Битов

Каково может быть сиюминутное и беспристрастное рассуждение о так называемой "литературе", если не прочесть ни книги в последние, положим, года два-три?..
Я не буду считать тут мимолетные и малодушные, по сути своей, хватания - в минуту какой-нибудь внутренней пустоты - за набоковского "Пнина", за что-то равное ему ... Ничего этого я зачесть себе не могу. Да, собственно, и бог с ним.
...И я бы не сказал, что пишущими сказано совсем уж "всё". Но все, кого я даже лишь могу себе представить, - все они идут в писании куда-либо назад, вот дело в чем. Назад.

Но нет, прав я не вполне. Я более или менее подумал и вспомнил: куда-то "не назад" уходит Битов. И, несомненно для меня, он прав сейчас в том, что, по видимости, почти ничего не пишет.
...И ведь как-то раз я с ним слегка даже и говорил. Случилась эта знаменательная (для меня лишь) встреча году, я думаю, в 98-99-м.
(Для понимания вами фона скажу, что дело было в книжном магазине, где Битов, сидя за столом, подписывал свои тома.)
...Вышло так, что рядом с ним стоял свободный стул. По-дилетантски ссутулившись, я подошел, нахально сел и начал говорить, довольно много. Как и я бы на его месте, ничего особенно интересного, хорошего или, тем более, важного он, конечно, в ответ мне не сказал, но каждое новое подписание книжки в результате затягивалось довольно неприлично.
Дело длилось минут, может быть, десять. И не знаю, как он, а я мог бы рассказывать потом о нюансах долго. Но единственным по-настоящему значимым движением в этой сцене стало поднятие Андреем Георгичем ближней ко мне брови (на, должен я заметить из каких-то неясных соображений истины, вполне похмельном и неподвижном до того лице). И секундная, но направленная в бесконечность пауза повисла над происходящим...
К чему я?.. Чтобы вас не томить, скажу, что это случилось после моего сакраментального, но и невинного вопроса: "Так о чем писать?". И понял я: как и положено в драматургии, это означало "Занавес".