Лошади в самолёте

                Л О Ш А Д И    В    С А М О Л Ё Т Е                ГОНЧАРОВ  ГЕННАДИЙ

     В конце сентября,  когда по берегам рек и озёр уже пошли забереги, а тундра стояла тихая, нарядная, в ярких оранжевых, красных, жёлтых красках, прилетел за нами гидросамолёт АН-2, «аннушка».
     - Ну, будь здоров, Женька. До свидания. Спасибо,  никого не угробил, - прощались с ним члены отряда. - Береги лошадей и Сенчуру. Ждём на базе.
     Женька с рабочим Сенчурой Димой оставались. Они должны были перегнать четырёх лошадей километров за сто пятьдесят в  посёлок Шар-Ю, где их арендовали.  Самолёт забрал геологические образцы, полевое барахлишко и трёх человек. Часа через три его ждали обратно с овсом для лошадей.  Однако из-за погоды самолёт задержался на неделю. Лёг снег. Резко похолодало.  Гнать лошадей по заснеженной тундре  было  слишком рискованно.  Гидросамолеты летали последние дни - вот-вот озёра схватит лёд. Поэтому лошадей решили забить на корм песцам, которых разводили в посёлке. Договоренность со зверофермой была достигнута.Такое предписание и привезли летчики Женьке, оставшемуся за старшего.
     «Женька, - писал начальник отряда Загибин, - давай без фокусов. Знаю я тебя. Лошадей забить. Поручи это Сенчуре. Он сможет. Мясо  по  пути забросьте ненцам для песцов. Шлём вам арбуз. С приветом, Загибин».
     Прочитав записку, Женька ушёл в палатку. Когда командир заглянул туда, он увидел горько рыдавшего Женьку с запиской в руке.
     - Ну, чего ты, друг? Брось! Выхода же нет. Не пройти вам по  тундре. Себя угробите и лошадей не спасёте. Давай,  парень,  начинайте. Чего уж так убиваться. Лошади всё же... не человек...   
     - Слушай командир! Есть выход. Мы в Сибири часто  так  делали. По две лошади в АН-2 возили. Правда, на колёсных.  Давай  загрузим. Доски для трапа есть. Подгоняй машину вон к тому обрывчику. Я  сотни лошадей так на лесозаготовках перевозил.
      - А как они в полёте-то? Спокойны?
     - Да что ты,  командир!  Да они, лошади-то, знаешь, как летать любят?  Мы  им торбы с овсом накинем на морды, и через час в посёлке.  И скотинку не угробим, и деньги экспедиции сэкономим!
     - До ваших  денег мне... Лошадей вот, действительно, жалко. Ладно! Гони твоих меринков к обрыву. Рискнём!
     Двух лошадей, хотя и с трудом, загрузили.  Гидросамолёт  взлетел и,  медленно набирая высоту, взял курс на Шар-Ю. Лошади, соскучившись по такому лакомству как овёс, кажется, и не заметили  перелёта.  Через час они были выгружены в посёлке, и счастливый Женька  возвращался  за оставшейся парой лошадей и за Сенчурой.
     Сенчура, чтобы  не  пропадать овсу, высыпал сразу весь овёс лошадям и накормил их  до  отвала. Это, как потом выяснилось, было роковой ошибкой. Сытая лошадь резко  отличается от лошади голодной. Голодная лошадь не любопытна. Всё её внимание и интересы сосредоточены на торбе с овсом. Сытые же лошади,  загруженные в самолёт, от овса решительно отказались. Они тревожно ржали, косились в иллюминаторы, а салон самолёта сразу же  превратили  в конюшню. Пилоты были крайне недовольны, однако взлетели. Лошади забеспокоились сильнее. Крепкий запах бензина, рёв мотора,  необычность обстановки приводили их в ужас.
     Женька и Сенчура старались отвлечь их внимание от окон. Самолёт, попавший в воздушную яму, сильно тряхнуло. Лошади запаниковали и стали рваться с привязи. Жеребец оборвал повод и на полусогнутых ногах начал скользить по полу в хвост самолёта. Машина стала заваливаться на хвост. Мотор  натужно  заревел  от перегрузок. Командир пытался выравнить машину. Вторая  лошадь, заражённая  общей паникой, тоже билась и рвалась с веревок.
     - Стреляй их!  Стреляй! - закричал командир. - Гробонёмся!
     Женька кинулся в хвост самолёта, упёрся ногами в перегородку, а спиной  в  лошадь и не давал ей окончательно скатиться.
     Самолёт медленно терял высоту. К завалившейся лошади подоспели второй пилот и механик. Накинув ей на шею один конец троса, и зацепив второй за какой-то блок у  кабины, они начали медленно подтягивать жеребца по наклонному полу самолета. Мотор чихал, работал с перебоями. Самолёт падал. Пятьсот метров,  четыреста...
     - Стреляйте лошадь!  Разобьёмся!  Где патроны? - кричал командир.
     - Патроны?... Вон под жеребцом, - охрипшим голосом ответил Сенчура.
     - Ружье?!
    - Кто его знает...
     Мотор не справлялся с падающей машиной.  Триста  метров... двести пятьдесят...
     Лошадь безучастно лежала на  вздыбленным  полу.  Женька, механик и второй пилот сантиметр за сантиметром подтягивали жеребца. Лошадь била крупная дрожь, но рваться  она  перестала,  будто  поняла трагичность обстановки и не мешала людям. Когда до  земли  оставалось не более пятидесяти метров, жеребца удалось подтащить к месту  привязи. Самолёт выравнился. Мотор заработал устойчивее. Полёт  продолжался.
     Женька и Сенчура натянули лошадям на морды  пустые  мешки,  чтобы они снова не запаниковали. До посёлка долетели благополучно.
     Разгрузив лошадей, Женька и Сенчура в изнеможении присели тут же на дебаркадере. Подошел  командир.  Закурил.  Помолчал.  Потом  обнял Женьку за плечи и слегка прижал его к себе.
     - Не журись, Алёшин. Все тип-топ! Мы с тобой ещё повозим лошадок. Жирно больно будет песцам таких меринков  кушать. Обойдутся нерпой. Салончик «аннушки» проветрите покрепче, да потопаем мы до дома.  Вернёшься на базу, забегай в гости.
     Командир пожал руку Женьке и зашагал к самолёту. Вслед ему молча смотрели Женька, Сенчура и четыре лошади.
     - Точно, командир,  повозим. Ты человек, командир. Ты очень хороший человек,  командир.  И экипаж у тебя отличный. Ружье-то у них под руками было.  И патроны.  А лошадей я, командир, первый раз самолётом вёз... Прости...
     Женька оглянулся на Сенчуру.  - Ну что ж,  Дима, пошли салон чистить.
     За ними двинулись лошади.