Гроза

Вы видели летнюю грозу? Нет не ту, которая описана в учебнике природоведения. А ту, о которой постоянно  мечтаешь, а она все равно появляется неожиданно. У нее особые запахи, приметы. Гром грохочет по - особому: протяжно, с раскатами, которые заканчиваются не в воздухе, а где – то далеко в распадке протоки реки. Его не боишься. Ему радуешься, как радуются дети чему – то новому, необычному. Небо в этот момент как бы состоит из нескольких ярусов облаков. Тут тебе и иссиня белые, черные до боли в глазах, туманно мраморные. Оно притягивает и манит к себе ввысь.
Молнии! Они появляются, когда гром еще не закончился. Прорезая облака, уходят по ряби воды далеко по реке и заканчиваются  вспышкой на нагорной (так называется  высокий берег Оби) стороне.
…Судьба забросила нас на протоку, которая заканчивалась большим озером. Там, по рассказам Григорича, водились громадные караси, которые он обожал. Поставили сети, причем  самой крупной ячеи: 80 – 100 миллиметров. Установили палатку, попили чаю, поспали, проверили сети. Улов был весьма скромный: пара карасей.
- Однако крупряк залег на дно. Надо «ботать», - предложил Григорич.
Это означало, что нам предстояло брать в руки длинные шесты, с прибитыми на конце консервными банками и, опустив в воду, взбалтывать дно озера. Метод считается браконьерским, но сегодня и он результатов не дал. 
В это время и налетела та самая гроза, которая была описана выше. Когда она закончилась, мы промокли до нитки, но были   умиротворенные и обновленные как  новорожденные. Неугомонный Григорич поплыл опять проверять сети. Я же с третьим товарищем – редактором местной газеты – стали варить уху из карасей. Расположились по царски: ветер отгонял всякого рода гнус, светило солнце, было жарко.
- А не искупаться ли нам, - предложил редактор.
Я не возражал и мы, раздевшись, залезли в озеро. Боже! Какая благодать: вода как  парное молоко. Такая прозрачная, что видно песчаное дно. Вдоволь натешив душу и тело, выбрались на берег. В это время появилась лодка с Григоричем. С гордым видом он выволок из нее мешок полный окуней. Да каких! Каждый тянул на килограмм с гаком.
Заглянув в котелок, наш вожак хмыкнул:
- Ну, уха это хорошо. А как насчет второго рыбного блюда? – и тут же начал готовить окуней для запекания, завернув их в лопухи.
После принятия традиционных ста граммов, хотели приняться за уху.
- Но, но …,- Григорич остановил нас, - а второе? – и развернул лопухи в которых тушились окуни.
Аромат, который витал вокруг нас, был бесподобен. Поедая запеченную рыбу, запивая юшкой, мы, урча от удовольствия, отдались чревоугодию.
К вечеру вновь проверили сети. Опять мешок  окуней! Пребывая в отличнейшем настроении, улеглись спать.
Второй день прошел в хлопотах и заботах. Подсаливали рыбу, очищали сети от водорослей и, главное, продолжали запекать окуней. Рецептов было несколько: В лопухах, в глине, просто обжаривали на палочке, в сковороде. Так прошел еще один день. Утро третьего дня было ветреным.
- Однако пора домой собираться, - заметил Григорич, -  волна большая собирается. Надо успеть перевалить через Обь на луговую сторону.
Так оно и случилось. Как только прибились к берегу, поднялась падера. А спустя время опять неожиданно началась гроза. Но она совсем не походила на ту, которая навсегда осталась в моей памяти.