Взрослые игры. 9-10-11-12

         
         9
         
         
         
         После работы Новел Винески зашел к своему другу Чарльзу Бруку, проживавшему в квартале холостяков на Лайн-драйв. Новел назвал пароль для входа в жилище Чарли, и обшарпанная стальная дверь пред ним моментально отворилась. Приятель по обыкновению сидел за клавиатурой с неизменным виртуальным шлемом на голове. Только остренький, любопытствующий его нос торчал наружу да вечно небритый подбородок был виден. Атмосфера в конуре этого старого скунса, несмотря на принудительную вентиляцию, всегда была насыщена запахами, несовместимыми с жизнью нормального человека: запахом крепчайшего черного табака, жженой изоляции, ядовитого озона, прокисшего пива и застарелого трудового пота хакера. Но Чарли и не был нормальным субъектом, он был хакером, и потому существовал в этой атмосфере, как рыбка в океане чистейшей воды.
         
         Руки Чарли были облачены в его неизменные перчатки автогонщика с обрезанными концами, чтобы пальцы себя чувствовали свободно.
         
         Новел постучал ногтем по шлему друга. Гибкие пальцы Чарли, проворно бегавшие по клавиатуре, замерли над кнопками. Не снимая с головы шлема, он поднял щиток с окулярами, из которых лился призрачный свет виртуальных миров.
         
         – Хай! – натужно сказал Новел, чтобы пересилить музыку, громыхавшую из плоских динамиков, развешанных по стенам вперемежку с плоскими же дисплеями.
         
         – Хак! – радостно ответил Чарли и убавил громкость до приемлемого уровня.
         
         Хозяин отстегнул привязные ремни, приковывавшие его к вращающемуся креслу, снял с головы шлем и взъерошил мокрые от пота волосы. Шлем тоже был прикован к аппаратуре оптико-волоконными кабелями. Кибер-рабство. Хомо электроникс. Новел усмехнулся.
         
         – Вечный хак, покой нам только снится, – продекламировал Чарли девиз своего цеха.
         
         Они уселись на продавленный диван. Два старых друга. Чарли заказал свое любимое пиво по линии доставки, и когда прибыли бутылки, угостил Новела.
         
         Ничего странного не было в дружбе этих двух совершенно разных людей. Именно этой непохожестью они и дополняли друг друга. И все-таки было у них общее увлечение: оба любили, собирали и коллекционировали старинные бумажные книги. Мир коллекционеров тесен, особенно мир любителей литературы. Кто сейчас читает книги? Тем более бумажные. А вот они читали. И дружили.
         
         Честно сказать, Новел относился к Чарли с некоторой долей брезгливости. Как человеку чистоплотному во всех отношениях, Новелу претила некоторая извращенность психики хакера. Любого хакера. Ведь что такое, по сути, хакерство? Это, несомненно,  мания. В первую очередь – криптомания. К тому же отягощенная комплексом вуайеризма. Короче, грязноватые типчики. И это почти всегда отражалось и во внешнем облике. Чтобы там не говорили романтики клавиатуры, а клавиши этой клавиатуры всегда кишат бактериями в таком огромном количестве, какого не сыщешь даже на стенке общественного туалета заштатного городишки Мухосранска, на планете Земля.
         
         Но, очевидно, в Чарли, несмотря на весь его хакерский индивидуализм и гражданскую нечистоплотность, было что-то привлекательное,  человеческое, за что Новел готов был даже простить товарищу его неумытую физиономию, отвратные перчатки и вечную грязь под ногтями.
         
         
         
         – Ну, как дела? Много сегодня «нахакал»? – с усмешкой спросил Новел, приглядываясь к колонкам цифр, бегущим по ближайшему настенному экрану. У настоящего хакера оборудование работает 24 часа в сутки.
         
         – До едрени всякой хрени, – отозвался приятель.
         
         – А как дела с моим заказом?
         
         – Ну, сползал я на сайт этого чертова Паркера. Познакомился с его парадной физиономией. На первый взгляд ничего особенного. Обыкновенный балаганщик. Тогда я заглянул к нему в задницу. Плевое дело. Залез к нему в святая святых, походил там, похакал. Среди моря файлов с отчетами, заказами на оборудование, бухгалтерскими балансами и прочего дерьма, наткнулся на тщательно скрытый уровень. Пришлось малость повозиться, получая админ, но недолго, даже жопа не вспотела. Короче, ковырнул я этот уровень, зашел, глянул на документы и глазам не поверил. Мать моя хакерша! Там кодировка департамента обороны ЕС!!! Я чуть в штаны не обхакался с испугу. Но тут во мне взыграла профессиональная гордость. Назвался хакером – полезай в сайт. Ну, пропустил я кое-что оттуда через мою самую крутую прогу, которую сам лично кровью накатал...
         
         Чарли достал из кармана куртки сложенный вчетверо листок бумаги.
         
         – Вот держи распечатку.
         
         Новел развернул листок.
         
         «Операция седьмая скала», прочел он. «Излер – Излер – Ацтеки – Ацтеки – Излер – Бартола – Массимо – Ацтеки – Излер...» фу черт, ахинея какая-то! Что за Ацтеки такие?
         
         – По виду – кодовые слова, – подсказал Чарли, – но что они означают, знает только посвященный...   
         
         Далее была лакуна с нерасшифрованным текстом, а то, что расшифровке поддалось, было списком имен. Первым в нем значилось имя его собственного сына – Малколм Винески. Это могло быть простым совпадением, но далее следовали имена его приятелей. И это совпадением назвать уже было нельзя.
         
         – Тебе что-нибудь говорит эта инфа? – спросил Чарли, нервно скребя ногтями трехдневную щетину под подбородком.
         
         – Пока не знаю, – ответил Новел, – только смутные догадки.
         
         – Думаю, что этот гоблин, мистер, мать его, Паркер, как-то связан с военными. А весь его электронный зверинец – только крыша.
         
         – Вряд ли крыша, скорее, рабочий инструмент...
         
         – В каком смысле?
         
         – В прямом. С помощью своих электронных симуляторов он выявляет ребят с хорошей реакцией. Там он и приметил моего Малка. В общем, ничего преступного в этом нет, но... эти списки, вся эта секретность... Мне это не нравится. У людей, которые стоят за его спиной, недобрые намерения. Я просто чувствую это за милю.
         
         – Ты думаешь, что Паркер – хорошо законспирированный агент земляков, который работает на департамент обороны Европейского Союза?
         
         – Может, земляков, а может, связан с ними по заданию нашего Штаба Самообороны... Разве тут разберешься. Это же политика!..
         
         – Вот же дерьмо! – сплюнул на пол Чарли.
         
         – Послушай, Чарли, мы с тобой влезли в очень скверное дело, может быть, смертельно опасное... Ты там не наследил, когда бродил по виртуальному офису?..
         
         – Ты что меня за ламера держишь? Обижаешь... Я все подмел и почистил за собой. Ни один киберпес из NCCC* не унюхает след. [*Национальный Киберполицейский комитет по борьбе с сетевыми преступлениями – NCCC. (прим. автора)]
         
         – Ну-ну, это я так, для проформы. Как говорится: береженого Бог бережет...
         
         – А дураку и Хаббард не поможет.
         
         Они рассмеялись, но как-то невесело. Зябко им стало. Жутким могильным сквознячком потянуло откуда-то. Впрочем, известно откуда. Они ступили на охраняемую территорию могущественного земного военного ведомства. Министерство страха и ужаса. В отличие от хакера Чарли, в силу своего сомнительного ремесла, вечно ходившего по лезвию ножа и уже привыкшего к опасностям разного рода, Новел был всегда законопослушным гражданином. И вот впервые он почувствовал себя преступником. Хотя был уверен в своей правоте.
         
         – Все-таки будь осторожен, – прощаясь, сказал Новел другу.
         
         – О'кей! На крайняк у меня есть запасная пещера.
         
         
         
         
         
         10
         
         
         
         Малк вернулся домой вовремя. Но не это было странным. Обычно его появление означало бурю в квартире. И вообще, он всегда был переполнен энергией, которая била фонтаном, даже когда он читал бумажную книгу отца или рисовал с помощью вуки-буки свои любимые комиксы. А нынче он пришел как в воду опущенный. Молча, без напоминаний помыл руки и сел за обеденный стол. Миссис Винески подозрительно посмотрела на сына и поинтересовалась, не получил ли ее сын «неуд» по хоровому пению? Оказалось, что нет, с пением было все в порядке.
         
         После обеда Эмилия как всегда засела за видеотелефонные переговоры с подругой. Управдом Сильвестр, приглушенно гудя сервоприводами, убирал посуду со стола своими хромированными манипуляторами. Да так ловко, что расколотил только одну чашку, да и ту старую.
         
         Новел с бокалом бордо в руке подошел к сыну, смотревшему по телевизору трансляцию кечбола.
         
         – Почему без звука? – спросил отец.
         
         – Не хочу мешать маме, – ответил сын.
         
         – С каких это пор ты стал таким отзывчивым?
         
         – С тех пор, как дал обет молчания...
         
         – Какой еще обет, кому ты дал его?
         
         – Небесному генералу... Дугласу Брауну.
         
         Новел допил вино и уселся рядом с сыном.
         
         – Почему они так... почему я не могу с тобой поделиться... рассказать... Они никого не пустили, даже нашу наставницу мисс Румпельмейер... И Джуди...
         
         Мистер Винески усмехнулся, потом посуровел. Нелепая догадка озарила его сознание, холодом обдала душу. Ее нелепость обосновывалась известными законами природы, которым она противоречила. Но человеческое чутье иногда проникает глубже неполных человеческих знаний. Новел на удачу кинул пробный шар:
         
         – Я знаю... Вы играли в космические войны, где объектом нападения была Земля, так?
         
         – Откуда тебе это известно? – удивился Малк.
         
         – Интуиция. У нас это родовое.
         
         Шар попал в лузу. И Новела охватила новая волна озноба. От ужаса он чуть не выронил бокал.
         
         – Пап, что с тобой? У тебя все лицо белое.
         
         – Дай мне слово, что не будешь играть на военных симуляторах, – потребовал отец от сына.
         
         – Почему?
         
         – Я скажу тебе об этом через пять лет.
         
         – Ты тоже дал обет молчания?
         
         – О чем это вы там секретничаете? – спросила миссис Винески, на минуту отрываясь от видеофона.
         
         – У нас мужской разговор, – ответил мистер Винески. – Беседуем о вреде «о...».
         
         – Хорошо, не буду вам мешать, – удовлетворенно сказала Эмилия и отвернулась к приятельнице.
         
         – Я не понимаю, не понимаю! Зачем, почему?! – неожиданно заревел Мальк.
         
         – Что такое? – переполошилась Эмилия Винески, бросила подругу и прибежала к семье.
         
         – Я же сказал, через пять лет. Дай мне слово.
         
         – Дай же слово папочке и мне, что никогда не будешь этого делать в одиночку, только через пять лет и только со своей будущей женой, – обняв сына, потребовала миссис Винески.
         
         – Да, сэр. Да, мэм, – ответил сын.
         
         Эмилия поцеловала сына в обе щеки и отпустила.
         
         
         
         
         
         11
         
         
         
         Во время обеденного перерыва Новел Винески зашел в бар «Железные небеса», который располагался напротив ресторана, где обычно обедали служащие «Индерс квант систем».
         
         Потянуло туда, где тесно, пьяно, бездумно. Непьющий Новел никогда здесь не бывал, пугливо озирался по сторонам и этим обратил на себя внимание завсегдатаев. Карту напитков он изучить постеснялся и заказал бармену первое, что значилось сверху по списку. Парень с подведенными глазами и мокро блестевшими волосами подал ему коктейль в высоком бокале. В прозрачной жидкости позвякивали кубики цветного льда и плавали какие-то маленькие плоды соплисто-зеленого цвета. Новел распрямил согбенную соломинку и осторожно затянулся. Ему показалось, что он втянул струю жидкого кислорода. Сейчас же нёбо онемело, в голове загудело. Показалось, что черепушку его вскрыли, как крышку рояля, и некий настройщик тронул и подтянул винтом струну, отвечающую за нижнее «до». Поверх кончика носа клиент посмотрел на близнецов-барменов, одинаковыми движениями вытиравших стойку. «Что-нибудь еще?» – в унисон спросили они у Новела. Тот отрицательно покачал головой. Ошеломленный скорым действием напитка, он не мог совладать онемевшим языком.
         
         Возле левого локтя обнаружился некий тип – мрачного вида, с крашенными в рыжий цвет усами, переходящими в патриотические бакенбарды. Одет он был в старую, без погон, униформу военного пилота времен первых орбитальных войн. Короче, сразу видно, отставник, хотя по годам мог бы еще, наверное, служить. Он сосал ту же гадость, что и Новел, и потому его взгляд так же сосредотачивался на кончике собственного носа. Тип уже давно что-то бухтел, но Винески только сейчас стал мало-помалу въезжать в тему.
         
         – ...Я им говорю: Прощайте, ухожу из эскадрильи. Я, говорю, пилот божьей милостью, я, как птица, не могу не летать... А они мне: Вы делаете большую ошибку, мистер Тальбот. Опытных пилотов не хватает, правительство тратит огромные деньги на ваше обубу... обуч-чение, а в первом же скороте-йк-чном… – пилот пару раз икнул, –  космическом бою гибнет десятки, а то и сотни пилотов. Это экономически невыгодно, говорят. И негуманно. Гуманисты паршивые. Какая вам разница, говорят, – летать в симуляторе или живьем? Нынче, говорят они мне, техника достигла таких высот, что рисковать жизнью военного пилота нет никакой надобности... Сегодня врага можно бить, не вылетая с базы. Они не понимают, канцелярские крысы, что значит для пилота летать! Летать – это...
         
         Нелетающий пилот чуть не упал с высокого табурета, и Новел его подхватил за ослабевшее крыло. Тогда они упали на пол оба. Кибервышибалы вынесли их вон и посадили на лавочку возле ясно-зеленого ясеня. Здесь они представились друг другу. И пилот Эдгар Тальбот поведал вдруг заинтересовавшемуся Новелу Винески о своей бескрылой жизни еще раз.
         
         – Поверишь ли, друг, – говорил Эдгар заплетающимся языком, – дело дошло до того, что я даже подумывал: а не податься ли к русским, в «Гагарин-Сити»? Конпи... компен... черт!.. ком-пе-тентные люди рассказывают, что их пилоты, все еще по старинке непосресссенно... непос-с-редственно, короче, живыми вот руками – Тальбот потряс своими ручищами – управляют военной техникой. Вот это нация! Уважают традиции... А наши говнюки не знают, чем пахнет в кокпите, когда идет настоящий бой, как перехватывает дыхание от перегрузок на виражах! Понятия не имеют, что значит... СВОИМИ!.. вот этими вот... глазами видеть, как разваливается вражеская машина, когда ты ему загоняешь кумулятивным в задницу!.. Да, парень, я начинал в первую орбитальную, потом был наемником... участвовал в Центаврианских компаниях. 128 боевых вылетов. Лично подбил 69 вражеских аппаратов!.. А они мне смеют заявлять – вы утратили реактивные навыки... Это я-то! Который лично сбил 96 вражеских...
         
         – Простите, – вежливо возразил Новел, – но ведь дистанционное управление на больших расстояниях неэффективно, ввиду запаздывания сигнала. Я говорю вам это как инженер.
         
         – Все правильно... Так оно и было до недавнего времени, – замедленно отмахнулся пилот и пояснил, – пока не открыли эти чертовы ксюмион-волны. Они рас-с-спространяются со сверхсветовой скоростью. По сравнению с обычными фотонами – они все равно что быстроногий Ахилл и черепаха.
         
         Новел почувствовал, как мир перевернулся.
         
         – Ох, черт побери, ну и нажрался я, – забеспокоился Эдгар Тальбот. – Болтаю лишнее, я же подписку давал. Оторвут мне голову...
         
         
         
         
         
         12
         
         
         
         После встречи с пилотом, каковая встреча, несомненно, была инспирирована высшими силами, дабы помочь честному человеку покарать зло, – Новел не вернулся на свое рабочее место. Он решил сейчас же пойти к Чарли и все рассказать ему и, может быть, вместе даже составить какой-нибудь план ответных действий. Новелу казалось, что он ухватил в кулак все ранее разрозненные нити, и теперь, стоит только потянуть за них, как на том конце забьется, затрепыхается пойманная рыбка, нет, акула, а может, крокодил, короче – мистер Паркер собственной гадкой персоной.
         
         Но не только с Чарли жаждал Новел поделиться разгаданной тайной о том, что им, Новелом Винески, раскрыт неслыханно коварный заговор, мерзкий и беспринципный уже по своему замыслу. Хотелось связаться с непродажным журналистом Малкусом Петкусом, чтобы, заручившись его авторитетом, поднять на ноги всю общественность, звонить в какие-то колокола, трубить тревогу, бить в барабаны...
         
         Но сначала – к Чарли. Он еще обещался к вечеру до конца расшифровать информацию, касающуюся детского списка. Списка, в котором имя его сына стоит первым. И даже если у Чарли не получится до донышка расколоть криптограмму, умному достаточно, чтобы соединить два и два. Новел прямо с порога огорошит: а знаешь, друг-Чарли, как они используют наших детей? Кто «ОНИ»? – спросит друг-Чарли. Паркер и те, кто за ним стоит! – ответит Новел. Бездетный хакер равнодушно ухмыльнется: Ну и как же они используют ваших детей? А вот так: используют в качестве виртуальных пилотов! Мало того, уже их руками ведут военные действия!! А пацаны и знать не знают, все принимают за невинную игру. Чарли, они втягивают нас в войну! Да еще с помощью наших мальчи...
         
         Новел со всего размаху наскочил на каких-то двух типов. Они как раз выходили из подъезда жилого блока, где обитал Чарли. Как-то очень ловко, они мгновенно схватили Новела за пальца обеих рук, сковали его как стальными кандалами.
         
         – Какого черта! – возмутился мистер Винески и осекся. Пред ним стояли два этнических азиата: не то японца, не то китайца, а, может быть, малайца. Огромные, как скалы, из тех, что выросли в условиях малой гравитации, но сохранившие широкую кость своей расы. Два кинг-конга были похожи друг на друга как два скопированных файла с одинаковым расширением. Так бы выразился Чарли. У каждого на правой щеке была отвратительного вида бородавка, и щеки с бородавками одинаково дергалась в нервном тике. Новелу показалось, что действие забористого коктейля все еще продолжается, но чудовищные однояйцовые близнецы все же были реальностью, а не пьяным обманом зрения. Руки его по-прежнему были скованы, а что может быть реальнее скованных рук. Новел не чувствовал кончиков своих пальцев, они онемели, попав в нечеловеческие, машиноподобные тиски. Через мгновение страх ледяными когтями впился в его сердце, он понял, что смотрит в глаза клонам. Догадка сразу подтвердилась: на лбу у гигантов, хотя старательно прикрытые челкой волос, все же можно было разглядеть часть клейма, два иероглифа, имевших вид красноватого зажившего шрама. Холодом смерти веяло из черных зрачков клонов.
         
         И вдруг пытка кончилась. Клоны, словно мысленно посовещавшись друг с другом, отпустили лояльного гражданина, мистера Винески. И вот они, эти псевдолюди, уже удаляются, как ни в чем не бывало, легко прыгают на скоростную ленту, минуя вспомогательные, даже не шелохнувшись, приземляются. Скоростная линия уносит их вдаль, они исчезают из вида, как ночной кошмар после пробуждения.
         
         Новел с облегченным выдохом вытер пот со лба, с удовольствием ощущая гладкую кожу лба. Каково это иметь клеймо клона, подумал он, поднимаясь по лестнице, быть клоном, ловить на себе косые взгляды прохожих. Взгляды иногда откровенно пугливые, чаще настороженные или даже негодующие. Боже, ну что мы за люди! Мы их не любим, иногда ненавидим. Зачастую относимся к ним хуже, чем когда-то белые относились к неграми. Как это все-таки бесчеловечно. Ведь, в сущности, они такие же люди, только из «пробирки», из искусственной матки... Ну и пусть, какая разница – железный маточный репликатор или живая п... плоть? Чем же клон хуже, или опаснее? А вот считается, что хуже, общественно опасны. Они НЕ-люди. Гомункулусы. Франкенштейны. Клеймо им на лоб, чтоб знали свое место! Стоит ли потом удивляться, что они отвечают нам тем же. Жестокость порождает жестокость и ничего большего породить она не может.
         
         При всем обличительном пафосе, мистер Винески, однако же, не мог представить в кругу своих друзей клона. Пришлось принять этот укор совести. Да, все мы исповедуем абстрактный гуманизм. А если коснуться частностей, тут и полезет из нас вся эта гадость: шовинизм, расизм, клонофобия...
         
         
         
         Соблюдая этикет, Новел Винески постучался в дверь условленным стуком. И все же привратник, как всегда, спросил: «Кто там?» Гость назвал пароль: «Вечный хак!». Дверь отворилась. Новел шагнул через порог и сейчас же поскользнулся на чем-то разлитом по полу. Взмахнув руками, неловко упал, ударив коленку о металлическую ножку компьютерного стола. «Что за срань такая!» – выругался гость, невольно подражая стилистике хозяина. Намереваясь подняться, Новел положил ладонь на край столешницы, но замер в неловкой позе. То, что он узрел, заставило похолодеть его внутренности. И в волосах загулял холодный ветерок приближающейся истерики.
         
         Его приятель сидел в любимом своем вращающемся кресле, как всегда привязанный ремнями безопасности. (Виртуальные походы за чужими секретами иногда заканчиваются обмороками. Люди по всякому защищают свои секреты от компьютерных взломщиков. В том числе и шоковыми замками.) Только вот головы у него на плечах не было. Ее оторвали зверским образом вместе со шлемом. Новел все еще упирался рукой о столешницу, когда почувствовал, что на рукав его парки что-то капает. Это капала праведная кровь бедняги Чарли. Шлем с оторванной головой стоял на башне суперкомпьютера. Кровь залила ее бока и лицевую панель, затекла в раскрытый приемник СD-ROMа и капала через отверстие. Новел отдернул руку и, как сомнамбула, не отдавая отчета своим действиям, откинул щиток виртуального шлема. Глаза Чарли были широко раскрыты, и в мертвых зрачках  отражался мерцающий свет киберпространства.
         
         
         
         
         
         «Так, одному уже оборвали голову, – мелькнула ужасно смешная мысль. – Кто следующий?» Превозмогая боль в правом колене, Новел, наконец, поднялся с пола. Тут он обратил внимание на свои ладони. Они все были красные, как гусиные лапы, и когда разжимал пальцы, между ними возникала липкая кровяная перепонка. И локти были в крови и, наверное, спина. Ботинки и брюки тоже были замараны. «Вот это и называется, влипнуть в историю», – подумал Новел, беспомощно озираясь и раскинув руки, как аист, который сушит намокшие крылья. Как он в таком виде теперь пойдет по улице? Одежду надо скинуть. Но ведь и голым не пойдешь, хотя микроклимат города позволял. Зато не позволяла пуританская мораль. Его тут же арестуют. Сначала за нарушение норм нравственности, потом... предъявят обвинение в убийстве первой степени. Доказывай тогда свою невиновность. Единственный выход: порыться в чарлином гардеробе, найти из чистого что-нибудь для себя. Если только у Чарли есть чистая одежда.
         
         Ступая только на пятки, Новел выбрался из лужи крови, что разлита была по паркету, и направился на поиски гардероба. «Пещера» Чарли была большой и захламленной, но платяной шкаф все же отыскался быстро. Возле открытой дверцы Новел разделся до трусов и носков, к счастью, они еще не промокли. И это хорошо. Потому что надевать нижнее белье приятеля он ни за что бы не решился. Выбор был невелик, а главное, несолиден. Оба приятеля были примерного одного роста, только Новел был атлетически сложен, а Чарли – несколько худ. Значит, надо взять что-нибудь спортивное, безразмерное. Новел остановил свой выбор на какой-то легкомысленной маячке, другие были еще ужаснее. А вот брюк совсем не было. Брюки Чарли принципиально не носил, только шорты. Новел же, наоборот, принципиально не носил шорты. Считал, что волосатые и часто кривые ноги мужчины – зрелище малоэстетичное. Хотя у самого мистера Винески ноги были вовсе не столь волосаты и совершенно прямые.
         
         Однако сейчас был не тот случай, когда стоило привередничать в одежде. Шорты так шорты. Лишь бы замаскироваться, не обратить на себя внимания при выходе из дома. Даже будучи из прачечной, одежда все равно пахла Чарли. И с этим тоже приходилось мириться. Это даже хорошо, утешал себя Новел, ищейки, пущенные по следу, станут вынюхивать запах мистера Винески, в то время, как он временно будет пахнуть «одеколоном Чарли».
         
         Ну вот, теперь надо сменить обувь. Новел перебрал с десяток пар кроссовок, из них одна оказалась более-менее приемлемой. Кроссовки были немного маловаты, упирался большой палец. Но если его слегка подогнуть... Новел, примеряясь, потопал ногами по полу, и каждый раз на пятках вспыхивал стоп-сигналы. Сойдет, не идти же босиком. Оглядев себя в зеркало, Новел остался доволен. Нормальный фулмэн идет на тусовку. 
         
         Уходя, он тоскливо оглянулся на полку с бумажными книгами. Краса и гордость берлоги Чарльза Брука. Среди раритетов были несколько совершенно бесценных экземпляров, в том числе – «Преступление и наказание» русского писателя Достоевского и «Улисс» Д. Джойса, запрещенный на Ламгалде за экстремистский интеллектуализм. Горестно подумалось: ведь пропадут, растащат все... Но взять себе, конечно, нельзя. Это значит, самому вложить в руки убийственный козырь какому-нибудь Порфирию Петровичу из убойного отдела. Он тебе скажет спасибо и тут же выпишет пропуск в газовую камеру за убийство с целью наживы.
         
         Одетый как попугай, мистер Винески собрал свои вещи (особенно жаль новые ботинки, недавнее приобретение. Эмилия убьет!), завернул их в какую-то тряпку и кинул узел в пекло мусоросжигателя. Прости, Чарли, и прощай!
         
         

--------------------------------
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ