Воспоминания Из Будущего - Memories From Future

«…А мне говорят:
нету такой любви.
Мне говорят:
как все,
так и ты живи!
А я никому души
не дам потушить.
А я и живу, как все
когда-нибудь
будут жить!»
(Вероника Тушнова)

1.
Мои глаза залеплены мягким и белым. Я моргаю, и по щекам ползут две холодные капельки. Это снег. Его хлопья нежно касаются моего лица, будто целуют, точечными ледяными ударами. Передо мной раскинулся чистый лист бумаги, свежий-свежий. Проваливаясь по колено, рисую на нём первую линию - цепочку своих следов, ведущих к лесу. От вида такого большого нетронутого пространства я чувствую в себе какую-то аппетитную дрожь. Снимаю с руки перчатку и провожу ладонью несколько широких мазков туда-сюда. Зачёрпываю горстку снега и уплотняю в твёрдый комочек. Он немедленно тает, и холодное озеро заливает мою ладошку. На середине дороги я не выдерживаю и, повернувшись к белым объятьям спиной, расслабляюсь и падаю. Края получившейся ямки возвышаются надо мной, и их крошечные обломки сыплются вниз, ко мне, когда я пробую шевелиться. Хотя...шевелиться даже неохота. Здесь очень уютно. Теперь перед глазами бесконечный небесный океан, с которого продолжают приземляться поцелуйчики. Его пересекает флотилия чёрненьких корабликов с крыльями вместо парусов, и их крики будят меня от утопания среди снежной поляны. Придётся подняться и продолжить путь. Где-то лает собака, и я вспоминаю о тебе...
В лесу снег уже не валит таким потоком, он мирным, но тяжким грузом покоится на ветвях деревьев. Стоит абсолютная тишина. Купол с каркасом из тёмно-коричневых ветвей, покрытых мыльной пенкой, рассыпающейся на звёздочки, а не на пузырьки, отсекает меня от остального мира, создаёт свой особенный вакуум. Чтобы максимально насладиться им, сюда нужно приходить в сумерках, и лучше утром, чем вечером. Когда вокруг ещё царит атмосфера сна, когда на улицах ещё горят фонари. А ночью...когда наблюдаю, как  знакомую дорожку заглатывает чёрная бездна, которой становится лес, по спине ползут мурашки из-за фантазий, как же может выглядеть сейчас там всё внутри, но несмотря на это, так хочется проникнуть самой в манящую неизвестность, разогнать страшные мысли, и если уж оцепенеть, то не от ужаса, а от нового, неизвестного мне ранее очарования...да, там определённо таится что-то прекрасное и завораживающее...
Я смогла дотянуться до одной из склонившихся веток, и дёргаю. Пушистая масса устраивает мне душ; ветка, отскочив, совсем чуть-чуть задевает другую, повыше, а та сама делится на парочку отростков - и моё купание продлевается. Чувствую шлепки по голове и плечам. И ещё чувствую, что пора отправляться обратно, наружу. Отряхиваюсь, разбрасывая снежные брызги, и топаю, не вынимая ног из покрывающего землю одеялка, оставляя в нём две глубокие колеи. Кажется, после подобных "водных" процедур я даже начинаю замерзать. Но скоро, у озера, я встречу тебя и забуду об этом...

2.
Вот она, твоя тёмная фигурка, по ту сторону снежной поляны, смотрит на то, как я радостно машу рукой. Ты залезаешь в белую топь и идёшь неспешным шагом, оставляя красивые ровные следы. А я лечу со всех ног, словно эта полянка - преграда между нами, которая теперь рушится под моим натиском. Остался ещё один рывок, я вижу твои счастливые глаза, твою улыбку... Как и положено, в последний момент спотыкаюсь, но приземление меня ждёт просто райское - как раз в твои объятья. Я тоже обхватываю тебя, утыкаюсь лицом в твоё чёрное пальто, и обнаруживаю, что слышу, как бьётся твоё сердце. Мне представляется, как оно, дёргаясь в сокращениях-расслаблениях, выбрасывает из себя литры алой горячей крови, как эта кровь стремительно растекается по всему твоему телу изнутри, как подогревается кожа, как усиливает этот эффект зимняя одежда и, в частности, это самое пальто... А начинается с сердца... Ну говорила же я, что забуду о холоде. Вечно бы так стоять и греться рядом с тобой. Здесь настолько хорошо, как, наверное, птенчику под крылом у матери. Но хватит, пора бы вновь поймать взгляд друг друга. Твой, как всегда, будто хочет прочесть мои мысли. Однако я давно стала замечать в нём какую-то загадочную дымку, которую всегда можно найти у заядлого мечтателя в момент, когда он предаётся любимому занятию. Она появляется у тебя, когда ты видишь меня. Сейчас, когда мы стоим одни, затерянные среди зимнего сонного царства, я очень хорошо могу рассмотреть её. Интересно, а я выгляжу так же? Ведь мы чувствуем одно и то же, не так ли? Кажется, этот вопрос я произнесла вслух... Хотя, может быть, просто пошевелила губами. А ты киваешь и улыбаешься так, что становится видна даже щёлочка между верхними зубами. Похоже, мы понимаем друг друга без слов. Да и зачем нужны слова? Разве только чтобы мне рассказать об этих минутках? А зачем о них рассказывать? Любой человек, придя в зимний лес, в принципе способен ощутить всё то, что я описала. Надо лишь отыскать в себе нужные струнки и позволить окружающей атмосфере сотворить на них мелодию, подходящую для данного дня. И самое захватывающее то, что каждый раз она похожа на предыдущую, но при этом всё же неповторима...
Я вырываюсь из плена этих мыслей, хватаю горсть снега и расплёскиваю по твоему пальто. Контраст чёрного пространства и белого пятнышка длится недолго: я размазываю его, и тогда равномерный тонкий слой белых пылинок теряет цвет, превращаясь во множество капелек. Мы смеёмся, и так забавно трясутся концы твоих вьющихся волос, выбивающихся наружу из-под шапки...
Тёмно-сиреневые сумерки начинают проглатывать этот кусочек Земли. Деревья смыкаются в плотные стены, а снег внизу всё равно манит пролезть под природные ограждения и оказаться в темноте неизвестности. Мы с тобой преодолеваем первый забор из ветвей - и этого вполне достаточно, чтобы оказаться в другом мире - таинственном, тихом, отрезанном от простора полянки и всего, что за её пределами. В нём своя, особенная атмосфера. И сейчас мы в нём, и мы одни, и это так волнительно... Но одни ли мы? Деревья...они наблюдают за нами, они окружили нас, подходят всё ближе и ближе, им интересно взглянуть на тех, кто осмелился нарушить границы запретного и пугающего царства Ночного Леса...они думают, что же с нами сделать теперь... От ствола к стволу мечутся шустрые маленькие тени, прячась на фоне коры. Некоторые из них решаются запрыгнуть прямо на нас. От этого сердце выпускает ледышки вместо тёплого потока, и они несутся по всему телу, пока не растают в кончиках пальцев. А перед глазами в это время пульсирует плёнка из тьмы. Я прижимаюсь к тебе. Рядом с тобой понятия страха, тревоги стираются из моего разума. Тени, кажется, тоже это заметили. Они отступают. А деревья сгрудились уже не в окружении, а в объятьях. Ты киваешь в сторону дома, я опускаю ресницы в знак согласия...

3.
Фонари кругами света среди сумерек провожают нас до милой сердцу калитки. Наш двор укрылся на ночь толстым одеялом, только дорожка к крыльцу расчищена и утоптана. Но и она уже начала покрываться свежей мукой, опускающейся с неба. Мы проходим по ней, открываем дверь в дом и перед тем, как зайти, на мгновение оборачиваемся, чтобы ещё разок вдохнуть эту тёмно-сиреневую материю, с которой здесь начинается зимняя ночь...
Нет, мы не включаем лампочки. После подобной прогулки совсем не хочется обыденного вечера, такого, какой бывает в конце каждого рабочего дня. С электричеством, с журналом, с телевизором... Лес заряжает наш дух иной энергией: своим покоем, своим величием, своей красотой. Мы зажигаем свечи и разговариваем мягко и негромко. Пожалуй, единственное исключение в этом празднике спокойствия составляет приготовление кофе. Кружка восхитительного горячего напитка без сахара - наша верная традиция, без неё день кажется нам неполноценным.
Всё готово. Свечи освещают комнату словно залу старинного замка, в камине потрескивает огонь. Мы раскрываем шторы настежь, чтобы, сидя в мягких креслах, смотреть на звёздное небо. Это странные минуты. Я пью кофе, но при этом улетаю в тёмную даль, высоко-высоко в космос, там звёзды пытаются рассказать мне что-то, но я их не понимаю, только почему-то дух захватывает от их сигналов... Кофе кончается, а я и не замечаю. Но вдруг меня пронзает такой восторг, что хочется разделить его с тобой, хочется, чтобы ты был рядом и тоже слышал их - и тогда я вздрагиваю и возвращаюсь в комнату. Ты сидишь, замерев и смотря в бесконечность, и я знаю - сейчас и ты совершаешь подобное путешествие. Да, это оно!а вот и возвращение - ты поворачиваешься ко мне с торжествующим взглядом. Я сворачиваюсь клубочком около тебя, и мы рассказываем друг другу о своих впечатлениях...
Так рождается история. Быть может, её и пытались поведать нам звёзды. Кстати, к ним полезно заходить за свежими историями. С такой высоты им очень многое видно, к тому же у них отличная память. Разгадать бы их язык... Но сегодня мы уже всё поняли. Ты берёшь гитару, касаешься струн, и текут звуки, смешиваясь с теплом камина, запахом воска, всё ещё не испарившимся с губ вкусом кофе - всё становится единым. Мы пытаемся напеть нашу новую историю под эти нотки. Одна из звёздочек подмигивает нам в окошко. Где-то снаружи нашего дома лес продолжает жить дальше своей жизнью. Может, снег всё ещё мирно падает на еловые лапки. А может, уже успел налететь стремительный ветер, всё сорвать, вскружить и пересыпать по-новому, по своей воле. Мы не знаем. В нашей комнате кружит не меньше разных чувств, мыслей и их оттенков, чем снежинок за окном. Но мы вместе. И песня наша поётся...

4.
Разбуженные свежестью и теплом, мы выходим погрузиться в лучи солнечного света. Да, именно свежесть - самое главное, самое подходящее для этого времени слово. Не морозная и пощипывающая, как зимой, а нежная и ласковая. Ветерок гладит нас по щекам и вдувает эту свежесть в наши лёгкие. Ею хочется дышать, от неё хочется улыбаться, петь, прыгать. В первую минуту после выхода на улицу даже голова кружится. Стоять на солнце в зимней одежде непросто, его лучи после зимы кажутся обжигающими, но другого выхода нет. В той самой ласковой свежести есть и коварство: она любит порезвиться, и, как только ты снимешь шарф и откроешь ветерку своё горло, она ворвётся туда и оставит везде свои следы, от которых позже захочется кашлять. Солнышко усердно сушит дорожку, забыв о травяном ковре, на котором до сих пор раскиданы пятна когда-то пышного, величественного, любимого нами снежного покрова. Теперь это грязные, съёжившиеся и совсем не милые на вид обрывки. Туда им и дорога. Совершается революция: царство Снежной Королевы пало, миром будет править новая весна. Что ж, поглядим на её законы. И, похоже, подчинимся им.
Впереди горка. По краю дорожки несётся ручеёк, который питают те самые последние пятнышки снега. С его помощью в путешествие отправляются ржавые листики, спавшие под снегом с прошлой осени, а дети рядом снаряжают им в сопровождение флот из пенопласта, пробок, спичечных коробков.
Мы подходим к низкорослым, но раскидистым, похожим на кустарник, деревцам. За их ветки-прутики не стоит хвататься неосторожно - потом не расклеишь пальцы. Почки уже раскрылись, выпустили липкий сок, а из некоторых выглядывают и зелёные краешки младенцев-листиков. Здесь, в окружении этих зародышей, царит особый аромат - рождения новой жизни, шевелящегося коврика, ежегодно устилающего нашу землю, если наблюдать с высоты птичьего полёта, - весёлый и сладкий, не перепутать его ни с каким другим.
Пора навестить наши любимые уголки для зимних прогулок. Добраться туда - целое приключение. Перед каждым следующим шагом мы долго застываем на одном месте и решаем задачу: как не утонуть по колено в разлившихся лужах и не испачкаться в размытой земляной грязи. В этом лабиринте хлюпающие травяные площадки - наше спасение. Обрызганные, с подмоченными брюками и скользкими коричневыми платформами, из которых вовсю торчат травинки, на сапогах, мы стоим на берегу озера. Зимнее полотно его поверхности сменилось весенней мозаикой. Тёмные водяные трещины разбежались по нему, как по стеклу после удара камнем. Мы спускаемся к самой воде, я хочу дотронуться до неё, поэтому ты держишь меня за руку. Ещё пока морозная на ощупь. Я толкаю ближайшую маленькую льдинку, она отплывает и толкает соседнюю. Жаль, не хватает силы расшевелить все-все кусочки, раскачать их на волнах. Я брызгаю тебе в лицо из ладошки, и мы со смехом карабкаемся наверх.
Далее на берегу есть широкая полянка, где летом загорают и разводят костёр. Там толстое бревно, на котором можно посидеть. Сырое только снизу, это хорошо. Мы садимся и просто смотрим вдаль. Молчим. Надо услышать всё: птиц, тех, что в лесу, и тех, что пролетают над нами, шум стройки, чьи-то крики - издалека, дыхание друг друга. Услышав птиц, мы понимаем, что жива природа вокруг нас. Услышав голоса и технику, мы понимаем, что жизнь людей продолжается и идёт вперёд. Услышав наше дыхание, мы понимаем, что оно ещё есть...
Обстановка на небе нестабильна. Облака то набегают на солнце, то вновь открывают его свет. Каждый раз, когда нас накрывает их тень, дует пронизывающий ветерок, и я, сама не замечая, жмусь к тебе, ведь у тебя тепла всегда достаточно. А ещё так удобно отслеживать твоё дыхание. Ты знаешь, как сделать его ровным, но сейчас не стремишься к этому. Оно дрожит и похрипывает. Но не прекращается, и невероятное счастье окатывает меня от этой мысли. От того, что ты здесь. И никуда не денешься. Я не дам. Вот сожму крепко-крепко и не отпущу. Ты долго и напряжённо выдыхаешь, выжимая всю грудную клетку, и осознаёшь, о чём я думаю. И твой взгляд ненадолго устремляется в далёкую голубую бездну над нами. А потом ты без слов так же даёшь мне понять, что никогда меня не оставишь...

5.
Солнечные лучи старательно раскаляют стекло. От него пышет жаром так, что можно обжечься, даже не прикасаясь. Но в то же время они освещают и греют салон автобуса, превращая поездку в удовольствие.
Всё же весна действует на людей положительно. Даже те, кому приходится очень тяжело, в эти волшебные дни вдруг начинают ощущать надежду. Вот заходит девушка с набитой чем-то сумкой и растрёпанными волосами, устало вздыхая, садится у окна и, опустив голову, смотрит в пол. Но прежде успевает заметить счастливую пару, сидящую напротив, и на её лице отражается ещё большее разочарование. Ребята улыбаются, перешёптываются, а она старается не впускать их в поле зрения. У подростка рядом с нами громко играет плеер, и пыль в воздухе забавно пляшет в лучах света под энергичную мелодию. Похоже, девушка прислушалась к ней. А может быть, ей надоело разглядывать свои ботинки. Но она распрямляет плечи и обращает внимание на вид из окна. Хмурится в недоумении, но тут в мелодию проскальзывают клавиши и перебирают нежные звенящие нотки, которые мне напоминают восход солнца. Она обводит глазами улицу снизу вверх, пока не достигает неба. Я очень внимательно наблюдаю за ней, потому что она - словно тень моих прошлых лет. Когда-то у меня был такой же грустный взгляд и такие же растрёпанные волосы. Я старалась не сидеть рядом с теми, кто уже нашёл друг друга, но при этом ждала тебя. Время шло, ничего не менялось. Всё меньше верилось в счастливый конец. Но я дождалась. И она сможет, обязательно. Изучив все облачка, девушка останавливается на одном и следит за ним, в то время как уголки её губ ползут вверх. О да, на этом большом хлопковом кусочке вполне уместилась бы надпись: "Я уже иду!"
Нам пора выходить. Теперь я спокойна за неё и подмигиваю на прощание, хотя она и не видит меня.
Мы шагаем по квадратикам, составляющим городскую площадь, и аккуратно согреваем губами твёрдые ледяные пломбирчики, от которых всё ещё поднимается холодный дымок. Впереди гранитный пьедестал, а на нём бронзовый человек гордо стоит на фоне широкого небесного полотна, отведя ладонь вперёд и в сторону, словно показывая всем, какой здесь простор для жизни и радости, и желает счастья жителям города. У подножия в разные стороны света смотрят фигурки людей, ангелов, льва, а по самой земле стелется красно-жёлтый круг из цветов. По углам четыре фонаря. А ещё есть скамейки. Туда и отправимся, тем более что мороженое как раз начинает оттаивать. То, что кажется издали стеной на другой стороне площади, - на самом деле длинная лестница с множеством ступенек. На её вершине - прелестное здание со скульптурами, белыми колоннами и зелёными куполами. Моя любимая деталь - милые голубые часики на главной башне. До сих пор каждый раз перед ним у меня захватывает дыхание. Ведь это очень странно, что я могу быть здесь. И что ты рядом и держишь меня за руку. Но это так. И о другом я думать не хочу.
Сладкие холодные кусочки отправляются в рот с застывшего языка, солнце жарит спину, ветерок слегка шевелит волосы, рискуя накинуть их на пломбирчик или затолкнуть мне за щёку вместе с мороженым. А ты даже закрыл глаза, облизываешься и улыбаешься. Нет, ну может ли такое быть?.. Подумать только, а ведь было время, когда я совсем была готова перестать верить во что-либо... И до сих пор моя душа ликует в такие моменты, как сейчас, когда я провожу пальцем по твоей брови, а ты не исчезаешь...
Улыбка. Умоляю, сделай уже что-нибудь с ней. А то возьму и улечу однажды. Ведь у меня вырастают крылья, когда я её вижу. Хотя теперь, когда мы вместе, я вижу её очень часто, но никак не научусь сохранять почву под ногами.
А ещё здесь, над этой площадью, наверное, самые огромные и самые мягкие облака на свете...

6.
Брусчатка, кругом стучат каблуки, люди спешат по делам. И ты часто так же уходишь навстречу новым приключениям. И когда тебе удаётся взять меня с собой, наступает праздник. А в остальное время я пью кофе у окна в одиночку, улыбаюсь при мысли, как ты счастлив, выполняя своё предназначение на Земле, и жду твоего возвращения, свежих эмоций и впечатлений. Тихонько играют динамики, я хожу по комнатам, перебираю вещи, слушая, как тикают часы, сокращая время разлуки, и таким образом постепенно навожу порядок.
Но сейчас ты здесь, и мы идём по древесному туннелю с "кирпичным" полом. Листьев уже достаточно, чтобы образовать над нами зелёную дырявую крышу с множеством щелей для солнечного света. Только в её тени теперь прохладно, когда дунет ветер, начинаешь поёживаться и плотнее прижимать куртку, а крыша лишь знай себе раскачивается, и листики мечутся, то заслоняя, то пропуская солнце, и порой в глазах рябит.
Дорога опускается вниз. Туннель кончается. Впереди звучит гудок парохода. Очередная порция ветерка приносит нам аромат солоноватой воды. Цель близка, но наше внимание привлекает иное. По кирпичикам, весело подёргивая головами, бегают рыжеглазые голуби. На скамейке расположились трое ребят-школьников с пакетом семечек. Они уже не столько хрустят сами, сколько сидят с протянутыми вниз, к птицам, ладошками. Мы подходим к ним и спрашиваем разрешения тоже попробовать.
Сначала птички предусмотрительно отбегают в сторону, но подождав и не увидев ничего опасного, а только горку вкусно пахнущих семян, начинают подкрадываться к нам. Самый смелый на расстоянии вытягивает шею как может, хватает зёрнышко, сразу отворачивается и отпрыгивает. Другие начинают за ним повторять. И вот они все уже толкаются за место у ладошки, хлопают крыльями и наступают на лапы друг другу. Горка тает на глазах, шеи птиц округляются, а мы только и чувствуем, что маленькие тычки клювов об кожу.
Покончив с завтраком, голуби встряхиваются и смотрят на нас то одним, то другим глазом. Мальчишка рядом открывает пакетик с тонкими палочками-сухариками. И решает немедленно поэкспериментировать. Протягивает голубям три кусочка. Они мгновение стоят, так же смешно оглядывая новую пищу каждым глазом, затем хватают, подбрасывая несколько раз в клюве, чтобы развернуть удобной стороной, и глотают целиком. Ребята тут же спешат выхватить пакет у друга, чтобы наполнить и свои "кормушки", а тот, хитро вскинув брови, достаёт самую длинную палочку, какую смог найти, и манит ею самого шустрого голубка в стае. И компания, и мы - ждём с нетерпением, как же он справится с такой не подходящей по формату провизией. Но обжора, и глазом не моргнув, включает внутри себя мини-пылесос и затягивает палочку как макаронину. Кажется, что она должна застрять у него в горле и шея будет прямой-прямой. Но нет - в его походке и поведении ничего не меняется. Сухарик исчез в никуда. Мы все смеёмся, друзья хлопают в ладоши и восхищённо кричат.
Порыв ветра. Мы вспоминаем, куда шли, прощаемся с детьми и с птичками.
Блестящие солнечные зайчики прыгают по неровной поверхности воды, отмечая гребешки маленьких волн. Вдоль порта и набережной выстроились катера, теплоходы, грузовые корабли. От них нас отделяет низкая чёрная решётка забора с белыми столбиками между секциями. Другие суда разбавляют собой водное пространство. Здесь, как и на той аллее, откуда мы пришли, повсюду зелёный навес. Летом, когда он превратится в густую шевелящуюся массу, прогулки у причалов будут поистине прекрасны. Но и теперь наслаждающихся сегодняшним замечательным днём тут довольно много. Они сидят в кафе, на лавочках, бродят вдоль ограды, фотографируются, стоят в очереди на прогулочные теплоходики, выбрасывающие со своих палуб ритмы лёгкой музыки. Я люблю набережные. А место, где мы находимся, очень напоминает мне родной город. Там я всегда подходила поближе к воде, опиралась на оградку и замирала в таком состоянии надолго, изменяя лишь направление взгляда, чтобы запомнить всё как есть и пропитаться мыслью, что вот она - моя родина, что пока я здесь - я дома. Здорово, что наши с тобой "дома" чем-то похожи. Сейчас я сделаю так же, как в детстве, и воображу себя вернувшейся в родные края. Нет, получается только наполовину. Не хватает другого берега с пляжами, с рестораном в виде деревянной бригантины, да и надписи на бортах кораблей указывают на то, что я нахожусь в далёкой сторонке.
Пока меня поглотили размышления, ты таинственно подмигиваешь и производишь поиски в сумке. Я догадываюсь, в чём дело. На моём дне рождения ты присутствовать не смог, но наверняка что-то приготовил. Да, всё верно, это подарок! Кружка. С твоей фотографией, на которой твоя милая, нежная, любимая улыбка... Теперь не так одиноко будет пить кофе перед окном в ожидании Тебя...
Спасибо тебе за этот день, за это поздравление. За то, что ты есть. За то, что у нас есть этот город и эта весна. Ты моё солнышко, мой свет...

7.
Надо мной возвышаются качающиеся травинки и колоски. Я лежу на зелёно-коричневой постели и наслаждаюсь тем, как небесная печь пропекает меня насквозь. Бело-жёлтая бабочка выныривает откуда-то сбоку и танцует, к ней присоединяется другая такая же, и они, кружась, поднимаются выше и выше, и вскоре их уже не разглядеть.
Сколько раз я видела это раньше и мечтала, чтобы мы оказались на их месте! Теперь это возможно, и нам даже не приходится беспокоиться о том, как в них перевоплотиться. Достаточно держаться за руки и смотреть в глаза друг другу - и мир сам закружится, а потом начнёт отдаляться... Хотя было бы здорово совершить такой полёт по-настоящему. Трансформироваться в особое "нечто", которое становится частью всего, что попадётся ему на пути. Я очень люблю фантазировать на тему природных сил и явлений. Стать бы бесплотной сущностью, проникающей внутрь любого из них - грозы, дождя, ветра, радуги и других, и чувствовать его силу или мягкость, темперамент или покой, понять дух каждого, и, может, тогда откроется великая тайна об этом мире - для чего он, как устроен... Впрочем, я нашла достаточно. Я нашла тебя. И уверена, что в одиночку всё равно не открыла бы эту тайну. Вот если бы мы вместе были той сущностью, вместе, но одной, и в такой форме перемешивались бы со всем окружающим - тогда точно произошло бы что-нибудь важное. Мы бы нашли сверхсостояние, в котором всё ясно, хорошо и гармонично. Думаю, надо попробовать, когда наши телесные оболочки износятся и отпустят нас на свободу. А пока они нас сдерживают, мы можем только мысленно представлять себе данное путешествие. Но всё равно - мы близки к истине как никогда раньше. Раньше... Существуя отдельно, не зная друг о друге, думая, почему же всё неправильно и будет ли лучше... Странно, как же мы нашлись? И правда, это вышло так просто. Ты гулял по парку, все скамейки были заняты, но почему-то ты выбрал ту, где сидела я, и, облокотившись на спинку обеими руками, задумчиво уставился в одну точку. Почему - не знаю. Быть может, тебе показалось, что я не буду тревожить тебя, в отличие от остальных? Вряд ли. Специально знакомиться ты тоже совсем не собирался. Значит, так было надо. Мы были готовы для встречи. И пришла пора... Наконец ты обернулся, и что-то оборвалось. Ты выглядел поражённым, я, наверное, тоже. Мы будто оглохли и сидели, замерев, и никто не произносил ни слова, но каждый был готов поклясться, что перед ним давний-давний знакомый. Настолько давний, что, возможно, даже "из прошлой жизни". И не просто знакомый, а очень дорогой, тот, кого помнишь и знаешь лучше всех...
Пока я предаюсь беспорядочным рассуждениям, ты приближаешься с лёгким шуршанием, почти неслышно. Только прикосновение твоей руки пробуждает меня. Ты принёс ворох одуванчиков - как жёлтеньких, так и пушистых. Сдуваешь всю стену пуха на меня, она застилает мне глаза, а когда осыпается, я вижу, как ты заворожённо перебираешь мои волосы, украшенные теперь застрявшими в них парашютиками. В ответ я успеваю схватить цветы с жёлтыми головками и разрисовать тебе нос и щёки пыльцой. Она заблестела на твоей коже.
Мы оба резко успокаиваемся. Мир сжимается до крохотного кусочка полянки, и в нём только ты и я. И две бабочки. Они вернулись из дальней дороги, и танцуют вокруг нас. Что-то плавится внутри, и пальцы наших рук переплелись и держатся крепко. Вот сейчас и покорить бы силу притяжения, как эти крохотные существа со сладкими крылышками, но, видимо, пока что нам это и не нужно...
Но оно обязательно случится.

8.
Я беру с тебя пример и ступаю босиком на поверхность из травяных нитей, чувствуя каждую из них и все их сплетения. Такой природный массаж дарит множество свежих сил и невероятный восторг. Снята очередная преграда между человеком и его давней родиной, и хочется бежать, подпрыгивать, кувыркаться, как какой-нибудь зверёк. Часть внутреннего мира, только и ждавшая сего момента, зовёт поддаться желаниям и окунуться в естественный комфорт, приносимый ими. Но мы не будем. А лучше пойдём по ромашковой тропинке, внимательно следя за тем, куда наступаем: чтобы рассеянный кузнечик или уснувшая божья коровка не оказались погребены одним лишь неверным нашим шагом.
Мокрый песок - мягкий, рассыпчато-липкий и, как и вода, уже по-летнему тёплый. А сухой - совсем горячий и облепляет коркой влажные ступни, застревая между пальцами. Я сажусь на корточки и выкапываю в мокром песке сердечко. Выкапываю целый ров по контуру, так как вода, заливаясь в него, стремится выровнять обратно захватываемую ей территорию. Края сглаживаются, выразительность рисунка угасает.
Я ухожу в воду по колено, нет, немного глубже, наклоняюсь и пытаюсь погрузить в неё руки до плеч. Волосы касаются воды и покачиваются на её поверхности. Вся прозрачная толща колышется перед глазами. Когда шевелишь руками, чувствуешь, будто расталкиваешь плотное вещество, окружающее со всех сторон. Когда задумаешься о том, что вода мокрая, то можешь вдруг ощутить это, находясь и внутри неё, а не только на суше; но когда не думаешь - не ощущаешь ничего, кроме удовольствия и покоя. Вода - странное и удивительное создание!..
Меня пронзает дрожь от прохладного и полного брызг прикосновения твоих ладоней к моей коже. Я оборачиваюсь, ты стоишь рядом и указываешь кивком на песочный рисунок. В сердце вырыто слово: Люблю. Уже и оно полуразмыто, но это неважно. Мы видим его друг в друге постоянно.
Как смешно обнимать тебя, стоя в озере...
Не зря потихоньку темнело небо... У меня на носу капелька. У тебя на щеке. Это не брызги. Справа, слева от нас раздаются тихие удары о воду. Чаще, чаще. Тёмно-серое пятно точно над нами. Мы будем в эпицентре ливня. Стоя в ванне, получить душ - разве не изумительно? И вот накопившаяся тяжесть срывается с небес. А мы не шевелимся, стоим, как прежде: твои руки на моей талии, мои - вокруг твоей шеи. И смеёмся от сравнения с ванной и душем. Тем более, что влага всегда красит нас: я обожаю смотреть на тебя после дождя, а у меня от него волосы вьются. Вода очищает тело и душу, человек и выглядит, и чувствует себя великолепно, покидая её вместилище. Так мы рождаемся впервые на этой земле, и так мы заново рождаемся каждый раз, когда совершаем подобное действие.
Водопадики с головы стекают за шиворот и в глаза, мешая смотреть на твои такие же, льющиеся по волосам, лицу, груди. Ровный журчащий шелест нарушается грохотом столкновения тёмных скал в вышине. Только теперь мы спешим выбраться на берег и добежать до рощи, чтобы не оказаться удачными одинокими мишенями для грозовых стрелков. Изящные ветвистые искры на мгновение разрезают полотно туч своими светлыми линиями. После каждой - новый раскат. И дух захватывает от мощи этого явления; бабочки, ты сам и даже целая рощица - всё кажется таким беспомощным и крохотным перед ним. Лишь секунда вспышки, а ведь стрела уже достигла цели в этот миг. Даже звук ещё не долетел до нас, а одно из деревьев его уже и не услышит, оно медленно падает и дымится. Очень легко на его месте может оказаться любой из нас. Нет, хочется верить, что сегодня никто и ничего не пострадает, что все разряды устремятся просто в землю...
Небо освободилось от бремени, напоив зелень до краёв и искупав её как следует; облака, посветлевшие до цвета пыли, тронулись, чтобы продолжать своё путешествие вокруг планеты. На ветках и листиках теперь повсюду прозрачные подвески. Там и тут они срываются, разбиваясь о нас с тобой, пока мы выходим из своего укрытия. Словно из-под занавеса, вырываются солнечные лучи. Пора нашей любимой печке высушить нас. Но прежде помашем вслед бывшим тучам - просто там, против солнца, должно кое-что быть. Слабый, тусклый полукруг перекинулся от одного мутного облака к другому. Он бледного, розовато-жёлтого цвета. Но по мере того, как всё больше и больше лучиков освобождаются и собираются в поток, радуга приобретает яркость и чёткость. Зелёная, голубая полоски, ясно различимые границы. Она зовёт нас пролететь под её сводом, коснуться его рукой, впустить в себя её невесомые краски. Я знаю, что и это мы тоже обязательно сделаем...

9.
Мы стоим на холмике в ожидании волшебного вечернего зрелища. Я забралась на небольшой камушек, чтобы положить голову на твоё плечо. Пурпурный солнечный шарик со своим ореолом славы завис над горизонтом. Поле перед нами и дома вокруг него приобретают такой же оттенок. Нижняя точка шара касается границы неба и земли и волной расходится на две, которые начинают убегать друг от друга, опуская глубже любимый всеми сгусток огня. Розово-сиреневая корона сужается, темнеющая голубизна наступает. Ветер становится холоднее.
Я вспоминаю, как встречала многие неповторимые закаты в одиночку, и до сих пор жаль, что невозможно уже разделить их с тобой. Но вместе мы теперь встречаем гораздо лучшие, они с каждым разом лишь чудесней, а впереди ещё сотни и тысячи... Да что там - впереди у нас Вечность! И её никому не отнять...
Однажды, провожая солнышко, я думала о том, что, быть может, скоро увижу тебя, и небо белым пухом нарисовало фигурку ангела, он был точь-в-точь как ты.
Озадаченная этой мыслью, я поднимаю взгляд. По синеве раскиданы пёрышки непонятными узорами и кусочками. Но над нами плывёт пусть более бледная и неровная, чем в тот раз, однако различимая...фигурка ангела. "А вот и ты, милый" - указываю я тебе в воздух. Пауза, и твой нежный голос возражает: "Ведь это похоже на тебя, моя маленькая." "Это ангел. А ты - мой ангел." - спорю я. "Тогда ты - мой, правильно? Знаешь, мы - два ангела, у которых одна душа. Это она парит там, чтобы мы помнили, как дороги друг другу." - объясняешь ты, и я, наконец, соглашаюсь. За исключением того, что нам нужно напоминать об этом. Зачем? Оно в нашей крови.
Тонет верхняя часть солнышка и становится жаль его. Когда оставшаяся полоска худеет и тает, хочется схватить её, удержать, зацепить за что-нибудь... Когда она смыкается в точку, которая быстро подмигивает на прощание и исчезает - приходит чувство пустоты и неправильности: ещё светло и сияние ауры из слившихся лучей присутствует, но источника их нет, и даже при чистом небе его можно не искать... И пока они не утекут вслед за своим светлым божеством за край земли, мы держимся за руки и тяжело вздыхаем, встревоженные этим острым ощущением нехватки важного элемента.
Густота краски вверху нарастает, а мы выходим к городским улицам. На них будто слой за слоем накидывают тонкую тёмно-прозрачную ткань. Тьма методично замазывает очертания предметов, растворяет людей в тенях, она стремится превратить разнообразие мира в одну бесцветную и бесформенную массу, какой является сама. Но люди придумали фонари, чтобы рассеять её и жить дальше. Мы как раз минуем один фонарик. Ровные скучные белые лампочки. Я люблю оранжевые, особенно когда идёт снег или дождь. Крупинки любого из них создают эффект, словно сам свет падает маленькими порциями, и можно вообразить, что это родник магической силы.
Места скопления тьмы, освещённые в лучшем случае - только месяцем, манят и волнуют. Идёшь туда как зомби, нервы приятно напряжены, в животе лёгкая щекотка. Так было когда-то. Я скучала по тебе и затевала такие прогулки, чтобы отвлечься и настроиться на творчество вместо тоски, однако единственное, что получалось - желание прийти вновь, на этот раз - с тобой. И вот сбылось. Но волнения больше нет. Ты рядом, и опасаться совсем нечего. Я спокойно наслаждаюсь мастерством Ночи. Когда процесс её творения закончен, то, находясь в самом сердце сброшенного на мир одеяния, можно понять и по достоинству оценить её изысканный стиль.
Высыпали звёздочки. Затрещали сверчки. Бегут мурашки от спешащего внести свою лепту в летнюю ночь холода. Как считаешь, пора домой, к горячему ароматному кофе?
По пути мы не рассматриваем созвездия, как, наверное, было бы уместно поступить. Хотя одну звезду мы всё же разыскиваем. Ту, через которую я пыталась передавать тебе мои сны, чтобы ты увидел в них меня и поскорее пришёл...

10.
Осколки мягкого золота сыплются на мою голову по твоей милости. Здорово ходить по осенним листьям, почти не поднимая ног, шуршать красочным океаном. Алые, ржавые, солнечные его капельки плещутся на земле, парят в воздухе и обнимают ветви деревьев. Почва влажная, на дорогах такие же следы и даже небольшие сохнущие лужицы - осень борется за свои права, и погода нестабильна, ведь лето всё ещё пытается согревать наш город.
Крутятся кружочки, обрамлённые шинами - несётся поток автомобилей и медленно тянется их очередь, застревая на светофорах. Многие люди на улице по-прежнему наслаждаются мороженым. Притягательно журчит фонтан. Струйки, меняющие свою высоту, поднимаясь, окатывают нас распылёнными брызгами, когда мы проходим близко. Девочки рядом, пытающиеся сделать фотографию, отбегают и визжат со смехом. Мамы с колясками, подростки на велосипедах, старички под ручку (как мило, я точно знаю, что и наши с тобой седые дни будут такими) - все стремятся вырвать последние глоточки из летней эйфории, пропитаться ими на зиму, а потому не вылезают из зоны охвата солнечных лучей и пока ещё тёплого воздуха.
На детской площадке - вот где весело проводить это время. Безумное разноцветье перекладин, досок, стенок прекрасно дополняет гамму летне-осеннего художества. Отбою от поклонников сего местечка не дождёшься в такую пору. Лепет и плач малышей, суетливые фразы их родителей, крики и хохот детей постарше, тявканье прыгающего с ними забавного пуделя... Не верится, не хочется думать, что скоро придёт серый кисель, который загонит всех нас в свои комнаты, принесёт насморк, кашель, ангину... Я-то не боюсь этого, как, впрочем, и ты, поскольку в любой погоде есть своё очарование, и часто вдохновение приходит именно в такие угнетающие дни, но другие люди почему-то очень их не любят, до отвращения, как говорят сами. Странно. Может, потому, что они беспокоятся о своих делах и о том, чтобы не заляпать туфли или, например, не размочить причёску? Вместо того, чтобы успевать заметить, как дрожит вода в лужах, как послушно сгибаются и мечутся ветки под натиском ветра, теряя последние свернувшиеся и засохшие листики, как среди того самого серого киселя различаются-таки отдельные бегущие тучи, сливающиеся в нависающую громадную тяжесть, как побледневшая трава прилизывается к самой земле, а земля темнеет и выступает на более крупный план...
Стук по пластмассе и разочарованный стон. Мы сидим на бортике песочницы, у нас за спиной нежное создание возводит башенку, но вместо гордого строения его взгляду предстаёт саморазрушающаяся кучка. Мы оборачиваемся, большие круглые блестящие глазки жалобно устремляются на нас, лобик сморщился. Я улыбаюсь и показываю малышу на тебя, ты протягиваешь руку за лопаткой. Ребёнок оказывается любознательным и не капризным: кладёт инструмент на твою ладонь, присаживается на корточки и жадно следит за твоими действиями. Ты вырываешь ямку и даёшь ему потрогать мокрый песок, он сжимает и разжимает кулачок с его горсткой, а затем лопатку беру я и заполняю песком формочку, постоянно уминая и разглаживая. Разворот, стук по донышку - и вытянутый домик без окон и дверей возникает в пустыне. Маленький строитель, нахмурившись от размышлений, отнимает у меня своё орудие и пытается медленно повторять за нами. Появившийся в итоге соседний домик чуть ниже и с трещиной, но автор его в восторге. Две горошинки зрачков теперь не блестят, а светятся. Большую часть улыбки этот ангелок дарует тебе, похоже, ты ему больше понравился. А между прочим, он не единственное дитя на площадке, которое смотрит на тебя с неподдельным интересом. У кого-то из компании постарше только что с губ не срывается приглашение тебя в игру. Интересно, почему так; у тебя что, природный дар - ладить с детьми, хоть ты и тщательно скрываешь это? Как бы то ни было, я считаю, что от души порезвиться и вспомнить детство - это неплохо, подталкиваю тебя в бок, чтобы ты подошёл к ребятам, и вот мы даём вовлечь себя в их развлечения...
Завершаем такую прогулку мы обязательно на качелях - один из обожаемых способов получения удовольствия. Вперёд и назад в ритме полёта, желание дотянуться до листиков, если качаешься под кроной дерева, ветер в ушах и дрожь в животе, соревнования по прыжкам с максимальной высоты, от которых ноют ступни... Я влюблена в поскрипывания трущегося металла. Наверное, из-за того, что в моём детстве все качели издавали его, и теперь это - самая первая ассоциация с ними. А ещё в стук, когда перекладины не прилегают плотно к верхней оси, и тогда качели вместе с сидящим (даже лучше - стоящим) подпрыгивают в крайних точках амплитуды. Такая неисправность придаёт остроты ощущениям.
Здесь всё идеально смазано и прилажено, так что мой интерес к ним самим длится совсем недолго, но с тобой я готова оставаться тут бесконечно... Букет изумительных листочков ложится мне на сомкнутые руки, я раскрываю их, он покрывает мои колени. Беру самый-самый янтарный лист, беру и самый ласковый поцелуй со своих губ, "запечатываю" последний в первый и отправляю тебе послание. Ты разворачиваешь "конверт" и прижимаешь его к щеке, улыбаясь, а затем к сердцу... Да, золотое время...

11.
Вот и она пришла, та самая пора давящей дождевой пелены, вгоняющего в озноб ветра, засыхающих листьев и прилизанной травы. Любимая мною в прежней жизни. Вся летняя радость, вся цветущая жизнь улетает как будто навсегда, оставляя бесцветность, дрожь, уныние. Именно поэтому я любила те деньки. Потому что не верю, что так бывает. Что полное отчаяние действительно может наступить. И я ждала тебя как никогда, смотря на капли на стекле и асфальте, слушая завывание проводов, становясь маленькой-маленькой под тёмной тяжестью туч, которые, казалось сорвутся бетонной плитой в любую минуту... Ты должен был возникнуть где-то рядом, принеся с собой запах чуда из неведомых краёв, светлый-светлый, тёплый-тёплый, весёлый-весёлый... И раскрасить собою затухающий мир...
Набродившись по земле и никого, кто бы мог быть тобой, не встретив, я шла в подъезд одного из самых высоких домов поблизости, выходила на балкон, а оттуда открывался вид на многокилометровый лесной океан и на серые сгустки над ним до горизонта. Часто небо вдали не такое серое, а тёмно-синеватое или фиолетоватое, и этот оттенок плавно переходит в более светлый и размазанный, который как раз над головой. Тогда становится ещё увлекательнее наблюдать за ползущей прямо на высотку грозной мощью и думать: "Да, шансы растут! Сейчас обязательно придёт моё спасение, и с ним ничего не будет страшно! А может, вся мрачность даже рухнет сама по себе после этого..." На линии, разделяющей воздушные и хвойные владения, были видны большие городские дома, рядом с некоторыми из них - трубы. А я смотрела в иную свободную от поселений, даль и ждала тебя оттуда. Зелёное полотно пересекали башенки с верёвками - электрическими проводами. Тонкой дорожкой бежали они за пределы видимости, и так и мы с тобой должны были спешить, в моих мыслях, в неизвестность, в загадочное место обитания тебя... Где ты? Кто ты? Какой ты?
...Есть ли ты???...
Ответ накрывает меня плотным материалом. Это твоё пальто, ты закутал меня в него. Наверное, мои губы начали темнеть, и на коже выступили кнопочки мурашек. Вместо солнечной подстилки мы месим грязную кашу с вкраплениями коричневых с жилками остатков жизни минувшего лета. Уныние, как и много лет назад, надвигается всепоглощающим фронтом. Но теперь мы стоим вместе - а такой линии обороны вполне достаточно - и смеёмся над ним. Вот продрогнем, промокнем вдоволь - и похлюпаем по лужицам домой, за кофейком, булочками и новыми полётами воображения на основе впечатлений прожитого дня.
Взъерошенный, сырой котёнок, повесив нос, бредёт навстречу. Чёрненький, с белыми лапками и серо-зелёными большими глазами, чем-то похожий на тебя, он нацеливает свои пристальные бусинки с щёлочкой посередине на нас. В них трепещет надежда на внимание. Моя слабость... Я не могу устоять и беру его на руки. На свитере мгновенно отпечатывается множество земле-водяных следов. Умилительное существо! Высушить бы ему шёрстку, она сразу станет пушистой и блестящей. Длинные забавные усы. Малыш пытается спрятаться за воротник пальто. Мы возьмём его с собой и пригреем, правда? Я не думаю, что он помешает нам. В крайнем случае, если шерсть всё же доставит неприятности, соорудим уютный домик во дворе. Добро пожаловать, крошка, к нежным и заботливым сердцам!

12.
Узор из прозрачной холодной плёнки, покрывший за ночь окно, растекается каплями. На кухне жарко, и вкусно пахнет. Кофе, орехи, мёд, тесто. Духовка, ммм... Твой праздничный тортик подрумянивает бока. Вытерев стол от муки, я пристраиваюсь с листом бумаги и стараюсь вспомнить слова, которые на днях приходили мне в голову. Надо сложить для тебя стишок.
Стрелки на часах движутся ко времени обеда. Скоро ты придёшь домой, и я смогу тебя угостить и поздравить. Мы будем вместе до вечера, пока очередь веселиться с тобой не перейдёт к друзьям.
Слова, как верёвочки, цепляются друг за друга. Готовое плетение должно получиться неплохим. Из угла идёт булькающий звук - наше пушистое чудо лакает молоко. Он просто молодец, быстро поправляется и растёт. Тиканье. Проверить бы состояние кулинарного шедевра... Так, пора резать на слои. Нить нехотя ползёт по бисквитным просторам, разбрасывая крошки. Е-е-есть. Две огненные кривые лепёшки легли на блюдца. Дальше делить не рискну...
Крем и посыпка уже готовы. Милое дело - намазывать крем. Сначала тупо водить одной ложкой по нетронутому кругу, стараясь покрыть этим количеством как можно большую площадь. Затем смелее, смелее, обрушивать лавину, она с излишком покрывает всё, но тут же стекает с краёв. А остаётся крема обычно очень много, и им с удовольствием можно полакомиться заранее. Что сейчас и сделаю. Так, складываю этажи вместе, как было, и раскрашиваю тем же кремом крышу. Новые потоки, тарелка внизу полна до краёв. Объеденье! Посыпка придаёт крыше рельефности. Ну вот, как-то так. Измазанная этим несчастным кремом и облизывающая ложку (ах, он тает во рту!), я такая сладкая... Ещё слаще, наверняка, гордо и торжественно озаряющее собой стол "рукодельное" творение. Я уже пробовала его делать раньше, но всё равно волнуюсь, как ты его оценишь.
Тиканье. Щекотка по ногам. Это котёнок прошёлся под стулом, и теперь во все глаза смотрит на меня, словно поторапливая. Да-да, слышу, уже последнее слово. Маленький друг прав, пора. Оставшиеся минуты решаю прогуляться, как раз встречу тебя по дороге. Как много нужно вновь на себя напяливать, зима вот-вот сорвётся.
Выхожу, чувствую покалывание на щеках и думаю: давно, в прошлом, в какой-то степени даже немного в другую эпоху, было то же число на календаре и такой же день; может, чуть теплее, или наоборот, прихватывал мороз, но так же, как сегодня, люди начинали кутаться в шапочки и варежки... Так же хрустела корка под ногами, особенно та, что покрыла лужицы. Так же искрился иней на траве и деревьях. Так же иногда летели с затянутого, но спокойного неба частицы непонятно чего: дождя ли, снега ли. Всё тянулось, как и сотни, тысячи раз прежде, и мало кто знал, что в тот день вместе со спрятанным в серость солнцем в мир явился ты и согрел тех, кто был рядом... Интересно, а вдруг и сегодня я иду, трещу тут себе корочками на лужах, а где-то лежит и улыбается новый "согревающий" человечек, только что пришедший?...
Согрел. Это твоя особенность. Не зря ты был принесён надвигающимися северными ветрами, в день, когда уже нет надежды, что они пройдут мимо и белый холод никого не тронет. Тебя прислали специально - веселить близких и одаривать их поддержкой - до весны. Однажды весной возникла я... Наверное, чтобы заботиться о тебе и наполнять твою душу радостью - до первых холодов... А потом свернуться "под крылышком" и греться у твоего сердца...

13.
Вновь белая блистающая пышность, обжигающая ладошки. Верхушки елей плотным забором уходят в вечернее тёмно-лиловое небо. Снежинки тополиным пухом падают на ресницы. Нет. Не тишина. И даже не темно. Не такое время. Смех и голоса гуляют по соседним домам и улицам. А по стенам, крышам, калиткам расползаются разноцветные горящие побеги праздничных фонариков. Иногда слышны полёты и выстрелы маленьких хлопушек-ракет.
Наша любимая звёздочка сошла с небес и возродилась на вечнозелёном, колючем и ароматном деревце, выросшем в нашем дворе. Мы кружимся около него, набрасывая мишуру, дождики, гирлянды, а оно с удовольствием подставляет лапки под петли для шариков. Хоровод лампочек, примостившийся и у нас над крыльцом, отражается в твоих глазах. В них то же ожидание, что витает кругом во всём городе: новой зимы, нового веселья, новой жизни. Что-то ждёт всех нас дальше... Но в любом случае каждый следующий день будет ещё прекрасней предыдущего.
Звёздочка магически сияет, приближая время...
***
Звёздочка магически сияла, приближая время. Она по-прежнему подмигивала сверху, ни капли не похожая на ту, что в данный момент венчала ёлку у меня дома. Я стояла в холодных сумерках и гадала, пройдёт ли очередной надвигающийся год так же, как все предшествующие ему, или мне удастся хоть немного приблизиться к тому, что я давно ищу. А что я ищу? Путаные мысли мелькали на грани сознания и подсознания, то убеждая верить во что-то туманное и невозможное, то вдруг отрезвляя реальными ощущениями и видениями. От долгого и пристального созерцания звезды заслезились глаза. Я поморщилась и начала моргать, и в этот миг мне показалось, что от огонька моей надежды отцепился крохотный кусочек и ринулся вниз, по внутренней дуге ночной полусферы. Я слышала о метеорах - падающих звёздочках, но кусочек? Я быстро вытерла глаза насухо и, прищурившись, ещё крепче приклеилась взглядом к происходящему. Нет, не показалось - он летел, летел очень ровно и горел очень ярко, при этом непрерывно оставаясь в пределах моей видимости, будто стараясь приманить к себе. Я и не заметила, как сделала несколько шагов за ним и оказалась у скамейки. Посмотрев на неё, я тем самым на мгновение оторвалась от наблюдений за "космическим туристом". А возобновив их, заметила только тающую точку над краешком леса. Вздох - и она растворилась. Я провела рукой в перчатке по лбу и присела на скамейку. Подо мной что-то хрустнуло, как сминаемая бумага. Отодвинувшись, я нашла на своём первоначальном месте стопочку одинаковых листиков, аккуратно сложенную и словно взятую из одной тетради. Листы были исписаны на манер дневника или путевых заметок. Тут меня пронзила жаркая дрожь до кончиков пальцев. Строки каким-то образом оказались заполнены моим почерком... Сомнений быть не могло, он у меня своеобразный, похожих пока не встречала, да дело даже не в этом, а в том, что я чувствовала каждый кружочек, каждую палочку как движение своей руки и своей мысли - это я их написала; и, быть может, вспомнила бы, когда и зачем, если бы только мысли так не смешивались...
Я взяла их домой и читала до самого утра, и каждое слово рождало воспоминания, неясные и родные. Эти события уже происходили, хотя история явно была о будущем, о том, что должно оставаться покрытым мраком вопросов и сомнений. Однако странички рассекали его светом своего отрадного содержания, как летящий звёздный осколок - ночь. Мозаика сложилась со щелчком выключателя (в данной ситуации - включателя), всё встало на свои места. Пришёл мир. И капля ожидания...
Засыпая на рассвете, я спрятала записи в наволочку подушки, не желая красться по комнате до стола или шкафа, и, ворочаясь, слышала их треск под головой. Но утром их не стало. Я долго не могла разлепить веки и шарила в наволочке, не понимая, в чём дело. Убедившись, что там действительно пусто, побежала производить обыск во всех комнатах и укромных уголках. Бесполезно. Не осталось даже обрывка.
Возможно, стоило бы уверить себя, что это был лишь сон. Поступить так - разумно и логично. Но я точно знаю и вновь повторю - нет, так всё и произошло, на самом деле. Некоторые яркие дни из прочитанной жизни я поспешила записать по памяти, чтобы не потерять совсем. Они - в приведённом тексте. Теперь порой перелистываю их вместо альбома с фотографиями и жду, когда замкнётся круг времени и наши с тобой дверки окажутся друг напротив друга, и мы одновременно нажмём на ручки, чтобы их открыть...
(2009-2010)