Танцы со страхом

(из сборника рассказов "Сказки для взрослых")



(притча)


К одному виртуальному писателю пришел страх. Реальный. Он спустился на парашюте, отстегнул  планшет, карту и двинулся по ранее незнакомой местности уверенной, а то и наглой походкой. Писатель как раз в это время был очень занят: он безнадежно обзванивал редакции на предмет гонорара и банки на предмет продления кредита, и поэтому  не сразу обратил внимание на незваного гостя.

-  Ну что, не хотят платить? - деланно посочувствовал страх.

- Не хотят, - кивнул писатель и отхлебнул мерзкого холодного кофейного пойла.

- То ли еще будет, - своеобразно поддержал хозяина незваный гость.

Почуяв что-то неладное, писатель поднял голову от двадцатистраничного договора на погашение банковского долга и внимательно вгляделся в сидящего верхом на диванной подушке и нагло ухмыляющегося неизвестно кого.

- А Вы, собственно кто и как сюда попали?  - наконец-то догадался спросить писатель. - Не припомню, чтобы я Вас звал к себе в гости: у меня сегодня очень напряженный день и мне, знаете ли, не до визитов.

- Нас не зовут, мы сами приходим, - не шелохнувшись, отозвалось в ответ. - Я твой страх, приятель. Но не тот, детский, которого ты действительно сам звал и сам с удовольствием боялся, а  взрослый: настоящий, мужской страх,  с большой буквы.

- Допустим, - сузил глаза писатель. - И что Вам угодно?

- Ясно чего: почувствовать, -  кивнул гость.

- Чего почувствовать? - вроде как, искренне недопонимал писатель.
 
- Что ты меня боишься и всё такое, - с готовностью пояснил страх.

- Ну и?

- Что?

- Ну, допустим, я - уже? И?

- Что, значит, допустим? Боишься? Другого ответа мне от тебя и не нужно.

Писатель отодвинул ногой стоящий на полу телефон с определителем номера и автоответчиком и встал, чтобы выйти на кухню за новой порцией кофе. Страх с радостью подскочил с нагретого места и последовал за писателем.

- Кофе - вредно для сердца, - пугал страх по привычке. - А сахар, в твоем возрасте - верная дорога к диабету.

- Да Вы - ходячая медицинская энциклопедия! - усмехнулся писатель, заварил себе кружку крепкого кофе, неизвестного происхождения и сделал незатейливый холостяцкий бутерброд из остатков утренней яичницы, листочка плавленого сыра и кругляшка большой красной помидорины.

- Выглядит аппетитно, - подтвердил страх, - но очень вредно.

- Могу и Вам сделать такой же, - писатель не был жадным человеком и даже случайные гости могли рассчитывать у него на, имеющийся в наличии, «кусок хлеба».

- Благодарю покорно, но мы, страхи, такой пищей не питаемся. Эмоции - вот наша еда. И питье.

- Странно, - отхлебывая из кружки и аппетитно причмокивая, рассуждал, вслух  писатель, - а я всегда думал, что «эмоции» - это самое вредное и есть, что человек умудряется «скушать».

- В принципе, да, - неохотно согласился страх и зябко поежился. - Но,  куда вы и кто вы - без эмоций? Вам без эмоций нельзя, как и нам. Причины разные, это да, но, разве бывают люди без эмоций?

- Ну, не хотите со мной трапезничать, как хотите, всё равно больше угостить мне Вас нечем, - распахнул писатель сначала пустой, подтекающий холодильник, а затем - шкафчик со всякими пряностями и остатками круп, где как в заповеднике  всегда неплохо и сытно длили свое недолгое существование какие-то таракашки и беспокойные мучные жучки.

- От трапезы я не отказываюсь, - запротестовал страх, но уже не так уверенно. - Просто, не потребляю такого. Вот, если ли ты начнешь нервничать, переживать, входить в отчаянье…. - тут у страха, прямо-таки, начали капать слюнки. - Тебе, разве, не во всех редакциях отказали? Я что же, рано прилетел? - недоумевал страх.

- Во всех, - по-хозяйски шагая по кухне и поливая пятнистый раскидистый фикус из керамической кружки с надписью «Куяльник», подтвердил писатель.

- Так ведь и на банки, выходит, рассчитывать не приходится? - уточнил страх.

- Выходит, так, - согласно кивнул писатель, попутно втягивая с бутерброда студенистую прохладную помидорную серединку.

- Так, где же,  оно?

- Что? - искренне не понял писатель.

- Отчаянье, где?! Ёжкин кот! Давай, начинай уже, нервничать там, стенать, кидаться на стены, рвать волосы… У тебя ж всех денег - рублей тридцать - бумажками и мелочью, а долгов!…

- И что это даст? - не понял писатель, словно, всё еще ожидал доброго совета от страха.

- Пищу! Пищу, блин, высококалорийную даст! Мне!!! - возмущался страх, поскольку смачно жующий, неунывающий писатель разжег в нем поистине зверский аппетит. - Друзья твои, где? Побросали ведь, так? Когда на «коне» был, то был всем нужен, а теперь…

- Хм… Ну, не буду же я проклинать своих, пусть и бывших друзей, только за то, что им повезло чуточку больше и, возможно, вообще миновала чаша сия? Здесь уместнее порадоваться, не так ли? - усмехнулся писатель, но в голосе его, впервые, что-то предательски дрогнуло.

- Ага! - обрадовался страх, - Неприятно, все-таки, да? Стараемся сохранить хорошую мину при плохой игре?!.. Уф, «обида»…Ну, хоть что-то, - и он быстро-быстро заработал языком, как делают голодные котята, стоящие перед миской теплого молока.

Писатель хотел, было, что-то сказать, но только поморщился, увидев как оно выглядит со стороны.

- Любимая твоя женщина, где? - не унимался прожорливый страх. - У нее-то точно всё в порядке, волноваться не о чем, как за каменной стеной…

Писатель крепче сжал ручку керамической кружки, с запоздалым сожалением понимая, что нет у него пока такой  мышцы, чтобы также крепко ухватить ту самую отрицательную эмоцию, которая (он это отчетливо ощутил) хлынула, как из накрепко закупоренного сосуда, откуда-то из области сердечной чакры прямо под язык отъедающемуся на глазах писателя страху.

- Ладно, покушайте на здоровье, - сказал писатель и сделал глубокий вдох. - А то нехорошо: пришел ко мне гость, а я его и не угощу ничем. Не по-человечески как-то. - И, прищурясь, присел неподалеку.

- Э, ты, чего это? - упрекнул страх. - Чего так близко расселся? Я ж поперхнуться могу!

- Извините, - кивнул писатель, однако места своего не поменял, только слега отвел глаза на время «поедания» страхом негативных эмоций.

Затаенный, «обросший жирком» негатив писателя плавно перетекал в глотку к страху,  и тот, разомлев от обилия вкусной еды,  разоткровенничался:

- Раньше я специализировался на музыкантах. Но это вообще - психи, да. Хватит, наелся, по горло, - и он сделал характерный жест. - Потом - на художниках. Люблю людей искусства,  у них эмоции утонченнее, изысканнее.  Хотя, по сути, энергия, она и есть энергия, один … волновой процесс, без разницы. Но они, художники эти, все-таки, недобрые, какие-то. Вот у вас, у людей,  все про них говорят: «Как, дети!... Как, дети!...». Ну, не знаю: если у вас дети такие… Так вот, прошу, значит, одного, второго, третьего художника: «Нарисуй мой портрет! Я его девушке своей подарю». И что? Такой страх нарисовали, ох, ты ж… Самому смотреть страшно, не то что, кому показывать.

- А у Вас, что же, тоже личные отношения имеются? - не удержался, вставил свой вопрос в плавное течение рассказа, писатель.

- Чего надо, то и имеется, - невежливо отрезал страх, сообразив, что писатель ловко обвел его вокруг пальца и закупорил сливочное лакомство.

- Сам-то, писатель «виртуальный», а лет тебе уже скока? - попробовал он раздобыть пищу с другой стороны. - Но, вообще-то, мне с писателями всегда интересно было: сначала трясутся, что никто их не любит, не читает, не понимает, а потом приходят в отчаянье,  что от любви отбоя нет и всякий, кто алфавит за годы учебы в школе выучил, лезет со своим пониманием им в душу. Забавные. Сейчас, правда, и писатель не тот пошел. Вот ты, что за хрень такая: «виртуальный писатель»? Вроде, как «есть», а вроде, как и «нет». Так? Никакой определенности изначально. Ну ладно, мы, страхи, как говорится, тем и живы, но вы-то, сами-то, как так живете? Ни радости тебе настоящей, ни печали, ни размаха, ни удали. Всё, как будто, вполсилы, ненастоящее, «как бы».

- Это поразительно! - выходя из задумчивости, произнес вслух писатель. -  Я и сам об этом неоднократно думал. А,  что если нам сейчас пройти в мой кабинет…

- Пока что - «твой», - ехидно заметил страх, но писатель был уже настолько далеко в своих мыслях, что, к сожалению, десерта не последовало и страх замолчал.

- … и записать все эти наши размышления? - закончил писатель.

- За каким? - не понял страх.

- Вы же хотели от художников портрета?

- Ну?

- Но они Вас не устроили.

- Ни один!

- Так,  давайте, я НАПИШУ ВАШ ПОРТРЕТ СЛОВАМИ! - засиял писатель.

- Слушай, писатель, - страх с сомнением поглядел на улыбающегося, брошенного друзьями и подругой жизни, в долгах как в шелках какого-то виртуального (даже не бумажного!)  писателя, - ты, часом, не дзэн-буддист? Я с монахами и этими… настоящими, не дружу.

- Верующими?

- Ты любишь, скажем,  вишню в шоколаде?

- Штуки три съесть могу, наверное, - удивленно вскинул бровями писатель. - А что?

- Так вот и я.  С истинно верующими нашему брату ловить особого нечего, так, крохи, но таких, на самом-то деле, раз-два и обчелся. А с неофитами - что с  вишней в шоколаде: поначалу вкусно из них эмоции высекать, но приедается быстро - одно и тоже, одно и тоже…до приторности.

- Вы же говорили, что энергетически - разницы нет?

- Ну, нет, - не стал возражать страх. - Только, если так думать, тоже скучно, знаешь ли. - Я вот придумал себе, что «погурманить» люблю. Кореш мой - тот любитель «чего погорячее», - так он страхами на войне и разных бедствиях питается. Чего морщишься? Никуда ничего зазря не пропадает, а, как ты думал? -  усмехнулся страх самодовольно. - Ладно, войду с тобой в соавторство, из любопытства, никто пока такого не предлагал, - похлопал он писателя по затылку.
……………………………………………………….

Через некоторое время писатель удовлетворенно откинулся на спинку стула возле компьютера и нажал кнопку «печать».

- Один экземпляр, как договаривались, Вам, на память, - улыбался писатель.

- Хм… Ммм… Ха!.. И-их…. - читал страх и разноцветные эмоции, по мере прочтения текста  бороздили его широкий, прозрачный, квадратный лоб. - Ну, в принципе, нормально, - сказал он, закончив последний абзац. Только я не понял: ну то, что ты себя писателем с маленькой буквы обозвал - это, по-моему, верно, но почему ты написал слово «страх» с маленькой?! Ведь вся ваша человеческая, короткая,  придуманная  жизнь – это ж сплошные танцы, борьба,  компромиссы со страхами?..

- Вот именно, - улыбнулся писатель. - Со страхами…






(Рис. Линор Горалик)