Шестое августа. По-старому, Преображение Господне

Лодка еще раз еще раз качнулась и зависла на перископной глубине. Мошицура Хасимото трижды осмотрел поверхность океана и отдал приказ – всплыть в надводное положение. Хасимото остался у перископа, а на рубку вышли сигнальщик и штурман. Надо бы реже пользоваться этой хреновиной, - подумал он, и тут раздался крик: «По пеленгу девять-ноль возможно корабль противника!» Хасимото опустил перископ, и поднялся на рубку. Взглянув в бинокль, он увидел на горизонте маленькое пятнышко и приказал немедленно погружаться. После возвращения из Вашингтона в 1946 году военный преступник Мошицура Хасимото некоторое время продолжал содержаться в тюрьме, и только потом его перевели в лагерь для военнопленных. Но и в лагере следователи и журналисты не давали Хасимото покоя.  Много лет спустя, приняв монашество в одном из храмов Киото, Хасимото написал книгу «Потопленные», где продолжал утверждать, что ни в атаке на флагман 5-го флота США крейсер «Индианаполис», ни в каком другом бою, он не прибегал к услугам камикадзе и неприменял «кайтэны» – управляемые человеком торпеды.  Но бывший командир подводной лодки I-5 Мошицура Хасимото так и остался главным военным преступником Второй мировой, ведь  бомбоотсеке «Энолы Гей» – американского бомбардировщика Б-29, который шестого августа 1945 года поднялся в воздух и взял курс на Хонсю, был тот самый груз, который «Индианаполис» доставил на авиационную базу на острове Тиниан.  Этим грузом, доставленным флагманом 5-го флота США на остров Тиниан за четыре дня до своей гибели, был «Little Boy» («Малыш») – четырехтонный ультрамариновый карапуз, от макушки до стабилизаторов исписанный краской и мелом. Говорят, надписи были самого разного содержания, от шутливых до торжественных, но история донесла лишь одну из них –"От парней с «Индианаполиса»». В тот день, 6 августа 1945 года,  над Хонсю был циклон, и в какой-то момент командир 509-го авиаполка  Пол Уорфилд Тибетс был готов сделать полный разворот, как вдруг, в сплошном покрывале облаков – прямо над Хиросимой – показался просвет километров в двадцать. Тибетс подумал, что его мама –Энола Гэй – не будет разочарована своим сыном. Впереди "Энолы Гэй" шли три разведчика погоды. Позади, в шести-семи километрах следовал The Great Artiste («Великий Художник») – Б-29 с измерительной аппаратурой. Еще дальше, в 70 км – безымянный и с фотографом на борту Б-29, названный задним числом – Necessary Evil.("Необходимое зло").     Около восьми утра оператор радиолокатора в Хиросиме определил число подлетающих самолетов – не более трех – и воздушная тревога была отменена. Предложение спуститься в бомбоубежище прозвучало только по радио. Играла легкая музыка. Первая официальная телеграмма пришла от старшего гражданского чиновника округа Чугоку. В ней говорилось, что Хиросима была атакована «небольшим количеством самолетов», которые применили «совершенно новый тип бомбы».  Утром седьмого августа заместитель начальника Генерального штаба Шавабе получил донесение, одна фраза которого показалась ему совершенно непостижимой: «Город Хиросима полностью уничтожен одной бомбой в одно мгновенье». Эта новость повергла в шок командующего бомбардировочной авиацией Великобритании маршала Артура Харриса по кличке "бомбер". Маршал понял, что на всех его честолюбивых планах поставлен крест. Ему не суждено выиграть войну в одиночку. А маршал так хотел выиграть войну в одиночку.  Ничего так не хотел. В его послужном списке значились Любек, Гамбург (операция «Гоммора»), Росток, Кельн, Эмден, Бремен, Вильгельмсхафен, Дуйсбург, Вюрцбург, Ганновер, Вупперталь – средневековые города, строившиеся на протяжении тысячи лет и стертые с лица земли за одну ночь. Однажды, в конце зимы 1945-го маршалу показалось, что он, наконец-таки, выиграл войну в одиночку. В Ялте только-только согласились оставить в оккупационной зоне, контролируемой СССР, последний не разрушенный крупный город Германии - город-музей Дрезден.  Но маршал опередил союзников, и в ночь с 13 на 14 февраля «саксонская Флоренция» перестала существовать.  Это была самая крупномасштабная бомбардировка той Великой войны. Красная армия была уже в 60 милях, и поток беженцев и военнопленных увеличил население Дрездена до миллиона с лишним человек. В числе жертв были тысячи английских и американских военнопленных, но маршал принес их в жертву во имя Англии. Все было положено на алтарь победы. Маршал не мог поступить иначе. Он так хотел выиграть войну в одиночку. Ничего так не хотел. Но так и не выиграл. Немцы только озлобились и до самого мая сражались за каждый дом.  Черчилль был зол, как черт. Даже открестился от их общих с маршалом планов - уничтожить историческую память немецкого народа и напугать союзников.   "The destruction of Dresden remains a serious query against the conduct of Allied bombing. I am of the opinion that military objectives must henceforward be more strictly studied, - заявил этот лис".  Такой подлости маршал не ожидал даже от Черчилля. Хотя, нет, ожидал. Просто маршал надеялся, что Черчилль упомянет о маршале в своей триумфальной речи. Но Черчиль и этого не сделал. Не упомянул маршала своей знаменитой триумфальной речи. В знак протеста маршал отказался принять титул виконта, как другие маршалы-победители. Он ведь только хотел выиграть войну в одиночку. Ничего так не хотел. Даже стать лордом. Только бы выиграть войну в одиночку. Но так и не выиграл.  И вот американцы и вовсе не оставили камня на камне от mania grandiozo маршала: Киото, Осаки, Нары, Йокохамы, Китакюсю, Кобе и множество других японских городов пострадали ничуть не меньше пряничных городков Германии, а Токийский «огненный шторм», вызванный 750 тысячью фосфорных бомб, послужил материалом для  моделирования Содома и Гомморы ХХ века - Хиросимы и Нагасаки.