Больничные прелести

               
                Глава 107
                БОЛЬНИЧНЫЕ ПРЕЛЕСТИ
                (Дневниковые записи)

                29.03.2010.
      Говорят: от сумы и от тюрьмы не отрекайся… Хочу добавить и от больницы тоже. Думала ли я, вечно порхающая мотыльком, что загремлю в эту самую больницу?.. Нет, конечно. Но вот пришлось. За годы своей, уже довольно немалой жизни, я, как и все люди, приобрела приличный букет болячек. Дело это привычное. Приобретаются они легко, ты становишься хроником, просто стараешься жить в дружбе со своей болезнью, будь то гипертония, или язва, как у меня. Это основные мои «подруги» с молодых лет. На самом деле их гораздо больше и о существовании некоторых только подозреваю, но не обращаю на это внимание. Просто живу и всё. Диета, иногда чуть лекарств – хотя я стараюсь пореже их употреблять, и мы в равновесии друг с другом. Всё в стадии ремиссии, как медики говорят.
     Но на сей раз, ни с того, ни с сего, как гром среди ясного неба, язва моя разбушевалась. Хотя «разбушевалась» здесь не подходит. Тихой сапой, безо всяких болевых признаков открылась она. Внутреннее кровотечение… Откуда мне было знать, что она так коварна! Тем более я тут на днях до черники в собственном соку дорвалась. А темнеют от неё не только губы и язык, но и стул, так сказать. Сутки он тёмный, вторые, третьи… Что-то долго моя черника переваривается! Потом стала слабость ощущать. И вот с пятницы на субботу ночью встала я форточку приоткрыть, да сбегать кое-куда. Так как в спальне у нас рассада на окне растёт, не могу там открывать – морозить крошечные растения, пошла в зал. Ничего, дойдёт и оттуда свежий воздух, если дверь оставить открытой. Зал-то у нас – проходная  комната,  никто в ней не спит, кроме  редких гостей. А меня-то вдруг ка-ак повело! Не дойдя до окна, плюхнулась на диван и… вырубилась.
     Очнулась: вокруг меня испуганные муж, дети, неотложку ждут. Оказывается, у меня ещё и судороги начались. Дочка за стенкой услышала моё поколачивание ногами по полу, спит ведь чутко – ребёнок рядом, хоть уже и не грудной. Но материнский инстинкт крепок. Вот и забегали вокруг меня. Приехала неотложка быстро. Я сижу бледная, как смерть и давление 70/40. Труп! Сделали кардиограмму – как и предыдущая (сравнили): без особых отклонений. Вкололи что-то противосудорожное. А о стуле и они не спросили, и я не вспомнила. От больницы я отказалась под расписку, как положено. Что там в выходные делать? Пообещала заняться своим обследованием буквально с понедельника – звоночек-то серьёзный, сама понимаю. Надо искать причину моего сбоя. Утром для контроля скорая приехала. Давление поднимается. Кроме слабости ничего не ощущаю. И праздник решили не отменять. Какой праздник? В субботу вся моя семья собраться решила, так как на днях у дочки Наташи был день рождения. А в субботу – её сынишке Максимке шесть лет стукнуло. И ещё решили приурочить день рождения старшего внука Андрея – старшей дочки моей Оксаны. Первого апреля ему восемнадцать лет исполнится. Хоть и нельзя заранее по какой-то примете отмечать день рождения, мы решили отметить его последние дни семнадцатилетия, а на подарке написать: «Вскрыть первого апреля». Так что у нас тройной день рождения ожидался на другой день после моего обморока. Всё прошло нормально, попили, поели,  хорошо - дружно,  весело  пообщались. Бабушка Люба приезжала - сватья младшего зятя моего, крёстный Максимки - Слава. Правда, без двоюродного братика Макарки приехал. Приболел тот. И серьёзно. Лежит бедняжка в больнице на обследовании, а самому шести лет ещё нет! Лямблии уже нашли, не знаю, в каких-то там органах… Я, конечно за столом сидела, но праздничные блюда ела, как говорят – вприглядку. Так что-то немножко поклевала, как птичка, да соки пила. А наготовила: и студень сварила, и салатики там всякие – традиционный «Оливье», «Мимозу», «Смертельный номер» и другие вкусности! Но диета есть диета, а я товарищ стойкий. Просто любовалась своими детишками да внуками, да со сватьей Любашей общалась. Она у нас редкая гостья.
     В понедельник утром сын Юра довёз меня до поликлиники. Сам на работу укатил. А мне нет бы с утра уточнить часы приёма участкового врача, так нет – понадеялась на старое, что в записной книжке откопала. Оказывается, мой доктор - Окатова Альбина Александровна теперь в другие часы принимает – с шестнадцати часов. А я с утра припёрлась, как умная Маша. Облом! Чувствую, что на второй поход в поликлинику меня уже не хватит силёнок…
    Тут же вызвала на дом врача и кое-как доплелась до дому. Слабость после этого, будь он неладен, стула с утра – чёрного, как дёготь. Господи, а Интернет-то у нас для чего? Скинула все свои случившиеся отклонения: слабость, низкое давление, обморок с судорогами, дегтярный стул. Выдаёт много чего, но ближе всего показалось мне обострение язвенной болезни с внутренним  кровотечением.  Ах, ты, поганка! Что же ты подводишь  меня под  монастырь?
    И что же вы  думаете? Приходит доктор Окатова, я всё подробно ей рассказала, и как только до стула дело дошло, она сразу переменилась в лице. «Срочно в больницу!» - говорит. Ну, в больницу, так в больницу. Я уже всё это предвидела, даже вещички нужные в мешки собрала, паспорт, полис медицинский приготовила.
    Приехала неотложка. Распрощалась я со своими домашними, с мужем и…вперёд, выше голову! Увезли меня, слава Богу, в ближайшую от нас Александровскую больницу, что на проспекте Солидарности находится. А то я всё боялась, что упекут куда-нибудь к чёрту на кулички. В приёмном покое очередь!..  Посадили меня на кушетку, ждать своей участи. Рядом сидел согнутый пополам средних лет мужчина. Худой, измождённый, с глазами, полными муки и желтоватыми белками глаз. В ожидании своей очереди чуть разговорились. Оказывается, он из Таджикистана родом. Приехал сюда на заработки, да заболел. Неделю назад только из больницы выписался – с печенью что-то. Работать уже не в силах. И на сегодня куплен билет на родину, домой. И вот так прихватило, что на скорой привезли сюда… Теперь не знает, что с билетами делать и вообще, что делать.  Посоветовала ему подождать, как устроят в больницу на место, позвонить друзьям, с которыми он работал. Они срочно должны приехать и сдать билет в кассу вокзала. Хоть чуть денег потеряет, но что-то и вернёт. Уложила его на кушетку – сидеть нет сил у бедняги. Пусть хоть чуть отдышится.
     Вот и очередь   моя  подошла. Сдала  паспорт,   полис. Тут же взяли кровь, отправили на кардиограмму. Прикрепили ко мне молоденького санитара. Тот повсюду
меня сопровождал, чтобы я не заблудилась в коридорных лабиринтах больницы. Слышу, всё о реанимации говорят. Потом привёл меня санитар в отделение интенсивной терапии, вернее, не привёл, а уже привёз на каталке.  Пока в коридоре оставил. Оглядываюсь: рядом ещё каталка стоит. На ней лежит совершенно голый мужик-гора, то есть безобразно толстый. Хоть бы прикрылся, зараза! Рот с запёкшейся кровью, глаза безумные. Ему уже всё до фени. Потом оказалось, что он ещё и пьяный. Что с такого возьмёшь. Велели чуть подождать. Должны придти женщины и описать все наши снятые вещи и ценности, чтобы сдать их в камеру хранения. А потом уже займутся нашим обследованием, чтобы понять, куда кого отправлять: гастроэндоскопию делать. Заставили и меня раздеться до ниточки, нет - и ниточки не оставили. Лежу в наряде Евы. Хорошо, простынку у изголовья нащупала, прикрылась. А то ещё и сквозняки со всех сторон посвистывают, того и гляди, простуду подцепишь вдобавок к своему «букетику»…
     Пришли обещанные женщины. Сначала описали вещи мужчины. Затем одна женщина стала всю мою одежду-обувь описывать, а вторая – ценности, что были со мной. А что у меня из ценностей: часы, браслет магнитный от давления, серёжки, старенький мобильник, паспорт и полис медицинский. Всё отобрали! Говорят – «Потом получите!»
     Ну и началось. Закатили нас с мужиком в плату интенсивной терапии. Перегородили ширмочкой друг от друга. Команда медиков сначала стала с дядькой возиться. Спрашивают  у  него  что-то, а  он  и  говорить толком не может – язык заплетается. Только покрякивает.  Стали вводить зонд для обследования. Он орёт, делает рвотные движения, на него покрикивают, между собой перешучиваются! Дурдом, в общем. Потом одна сестра ко мне подошла, впрыснула в нос и рот заморозку какую-то, если не ошибаюсь, лидокаин называется. Местный наркоз. И опять мужика вместе до кондиции доводить стали, а меня заставили отвернуться к стенке. Наконец всё у них получилось, затих мужичок – отдыхает после своих мучений, не стонет уже.
    Ко мне подошли. Шланг в нос стали вставлять, а мне больно! Заморозка отошла, пока мужичка до ума доводили. Снова впрыскнули местный наркоз и сказали, что сначала мне желудок промоют, а потом обследуют. Стали снова шланг в нос совать, теперь в другую ноздрю. И хотят, чтобы я его проглотила. Давлюсь. Покряхтываю, но проглотила. Дышу ртом, с хрипом, но куда деваться. Стали вводить жидкость для промывки желудка. Сестра ворчит, что, мол, последний шприц и тот ненормальный.  Другая сестра советует чуть шланг из меня выдернуть… В общем, не знаю удалось им промыть мой желудок, или только до половины промыли. Мне уже всё равно было, только бы быстрей всё это кончилось…
     Вынули шланг. Стали эндоскоп впихивать или как он там называется.  Повякала я, повякала, да и проглотила. Теперь врач подошёл. Говорит: «И где вы это видите?» Вместо «это» слово какое-то произнёс. В Интернете когда читала, встречалось это слово, но я   его не запомнила. Только поняла, что для меня оно ничего хорошего не сулило, поэтому в реанимацию и готовили. А раз не оказалось, в хирургию решили везти. Ну, думаю,  операция  предстоит   какая-то.  Привезли на девятый этаж, в какую палату, пока не знаю. Капельницы со мной приехали. У правой ключицы катетер поставили, чтобы их подключать, а не колоть вены лишний раз. Катетер ещё в отделении интенсивной терапии поставили и предупредили, чтобы я случайно не сорвала это временное, приклеенное скотчем сооружение.
     Завезли меня в палату. Светлая, просторная. Правда, в обшарпанном виде: на стенах – замазанные тёмным цементом трещины и швы от бывшей проводки, на потолке в отдельных местах какие-то висящие качелей провода и так далее. Шесть кроватей. Три из них свободные – выбирай любую. Я остановилась на кровати в углу у окна. Светло и соседей хоть с одного боку нет – кто знает, с каким характером больной ляжет… И ещё привлекло это место тем, что в уголке крошечная иконка какой-то святой приклеена. В палате у входа раковина для умывания. Горячая и холодная вода есть. В предбанничке туалет на палату. Всё относительно нормально. Прокапали мне три капельницы всяческих растворов, велели не вставать пару дней, утку под кровать сунули – лечение началось. Я постепенно стала знакомиться со своими соседками по палате. Был уже вечер. Смотрю: укладываются все на ночлег, но у противоположной стенки очень стонет какая-то бабуля. Спросила, что с ней. Оказывается, ей семьдесят восемь лет. Вырезали жёлчный пузырь, полный камней, а у неё открылась диарея. Обессилела совсем.               
                30.03.2010.
     Наутро увезли её в реанимацию на пару дней, место пока за нею осталось. Под кроватью тапочки стоят, тумбочка прикроватная  её  вещами  заполнена. Дочка за нею ухаживала, такая вся худенькая, измученная. Как бы сама в больницу не загремела...
     В противоположном углу у окна лежит пятидесятипятилетняя Люба. Приехала вырезать жёлчный  пузырь.  Но  пока  обследовалась,  нашли у неё бронхит. А с кашлем не оперируют. Поэтому снимут приступ болезненный и отправят домой. А операция пройдёт попозже в плановом порядке. Пригласят. Доченька к ней захаживает. Дашей зовут. Одиннадцатиклассница. Как и мама – бесформенная – полновата для своих семнадцати лет. Но голосок у неё – ангельский! Как звон хрусталика… Мама Люба сказала, что девочка стихи пишет. Два даже в Интернет скинула. Надо будет почитать, да поддержать девочку. Записать надо её фамилию – Даша Галай.
                31.03.2010.
     В другом уголке юная леди лежит. Нежнейшее симпатичное создание – Юлечка. Она так заботливо ухаживала за больной бабулей, что я  подумала: из медиков девушка. Оказалось – бухгалтер. С двенадцати лет - астматик. Сейчас её тридцать один год, но выглядит гораздо моложе. Замужем. Сынишка в этом году в школу пойдёт. В пульманологии мест нет, и пока её в нашу палату определили. Бегает пока сама вниз на процедуры. Так что, временная она у нас. Жаль будет с нею расставаться. И муж у неё очень приятный молодой человек интеллигентного вида, в очках. Симпатичная парочка!
                01.04.2010.
       Очень жаль, но сегодня – первого апреля переводят нашу  Юлечку  в  своё  отделение.   Пришла  за  вещами расстроеная - палата огромная, переполненная, душная.
А мы уже так привыкли друг к другу, сроднились… Прощаясь, договорились, чтобы в гости приходила, если совсем невмоготу будет. Мне клизму сделали. Опустела совсем. Пить можно. Попросила, чтобы из дому колодезной воды из «Лукоморья» принесли - живая всё-таки и из освещённого колодца.               
     На следующий день наша палата заполнилась ещё двумя женщинами. Рядом со мной улеглась жгучая брюнетка Александра – крашеная, конечно. Приятной наружности, ухоженная, на мой взгляд - еврейской национальности. Значит, интересная собеседница будет во всех отношениях. Сопровождали её муж и сын. Оказалось, что она дитя блокады, семьдесят три года, но выглядит лет на десять моложе. Всё семейство связано с театральной жизнью. Сын – художник. Все люди приятные. Ну, очень они мне все понравились! На другой день вырезали ей жёлчный пузырь. И для меня было открытием, что после операции больного будят и нельзя давать спать два часа. Только потом дают отдохнуть. Может быть, потому, что оперируемые – гипертоники и ведётся наблюдение за их самочувствием после наркоза и операции… И как же теребили муж и сын свою Александру! Уже устали оба. О чём только не спрашивали её. И по щекам хлопали. А у неё, бедной, веки  не  поднимаются,   язык  еле  шевелится  –  сказать ничего не может… Потом хирург пришёл и позволил уснуть нашей оперированной Александре. Все облегчённо вздохнули. А то чуть до развода дело не дошло, так надоел муж – всё пристаёт и пристаёт!..
     Кстати, чуть о докторе нашей палаты. Как нам с ним повезло! Сам оперирует, доктор Медицинских наук, заведующий хирургическим отделением. Дагестанец по национальности. Абдулаев Магомед Абдулаевич. Походка у него, как у дикой кошки – лёгкая,стремительная.   И   не   поймёшь,   когда   он   говорит серьёзно,  когда шутит. В общем, обаятельный во всех отношениях человек. И такое впечатление, что и днюет, и ночует в отделении. Как бы хотелось, чтобы побольше таких докторов было!..
     Не описала я последнюю подругу по палате, тоже Александру, и с таким же диагнозом, как у Александры первой. Обычная женщина, возрастом далеко за шестьдесят. Сыну сорок один год и внуку девятнадцать. Студент. С девочкой уже дружит, ночует у неё. Сейчас это дело обычное…Да ещё кот имеется у Александры, о котором она даже в бреду вспоминала. И как только сделали операцию Александре первой, отправили её к Магомеду жёлчный пузырь вырезать. Тоже камней много скопилось. Беспокоить стали, вот и решилась на операцию, пока силы есть. Пришла одна, без сопровождения. А палата наша бесплатная, сестрички только по надобности, по звонку являются. Решили мы с Любой взять шефство над Александрой второй после операции – не давать ей спать два часа. Прошло чуть больше часа – везут нашу голубушку. Переложили на кровать  и  стали  мы  с  нею  беседы   вести.  Обо  всём расспросили. Потом у неё бред начался. Всё ей казалось, что дома она. То кричит, что скорая сейчас приедет, а у них домофон сломан, то гонит меня в другую комнату – надоела, мол.  То  с  котом  разговаривает. А  потом  всё порывалась встать. Мы с Любой вызвали сестру, та – психиатра. Стал психиатр внушать Александре второй, что она в больнице, лежит после операции. Чуть угомонилась.  Потом  снова  вставать  пытается, в туалет захотелось.  Я   принесла  судно,  подложили.   Надула много-много! Внук звонил до операции,  а  потом  после . Люба  отвечала  и  велела приехать посидеть с бабушкой до отхода наркоза. Но пока приехал внук, два часа прошло, медсестра снотворное  ей  ввела.  И  только  внучек  присел  перед бабушкой, та взглянула на него и вырубилась. И отправили мы внука на отдых тоже, благо, недалеко живёт. Ночь спали все, как убитые. В полседьмого утра градусники принесли, потом капельницы, уколы, таблетки обычный больничный ритм. Доктор Магомед занёс на память «бриллианты» наших оперированных в пластиковых мешочках. Поудивлялись их количеству – у первой Александры их поменьше и помельче они, А у второй – полмешочка! Вот это накопила! И откуда они только берутся? Наверное, от нашего неправильного питания…
                02.04.2010.
     Я уже второй день ем. Организм сам справился. Обошлось и без реанимации, и без операции. На завтрак принесли кашу геркулесовую жидкую на воде в кружке, в обед  - бульон с протёртой печенью, вечером  снова кашку мутно-серую жидкую. Да ещё сын мой. Юра из дому  целый литр  куриного бульона принёс. Отъелась за несколько дней голодания!
     Александрам   нашим   на   другой   день   вставать разрешили.  Крёхают,  но  ходят.  И  пить   разрешили.
     Мужчины наши все по очереди в гости приходить стали.Сначала мой дорогой с дочкиной домашней кашкой геркулесовой и водой колодезной прибыл. Чуть поговорили, и я проводила домой его с большими горячими приветами всем-всем-всем! Вставать мне разрешили. Сегодня сама столовую посетила. Приглашают туда, заглядывая в палату санитарки, разносящие еду лежачим больным.
      Потом приехали внук и сын второй Александры. Я и фамилию её теперь знаю: Бульба! Вот так-то. Спрашиваю: «А сына не Тарасом зовут?» - «Хотела, - отвечает, - да раздумала. Теперь мы её Бульбочкой зовём. К первой Александре муж с сыном пришли. С огромным букетом гвоздик. Красиво сразу в палате стало! А  фамилия первой Александры – Аборина. К Любе дочка пришла. Завтра Любу выписывают, пока кашель свой не вылечит. О бабуле, переведённой в реанимацию, пока ни слуху, ни духу. Что-то тревожно за неё… И снова у нас анализы, капельницы, таблетки… Александр на перевязки пригласили. Их операция называются лапроскопия. Четыре маленькие дырочки в животе, в одной из них выведен дренаж – тонкий шланг с привязанным мешочком для выведения отходов в месте операции. А более тяжёлым больным делают полостную операцию – живот разрезают.  Шланги у наших Александр на перевязке убрали, только в животе на другой  день выдернут. Швы торчат из животов, как усы.
     Спать улеглись с нормальной температурой, кроме Бульбочки – 38,2 почему-то. Наверное, оттого, что вертелась  много,  когда  надо было  лежать  спокойно…
Медсестричка укол сделала. А завтра им мочу в баночки рано утром   сдать  нужно  будет.  Мне  не  принесли баночку, значит – не надо ничего сдавать. У меня ведь другой диагноз. Договорились: кто раньше проснётся, будит остальных.
                02.04.2010.
     Первой Александра первая проснулась, зашуршала. На часы смотрим: что-то около пяти. Ну, решили дружненько сдать свои баночки и спать дальше. Отнесли на сестринский пост анализы и по койкам. Спали, не спали, вдруг дверь открывается и резко включается свет – санитарка убирать палату пришла. У нас от неожиданности сердцебиение участилось и в головах зашумело. Я говорю, что так и снестись можно, как те куры подопытные!.. Им в курятнике резко свет включают и с перепугу те яйца несут. Но что поделаешь, убирать то надо санитарке до обхода нашего Магомеда. Хлорочки не пожалела – хорошо освежила палату. Да, вспомнила, что вчера от нас пустовавшую койку выкатили, где Юлечка наша из пульмонологии лежала. Повезли мужскую палату уплотнять, которая рядом с нами находится. А то вчера в коридоре целый день на каталке один скрюченный больной пролежал. И рядом с ним жена его просидела на стуле в полутьме. Слава Богу, определили на место! А у нас просторней стало. Решили завтра устроить дискотеку, если чуть окрепнем.
  Так  начался день – второе  апреля. В пять – анализы,  в шесть – уборка палаты, потом градусники принесли, потом наш Магомед обход сделал. Спрашиваю: «Мне сухофрукты принесли, можно?» - «Дома будете сухофрукты есть!» - отвечает. Дома, так дома. Пусть лежат, а я на них любоваться буду: изюм!.. чернослив!.. курага!.. финики!.. М-м-м! Пальчики оближешь! Всю жизнь об этом мечтала. Сходили на завтрак. Попался мужчина, который встречал меня в нашем микрорайоне. Сам признался. Оказалось, в соседних домах живём. Перемолвились парой словечек, да и разошлись. А на раздаче в столовой ещё одну знакомую встретила. Смотрит на меня и говорит: «Что-то лицо знакомо Ваше, где-то мы встречались!..» - «Завод «Краснознамёнец!» - отвечаю. Она там в столовой работала. Мир тесен.
     Любу нашу уже выгоняют из палаты. А у неё – дочка в школе, муж на работе, ключей нет. И одежды, кроме халата, нет. Правда, пальто и сапоги принесли с камеры хранения. «А это Ваши трудности!» - говорит сестра-хозяйка, перестилая её кровать – уже новенькую собираются помещать. Хорошо, что Люба живёт недалеко – На Искровском проспекте. Длинный махровый халат подоткнули ей повыше, сверху пальтецо надели и отправили с Богом домой. У соседей где-нибудь перекантуется, пока родные подойдут.
     Гляжу в окно: красота! Снег почти сошёл. Тепло. На проталинах уже слегка травка пробивается. А может, это прошлогодняя так выглядит. Синицы звонкие песни поют, воробьи оглушительно чирикают… Весна!
     Зашла дочка нашей пропащей бабули, которую в реанимацию увезли. Уже четвёртые сутки между небом и землёй.  Осложнения   пошли  и  с  поджелудочной   и   с сердцем. Отёк легкого появился. Дочка, бедная, вся почерневшая от беготни межу работой, домом, где семеро по лавкам, как она сама выразилась, и больницей… И чем ей поможешь, не знаю. Сил да выдержки пожелали – убежала.
     Нашим Александрам «дренажи»  повыдёргивали. Говорят, сразу легче стало ходить. Но боли, конечно, есть ещё. А вы что хотели, целый орган удалили, теперь адаптироваться организму надо без него жить. Магомед был. Пообещал нас троих – Александр и меня выписать в понедельник или вторник, если никаких сюрпризов не выкинем. Тьфу-тьфу-тьфу! Будем держаться!
      А вот и новенькая к нам поступила вместо Любы. Иващенко Рая. Откуда-то из-под Белоруссии. К дочке переехала четыре месяца назад. Приступ случился. Тоже свой жёлчный пузырик удалять будет. Говорок у неё – чудо!  Таким родным повеяло. Ну, говорю, почти одни хохлушки подобрались в палате: Бульба, Иващенко, Петренко…
     Муж с утра мне опять каши принёс, да побольше, боюсь, что не справлюсь с таким количеством. А вот ряженку забыл, что я просила, в холодильнике оставил. Список не проверил, а память подвела. Я на него не обижаюсь – сама такая.
     Гости у нас сегодня были в палате. Две студенточки. Молоденькие, хорошенькие, как куколки! Подсели к нам и стали расспрашивать всю историю наших болячек. Когда и как всё начиналось… продолжалось, как сейчас себя чувствуем. Пощебетали и упорхнули. Дай, Бог, стать им настоящими врачами, как Магомед наш. А то муж Александры Абориной подметил, что когда дренаж вынимали его жене в процедурном кабинете, одна из студенток не осмелилась выдернуть своими ручками, как Магомед попросил, за дверь выскочила побледневшая…
     Дала газету «ЗОЖ» познакомиться Рае, а та говорит: «ЗОЖ», «ЗОЖ», а всё равно нужен доктор и нож…»
     Хоть первое апреля вчера было, а шутка с палатой номер один - с нами то есть, сегодня случилась. День к концу подходил. Оставался ужин да сон-тренаж – вот и весь день наш. Так как все мы люди впервой в этой больнице, распорядков не знаем, часов работы столовой тоже. Расписание там не висит. До сей поры в палату заглядывал кто-то из медперсонала и приглашал сходить поесть, мы и расслабились…
     Опомнились где-то в шесть вечера: почему же нас на ужин не приглашают? Решили выйти, пройтись по коридорам, заодно и разведать, как столовая работает. А это была пятница. Рае есть нельзя. Операция предстоит. Оставили её в палате и пошли на прогулку. Дошли до сестринского поста измерить давление, а потом идти на ужин. На посту никого и лежит записка: «Медсёстры в операционной». Развернулись в обратную сторону. В шесть десять тормознули у столовой. Что-то ещё дверь закрыта. Подходят двое мужичков. А мы говорим: «Закрыто ещё, не приглашают пока на ужин» - «Так ужин уже был» - отвечает один из них. «Ка-ак был?!! Когда?!!» - дружно вскрикнули мы. - «Да, мы уже поужинали где-то в пять тридцать». Мы с круглыми глазами спрашиваем: «А что же вы ели?» - «Плов».
     Наша троица в недоумении переглядывается: «Точно, ужин. До того плов здесь не подавали…» - Облом! Что ж теперь нам делать? Слышим, шуршит кто-то за дверями столовой. Стучим. Открывает дверь женщина, домывающая посуду. «А мы ужинать пришли!» - сообщаем. И получаем подтверждение, что ужин давно окончен. И уже ничего нет. Аборина говорит: «Ну, хоть яйца  в  холодильнике  у  вас  есть?»  -  «Нет,  нам   еду привозят. Мы только раздаём». – «Тогда поделитесь тем. Что с собой приготовились унести!» - съязвила Аборина. «Да нет у меня ничего!» - возмутилась посудомойка. Вот так над нами подшутили второго апреля. Повозмущались мы, повозмущались, да и вернулись в свою палату. Там ещё пары спустили. У меня хоть каща геркулесовая домашняя стоит. А у Александр – шиш с маслом. И пошли они к лифту, чтобы спуститься вниз, в магазине что-нибудь купить поесть себе. А времени уже без четверти семь. В семь лифт перестаёт работать. Успели. Что-то там купили себе типа сырка «Виола». Но от всех треволнений и он в горло не полез. Натощак легли спать, получив очередную порцию своих лекарств. Медсестра принесла в этот раз на субботу и воскресенье оптом. Что тут у меня? Ма-тре-но-до-зол – правильно прочла? Это антибиотик. О-мез – это от язвы. А-мо-син – порошок для приготовления суспензии, причём приторно-сладкой. Вот и день позади. Утро вечера мудренее. Спокойной ночи всем и приятных сновидений!
                03.04.2010.
     Всходит солнышко. Первой проснулась. Сколько тут? Семь часов утра. Тихонько раздвинула шторы. Полюбовалась панорамой из окна девятого этажа нашего больничного корпуса. Серые высотки. Весь в неоновых рекламах универсам, движутся тоненьким ручейком автомобили. Оживает городская жизнь… В больничном дворе напротив наших окон – пятиэтажный роддом. Вот неотложка привезла будущую мамочку. Прямо к самому крыльцу подъехала. Тихонько завели её в корпус. Скоро новая жизнь заявит о себе…
     Так как выходной сегодня, никто нас не будит, градусники не суёт. Тишина. К восьми и остальные поднялись. Теперь боимся завтрак прозевать. Муж вчера небольшой приёмничек от дочки с работы принёс. Не знаю, можно ли здесь его включать или запрещено… Тихонечко включаю. Слушаем краткие новости. Ого-го! Уже и до Европы землетрясение дошло – Польшу тряхануло!.. Опознали одну из террористок, что взорвала на днях станцию метрополитена в Москве. Фамилия её - Абдулаева, как нашего любимого доктора Магомеда. Сочувствую ему…
     Зашла в палату санитарка убирать, наиболее симпатичная мне, отзывчивая такая… Людмилой зовут. Я уточнила у неё расписание столовой, написала на листе бумаги, украсив веточкой вербы. Нарисовала, конечно. Сегодня ведь последний день Вербной недели. Сходила в ординаторскую, попросила сидящего там молодого доктора дать мне клея, объяснив, что мы вчера без ужина остались. Он пошёл со мной к столовой и собственноручно закрепил на двери моё расписание. Пусть висит, чтоб с другими больными такого облома не случилось, как с нашей палатой вчера… Санитарка Людмила, правда долго удивлялась, почему нас никто не пригласил. Наверное, все домой торопились… Зато сегодня мы первыми были приглашены. Уже диета у меня не нулевая, а щадящая. Каша геркулесовая  нормальная, не жидкая, хоть и на воде. Кусочек омлета и чай. Ох, и вкусно всё!
     Уже около одиннадцати утра. Ясным солнышком впорхнул на Магомед с  ассистентом. Господи,  когда же он отдыхает?.. «Давайте, - говорит, - полюбуюсь на ваши красивые животики!» - «С усами!» - добавляет Саша Аборина. - «Почему с усами?» - «Да нитки на животах торчат от швов, как усы!» Улыбнулся, сорвал по паре тампонов на животах наших резаных Александр, попросил ассистента смазать зелёнкой. Я говорю Магомеду: «И что я здесь делаю?..» Взглянул на меня и отвечает: «У меня столько больных, что мест нет, в коридорах лежат. И я знаю, зачем Вас здесь держу». – «Но меня ничего не беспокоит, кроме одного – уже три дня ем, а стула – ни простого, ни венского, ни жидкого нет!..»  Опять взглянул на меня и говорит: «Это всё нормально. Так и должно быть». Ну, должно, так должно. Говорит: «Вы у меня старостой палаты будете!» - «Да я и так по мере возможности всем помогаю…» А когда вышел Магомед за дверь, я как закричу: «Ура! Магомед назначил меня любимой женой!» Все так и покатились со смеху: «Какая уж из тебя любимая жена, ты у нас мать Тереза!..»
    Через некоторое время к нам влетела стайка белых ангелов – студентов-практикантов во главе с женщиной средних лет, видимо, преподавателем. Несколько девушек и один юноша. Все красивые, молодые, с светящимися глазами и среди них та девушка, с которой у нас уже происходила беседа. Подходят ко мне, здороваются. Преподаватель говорит: «Вы у нас уникальный пациент, поступивший с внутренним кровотечением». Стала задавать вопросы с самого начала появления моей язвы и до сегодняшнего дня. Целый урок я с ними провела, правда с художественным оформлением, чтобы скучно студентам не было. И колодезную воду из «Лукоморья» приплела, и кисловодский курорт с нарзан-водою богатырской, и активный отдых на даче, помимо диеты, конечно. В общем, сказала, что диета, здоровый образ жизни и мой оптимизм заставляют мои болячки жить со мною в дружбе, никуда не деваясь при этом.
Одна девушка всё шушукалась со своим единственным кавалером. Не до моего рассказа им было, так преподаватель резко схватила её за рукав и поставила рядом с собою. Всё, думаю, двойку девушка схлопочет сегодня по данному предмету за любовь на уроке!.. А на улице – весна! Форточка открыта, воздух кусками глотается – такой вкусный!..
     Ушли практиканты и мы чуть притихли. Носами засопели каждый на своей койке. До обеда ещё полчаса, можно и расслабиться. Да не тут-то было: медбратик зашёл ко мне. Укол засадил в попу одной, а сон у всех пропал. Решили – после обеда отдохнём.
     Подошло время. Нас пригласили. Ура! У меня сегодня полноценные первое, второе и третье! Суп овощной с мелко нарезанной картошечкой и морковью, паровая котлетка с гарниром из пюре картофельно-морковного и компот из сухофруктов. Вкуснятина! Что ж, голод, не тётка!
     Вот теперь у нас тихий час настал. Ан, нет – мои пришли. Муж в палату зашёл, передачку с воли принёс: кашу геркулесовую, воду из «Лукоморья» и ряженки 0, 5 литра. Выложил и мы тихонько вышли поболтать в коридор, чтоб другим не мешать отдыхать. А там в коридоре против столовой в закутке все мои доченьки стоят – Оксана с Наташей, и внучонок Максимка!.. То-то сюрприз, то-то радость! Поболтали и я, попрощавшись с семьёй, вернулась в палату «догонять» своих – тихий час всё же! А в палате – гости! Теперь к Рае нашей дочка пришла. Остальные сидят, читают. А мне и не хочется валяться. Окрылённая встречей с родными, стала читать принесённое мужем письмо, пару газет «Метро» - есть развлечение. Да вот и записи сделать надо.
    …Ещё обед в горле стоит, не переварился, а заглянула санитарка в палату: на ужин приглашает – «Девочки, на ужин гречневая каша!» А который час-то? - 17 – 20! Ну что ж, не пропадать же ужину. Почапали. Ничего, умяли. Я только чай не стала пить, хотя налила кружку. И всё потому, что я – ужасная сластёна и утренний чай был подслащён, на ужин пожалели сахару – совсем несладкий подали. Ряженкой из дома кашу закусила, таблеточки проглотила. Вот и вечер наступил: 20 часов 30 минут. За окном что-то хмурится. Может, ночью дождик будет…
                04.04.2010.
    Христос воскресе, дорогие! Сегодня Пасха. Тучи за ночь разошлись, остались лёгкие облака, из-под которых солнышко выкатывается. Просыпаются мои «коллеги», охают – животы болят, головы болят… Около пяти утра привезли на скорой «новенькую» с больным кишечником. Пока положили на кровать, где бабушка лежала, которую в реанимацию отправили. Обезболивающее дали, но не помогает ей. Ждёт утра, когда обследовать начнут. Рае нашей дочка вчера кулич принесла. Она всем по кусочку отрезала – разговляться. Я пока боюсь есть, но чуть отщипнула, а остальное пообещала доесть в виде сухариков позже, когда можно будет. Завели спор: какое изделие «пасхой» зовётся, а какое «куличом». Дело в том, что на юге «куличом» зовётся не творожное изделие, а выпечка в формочках из сдобного теста «пасхой» зовётся. Здесь, на севере, всё с точностью наоборот. Кто прав, кто неправ… Надо будет в Интернет заглянуть с таким вопросом.
     Ох, как мучается наша «новенькая»!.. Знобит её. Кроме болей в животе, судороги руки-ноги сводят, лицо немеет. А гастроэнтеролог ничего не назначает. Сейчас должен подойти терапевт. А пока группа поддержки пришла: муж «новенькой» с дочерью лет двадцати. Потом ей поставили капельницу, чуть позже сделали клизму. Вроде легче стало больной. Пришедший терапевт сказал, что операции у неё не будет, все показатели в анализах без особых отклонений – вылечат  консервативным  методом. А что у неё там такое, мы не услышали. Завтра переведут в своё отделение- в гастроэнтерологию. А сегодня там мест нет.
     Вот и обед подошёл. Забежала наша любимая санитарка Людмила, позвала в столовую. Дружно рванули со своими чашками-мисками. Я на первое взяла суп: картошка, чуть рожков плавает и тёртая морковь. На второе дали тушёную картошку с протёртой мясной подливкой, на третье – компот. У меня, правда «мясо» в компоте попалось – червячок из сухофруктины вывалился. Ну, да я не брезгливая – выловила его и выпила компот. Такое и дома случается… В палате таблетки проглотили и решили «тихий час» себе устроить. Только прикурнули на своих постельках: звонок мобильника у Александры первой прорвался. Поговорит  –  следующий  звонок.  Так  она  весь «тихий час»  от  звонков  отбивалась,  а  мы  вздрагивали   после каждого. Но как-то время до ужина надо коротать… А вот и он, дорогуша подоспел, хотя есть ещё совсем не хочется – слишком мал промежуток времени между обедом и ужином! Пошла со своими подругами посмотреть, что там на ужин в столовой дают. Глянула… и решила доесть домашнюю геркулесовую кашу, что вчера мне принесли Что ей пропадать, что ли? Дочка постаралась… много наварила. Я даже не доела. Спасибо, доченька, за заботу! Вот и вечер наступил. Быстрей бы ночь прошла да Магомед нас посетил, слово ласковое сказал!..
     О-хо-хо! Видно, ждать нам бессонной ночки сегодня…Только мы все угомонились – ещё одну «новенькую» на каталке привезли. Девушка-дагестанка, двадцати одного года от роду. Асият её зовут. Это мы потом узнали. Всё в чёрном худенькое существо, скрюченное, за живот держится, стонет. Подозрение на язву. Уже три дня ничего не ест. Прикатили откуда-то кровать, поставили на свободное место. И стала капельницу за капельницей делать нашей Асе – так мы перекрестили её на русский лад. Так почти до полуночи провозились с нею. Уж какой там сон! Потом среди ночи молодой муж примчался, тоже кавказец. Паспорт и полис принёс. Пошушукались, убежал. Потом стала ходить наша первая «новенькая». Боли к вечеру усилились. Еле-еле утихла наша палата. А утром - шести ещё не было – чик! Свет включили. Убирать пришли. В 5 часов 45 минут стремглав ворвался Магомед. Пробежался вдоль всех коек. Я только успела спросить, когда у меня с ключицы «чип»  снимут   (чешется  уже  всё  под  скотчем)   да шепнула: «А стула всё нет…» А он мне: «Всё хорошо!» и в другие палаты упорхнул. Их ведь у него целых десять!
                05.04.2010.
     За окошком солнышко выкатывается. Через час завтрак. Переговариваемся тихонечко: кто о чём. Каждый ждёт своей участи. Мы трое о выписке мечтаем, остальные – что с ними сегодня делать будут. Вот пригласили Асият на дообследование. Вот Раю на УЗИ сердца повели. Процесс пошёл...
     А вот и на завтрак пригласили. Фу, каша пшеничная грязная! Вся в зерновой шелухе, чёрных мусоринках… Зато кусочек сыра дали, солоноватого на вкус да чай подслащённый. И на том спасибо!
     Наш любимый Магомед пришёл в окружении стайки будущих врачей, наверное, той же национальности, что и он сам. Приказал всем лечь по своим местам. Осмотр начался. Ура!!! Нас троих: двух Александр и меня завтра выпишут на домашнее лечение! Мне через месяц гастроэндоскопию снова делать для контроля и наблюдаться в течение пяти лет. Я говорю: «напишите мне в выписке, что рекомендуется лечение в Ессентуках!» А он мне: «Я только в Америку направление даю!» И к другим больным пошёл. Всё быстро-быстро-быстро! Я же не одна у него. Потом в процедурный пригласили. У Александр швы сняли, а у меня катетер с ключицы.
     Муж позвонил. Весь такой занятой: ручки меняет на дверях туалета и ванной. Давно уже собирались сменить их. Я Магомеду хвалебную оду сочинила, дала домой, чтобы на компьютере красиво напечатали. Теперь вот прошу,  чтобы  принесли  ко мне в  больницу, да  подарю Магомеду, как благодарная пациентка. И сказала, что  завтра мне выписка передстоит. Так муж привёз одежду верхнюю, обувь. А Раю нашу завтра оперировать будут. Сидит, мандражит. Ей не повезло, что под выходные в больницу попала. Суббота и воскресенье провела в ожидании, и вот только определилась. Уже приходила врач-анестезеолог – все необходимые подробности перед операцией уточнить: какие сопутствующие заболевания, чем лечилась, как переносит наркоз и так далее. Приятная врач:спокойная, внушающая доверие и уверенная в себе. Её уверенность и нам передалась, что всё с нашей Раечкой будет хорошо.      
    В любом случае Рая Иващенко запомнится мне надолго своими байками о свёкре своём, который после смерти жены за полгода шесть раз женился. Потом ещё как она к дочке в гости ехала по билету, выписанному  кассирами по ошибке аж на следующий месяц. Потом о своих кошечке с собачкой. Это надо было слышать! Мягкий говорок её, словечки типа «женщинка», «грубка» и другие завораживали нас всех. С открытыми ртами слушали её. Мастер рассказывать! Прямо записать её все байки и к юмористам отправить. Думаю, что очень популярными были бы…
    Ну, вот пообедали и на бок. Снова тихий час. А у Асият три капельницы на обед. Женщину, лежавшую с отделения гастроэтерологии перевели на своё отделение. Пожелали ей быстрейшего выздоровления. И тут же новую пациентку разместили на её кровати, предварительно, конечно, перестелив белье. Молодая колоритная толстушечка, с плечами, каким позавидовал бы любой мужчина, курилка и, в общем – женщина без комплексов. Поступила на отделение хирургии   с   «жировиком»,  как  она  сама   сказала,  на   шее. Правда, за её пышной гривой волос его не видно. Но по её словам «жировик» этот уже величиной с теннисный мячик и по косметическим соображениям хочет вырезать его. Результаты анализов позволяют это сделать. А то ни стрижки короткой не сделать, ни платье с декольте не надеть… Называется опухоль, кажется, папилома.
    Кстати, та бабуля, что попала из нашей палаты в реанимацию, умерла вчера. Не справился организм с такой  нагрузкой, старенькая  уже была. Дочка забегала за вещами вся в слезах, осунувшаяся. Жаль и её и бабулю, царство ей небесное...
    Вот и градусники принесли. Значит, дело к вечеру. Точно – полпятого на часах. Температура у меня идеальная – 36, 6, а утром 36,1 была. Недоспала, наверное.
    Господи, уже на ужин приглашают! Ещё только шестой час, обед не переварился! Послали Асю (полегчало ей) посмотреть, что там за каша. - «Овсянка!» - говорит. Я решила не идти, на йогуртах переживу дл утра. А там завтрак и выписку принесут к одиннадцати часам. Так что осталось ночь простоять и полдня продержаться. И … я дома буду!!!
    И ещё вот что: я вспомнила, почему у меня язва открылась! Забыла о ней, голубушке напрочь, ведь долгое время та о себе не напоминала. А тут такая снежная зима в этом году, снега под самые окна намело. А я ведь живу на первом этаже блочной девятиэтажки. Представила, что будет, когда весь этот снег растает, да подвал вода потечёт, да квартира моя так отсыреет... Я от дождей страдаю, а тут столько снега! Взяла лопату и пошла работать вместо дворника - от своей стены снег отгребать. А он уже отсыревший, заледенел в некоторых местах... Увлеклась так, что и не заметила, как перебросила весь снег на газон. Устала!!! И закончилось всё это дело больничкою.