А всё-таки здесь красиво

А всё-таки здесь красиво… Пусть мрачно, но красиво. В нашем городе почти не осталось небоскрёбов. Тот, на крыше которого я стою – один из последних. Говорят, что он был построен из самых современных материалов по самой новой технологии рабочими из другой страны. Так гласит легенда. Легенда о здании, которое наше община называла «Дверь в небо»…
Я же стою на краю его крыши и пожираю взором всё то, что задолго до рождения моего отца было живым, настоящим городом. Там стальные звери быстро могли довезти людей до нужного места, там еда, вода и одежда были в достатке. Так говорили старейшины. Старейшины нашей общины, которых уже нет…
И всё-таки здесь красиво… Пусть мрачно, но красиво… Мёртвые иглы облезлых каркасов полуразрушенных зданий, уже изрядно растрескавшийся асфальт, приземистые хижины на окраинах, и далёкие серые пустынные равнины до самого горизонта. Горизонта, где небо и земля сливаются в одно…
Город… Сверху он кажется таким маленьким, таким крошечным… Островок цивилизации посреди бескрайних просторов пепельно-серой земли. И до горизонта тянутся эти равнины, это выжженное обезумевшим солнцем пространство. С этих пустошей пришли варвары. Варвары, вырезавшие мою общину…
…В тот день наш отряд ушёл в очередной рейд. Парой недель раньше разведчики общины обнаружили поселение людоедов в тридцати километрах южнее города. Мы, десять бойцов, вооружённых чудом не сгнившими пистолетами, пришли туда, когда там были лишь женщины и дети. «Пощады не будет» - кричал тогда Сенька Ильин, командир нашего отряда. И началась резня. Я никого не убивал, лишь делал вид, что стреляю по беззащитным людям. Это был мой первый рейд. Рейд, оказавшийся последним…
А я, слабак, ничтожество, безвольная тварь стою на краю и не могу сделать шаг вперёд, чтобы на жалкие секунды ощутить себя птицей, что гордо не касается земли и после забыться. Забыться навсегда, лёжа в луже собственной крови на матрасе своих выпавших и размозженных от страшного удара внутренностей на горячем, растрескавшемся асфальте…
Не оставив за собой живых каннибалов, мы возвращались в поселение общины. Наш отряд сделал небольшой крюк, двинувшись к роднику. Вода в нём была прохладной, чистой, нерадиоактивной. А на вкус – свежая-свежая и чуть подсоленная. Слово «подсоленная» как-то раз сказал один из наших старейшин. А ещё он учил нас, что мир стал таким жестоким из-за ядерной войны, случившейся много лет назад, что мы живы лишь потому, что всеуничтожающие атомные бомбы обошли наш город стороной. Он был слишком мелким, неважным, чтобы тратить на него орудия апокалипсиса. Здания нашего города обветшали из-за времени и войн. Войн, которые шли в городе с того Дня Перелома…
...Когда мы дошли до источника, то первым делом организовали охранение. Два человека набирали воду в свои походные фляги, а остальные следили за обстановкой. Потом из охранения выходили два следующих человека, а два уже набравших живительной влаги шли «стоять на стрёме», как любил говорить Сенька. А там было красиво… Небольшая лесопосадка часто помогала нам грибами, плодами, орехами, давала топливо… А ещё там всегда прохладно. У родника не царила жара, какая была повсюду. Говорят, что даже во время ядерной зимы, когда меня ещё на свете не было, этот источник давал воду всем страждущим, никогда не замерзая… Подошла моя очередь пополнить запасы питья. Я набрал полную флягу, жадным глотком отпил половину, потом снова поставил сосуд под резвую, живую струю родника… Но стоило мне закрутить крышку и прицепить ставшую прохладной флягу на пояс, как из леска раздался жуткий вой. Мы выхватили пистолеты наизготовку, целясь по направлению звука… Из лесу выскочила семья мутировавших бастардов волка и собаки. Мы открыли огонь, но наши пули не могли причинить им вреда… Странно… Никто не рассказывал об этих хищниках… равно как никто не мог объяснить, куда каждый месяц пропадает один из наших отрядов… Трое наших упали сразу. Их глотки были разорваны раньше, чем из них мог раздаться переполненный ужасом вопль. От ужаса в моей голове поселилась лишь одна мысль – БЕЖАТЬ! Бежать, не обращая внимания на предсмертные крики своих боевых товарищей, на угрозы Сеньки…
И я убежал, спасая свою жалкую жизнь от зубов и когтей хищников. Они не гнались за мной, ибо были заняты своей кровавой трапезой. Звери – они отличаются от людей не только отсутствием разума. Звери никогда убивают больше, чем могут съесть. Съесть, пусть и не за один присест…
Я стою на крыше небоскрёба, наблюдая за редким зрелищем. Дул западный ветер, пригоняя похожую на засорившееся решето тучу взамен непроглядно-свинцовой. Сквозь отверстия золотыми столбами падал солнечный свет, выжигая своим ультрафиолетом всё то немногое, что ещё имеет дерзость жить. Жить, вопреки всему…
…Я дошёл до нашего поселения, и душа моя съёжилась от накатившего чувства отчаяния. Вокруг не было никого. Никого, если не считать полусотни трупов…
И всё-таки – как тут красиво! Столбы света святым огнём проносятся по пустым равнинам вдалеке, и горе тем несчастным, что окажутся под смертельными лучами!.. Но я смотрю туда, где небо и земля сливаются в одно. Линия горизонта – граница того, что мы можем увидеть, понять, покорить. Когда стоишь на месте, кажется, что нет ничего за этой тоненькой полоской, что весь мир ограничен лишь тем пространством, которое мы можем увидеть. Но стоит лишь найти в себе силы и сделать шаг вперёд – как небольшая частица прошлого, старого остается позади, но взамен открывается новое, необычное, непознанное. И нет конца этому движению – нужно лишь заставить себя сделать очередной шаг, а не стоять на месте неподвижным истуканом. Ты можешь идти вечность, столько же могут идти и твои потомки, ибо наша планета имеет форму шара. Это сказал один из наших старейшин, умерший года два назад… Он учил нас, несмышленых мальчишек и девчонок, что у каждого человека есть душа, которая после смерти может найти покой в Аду или Раю. Но между ними, - рассказывал старейшина, - есть и Чистилище. Оно – между Адом и Раем. Но души могут попасть туда лишь после того, как тела их предадут земле. До той поры они будут метаться в Чистилище, испытывая страдания, мучения, желая попасть хотя бы в Ад, лишь бы остановить свои напрасные метания. Пытка бездействием – одна из самых страшных и изнурительных для души. Души, которой не суждено обрести последнее пристанище…
…Надеясь на чудо, я подходил к каждому и щупал пульс. Тщетно. Все мертвы. Но что загадочно – не было видно трупов старейшин, женщин, детей. Лишь мужчины – воины общины лежали с распоротыми животами. Внутренности некоторых были будто надкусаны человеческими зубами. Потеряв всякую надежду, я пошёл прочь. Но после пары шагов чья-то рука схватила мою ногу, и я упал вниз лицом, едва не разбив нос. Я начал брыкаться, пытаясь высвободить конечность, но услышал клокочущий, хрипящий голос. Я не мог разобрать многого из того, что было сказано. Понял лишь, что на общину напали варвары с запада, увели всех тех, кто не мог сражаться, а воинам распороли животы и вкусили их внутренностей. Тела своих убитых варвары забрали с собой. Я должен отомстить налётчикам, показать, что никто не может безнаказанно чинить зверства. Закончив рассказ, боец общины издал протяжный стон и затих. Я прощупал его пульс. Слабенький, но есть. Непрямой массаж сердца и искусственная вентиляция лёгких, как учили опытные воины общины… Я старался не смотреть на внутренности в брюшной полости, дрожащие от каждого нажатия на грудину. Этот дожил до моего появления только потому, что варвары не стали жрать его органы. Человек, даже когда одичает, всегда будет отличаться от зверя. Он всегда будет убивать больше, чем сможет унести и съесть. Он всегда будет требовать больше, чем сможет забрать. Забрать, напрягая все свои силы…
…И сейчас я стою на краю «Двери в небо», желая перед смертью вдоволь насмотреться на постъядерный пейзаж. Линия горизонта, вдоль которой мечутся неупокоенные души… Запад, откуда пришли каннибалы… Юг, где я предал свой отряд… Полуразрушенный, недобитый, умирающий город под ногами, в котором жила наша община… Стоит ли всё это мести, о которой просил меня агонизирующий воин? Я вновь посмотрел на линию горизонта, на тонкую чёрточку, отделяющую небо от земли и Ад от Рая. Где-то там, в этом крохотном пространстве мечутся сотни тысяч, миллионы душ, и среди них – есть души членов нашей общины… Так смогу ли я, слабак физический и духовный, безвольная, ничтожная тварь… Смогу ли отомстить за их мучения?! Мучения, которым суждено длиться вечность…
Вдруг в моей голове что-то вспыхнуло и тут же погасло. Как взрыв ослепляющей гранаты – ярко и мгновенно. И в этой вспышке всё стало просто и понятно. Повинуясь секундному порыву, я сделал шаг. Один-единственный, щедро рассыпавший точки над «ё», навсегда давший ответы на все вопросы шаг. Шаг назад…