько привычный… Под ним ничего, совсем ничего не разобрать. Собой он лишь подчёркивает тьму, скрывает и без того нечёткие очертания по ту сторону стекла.
Едем под монотонное, порядком надоевшее урчание дряхлого двигателя. Все ещё спят. Кто-то храпит, кто-то ёрзает. Грудной ребёнок шевелит губами, пытаясь во сне произнести своё первое слово. Бабулька бормочет: «Доча, доча…». У водителя прихватывает сердце. Он хватается за грудь. Сгибается пополам, ударившись головой о руль. Автобус бросает вправо. Он улетает в кювет. Переворачивается несколько раз. Вместе со всеми нами. Потолок стремительно приближается к моей голове. Я вырубаюсь…
Прихожу в себя. Автобус лежит на крыше. В глазах двоится. Подо мной – лужица ярко-красной крови. Волосы слиплись, намертво склеились в жёсткие клоки. В голове царит неприятный, болезненный шум. От запаха в салоне к горлу катится комок. Из моего рта изливается блевотина. С каждой порцией жидкости, изгнанной из желудка, приходит облегчение. Пытаюсь встать. Ноги подкашиваются. Едва не поскальзываюсь на луже. Осторожно опускаюсь на четвереньки. Осматриваюсь вокруг. Дамочка прижимает к себе молчащего, испуганного ребёнка. Старики лежат с разбитыми головами. Кусочки их мозгов разбросаны вокруг и обильно окроплены кровью. Девушка валяется в обмороке. Она бледна как смерть. Парнишка держится руками за голову, пытаясь не запаниковать, не сойти с ума. Мужчина с дипломатом грустно смотрит на своё запачканное сокровище. Ползу к водительскому сидению, с трудом переставляя руки и ноги. Водитель висит вверх тормашками на ремнях безопасности. Его лицо горит пунцовой краской. Раздулись прожилки сосудов на лбу и висках. Он не дышит. Мёртв. Ищу аптечку. Нахожу её в бардачке. Достаю пакет с охлаждающей жидкостью. Изо всех скромных сил бью по нему, чтобы мелкие шарики и гель слились в одно целое. Прикладываю к своей окровавленной голове. Боль уходит. Медленно, нехотя пятясь, едва перебирая своими невидимыми ногами, но уходит. Бинты. Анальгин. Антисептики. Пускаю на себя. Из живых ранен только я. У остальных – просто шок.
Ищу молоток, чтобы разбить окно. Он спрятан за водительским сидением. Разбиваю лобовое стекло. Ледяной воздух врывается в салон. Один из осколков впивается в ногу. Кровь хлынула пульсирующим фонтаном. Кричу от нахлынувшей боли. Вытаскиваю кусок острого стекла из своей плоти. И снова боль. Ничего… Хозяин учил меня оказывать первую помощь. Снова анальгин, антисептики, бинты. Становится легче. Осторожно разбиваю остатки окна, шипами торчащие из рамы.
Вспоминаю про девушку. Смачиваю кусочек ваты нашатырём, провожу ей возле носа. Пытаюсь замерить пульс у запястья. Едва прощупывается. Дышит редко и неглубоко. Снимаю с неё свитерок, распахиваю блузку, расстёгиваю туго затянутый бюстгальтер. Запрокидываю ей голову, бью по щекам. Кожа чуть розовеет. Осторожно, боясь передавить, прикладываю пальцы к её шее. Струйка сонной артерии устало пульсирует под рукой. Раз двадцать в минуту. Чуть надавливаю на грудину. Ещё, ещё. Припадаю к её бледным губам с выцветшей помадой. Вдыхаю в неё воздух. Снова кладу руки на её аккуратную грудь. Парнишка с интересом смотрит на девушку, не в силах оторваться от оголившихся сосков. Женщина занята ребёнком. Мужчина - дипломатом.
Кожа под моими руками становится теплее. Губы девушки наливаются кровью. Её лицо розовеет. Она пробуждается. Пытается сразу залепить мне пощёчину. Едва уворачиваюсь. Парнишка хватает её за руку. Объясняет, почему её грудь оголена и для чего я прикладывал к ней свои руки. Я улыбаюсь, ползу туда, где было моё сидение. Достаю куртку из багажного отделения. Надеваю её и всё так же на четвереньках выползаю из автобуса.
Идёт снег. Рассветает. Дорога. Она – над оврагом, в который мы улетели. Ползу, погружая руки в снег по самую землю, впиваюсь вглубь ногтями. Лишь бы не сорваться…
Подъём идёт медленно. Уклон небольшой, но я потерял слишком много крови. Неудачное движение ноги. Слишком резкое. Рана на ноге, успевшая затихнуть, снова выстреливает фонтанчик ярко-красной крови. Ложусь на спину, сгибаю кровоточащую ногу в колене, хватаюсь за неё руками. Струйка становится слабее, но я всё равно теряю силы…
Люди наконец-то выбираются из автобуса, из этой лопнувшей изнутри скорлупы. Подходят ко мне. Качают головами. Мужчина и парнишка на руках доносят меня до дороги.
Проходит час. Всем холодно. Я едва держусь в сознании. Девушка просит меня не умирать. Дамочка успокаивает плачущего малыша. Парнишка и мужчина о чём-то спорят. Звуки сливаются в непонятный гам, перед глазами брезжить белый свет. Девушка целует меня в лоб, роняя слёзы на моё лицо, и все они уходят дальше по дороге. Дороге Жизни…
Но я знаю, я верю – Хозяин отправил за мной новую скорлупу очередной Идеи, где я смогу согреть своё заледеневшее от свободы тело и потом вернуться к Нему.
Иначе не может быть. Хозяин не может бросить меня. Своего самого верного раба.