Любовь к цвету

Флакон из толстого стекла, заполненный до половины прозрачной желтовато-розоватой жидкостью.
В жидкости неведомой медузой колыхался лишенный пигментов цветок (скорее всего, гвоздика), сам флакон так давно не открывался, что крышка намертво припаялась временем.
Флакон был обнаружен мною и старшей сестрой Натальей на выкрашенной желтой краской полке, над крыльцом,  справа от двери, ведущей в сени.
На полке было множество вещей, значение и происхождение которых было нам в том возрасте еще  неизвестно: потрескавшиеся коричневые куски хозяйственного мыла, желто-лимонный  пластиковый стакан с растрепанной зубной щеткой, ржавыми гвоздями и обломками шариковых ручек, старинная продолговатая жестяная банка, в которой что-то громыхало и перекатывалось – что именно, мы так никогда и не узнали.
Все эти сокровища были доступны, стоило только подтащить старый стул с испещренным порезами клеенчатым сидением, вскарабкаться на него, и, балансируя между падением и наказанием,  протянуть дрожащую  нетерпеливую руку.
Бабушка отобрала флакон и поставила обратно, сказав нам, что это духи. Мы верили и принюхивались. Ладони пахли солнцем и пылью.

… Траурно-черная с серыми и лиловыми всполохами коробка с шелковым нутром  вмещала в себя флакон, похожий на обломок кварца: подарок от влюбленного одноклассника и его равнодушной мамы.
По кромке коробки, обнявшей ложе для флакона, вились золотистые буквы, похожие на арабские письмена.
В  граненом тулове мерно плескалось тусклое марево, а узкое горлышко, некстати торчащее из геометричного великолепия флакона, запечатывалось белесой пластиковой кнопкой, одетой в  венец Снежной Королевы. На донышке флакона, неожиданно по-домашнему округлом, поблескивала золотинка с зигзагом названия фирмы.
На руках оставался сладковатый бальзамический запах.

…Однажды утром я проснулась с неясным чувством смешения яви и яви, подошла к комоду, протянула руку и медленно приподняла черную картонную крышку с розовыми разводами.
На бледно-сером шелке покоился флакон, подобный обломку кварца, и Венец Снежной Королевы воинственно простирал в пространство свои зубцы.
Однако все изменилось – бесконечно и необратимо.
В топленом с прозолотью мареве неведомой медузой танцевал  цветок, и лепестки его  спели гранатом,
рдели багрянцем,
горели амарантом,
сочились киноварью…

…А Вы любите духи?