Северная ведьма. Гл. 5. Потомственный рыбак

 
   Уйти утром с парохода быстро, как планировал, Сергею Королькову, третьему штурману БМРТ «Муром» не удалось. Сначала сменщик, друг Витя подвёл, задержался. Потом капитан, рано пришедший на борт, задержал, разбирался с его, Серёгиными делами. Но у Сергея всё было в порядке, и разговор был не долгим. Но то, что капитан потребовал ускорить сдачу на корректуру карт, Сергей уловил. Его опыта хватило, чтобы понять к чему такая оперативность. Спрашивать об этом у кэпа не стал, знал его поморский замкнутый нрав. Надо будет — сам скажет. А так, глядишь, оценит молчаливое взаимопонимание. А что понял Сергей? Да что стоянка короткой будет. А какой рейс будет и куда, он, опытный третий штурман поймёт по тому, куда ему в корректуре, у капитана порта карты выдадут, в какой район промысла. Остальное понять не трудно. И по району промысла Сергей поймёт, на какой срок в рейс уйдут. В Баренцево море, например, больше чем на три месяца не ходят. На Лабрадор – не менее четырёх. А уж на Патогонию, к Южной Америке – это верных полгода. Вот такие расчёты, не сложные, но для знатоков. Долго это в тайне хранится не будет, не сегодня, так завтра все, всё будут знать. Такова жизнь портового города. Везде родственники, друзья, друзья друзей. Иной бич тебе расскажет, какие подъемы трески были в последние дни на Медвежьей банке, какой промысловик возвращается в порт сегодня, кто завтра. Так что Серёга ни мало не удивился бы, случись ему, подойдя к дому, услышать от идущей навстречу соседки: «что, Сергуня, слышала, что твой «Муром» снова в теплые моря собрался?» А что? Всё может быть.
   Сменять его, по заведенному на флоте порядку должен был второй штурман. Но второй, по-видимому, отпросился у капитана на срочные отгулы и исчез из поля зрения, и четвертого штурмана, Витю Мороза, обязали стоять  за него вахту. За долгий рейс Виктор хорошо зарекомендовал себя, кэп ему доверял.
   Когда в каюту вошёл Виктор, Сергей уже был готов. Быстренько доложил сменщику обстановку, захватил с собой двух матросов, загрузились штурманской поклажей, и направился в службу капитана порта. Здесь у него быстро всё приняли, а пошептавшись со знакомыми, Сергей разузнал, всё, что хотел. Выяснилось что-то неопределенное. Им готовили карты всего Баренцева моря, побережья Северного моря, проходные через Атлантику и все побережье Северной Америки, от Лабрадора до Саргассова моря. Вот тебе и информация к размышлению. Если в оба района за один рейс, значит рейс долгим будет, не менее четырех месяцев. Это хорошо. Потому, что рейс больше трех месяцев – гарантирует заход в иностранный порт. Вот бы в Норвегию зайти, вот было бы здорово.
    Давно обещал своей Татьяне плащ «болонью» купить, а старшему сыну свитер норвежский, настоящий с оленями. Да и вообще Норвегия – это было бы не плохо. Серьёзная страна. Не то, что страны «третьего» мира. Они вот в прошлом рейсе в Уругвай заходили, в порт Монтевидео. Какие надежды были, какие планы! Всё-таки другой континент, южное полушарие, экзотика.
   Они уже больше трех месяцев без берега были. Рыбалка, правда, хорошая была, подъемы тралов с рыбой большие, цех еле справлялся. Каждый день подвахта. Это, когда все, свободные от основной вахты, включая комсостав выходили на вспомогательные работы, на палубу и в рыбцех. Рабочий день у всех получался от двенадцати до четырнадцати часов в сутки. И без выходных! Ну, кто в таком случае не желает отдохнуть?
   И вот им «добро» на заход в порт дали. В Монтевидео. Да заход не простой, а коммерческий. Поручалось им для себя и ещё для нескольких судов, работающих на промысле, харчей иностранных купить. Кэп на мостике проговорился, мол, работы невпроворот. С советским торгпредством общаться, в банке деньги получать, с разными торговыми агентами встречаться. Чувствовалось, что старого рыбака, перепахавшего тралами и сетями все Баренцево море, от залива до кромки льдов, но за границу попавшего в своей долгой морской жизни в первый раз, сейчас распирало от этой почти государственного масштаба ответственности. И, обычно замкнутый, неразговорчивый моряк смачно обсудил это событие с помполитом на мостике в присутствии вахтенных.
   Траулер уже снялся с промысла и шел в сторону берега, но никто, ничего не знал. Мало ли что, может район промысла меняем. Конечно, после этих откровений кэпа, вахтенные, не связанные обязательствами молчать, сразу же после вахты небрежно поделились новостями с экипажем. Вот радость то была! Все кинулись мыться, стираться, наглаживаться. Как только эта суета началась, по трансляции уже официально объявили о предстоящем заходе и начались инструктажи. Народ начал планы строить. И Сергей в том числе. А главное что? Все начали предполагаемую зарплату считать. Из неё ведь коэффициентом часть инвалютой заплатят. А уж в порту, сами понимаете, не до экскурсий будет, вся команда по магазинам рассредоточится.
   Ну и что? Пришли в порт Монтевидео. А там, на улицах, видите ли, беспорядки. Демонстрации какие-то. Что там советскому человеку делать? Оказалось – нечего делать. И никого в город не выпустили. Только по территории порта разрешили погулять. Ноги размять. И, что обидно, это ведь не власти местные запреты учинили. Им, властям, глубоко начхать на нас в это время было. Это свои, своё руководство.
   Пришла машина прямо к борту судна, в неё наш капитан с помполитом сели и умчались. Люди, что в машине приезжали, тоже русские были. Они выходили из машины, пока ждали наших отцов-командиров, и по-русски балаболили. С моряками нашими не разговаривали, а больше между собой. Через некоторое время наших назад  привезли и быстренько умчались. А к борту потом подъезжали  грузовики с продовольствием. Продукты перегрузили на борт, а мы отдали концы и в море. Прощай Уругвай, страна неведомая. Ох, как обидно было! А валюту то всё-таки выдали! На всякий случай, получается. В банке её, значит, приготовили, не знали какой фортель выкинут советские моряки. На этих воспоминаниях Серёга вздохнул, он ведь тогда тоже планы строил. Хотелось ему привести своим что-нибудь из Южной Америки. Аж из! Не вышло.
   На территории порта ничего кроме пивбаров не оказалось. И моряки здесь же, в этих портовых забегаловках, всю свою валюту и спустили, до последнего сентесимо. Моряки, после долгого промыслового поста пьянели быстро, поэтому набрались так, что придя на борт, упали и проспали до промысла. Надо признать, правда, что никто никого не тронул и не наказал за непотребное поведение в иностранном порту. Даже помполит промолчал. Ещё бы! Уж точно, не без его участия этот запрет произошел. И нечего было потом на наше консульство кивать. Договорились даже до того, что будто бы из Союза радиограмма специальная была. Не выпускать, мол, никого в город, пока беспорядки не утихнут, иначе может произойти политическая провокация. Советских моряков, значит, могли втянуть в политическую провокацию. Ё моё. Кому мы там нужны были? Это, конечно, свои перестраховались. Хотя…, черт его знает. Может и была такая радиограмма? Может действительно…, там виднее? Контора, она пишет.
   За этими мыслями Сергей не заметил, как оказался на «пяти углах». Постоял, решая. Ехать домой – там уже никого нет. Жена, по времени, уже развела детей. Старшего сына в детский сад, дочку отнесла к Сергеевой тетке, которая жила через два дома, нянчилась, за условную плату, с младшенькой Танюшкой. Сергей сам назвал дочку именем жены – Таня. Жена у него – золото. И сейчас он пойдет к ней на работу.
   Работает его Танюша в магазине «Мелодия». Музыкальная у его жены работа, почти по специальности. Она окончила музыкальную школу по классу баяна. Этот баян и помог им познакомиться. У Сергея в мореходке концерт был, и Таня там со своим номером выступала. «Полет шмеля», будьте любезны, исполняла. Пальчики у этой девченки-виртуоза по клавишам мелькают, под баяном на коленках коврик красивый с бахромой, а на глазах челка в такт музыке пляшет. Сергей во время концерта с задних рядов на первый перебрался, кого-то не то уговорил, не то вытолкал и сел на его место, глаз с Татьяны не спускал и громче всех хлопал. После концерта, как заведено, танцы. Перед танцами Сергей помог Танюше баян отнести в аудиторию, куда весь инструмент сносили, и на все танцы он её, можно сказать, ангажировал. В конце вечера, теперь уже на законных основаниях кавалера, он баян до автобуса отнес. Все музыканты уехали, а они с Таней пошли по городу бродить. Сергей её домой провожал. Вот, с этого дня и до самой свадьбы провожал.
   Ухажеры у Тани периодически появлялись, девчонка ведь видная. И в музыкалке ребята её обхаживали, и школьные, и  дворовые парни. Отваживал их всех Сергей сам. Кого убеждением, кому пришлось жёстче пояснить. Всё было. А Таня никого от себя не гнала, она наблюдала, как Сергей своё право на неё  отстаивал и, кажется, получала от этого удовольствие. И, конечно, он с каждым «отваженным» кавалером  в её глазах рос. Сергей не был красавцем, но отличался особой мужской статью, был подтянут, щеки «кровь с молоком», волна тёмных, мягких, зачесанных назад волос. Форму, в отличии от многих, Сергей особенно не перешивал в угоду гражданской моде. Не зауживал брюки, не укорачивал гюйс, остроносых туфлей не носил. Он подгонял под свою коренастую, но стройную спортивную фигуру форму и носил её с достоинством моряка, всегда чистую и выглаженную. Так что, если такая девчонка, как Татьяна на него глаз положила – значит было на что класть.
   Родился Сергей в семье моряков. Потомственных мурманских рыбаков. Отца и деда он знал, о прадедах слышал. Все у моря обитались и кормились. И дед, и отец его, рыбачили в этих морях с малолетства. И войну, свалившуюся им на голову немецкими пикировщиками, не только с земли, но и с палубы наблюдали. Война, штука страшная, а здесь на севере она по-своему жуткой была. Караваны с грузом помощи от союзников немцы встречали в открытом море и бомбили, и торпедировали, одним словом топили. Караванами топили. Одни страшно гибли в холодных северных водах, а у тех, кто выжил и видел весь этот ад – белели головы и на всю оставшуюся жизнь тлел в душе уголёк ужаса.
   Деда война покалечила. Его мотобот немцы разбомбили у побережья Рыбачьего. На плавающих обломках он и ещё двое матросов добрались до берега и несколько часов бродили по сопкам, пока не наткнулись на красноармейцев. Обмороженный, он потерял обе ноги и до конца жизни уже провел дома, выползая изредка на крыльцо барака покурить и покалякать с соседями. А внук начал знакомство с морем по рассказам деда. Из-за своей неподвижности дед стал хорошим рассказчиком и баловал внука морской «травлей».Умер он, когда Серёге было лет семь.
   Отец  войну тоже в море провел. Его рыболовный траулер, а таких было несколько, всю войну, несмотря на налёты вражеской авиации, продолжал промышлять рыбку в Баренцевом море.  Стране нужна была рыба. И эти промысловики, вооруженные лёгкими зенитками, на свой страх и риск выходили в море, тралили рыбку, перевозили людей и грузы на Рыбачий, и огрызались своими зенитками от немецких крылатых «охотников» за лёгкой добычей. Прошел всю войну без царапинки, но повидать пришлось сверх всяких человеческих возможностей. Пришлось им однажды выходить из Кольского залива навстречу каравану и спасать людей с торпедированного английского транспорта.
   Не любил отец такие эпизоды вспоминать. Уже не за долго до смерти отца, в начале шестидесятых Сергей такой случай запомнил. Купили они телевизор. Как рады были старики, ведь в то время телевизоров ещё не у кого не было. В тот раз показывали хронику военных лет. Показывали те самые страшные эпизоды с караванами судов, идущими к нам в Мурманск из Америки. Мать уже совсем больная была, лежала на диване, не вставала. А отец сидел с ней рядом на стуле. Толи рассказывал ей что, толи газету ей читал. И вот, как эту самую хронику стали показывать, они повернулись к телевизору и стали смотреть. А на черно-белом экране беззвучно между идущими судами фонтаны взрывов встают, огромный, на весь экран взрыв взметнулся на палубе одного корабля. Один, другой. Видно с самолета попали прямо в идущий транспорт. И вот уже из воды, медленно погружаясь, как игрушечная торчит корма транспорта. А вокруг, мелкими букашками барахтаются в воде люди. На другом кадре матросы, тоже беззвучно вверх из пулеметов стреляют. А над ними черными тенями проносятся самолеты. И снова борт тонущего судна, и люди, уже совсем не игрушечные барахтаются в черной масляной воде. И тишина, даже комментатор молчит.
   Сергей помнит, оглянулся на отца, а тот сидит, локти на коленях, голову руками обхватил и плечи вздрагивают. А мать с дивана потянулась, руку ему на голову положила, и тоже не на экран, а на отца смотрит. И оба молчат. Сергей тогда подскочил и телевизор выключил. Никто ему тогда ничего не сказал, и как будто этого эпизода и не было. Никто об этом ничего не говорил и не вспоминал. А Сергей запомнил.
   Отец после войны еще рыбачил. Столько, сколько здоровье позволило. На том же траулере РТ «Краб», на котором и войну прошел. Рыбу промышляли везде, и в заливах, больших и малых, и вдоль побережья, и вокруг Рыбачьего. Рыбы после войны много было. Сказалось отсутствие многолетнего промышленного промысла. А Сергей, сколько себя помнит, старался к отцу на пароход попасть. Постарше стал, стал с отцом в море уходить. Ну не совсем, скажем, в море, но по Кольскому заливу ходил. В те годы треску, пикшу, да и сельдь в заливе брали.
   Помнит, как однажды белой, летней ночью их РТ посреди Тюва-Губы на якорь стал. Там всегда база промвооружения была, тралы, сети дрифтерные чинили, или новые получали. Помнит всё, как на картинке, штиль полнейший – зеркало, и тишина. В поселке на берегу доска скрипнет – над водой все слышно. Сопки в розовой дымке в зеркало залива вместе с редкими тучками смотрят. Чайки бесшумно над водой скользят. Какая птица вдруг резко, гортанно вскрикнет, камнем упадет на воду, выхватит рыбку в одно касание и взмахом крыльев уйдет в высоту. А на воде долго круги расходятся. Черные и золотые круги. И опять тишина и зеркало воды. С той стороны бухты, где посёлок стоит весь берег сетями завешен. У причала два-три суденышка без огней, а на сопке в поселке одинокий непогашенный фонарь в пятне золотой дымки.
   А почему он тогда эту ночь запомнил? Мужики, и он малец с ними, с борта простой снастью треску ловили. Снастью был тонкий рыбацкий шнур в два-три десятка метров длиной, с поводком из тонкой стальной проволоки на конце, к которому было прикреплено свинцовое грузило с самодельным крючком. Лов заключался в забросе снасти и нескольких подсечках. И огромная рыбина до метра длиной вытаскивалась на борт. Через планширь эти «полена» перетаскивали вдвоём. Несколько бочек пластанной трески тогда засолили. А на камбузе первый улов жарили на огромных противнях.  Громадные куски белого мяса. Ох, какая вкусная еда была! Ничего вкуснее он, пожалуй, больше в жизни не ел. Горячее пирожное. С чем это ещё можно было сравнить? Конечно, вкус этот запомнился вместе с белой ночью, зеркалом воды и тишиной.
   Далеко в сторону разговор наш ушел. А был он о том, что Татьяна в Сергее нашла. Ну, не романтика, во всяком случае, каких много вокруг было. Сергей был не из тех, кто мчался «за туманом и за запахом тайги». Он уже в мореходке отличался от других ребят серьёзностью и обстоятельностью. Особенно это было заметно в учебе. В морском деле, да и в других специальных предметах для него мало тайн было. Казалось, он просто доучивался, закреплял свои знания. Получал он эти знания, зная, зачем они ему и когда он их применит. Вот такой пример.
   У его деда нет, а у отца его уже были тетрадки с промысловыми записями. Для настоящего промысловика эти записи – чистое золото. Велись они не как судовой журнал, а, скорее, как дневник. Каждой тетрадки на год хватало. А уж в ней записывался день, месяц, примерные часы лова, а то и просто «утро»…, или «вечер»…, или «после полудня». По всякому. Записывалось, что в этот день промышляли, какими снастями. Какая ячея у снастей, какая рубашка в трале. Погода, откуда ветер дул, скорость. Обязательно давление. Точные координаты места лова редко писали. Запись была такого характера: «банка такая-то, с юго-западного склона с глубины такой-то на циркуляции поставлен трал и курс траления такой-то. Время траления, в конце улов в килограммах. По территории эти записи покрывали все Баренцево море, восточную часть Северного и часть Карского моря. А по времени они велись без малого тридцать пять лет с перерывом на войну. Те, кто понимает, о чем речь, оценят это боргатство.
   Вместе с отцом, основательно, Сергей стал просматривать эти записи, когда в мореходку поступил. Отец воспринимал это как должное, и вместе с Сергеем просиживал над тетрадками, уточняя, вспоминая детали и делая выводы, которые они записывали уже в новую тетрадь. Эти же выводы Сергей умудрялся записывать в свои конспекты, которые вел на лекциях в мореходке. Старика-преподавателя он не раз ставил в тупик своими вопросами. А когда тот, случилось, заглянул в конспект любопытного курсанта, то после минутного рассматривания необычного конспекта попросил дать его для тщательного, как он выразился, изучения. Изучил. Всю «пару», дав курсантам какое-то задание, он сидел у себя за столом, уткнувшись в Сергееву тетрадь. А на перемене, отдавая её, сказал, что ставит ему «отлично» за всю программу, включая диплом. Сказал: «ты, Корольков, нос не задирай, но я уверен, что из тебя выйдет настоящий промысловик, и я вижу в тебе будущую  гордость советской рыбной промышленности». Так и сказал. Вот, такого парня выбрала Татьяна.


Продолжение следует.    http://proza.ru/2010/06/29/634


Рецензии
Я же обещал вернуться! В виду огромного шлаконагромождения на прозе - ваш вклад очень важен. Нужные вещи пишите, в современности такого не хватает.

Афанасьев Сергей Сергеевич   18.03.2014 10:20     Заявить о нарушении
Маленькая подсказка: если в конце главы делать ссылку на следующую - то будет удобнее для читателей.

Афанасьев Сергей Сергеевич   18.03.2014 10:21   Заявить о нарушении
И за подсказку и за добрые слова - спасибо. А мне казалось, что я ставлю "продолжение следует"?

Николай Щербаков   18.03.2014 10:36   Заявить о нарушении
Просто копируйте адрес следующей главы и вставляйте в конце предыдущей - человек дочитывает до конца - щелк - и он уже шагнул на продолжение.

Афанасьев Сергей Сергеевич   18.03.2014 10:40   Заявить о нарушении
Когда я выставляю очередную главу следующей у меня еще нет.))) Или в процессе "чистки".

Николай Щербаков   18.03.2014 12:21   Заявить о нарушении
Я немного не про-то: вы в старых последовательно сделайте ссылки. Вот прочитал я шестую, и чтобы не возвращаться к основному списку - перешёл по ссылке в конце... по моему так удобнее, хотя конечно же это ваше право.

Афанасьев Сергей Сергеевич   18.03.2014 12:25   Заявить о нарушении
Обещаю Вам, что так и сделаю. Только выберу свободную минуту.

Николай Щербаков   18.03.2014 12:33   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.