Часть четвёртая

Ч  А  С  Т  Ь     Ч  Е  Т  В  Ё  Р  Т  А  Я



          Если бы Анжелика могла увидеть, что сейчас происходит в её квартире в тёмное время суток, она была бы по меньшей мере удивлена, но девушка на зимние каникулы уехала к маме и брату в родную провинцию, поэтому творящиеся в сумраке дела остались никому не ведомы. Конечно, верный страж её, кот Интеграл, сразу вмешался бы и пресёк непонятные манёвры, но Лика взяла его в поездку с собой, и всё это время Интик со снисходительным интересом исследовал новые для себя сельские просторы. В результате данных обстоятельств и появилась возможность у недоброй силы беспрепятственно действовать в опустевшей квартире.
          Если бы куколка Далия могла предвидеть какую роль ей назначено сыграть в жизни Анжелики, она уже давно постаралась бы упасть фарфоровой головой на что-нибудь твёрдое и разбиться вдребезги, выйдя таким образом из игры. Но бедная крошка оказалась совершенно не готовой к свалившемуся на неё кошмару. Ведь Далия была счастлива находиться рядом с хозяйкой, служить ей источником удовольствия, молчаливо выслушивать сердечные признания Анжелики и ласково улыбаться. Ничего лучше этого Далия себе и представить не могла! Кто же был в силах предположить, что Кукольная Королева окажется настолько принципиальной и не простит Лике её побега из кукольного Королевства? Ну, положим, незадачливый Чезаре Барабас рад-радёшенек был избавиться от Анжелики, и на последовавшие вопросы Королевы о причине произошедшего только досадливо отмахивался руками. Но сама Её Высочество придерживалась вполне определённой позиции — нельзя было позволить новой куколке покинуть Королевство! В крайнем случае она должна была совсем уйти из жизни, но уж никак не вернуться обратно к людям!
          У Королевы в груди был спрятан самый настоящий алмаз, древний, магический камень, о месте нахождения которого знал только некий старик, однажды зашивший  эту баснословно дорогую вещицу внутрь обыкновенной, разве что чуть более тщательно выполненной куклы, стоявшей на полке в ряду других марионеток. Хитрого старика убили какие-то люди, долго выпытывавшие у него перед смертью, где спрятан алмаз. Он предпочёл промолчать и погибнуть. А из обычной куклы, под воздействием магического камня, со временем явилась Королева Кукол. Она не была живым существом, именно в том и заключалось её преимущество — никто не мог предположить в ней движущую силу некоторых, зачастую очень серьёзных, процессов, происходивших в мире людей.
          Анжелика, известным образом, оказалась редкой пташкой, упорхнувшей из клетки — сферы интересов Королевы. Подобного никак не следовало допускать! Увы, сделанного не воротишь. Будь он неладен, этот Чезаре! И какова же оказалась радость Её Величества, когда выяснилось, что Барабас в последний момент догадался вернуть Анжелике куклу, купленную в его магазине! Далия, марионетка, ниточки от которой находились в руках Королевы, теперь присутствовала рядом с Анжеликой! И расправа с непокорной девчонкой была отныне только делом времени.
          Лика, уехавшая на зимние каникулы домой, тем самым освободила свою съёмную квартиру на несколько дней, оказавшихся вполне достаточным сроком для принятия Королевой всех необходимых мер. Далия, покорная воле своей Госпожи, превратилась в безропотное орудие. Вообще-то, даже присутствие Анжелики не помешало бы давно уже воплотить злобный замысел, и отнюдь не девушка была причиной, заставлявшей Её Величество тянуть с реализацией плана. Рыжий кот — вот кто разрушал все попытки воздействия! Это странное существо одним своим присутствием ставило непреодолимую преграду любой магии. Королева недоумевала, терялась в догадках о происхождении  зверя, в конце концов откровенно бесилась от бессилия, и всё же, тлея холодной ненавистью, упорно ждала подходящего случая. И вот, в начале января 2020-го года, этот случай представился — и девчонка, и её непонятный кот исчезли из квартиры!
          Несколько ночей подряд, скрытый вуалью зимнего мрака, отражался поверхностью луны тончайший, будто лазерный, луч. Он всё тянулся и тянулся в окно, а крошка Далия, двигаясь неуклюже и жутковато по комнате, прикрепляла его, словно паутинку, к стенам. Кукольная Королева была занята отнюдь не шуточным делом, дистанционно она ткала Кокон Смерти, находясь внутри которого любая жертва оказывалась обреченной на неизбежную гибель. Это страшное оружие невозможно было обнаружить ни одному из живых существ, потому что изготавливалось оно нежитью, и не носило на себе ни малейших признаков человеческого духа.

          Когда усталые, но довольные удачным окончанием поездки Лика и её брат Сергей поднялись на этаж и отперли входную дверь, кот Интеграл, восседавший на руках у хозяйки, неожиданно фыркнул и молниеносно соскочил на пол. Он встал поперёк дверного проёма и встопорщился, словно не позволяя людям войти в квартиру.
          — Опа. — произнёс Сергей, с любопытством глядя на кота. — Похоже, Интик сигнализирует нам о присутствии в твоём доме каких-то непрошеных гостей, или что-то навроде того. Хорошо, дружище, — обратился он к Интегралу, — мы не будем торопиться входить. Давай, разберись там, на месте, самостоятельно.
          Анжелика опустилась на корточки и потрепала кота по шёрстке.
          — Ах ты, мой защитник грозный. Только вот что, Инти, мы устали с дороги, хотим кушать, а Серёжке ещё обратно ехать. Ты там побыстрее порядочек наведи, ага?
          — Ммурф. — ответил кот.
          Сергей засмеялся.
          — Ты поняла? — обратился он к сестре. — Зверь определённо произнёс: «спокуха, я щас!»
          Оба, улыбаясь, наблюдали за тем, как их рыжее чудо скользнуло в глубину квартиры. Спустя буквально минуту оттуда послышалось «ммяуф».
          — Так, — сделал вывод Сергей, — зверюга приглашает нас войти. Женщин и детей просим набрать в лёгкие побольше воздуха, чтобы, если что, погромче вскрикнуть.
          Вербины прошли через прихожую сразу в комнату. Интеграл, явно чем-то встревоженный, сидел посредине, на паласе, и смотрел… смотрел на что-то непонятное, лежавшее в уголке на полу.
          — Ах! — всплеснула руками Лика и бросилась туда. — Какое несчастье, моя Даличка! Моя куколка бедная, она упала с полки и разбилась!
          Это действительно было так. Когда Королева Кукол поняла, что работа завершена и Кокон Смерти сплетён, она удовлетворённо усмехнулась и взмахнула своим остро отточенным кинжалом, обрезая нити, связывавшие её с марионеткой Далией. Неожиданно потеряв опору, только-только взобравшаяся обратно на привычную полку, кукла нелепо раскинула руки, качнулась и полетела вниз, где ударилась головой о маленькие физкультурные гантели, к несчастью лежавшие именно в этом месте, и всё было кончено. Королева, где-то там, за тысячи миль от дома Анжелики, устало зевнула, и в тот же миг утратила всяческий интерес к девчонке. На это у неё имелись три веские причины. Во-первых, других дел хватает, надо в конце концов заботиться о собственном Королевстве, а не тратить время по пустякам. Во-вторых, мало кому удавалось выскользнуть из Кокона Смерти живым, на этот счёт можно было не беспокоиться.
А в-третьих, если даже девчонка каким-то чудом уцелеет… стало быть, есть на то воля Высших Сил, и Королева не настолько глупа, чтобы затеивать с Ними напрасный спор.
          Анжелика сидела на полу, прижимая к груди искалеченную куколку, и слёзы катились по её щекам. Смущённо кашлянув, Сергей пожал плечами и сказал:
          — Я, это… пойду, пока, поставлю чайник на плиту, да вареники разогрею.
          Спустя некоторое время, когда брат с сестрой обедали, сидя за кухонным столом, Лика сокрушённо покачала головой:
          — Как это могло случиться? Не понимаю. Далия уже полгода жила на этой полочке и мне бы и в голову не пришло, что она однажды упадёт оттуда! Ой, до чего жалко бедную куколку…
          — Н-да, — задумчиво ответил Сергей, промокая салфеткой губы, — странно всё это, странно. Ведь так серьёзно разбиться… это ещё надо постараться суметь! Такие мелкие кусочки. Даже склеить нет никакой возможности. Что-то здесь не так. Похоже на преднамеренное убийство! — он бросил лукавый взгляд на сестру. — Вы не находите, мисс Марпл?
          — Да ну тебя, Серёжка! — обиженно махнула на него рукой Лика. — Правда ведь жалко, такой прекрасный сувенир из Италии! Такая память! А тебе всё хаханьки… Да ещё зима на улице…
         — Ну, это не проблема. — засмеялся в ответ брат. — Заканчивай семестр не хуже прошлогоднего раза, и — ради бога! — езжай грядущим летом в Италию за новым сувениром. Хоть за двумя. И при чём тут, кстати, зима на улице? — заинтересовался он нелогичным поворотом темы.
          — Где теперь Даличку похоронить — сугробы вокруг! — объяснила Лика, снова наморщивая носик к слезам, но удержавшись добавила: — А в Италию… нет, в Италию я больше не поеду. Куда угодно, только не туда.
          — Ну, пожалуйста. — согласился удивлённый Сергей, разумно отказавшись от мысли пошутить насчёт похорон куклы. Похоже, тут всё не так просто, сделал он заключение.
          Пока хозяйка с братом обедали и вели разговоры на кухне, кот Интеграл продолжал сосредоточенно изучать квартиру в поисках хоть каких-нибудь изменений, случившихся в его отсутствие. Произошедшее с куклой случайностью не являлось, это факт. С самого дня её здесь появления Интик невольно улавливал то и дело исходящую от Далии непонятную энергию. Вот только вычислить источник излучения никак не удавалось, сама куколка в этом плане была чиста. Разумеется, будучи уроженцем планеты Индиг-Рал, жители коей изрядно поднаторели в магии, Шанти довольно неплохо разбирался в передаче информации из одного места в другое, поэтому ввести его в заблуждение было практически невозможно, кот вскоре понял, что кто-то неизвестный пытается использовать Далию в роли аватара. Но — поразительное дело! — ухватить этого неизвестного не получалось, никаких следов он странным образом не оставлял.
          Вот и теперь, когда в квартире вся атмосфера была буквально пропитана тревогой и опасностью, Интику не удавалось найти хоть малейшей зацепки, поведшей бы к разгадке тайны. Усевшись в центре комнаты на палас и устало прикрыв глаза, Интеграл невольно вспомнил про старого приятеля своего, шамана-таракана Ахава. Окажись тот сейчас рядом, вдвоём они вычислили бы любого мимикрирующего колдуна и дали ему достойную острастку!.. Да только где теперь Ахав? Не слышно и не видно блудного шамана-таракана.

          Сергей Вербин попрощался с сестрой и пустился в обратную дорогу домой. Анжелика осталась наедине со своими грустным настроением.
          «Вот это, называется, вернулась я с родины. — размышляла она, после лёгкой приборки комнаты закладывая вещи в стиральную машину. — Как на похороны прибыла… Бедная Даличка, славная ты моя куколка, не уберегла я тебя.»
          Нет, думать о случившемся не следовало ни в коем случае! В конце концов, это ведь всего лишь игрушка, не живой человечек!
          «Да, — тут же возразила сама себе Лика, — она была как живая! Она поддерживала меня в Королевстве Кукол!»
          Из глаз уже намеревался хлынуть безудержный поток слёз, но в этот момент в прихожей послышался звонок. Анжелика на крыльях любви и горя буквально пролетела до двери и распахнув её спрятала лицо на груди у Иннокентия.
          — Я тоже очень рад тебя видеть. — спустя минуты две осторожно сказал Кеша. — Но лучше будет всё-таки войти обратно в дом. Я вижу, ты чем-то расстроена.
          Когда они удобно устроились на диване, Лика объяснила причину покраснения глаз.
          — Ах ты, малыш мой сердобольный. — ласково прошептал Пономарёв на ушко любимой девушке и предложил: — Отдай-ка эту бедолажную куколку мне. Я постараюсь поправить дело.
          — Ой, Кешка, — вздохнула Анжелика, — там какой-то фарфор непонятный, рассыпался на мельчайшие крошки. Не собрать, не склеить.
          — И всё-таки я попробую. У меня же есть фотография твоей Далички. Буду действовать методом Герасимова. Глядишь, и вернётся к тебе твоя любимица, или, скажем так, её родная сестра… Аличка! Вот. А сёстры ведь не обязаны быть идеально похожими, не правда ли?
          Анжелика, не ожидавшая подобного оборота, вначале недоверчиво посмотрела на Кешу, затем порывисто обняла его за шею.
          — Уже гораздо лучше. — пробормотал он довольным тоном. — А теперь давай-ка, расскажи, как отдыхалось тебе в родных краях, что там новенького?
          В этот момент в комнату заглянул Интик. Кеша подмигнул ему, и кот ответно изобразил улыбку. Интик, разумеется, оценил замечательную способность Пономарёва действовать на Лику умиротворяюще, и вообще Кеша в его глазах давно уже стал нужным элементом, необходимо служившим для поддержания гармонии в этом доме. Сегодня, в свете недавних событий, Пономарёв явился сюда как нельзя кстати.
          — Ой, Кешка, зря ты не поехал с нами! — широко распахнула глаза Лика и засмеялась. — У нас там было так весело!
          — Малыш, ну ты же знаешь, я не виноват. — с грустью ответил Пономарёв. — Я и сам не ожидал, что папа с мамой спланируют ремонт в квартире как раз на новогодние праздники. Их понять можно — предстояла целая куча выходных дней, имелся смысл провести их с пользой для дела. Конечно, я мог бы встать в третью позицию и отказаться от участия в сём мероприятии. Но ведь это было бы неправильно. Посуди сама, в кои-то веки попросили родители своего взрослого оболтуса помочь, а он… встаёт в третью позицию!
          — Да нет, Кешка, я же не в упрёк! — погладила его по руке Анжелика. — Просто у нас было так весело, и я всё время жалела, что тебя рядом нет… Вот сейчас расскажу тебе и ты тоже пожалеешь!

          Иннокентий и сам не знал, зачем забрал у Лики эту испорченную игрушку. Впрочем, нет, в первый момент он просто хотел утешить расстроенную девушку, отвлечь от плохого, вот и сделал то, что пришло на ум. Теперь же, сидя у себя дома на кухне и рассматривая туловище куклы, Пономарёв тщетно пытался найти выход из получившейся в итоге ситуации. Правда, проблему вроде бы несколько упрощало то, что у игрушки отсутствовала только голова, всё прочее было в порядке, даже фарфоровые пальчики на руках не повреждены. Однако, чем больше размышлял на заданную тему Иннокентий, тем безнадёжней она ему представлялась.
          «Голова. Пустячок. Но с головой-то, молодой чемодан, у вас самого не совсем ладно. — уныло думал Кеша. — Где уж вам браться за восстановление такой уникальной вещи! И это вы, юноша, напрасно замахнулись на Герасимова, это вы, знаете ли, поспешили!»
          Надо отдать должное Иннокентию — человек он был ответственный. По возможности. И только за неимением никакой возможности уровень его ответственности неуклонно начинал понижаться, градуируясь в зависимости от осознания величины собственной некомпетентности. В отчаянном положении мысль Кеши привыкла цепляться за самые разнообразные фантазии на тему «А что, если?..» И, надо признаться, иногда это приносило свои плоды.
          «А что, если договориться с коллегами в институте и отпечатать голову куклы на 3D-принтере? — внезапно додумался Пономарёв и возбуждённо заёрзал на стуле. — Отличная идея! Ведь этак может получиться едва ли не идеальная копия!»
          Не откладывая дела в долгий ящик Иннокентий тут же набрал номер одного из приятелей по институту, младшего научного сотрудника Саши Бармина.
          — Привет, Алессандро! — сказал он бодрым голосом. — Чем занимаешься в это прелестное утро? Собираешься на бал в Трускавец?
          — Жму вашу лапу, виконт! — мгновенно отреагировал Бармин. — Ну что вы, по балам прохлаждаться нынче некогда, нас ждёт ипподром. Скачки-с! Скачки-с до упаду.
         У Саши была весьма оригинальная манера разговаривать с людьми. Он с ходу наделял любых собеседников титулами и придворными должностями, Пономарёв, например, моментально получил от него звание виконта, хотя вовсе и не являлся младшим сыном графа, не получающим наследства. По городу Бармин передвигался если не верхом «на гнедой кобыле», то либо «на дилижансе», либо на «омнибусе». Посещал Саша исключительно «дворянские собрания», или что-нибудь в том же духе. Короче, жизнь Бармина протекала «как бы резвяся и играя» одновременно в нескольких эпохах, причудливо переплетённых меж собою. Во многом благодаря именно этой его забавной экстравагантности Пономарёву и нравилось с ним общаться. Хотя, в практической хватке Саши сомневаться не приходилось, столько раз он помогал Иннокентию выкарабкиваться из разнообразных ситуаций, возникавших на трудовом фронте. Недаром именно ему Кеша сейчас и звонил.
          — Алессандро, надеюсь, что не слишком вас отвлекаю своими пустяками, но есть вопрос. — произнёс Кеша. — Или тема, если это название вас больше устроит.
          — Григорий, а задай-ка кобыле овса! — воскликнул куда-то в сторону Бармин, верный своим принципам. — Кха-кха. Извините, виконт. Итак, я весь внимание.
          Пономарёв вкратце объяснил своё затруднение и поинтересовался, сможет ли Саша ему в этом деле помочь. То-есть, свести с нужными людьми в институте.
         — Да нет проблем. — беззаботно ответил Бармин. — За ваши деньги — любая услуга! Единственное, что должно тебя как-то насторожить, это стоит ли овчинка выделки.
          — В смысле, ты хочешь сказать…
          — В смысле, служба в гусарском полку научила меня тщательно считать деньги. — пояснил Саша. — Давай посчитаем. Мосье программист возьмёт с тебя за составление программы… некую сумму, плюс цена материала, плюс процент начальнику департамента принтеров, плюс сфинксу, чтобы он продолжал молчать обо всём увиденном, плюс-минус подоходные, итого в целом может набежать приличненько! Короче, советую вам, виконт, выбросить из головы всю эту блажь, доехать на дилижансе до шляпного салона мадам Посижур, и выбрать там себе новую игрушку, в результате каковой торговой операции вы сэкономите изрядную сумму франков.
           — Вас понял.  — произнёс со вздохом Кеша. — Спасибо за исчерпывающий консалтинг. Желаю удачи на ипподроме. Привет старине Скачкиссу!
           — Взаимно, коллега, взаимно! — вежливо откликнулся Бармин и отключился.
          «Ну, всё правильно, — пожал плечами Пономарёв, — 3D-принтеры пока ещё не вошли в быт на равных со стиральными машинами. Пока ещё их эксплуатация обходится пользователям очень недёшево. А жаль. Использование подобной техники в данном случае было бы довольно элегантным решением проблемы.»
          Но следующей на очереди была всё та же изначальная идея-фикс — приложить к делу собственные руки. Да имей он хоть какие-нибудь навыки, Кеша конечно же попытался бы поработать с глиной, или, на худой конец, с пластилином. Для начала. Но приниматься за такое дело с бухты-барахты… это, пожалуй, слегка самонадеянно. И даже глупо.
          «Специалисту-скульптору, тут, наверно, пару раз плюнуть. Да где ж его раздобыть, этого скульптора?» — вздохнул  и почесал затылок Иннокентий. И сия волшебная манипуляция неожиданно помогла вспомнить об одном человеке, к которому, пожалуй, имело смысл обратиться за помощью.
         — Ну, здравствуй, это я!  — произнёс Пономарёв в трубку заветную фразу-пароль.
         — Ба-а! — откликнулся хорошо знакомый ему женский голос. — Не прошло и двух лет, как мой любимый королёк снова дал о себе знать! Привет ему, привет!
          Кеша почувствовал лёгкое волнение на море своей души. Право, эта женщина всегда пробуждала в нём страстное желание быть с ней рядом ровно столько времени, сколько она ему готова уделить.
          — Да, Беата, это он… то-есть, это я! — дрогнувшим голосом сказал Пономарёв. — И должен тебе признаться, что, во-первых, я по тебе соскучился. А во-вторых, извини, есть дело.
          — Это хорошо, что соскучился во-первых, и только во-вторых есть какое-то там дело. — засмеялась Беата Королёва, давняя знакомая Иннокентия. — Но должна сразу предупредить — Кирилл сейчас здесь.
          Речь шла о сыне, славном парне, занимавшемся таэквондо и нередко отлучавшемся из дома на спортивные сборы, чем Пономарёв какое-то время удачно пользовался.
          — Но Беата! — проникновенно возразил Кеша. — Даже простое вербальное общение с тобой это несказанная для меня радость. Так что нет проблем. Я приду исключительно безвозмездно. То-есть, даром.
          — В таком случае, жду тебя после 18.00. До вечера, извини, буду занята. — с сожалением пояснила Беата. — Надеюсь, это не критично?
          — Нет, нормально. — успокоил её Кеша. — Служенье муз не терпит суеты, а я как раз намерен поговорить с тобой о высоком искусстве.
          — Вот как. — засмеялась своим неподражаемым смехом собеседница. — Ну, ладно. До встречи, мой сладкий.
          У Пономарёва даже ладони вспотели от ответной нежности.

          — Кешка, — голос в трубке звучал как-то необычно, напряжённо, — у меня ЧП. Срочно приходи.
          — Иду, любимая. — не раздумывая ответил Пономарёв, отложил в сторону газету и покачал головой: — «А мог бы как раз сейчас двигаться в противоположном направлении. Вот была бы незадача! Просто благо, что у Беаты день занят. Право же, нельзя совмещать несовместимое, всё должно идти по порядку, событиям следует планомерно чередоваться, а не сваливаться на человека подобно горному обвалу.»
          Спустя каких-то десять минут Иннокентий стоял возле двери в квартиру Анжелики. А спустя ещё пару минут уже с недоумением вглядывался в её бледное лицо с отчётливыми тёмными пятнами под глазами.
          — Вот нифига ж себе! — присвистнул он. — Даже не представляю, что здесь могло приключиться. Тем более, расстались мы с тобой накануне в совершенно замечательном настроении. Лика, малыш мой любимый, что стряслось за эти часы нашей недолгой разлуки?
          Анжелика усадила Кешу на диван и опустилась рядом с ним. Глаза её встревоженно смотрели чуть ли не в самую душу Иннокентия. Он не выдержал и обняв девушку притиснул к себе. И тогда она как-то глухо выдохнула:
          — Ой, Кешка, до чего же ужасный сон я видела сегодня! — девушка довольно ощутимо вздрогнула. — Мне кажется, ещё чуть-чуть и я умерла бы.
          Иннокентий вначале испытал некоторое облегчение от этих слов. Сон! Ночной кошмар, вот в чём причина суматохи! Однако, он сразу же спохватился, поскольку слишком уж серьёзно изменилась Лика, чтобы это могло объясняться столь банально.
          — Так. — произнёс Пономарёв. — Давай-ка рассказывай, в чём дело.
          Что такое ночные кошмары? Можно ли их как-то интерпретировать с точки зрения здравого смысла? Как на них реагировать?
          Лике снилось, будто она находится в большой клетке, необычной, со скруглёнными углами. Причём, девушка словно бы висела в центре этого ограниченного прутьями пространства. И вот, в какой-то момент, странное сооружение начало медленно вращаться вокруг Анжелики, постепенно набирая обороты. От этого у неё сильно закружилась голова и к горлу подкатила тошнота, и чем быстрее вращалась клетка, тем мучительнее становились позывы к рвоте.
          — Это было совершенно невыносимо! — с содроганием простонала Лика. — Казалось, у меня сейчас остановится сердце. И если бы не Интик, то прямо не знаю, что случилось бы!..
          — А что Интик? — быстро спросил Кеша, внимательно посмотрев на присутствовавшего здесь же кота. Казалось, тот тоже пребывает в лёгком замешательстве по поводу всего произошедшего нынешней ночью.
          Выяснилось, что во время продолжавшейся во сне пытки Анжелика ощутила вдруг ещё и непонятное воздействие на область лица. Кто-то невидимый словно бы пытался содрать ей кожу со щёк, и когда намерение сие стало чересчур уж явным, девушка вздрогнула и резко открыла глаза. Оказывается, это Интик увлечённо облизывал её лицо, пуская в ход жёсткие щетинки своего языка. Поняв, что хозяйка проснулась, кот закричал пронзительным голосом, и Лика окончательно пришла в сознание. Она, терзаемая невыносимым приступом тошноты, кое-как поднялась с постели и шатаясь от слабости добрела до ванной комнаты, где её основательно вырвало.
          — Я думала, что не дотяну до утра, так было плохо. — пожаловалась Анжелика. — Хотела вызвать скорую помощь. Но, ты знаешь, когда вернулась назад в постель, обнаружила, что головокружение прекратилось, да и вообще всё пришло в норму…
          «Во как! — недоверчиво взглянул на неё Иннокентий. — А впрочем, наверно, и такое бывает после облегчения желудка.»
           — Мне кажется, это симптомы пищевого отравления. — задумчиво пробормотал он вслух.
           — Ой, не знаю, Кешка. — вздохнула Лика. — Только уснуть я потом часа два точно не могла, всё боялась, что снова в клетке окажусь и она начнёт вращаться… Подобного я бы уже не вынесла, с ума сошла.
          Пономарёв заставил Анжелику переместиться к себе на колени и стал тихонько покачиваться с нею влево-вправо, словно убаюкивая. Обычно таким путём они достигали некоего удивительного состояния, близкого к полному единению их душ и тел. Сейчас этот обмен энергией на высшем уровне был необходим как никогда.
          Ни тот, ни другая конечно же и понятия не имели о том, что несколько часов назад, в далёкой Италии, на острове Капри, в местный госпиталь был доставлен с тяжёлым сердечным приступом некий Чезаре Барабас. И врачи, срочно занявшиеся пациентом, не давали никакой гарантии благополучного исхода реанимационных мероприятий. Молодые люди об этом не знали.
          Зато об этом прекрасно был осведомлён кот Интеграл, сидевший сейчас на любимом своём подоконнике и нервно подёргивавший кончиком хвоста. Понятное дело, что обычный кот, даже по прозвищу Шерлок Холмс, вряд ли смог бы сопоставить между собой некоторые факты последнего времени. Только Шанти был способен на подобное. Он, в отличие от любого другого из действующих лиц, сразу догадался откуда подул этот леденящий ветер, который разбудил его нынешней ночью. Подскочив от неожиданности, кот быстро обвёл взглядом комнату. Ни малейшего движения он не обнаружил. Было просто очень холодно и тихо. Мертвенно тихо. И тогда Шанти всё понял. Молниеносно он вспрыгнул на постель хозяйки и увидел белое, безжизненное лицо. Вот тогда-то он и принялся будить её, пустив в ход жёсткие щетинки на своём языке. И, слава небесам, Анжелику удалось вернуть оттуда, куда бедную девушку пытались увлечь неизвестные силы.
          А впрочем… неизвестные ли?
          Недодемон Шанти почувствовал, как холодная ярость наполняет его сознание. До сего момента он был уверен, что мерзавец Чезаре Барабас получил острастку на всю оставшуюся жизнь, и не посмеет никогда больше даже помыслить о причинении вреда Анжелике. Тем не менее, обнаруженная вчера разбитой кукла Далия со всей очевидностью доказывала обратное, теперь это стало понятным. Чезаре долго готовился, упорно выжидал, и как только наступил благоприятный момент, воспользовался отсутствием в квартире хозяев, тут же задействовал фарфоровую куклу наподобие аватара, и с её помощью устроил здесь какую-то ловушку, в которую и угодила нынешней ночью Анжелика. Что за неведомую магию применял всё это время Барабас, как ему удавалось остаться абсолютно неощутимым, было пока непонятно. Даже сейчас, после ночного кошмара, никаких энерго-информационных следов Шанти не обнаружил. Тем самым получалось, что Чезаре совсем не так прост, как до сих пор представлялся.
          «Ему же хуже.  — с ледяным спокойствием принял решение Шанти. — Я не знал, что в мире людей используется Магия столь высокого уровня, это своего рода приятный сюрприз для демона планеты Индиг-Рал. Но теперь итальянец мне всё расскажет.»
          То, что ниточка тянется к Барабасу, коту было абсолютно очевидно — своей гибелью Далия подтвердила неочевидные раньше факты, все разрозненные детали отныне сложились в картинку.
          И вот, ни сном, ни духом не помышлявший о дурном, Чезаре Барабас был внезапно разбужен, едва только успел как следует уснуть в своей уютной постели. Памятное змеиное шипение, с которым появлялся демон, наверно, заставило бы итальянца вскочить и со смертного ложа, такой ужас оно вызывало. Напрасно бедняга орал благим матом и божился в полной непричастности к случившемуся, тщетно, в порыве безумия, пытался швырять подушки и простыни в эту зловещую дьвольскую физиономию, которая висела перед ним в воздухе и жгла ненавидяще-яростным взглядом — всё было бесполезно.
          Когда доведённый до крайности Чезаре забился в конвульсиях и изо рта его полезла белая пена, кот Шанти благоразумно отозвал свою ментальную ипостась назад, и в полном недоумении поплёлся к себе на подоконник. Он был обессилен и обескуражен. Проклятый итальянец либо в самом деле ничего не знал, либо неизвестный хозяин запугал его так, что ему проще было умереть, нежели проговориться. Шанти был склонен придерживаться второго предположения, поскольку что-то, проскальзывавшее в поведении Барабаса, а особенно в отдельных его мыслеформах, относилось к сфере неизведанного и подозрительного. Жалко, что Чезаре сорвался в эпилептический припадок. Ничего страшного с ним, конечно, не произойдёт, поболеет немного, да и оправится. Но вот как свидетель, либо участник преступления, он отныне неинтересен — умрёт при первом же заданном ему вопросе.
          «Да, жаль. Похоже, я немного переусердствовал. — размышлял Шанти, уныло созерцая в окно заснеженный пейзаж двора. — Принял за главного злодея не того, кто им является на самом деле. А ведь разгадка была, похоже, где-то совсем рядом. Но вот теперь… теперь всё очень сложно. Я не знаю, что противопоставить неведомому противнику, подхода к нему нет. И это создаёт крайне серьёзную опасность для Анжелики. Первый раз тут, на Земле, я чувствую себя настолько бессильным. Оказывается, не только у нас, на Индиг-Рале, жизнь полна тихих ужасов и мерзостей, здесь, в мире хумансов, этого добра тоже хватает.»
          Увы и ах. Хотя, вполне вероятно, этого добра хватает по всей Вселенной.

          В 18.05 Пономарёв, как штык, стоял возле квартиры Беаты Королёвой и давил на кнопку звонка, ибо сказано было: приходи после 18.00, вот Кеша именно так и сделал.
          — О, какая приятная неожиданность! — воскликнула хозяйка, распахнув дверь. — Мне почему-то представлялось, что ты либо часам к одиннадцати заявишься, либо вообще игнорируешь моё приглашение. — Беата рассмеялась, увидев недоумение на лице Иннокентия. — Да шучу я, шучу! Проходи скорее, сладкий мой, жду с нетерпением!
          Они устроились в большой комнате. Пономарёва хозяйка усадила в кресло, а сама с его дозволения полуприлегла на диван, головой на боковую подушку.
          — Ох, устала я сегодня, Кешенька. — пожаловалась она. — И в воскресенье покоя нет. Так и пробегала полдня по частным вызовам. Работаю на износ. Страховая медицина не успевает, вот и приходится некоторым пациентам индивидуальную помощь оказывать, на дому.
          Иннокентий перевёл глаза с лица Беаты на её изящные ступни с точёными пальчиками и ноготками, покрытыми вишнёвым лаком.
          «Да, — подумал он, — жалко бить по нашим дорогам такую роскошь.»
          Королёва рассмеялась, поймав направление его взгляда.
          — Ох, до чего ж ты ненасытный мужик, Пономарёв! Вижу, вижу, как ты на меня смотришь. Остынь, сладкий мой. Вот-вот должен Кирилл вернуться из гостей, не хватало нам ещё ребёнка смущать адюльтером.
          — Хорош ребёнок! — не удержался Иннокентий. — Кулаки в два раза больше моих, и в плечах косая сажень!
          — Весь в отца. — с гордостью пояснила Беата. — Но по сути-то всё ещё дитя. — она склонив голову набок с любопытством взглянула на Кешу. — Кстати, сладкий мой… если я не ошибаюсь, ты ведь теперь, некоторым образом, не свободен в проявлении своих чувств? Или уже всё, прошла пламенная любовь?
          Пономарёв нахмурился. Самое лучшее, по его мнению, было бы иметь обеих красавиц в личном гареме, но раз это принципиально невозможно, то и говорить не о чем.
          — Нет, любовь не прошла. — сухо ответил он. — С чего бы?
          После паузы Беата поинтересовалась:
          — Как девочка поживает? Не замучил ты её ещё?
          Кеша тяжело вздохнул. Вряд ли стоило заводить речь в присутствии другой женщины о своей любимой, но сегодняшние волнения дали себя знать, не удержался.
          — Заболела она, похоже. — пожаловался Кеша. — Ночью нынче тошнило сильно. Да плюс ещё какой-то дурацкий сон ей привиделся, никак в себя прийти не может. Ну и намучился же я, пока успокоил, да уложил её подремать пару часиков после обеда…
          — А сам — юрк! — и ко мне отправился. — как-то нехорошо усмехнулась Беата, покачав головой.
          — Да ведь мы, кажется, заранее договорились о встрече. — изумлённо развёл руками Пономарёв. — Ты уж не возводи, пожалуйста, напраслину-то. Что за нелепый поворот разговора! К тому же я не зря тебе про искусство давеча намекал, вспомни.
          Беата демонстративно хлопнула себя по лбу ладошкой.
          — Ах, да! Приношу свои извинения, мой сладкий, действительно, сие обстоятельство меняет всё дело. И вообще, с чего это вдруг меня понесло? Нервы, ох уж эти нервы.
          Похоже было, Королёва, тем не менее, на что-то разозлилась. Однако, скрывая свои чувства, она быстро поднялась и проходя мимо Кеши чмокнула его в щёку.
          — Извини, брякнула не подумавши. Сейчас принесу по бокалу вина, выпьем мировую.
          Когда спустя пару минут оба сделали по глотку Сангрии, Беата поинтересовалась невинным голосом:
          — И как часто твою девочку тошнит?
          — Её Анжелика зовут. — хмуро пояснил Иннокентий и тут же встрепенулся: — Что ты имеешь в виду?
          — Ну, судя по твоей реакции, ты понял, о чём идёт речь. — улыбнулась Беата.
          Пономарёв сидел с ошеломлённым видом и не знал, что делать дальше. Ну, никак не могло ему прийти в голову такое объяснение недомогания Лики! Ну не было к тому вроде бы никаких явных предпосылок.
          — Ладно, Кеша, — успокаивающе проговорила Королёва, — не будем торопиться с выводами. Я полагаю, твоя Анжелика — девушка умная и внимательно следит за своим здоровьем. Может быть, в данном случае мы имеем дело с вульгарным пищевым отравлением. Но! — Беата подняла вверх указательный палец. — Я надеюсь, ты не забыл адрес клиники, где я работаю? Очень хорошо. Жду вас с Анжеликой в любой день недели. — Беата посчитала что-то в уме и добавила: — Но лучше всего прямо завтра бери отгул на работе и с утра веди девочку ко мне!
          — Я всё понял. — расцвёл в улыбке Иннокентий. — Слушай, Беата, это же здорово… — начал было он, но собеседница сделала знак остановиться.
          — Не торопись. Пока сие не более, чем предположение. Давай-ка лучше сменим тему, дабы потом не разочаровываться. Что ты там насчёт искусства толковал?
          Пономарёв с трудом сумел удержаться от бурного всплеска эмоций. Он жадно прильнул к бокалу губами и моментально выцедил остатки Сангрии, затем крякнул и некоторое время сидел, улыбаясь и закрыв глаза.
          — Ну, ладно. — в конце концов проговорил он и посмотрел на собеседницу сияющим взглядом. — Об искусстве, так об искусстве. Для меня, конечно, не секрет, что ты знакома с некоторыми представителями этой сферы деятельности. Ты ведь и сама изумительно хорошо пишешь картины. — Кеша обвёл рукой висящие по стенам комнаты полотна. — Ты вообще потрясающе талантливая женщина…
          — Ах, сладкий мой, — замахала ладошками в шутливом смятении Беата, — останови поток своего красноречия, иначе я не выдержу и тотчас же отдамся тебе прямо на этом диване!
          Оба рассмеялись и некоторое время ласкали друг друга взглядами.
          — Ну, — продолжил после паузы Кеша, — если уж совсем кратко… то мне нужен скульптор. Есть для него небольшая, но ответственная работа. — чтобы не быть голословным он тут же вынул из рюкзачка туловище куклы и показал Беате, а следом продемонстрировал на дисплее смартфона несколько снимков прелестного личика Далии.
          — Ах ты, боже мой! — восхитилась Королёва. — Какая славная куколка была… — она покачала головой и задумалась. — Ну, пожалуй, есть у меня знакомый человек, к которому можно обратиться с подобным заказом — одноклассник Кирилла, очень талантливый мальчик. Кстати, у сына в комнате стоит сделанная как раз его руками статуэтка. Сейчас я тебе её принесу. — с этими словами Беата убежала и, вернувшись, вручила Пономарёву какую-то игрушку. Он принялся внимательно изучать её и убедился, что у паренька действительно руки растут откуда положено — китайский болванчик был сработан им весьма выразительно. Пожалуй, такой мастер окажется способен воспроизвести голову куклы Далии максимально похожей на оригинал.
          — Это, вроде бы, не глина? — нерешительно произнёс Иннокентий, ощупывая статуэтку.
          — Какой-то пластилин, со временем хорошо затвердевающий. — пояснила Беата, пожав плечами.
          — Кажется, это именно то, что и требуется. — удовлетворённо пробормотал под нос Кеша. — Вот только лицо кукле тоже необходимо будет подрисовать. Ммм? — вопросительно посмотрел он на Королёву.
          Та только махнула рукой.
          — Ну, ты же расхвалил меня, как невыносимо талантливую художницу. Придётся соответствовать.

          Проснувшись утром следующего дня, Иннокентий сразу вспомнил сделанное накануне открытие и счастливо заулыбался. Вот так-то, похоже, в его жизни намечаются приятные перемены. Пономарёв бодро подскочил с постели и помчался в ванную. Спустя десять минут он уже сидел на кухне и уплетал завтрак.
          «Позвоню любимой часиков в десять. Договоримся, когда удобнее посетить врача. И закончатся все эти непонятки!»
          Единственное, что сейчас несколько беспокоило Кешу в связи со складывавшимся положением, это продолжающееся и кажущееся бесконечным обучение Лики в институте. Как-то раз, в одном из их диалогов, ею было высказано желание вначале завершить учёбу, а уже затем серьёзно приступать к полагающимся в отношениях между мужчиной и женщиной мероприятиям. Благой помысел, что и говорить. С другой же стороны, рассуждал сейчас Пономарёв, и потом найдутся не менее уважительные причины не торопиться с созданием семьи. Так можно всю жизнь откладывать и откладывать это дело, и в итоге дооткладываться.
          «Нет-нет, — не соглашался теперь с любимой Кеша, — пусть будет так, как получилось, не надо ничего переносить на потом! Если уж судьба рассудила по-своему, значит, следует повиноваться! А трудности мы переживём! Этим нас не напугаешь.»
          Беата, будто предчувствуя возможные осложнения, очень удачно вчера предложила не откладывать визит к ней в долгий ящик. Не успел Иннокентий допить кофе, как булькнул смартфон и на дисплей выскочила эсэмэска: «Как твои дела, любимый?»
          Пономарёв нахмурился. Жизненный опыт подсказывал ему, что подобный текст с утра пораньше означает не совсем хорошие дела у самого вопрошающего. Он не стал тратить время на составление ответного послания, а сразу сделал вызов.
          — Доброе утро, малыш!
          — Здравствуй, любимый.
          В голосе Анжелики отчётливо сквозила усталость, можно было не сомневаться — она провела скверную ночь.
          «Ай-я-яй.» — покачал головой Кеша и предупредил девушку, что сейчас навестит её с некоей хорошей новостью. Не слушая возражений, отключил телефон и помчался на соседнюю улицу. Буквально через каких-то пять минут он вошёл к Лике домой, запыхавшийся, встревоженный, и с облегчением убедился, что она выглядит вполне нормально, а вовсе не так плачевно, как ему представилось по тембру её голоса.
          — Слушай, малы-ыш, — поцеловав девушку в подставленную щёку, игриво произнёс улыбающийся Кеша, — мне кажется, у нас намечается пополнение, а? Ведь ты, я так понимаю, беременна?
          — С какого перепугу ты так решил? — удивлённо ответила Анжелика. — Ничего я не беременна.
          — Ну как же! — не мог остановиться в своём восторге Иннокентий. — Тошнота… это ведь какой-никакой, а признак? Разве не так?
          — Тошнота, Кешка, это, конечно, признак, — сокрушённо согласилась девушка, — вот только чего именно, я никак не могу понять.
          «Ну, вот тебе и на. — с досадой подумал Пономарёв. — Вроде уже так всё хорошо складывалось в этой головоломке, так логично…»
          А Лика тем временем продолжала рассуждать:
          — Если это было отравление, то при чём тут дурацкий сон? Ведь он опять приснился мне, Кешка, точь-в-точь, как накануне! Снова вокруг меня крутилась эта непонятная клетка, и снова довела меня до умопомрачения, разве что на сей раз Интику вмешиваться не пришлось, я сама сообразила, что надо просто проснуться, и подскочила как раз вовремя, чтобы успеть добежать до ванной. — Анжелика рассерженно всплеснула руками. — Да что же за идиотское наваждение на мою голову! Вторую ночь не могу выспаться. Я устала, Кешка. — вдруг как-то по-детски пожаловалась она. — А мне же сейчас на лекции ехать надо… И сил совсем не осталось. Эх, буду спать прямо на занятиях, другого выхода нет. Да ладно, не в первый раз! — попыталась всё-таки придать ситуации шутливую тональность Анжелика.
          И тут Пономарёв решил взять дело в свои руки.
          — Предлагаю поступить следующим образом. — сказал он. — Сейчас мы с тобой собираемся и едем к одному очень хорошему специалисту, где и будем разбираться, что такое вообще происходит. А я вчера, знаешь ли, позвонил знакомому врачу, — на немой вопрос Лики пояснил Иннокентий, — и она посоветовала нам срочно прийти к ней на консультацию.
          — Она? — уточнила девушка. — Это женщина?
          — Ну да, — кивнул Кеша, — она. Между прочим, врач-гинеколог высокой квалификации. Что тебя настораживает? Я знаком с Беатой Марковной ещё с тех пор, когда был женат, да собственно, потому и знаком, что приходилось к ней обращаться за помощью.
          — Беата Марковна! — фыркнула Анжелика. — И фамилия, наверно, Мюнхаузен!
          — Да чего ты ржёшь, балда! — не смог удержаться от смеха и Кеша. — Нет, вы только посмотрите на эту глупую девчонку! Под глазами тёмные круги, ноги от слабости подгибаются, в чём только душа держится после двух бессонных ночей, а она туда же — хиханьки тут хахакает!
          — Всё-всё-всё! — подняла руки вверх Анжелика. — Сдаюсь, мой повелитель. Уговорил. Ну их, эти лекции! Едем уже к этой… Беате Мюнхаузен. Я хочу на неё посмотреть. Прелестная, должно быть, старушенция. А старая гвардия плохого не посоветует!

          На табличке красовалась надпись «Врач-гинеколог Королева Беата Марковна». Анжелика отошла от двери и взглянула на Кешу округлившимися глазами.
          — Так она, оказывается, не Мюнхаузен, а вообще королева! — шепнула несносная девчонка. — Ты куда меня привёл, Пономарёв? Я же не знакома с придворным этикетом!
          Иннокентий погрозил ей пальцем и заставил присесть на стоявший рядом диванчик.
          — Сиди, негодница. — шикнул он. — Допрыгалась до такого преклонного возраста, а придворного этикета не знаешь. Стыдись!
          В этот момент дверь открылась и в коридор вышла Беата в идеально белом халате и столь же безукоризненной шапочке. Едва лишь взглянув на неё, Кеша мгновенно почувствовал — что-то случилось, Королёва была явно не в духе.
          — Здравствуйте, доктор. — на всякий случай он постарался вложить в свой голос максимум благожелательности.
          — Здравствуйте. — сухо отозвалась Беата и сразу обратилась к Анжелике: — Проходите, девушка, в кабинет.
          Лика, шествуя мимо Кеши, украдкой показала ему язык, и скрылась за дверью.
          «Ах ты, негодница!» — ласково подумал Пономарёв и озабоченно взглянул на Королёву, полагая услышать какие-то объяснения.
          — Ожидайте, пожалуйста.
          Вот и всё. Иннокентий проводил взглядом удалившуюся в кабинет Беату, пожал плечами и опустился на диванчик. Странно. Накануне во время их встречи не произошло ничего такого, что могло бы вызвать столь холодный сегодняшний приём. Но наверно Беата просто не хочет вызывать у Анжелики ни малейших подозрений на свой счёт? Что ж, тогда всё правильно. Не следует и Пономарёву демонстрировать слишком близкое знакомство с Королёвой, ведь это всего лишь запланированный визит к врачу, не более.
          «Ладно. Примем это к сведению. — сделал себе заметочку Кеша и переключился на следующий пункт в списке мероприятий. — Однако, пора уже позвонить на работу, в институт, а то шеф будет волноваться.»
         — Тимофей Алексеевич, — взволнованно произнёс он, когда абонент ответил на вызов, — это я, Пономарёв. Тут у меня с утра пораньше форс-мажор приключился… Обстоятельства требуют моего личного присутствия… Конечно, плохо начинать новый трудовой год с прогула, я понимаю, но так уж получилось… Да-да, завтра явлюсь на работу в обязательном порядке. Спасибо, Тимофей Алексеевич, до свидания.
          Ну, что ж, можно смело сказать, тылы теперь были прикрыты. До обеденного перерыва шеф, как это обычно происходило в подобных случаях, будет заменять Кешу на складе, а после обеда приклеит на дверь листок бумаги с надписью «В случае необходимости обращаться к завхозу в кабинет номер 23» и всё будет нормально. Схема давным-давно обкатана.
          Иннокентий поднялся и стал прохаживаться по коридору туда-сюда, попутно читая вывешенные на стенах медицинские плакаты. Изредка мимо него в обоих направлениях скользили пациенты и медперсонал. Это немного развлекало Пономарёва, однако спустя полчаса он всё-таки заскучал, а ещё минут через десять начал сердиться. Ох уж эти больницы с их извечными, изматывающими ожиданиями неизвестно чего!
          В какой-то момент Кеша уже окончательно вознамерился было постучать в дверь кабинета и поинтересоваться, долго ли ему ещё здесь прохлаждаться, но тут в коридор вышла Анжелика, огляделась, увидела его и с улыбкой пошла навстречу. Следом показалась Беата и поманила Пономарёва рукой. Иннокентий чмокнул девушку в щёчку и сказал:
          — Погоди-ка, я сейчас.
          В кабинете у Королёвой он не был давным-давно, с того самого времени, когда закончил быть женатым, однако, ему представилось, что тут абсолютно ничего не изменилось, словно и не утекло уже ого-го сколько лет. Беата смотрела на него, стоя возле своего рабочего стола, и покусывала губу. Озабоченность была написана на её лице очень отчётливо.
          — Значит, так, Иннокентий. — негромко и деловито заговорила она. — Девочка твоя в порядке, молодечик, следит за собой. Никакой беременности у неё нет. Что касается приступов тошноты и ночных кошмаров… ещё вчера я отнесла бы это на счёт зимней депрессии и некачественной пищи. Но сегодня…
          — Что такое? — поневоле заволновался Пономарёв, слишком уж хмурой выглядела сейчас Беата.
          — Кеша, — внимательно посмотрела ему в глаза Королёва, — давай-ка, подходи к 17.00 сюда, в клинику. Проводишь меня до дома, прогуляемся пешочком, как раз и поговорим. Есть о чём.
          — Да что случилось-то? — воскликнул Пономарёв.
          — Случилось, мой друг, случилось. — уклончиво ответила Беата. — А сейчас иди, там девочка ждёт. И будь с ней нежным и ласковым, мой тебе совет. Всё, до вечера.
          Иннокентий вышел из кабинета в смятенном состоянии духа.
          — Чем вы там занимались? — ревниво поинтересовалась Лика, беря его под руку.
          — Что? — очнулся от своих мыслей Кеша.  — А-а… Так ведь здесь частная клиника, малыш, тут за приём деньги платить полагается. Вот я доктору Королёвой и отдал несколько монеток.
          — Понятно. — приняла версию Анжелика и озвучила личное мнение: — Я-то сперва думала, она — старушка. А она такая красавица, что будь я на твоём месте, обязательно влюбилась бы! Я даже на своём месте, и то… — Лика помахала в воздухе рукой, не сумев найти нужное определение.
          — Это что ещё за фигня? — строго сказал Кеша. — Ай-я-яй тебе!
          — Нет, ну а что? — игриво промурлыкала девушка, заглядывая ему в глаза. — Вдруг это любовь?
          — С ума с тобой сойдёшь. — рассмеялся Кеша. — Кстати, Королёва — это фамилия по мужу. А Беата на самом деле полька, и девичья фамилия у неё… угадай, какая!
          — Ой, какая? Какая? — загорелась Анжелика, забежав вперёд и умоляюще смотря в лицо Пономарёву. — Ну, скажи, скажи!
          — А настоящая фамилия… — медленно выговорил Иннокентий и сделав паузу каркнул: — Мюнхаузен!

          Кеша проводил Анжелику до дома и решил остаться с ней. После того, как оба немного поболтали о том, о сём, посидели на кухне и выпили по чашке зелёного чая, девушка внезапно потеряла весь свой весёлый настрой и почувствовала усталость.
          — Ой, Кешка, — зевнула она, — кажется, меня здорово разморило. Не позволил ты мне сегодня подремать на лекциях, так видно придётся отыгрываться сейчас тут, на диванчике.
          — Ну и ладно, — миролюбиво отозвался Пономарёв, памятуя, что девушка не спит толком уже вторую ночь подряд, — это даже хорошо. Мы почти сто лет не лежали с тобой в объятиях друг друга и Морфея среди бела дня. Я присоединяюсь, пойдём, родная, баиньки.
          Лика кивнула головой и спустя пять минут они уже спрятались под одеялом. А спустя ещё минут пятнадцать девушка обиженно проворчала:
          — Ну, вот… всегда так. Думаешь, ну всё, никаких сил нет, сейчас ка-ак задам-задам храпака! А рухнешь на постель, раз, и — сна как не бывало!
          — Точно. — зевнув, подтвердил Иннокентий. — Закон подлости. Так может, сексом займёмся? Чего время и место зря терять.
          Анжелика помолчала. Потом улыбнулась и ответила:
          — А вот расскажи мне сначала сказку. А дальше видно будет.
          — Ну… неплохое, в общем-то, вступление. — засмеялся Кеша. — Главное, неожиданное. Так, — задумался он, — что бы такое тебе рассказать? Кстати, а ведь давненько я уже ничего нового не сочинял! Это даже как-то странно. Хм.
          — Вспомни чего-нибудь из старенького. — промурлыкала Анжелика, поудобнее устраиваясь под бочок Иннокентию. — У тебя так много всего.
          Пономарёв приобнял её рукой и на минуту затих, размышляя.
          — Ага. Есть ещё порох в пороховницах. — удовлетворённо констатировал он, кое-что припомнив. — Однажды, много лет тому назад, у меня возникла идея написать что-то типа повести, или даже романа. Скучновато вдруг стало короткие тексты сочинять. Поднапрягся я, поднапрягся и попробовал. И нифига у меня не вышло… Да ты не хихикай, — легонько подтолкнул он Анжелику в бок, — кое-что всё равно удалось сотворить. Пусть не роман, и даже не повесть. Но зато целых два логически связанных рассказа про пертурбации вокруг фамильного кинжала!
          — Ой, как я люблю про пертурбации! — сладко содрогнулась Анжелика. — Начинай!
          — О'кей. Итак, рассказ первый. Называется «Туманный пёс».

          ……….В небе уже почти не было звёзд. Плотный туман стелился над Болотной Пятиной, большим селом на окраине непроходимого леса.   
          Трясина ухала, пузырилась, вызывая к поверхности болотников. Они вертели головами, нюхали испарения и смотрели туда, где на самом краю границы Великих Болот стоял Пёс. Не простой — Туманный. Он стоял и смотрел, как жёлто-зелёные огоньки обманчивой тропы теряются между кочек. Где-то там, в самом сердце Великих Болот, ждёт ведьма, ведьма-гадалка, ворожея, чьи пророчества точны и сбываются практически всегда.
          Солнце уже пробивало себе путь, властно разгоняя тьму, пригасив редкие звёзды. Оно, словно огненный дракон, выползло к Великим Болотам, внезапно разделив потоками своих лучей огромного Туманного Пса на свору маленьких щенков, похожих на клочки серого тумана, которые, казалось, только и ждали этого. Виляя куцыми хвостиками они проворно рванули с места и скоро затерялись между зелёных кочек, следуя вслед угасающим огонькам обманчивой тропы, ведущей их к сердцу болот. Болотники не смогли угнаться за ними, и только ухали вслед, от досады хлопая себя по лысым головам. Опять Псу удалось их провести! В прошлый раз он пробился сквозь засаду, показав чудеса проворства и ловкости. На сей раз, понимая, что повторно таким способом болотников не перехитрить, Пёс избрал совершенно иную тактику, и она сработала! Болотники не ожидали подобного коварства, они готовы были ловить одного пса, но никак не множество крошечных щенков. Поэтому, потерпев поражение и на этот раз, болотники, тёмно зеленея от злости, разочарованно уходили в Великую Трясину, в самую глубину, взывая своим богам об отмщении.

          Ведьма задумчиво посмотрела вокруг. Только один раз в несколько лет за ней может прийти Туманный Пёс. Один раз в несколько лет с его помощью она способна пересечь Великие Болота.
          И вот серый комочек тёрся о её ноги. Второй, тёмный, тихо и призывно тявкал, как бы намекая, что время дорого и пора в путь. Остальные щенки нетерпеливо повизгивали. Судьба давала ведьме шанс  — через день-два, если повезёт, в Болотной Пятине появится Подкидыш,  маленькая девочка с глазами цвета болотной воды. Шанс прожить со смертными ещё одну жизнь. В прошлый раз Туманный Пёс пробился к ведьме огромный, полный сил, и унёс её с собой молодой, прекрасной девушкой… Тогда ведьму убили селянки, не потерпев красивой чужачки на своей территории.
          Сейчас всё должно было быть иначе, условия изменились. Маленькие щенки, сменяя друг дружку, поочерёдно несли на своих спинах крохотное существо, в которое обратилась ведьма.

          В кузнице разгорался горн, у закопчённых стен гордо стояли клещи, молоты и другие инструменты мастера, уважаемого в Болотной Пятине Стефана Моравеца. Сейчас он как раз оценивающе вертел в руках полосу стали, думая, что давно уже пора было сделать себе нож. Старый совсем пришел в негодность, а без ножа мужчина и не мужчина вовсе… так, недоразумение. За повседневными заботами — добычей руды, заготовкой угля, ковкой селянам немудрящих инструментов, лопат, серпов, воротных петель, — кузнец никак не мог приступить к изготовлению ножа. А он по замыслу должен был быть не абы какой. Моравец даже видел его два раза во сне. И вот, наконец, настало время воплотить задуманное в реальность.

          Клочки тумана растаяли у самого порога кузницы, опустив Подкидыша на траву. Задержавшийся ненадолго единственный щенок был тёмен, как сама ночь, серые глаза его говорили о том, что дорога была утомительна и опасна. Коротко тявкнув, туманный щенок напружинился и шмыгнул на крыльцо кузницы. Ударив лапой по дверной ручке, он слегка приоткрыл её.
          Моравец осмотрел своё творение, вздохнул. Нож получился отличным: с широким и острым клинком. Оставалось только поставить клеймо и отполировать, но что-то смущало Стефана, а что именно, он понять не мог. И теперь придирчиво изучал изделие, так и сяк поворачивая перед глазами.
          Вдруг дверь кузницы тихо отворилась и на порог неуклюже вползла крохотная девочка.
          — Гу-у. — сказала она и протянула руки к опешившему Моравецу.

          Шло время. Вернее, не так: время летело! Однако, в кузнице всё оставалось по-прежнему. Казалось даже, что Стефан за минувшие годы совсем не постарел. Время сделало его только крепче, хотя, конечно же, взяло своё: всё труднее становилось добывать руду.
          В Болотной Пятине произошли перемены: как-то так получилось, что в округе самой красивой невестой стала Подкидыш. Впрочем, какой же она Подкидыш? Верея Моравец — приёмная дочь кузнеца — вот уже вторую весну сводила с ума парней Болотной Пятины и её окрестностей. Приезжали в село женихи и из соседних, и дальних деревень, да всё без толку! Верея ни на кого не смотрела и это злило парней и их родителей. Хотя открыто роптать против Моравеца люди не решались — всё же кузнец он был первостатейный. А ну как уйдёт в чужие края с досады на односельчан? Упаси боже! В Болотной Пятине без кузнеца никак нельзя.

          Инок Питирим брёл по пыльной лесной дороге. Он был бос, высок, худощав. Котомка болталась за плечами, делая его похожим на какую-то птицу: не то грача, не то цаплю. Монашество он принял давно, так давно, что уже и не помнил, как его звали до посвящения. Дорога пилигрима лежала в самые глухие уголки земли, туда, где люди ещё верили в духов, совершали языческие обряды, а иногда и приносили в жертву заблудшего путника или ребёнка, которого нечем кормить.
          Питирим вздохнул. Близился конец его пути на запад, впереди — те самые Великие Болота. Глядишь, ещё неделя-другая и — в обратный путь, а там отчёт перед Святейшей Коллегией, любимый монастырь, книги, молитвы, келья.
          Тропа неожиданно пропала из-под ног. Вдруг завыл ветер, кроны деревьев стали раскручиваться в безумной карусели, чертя на внезапно потемневшем небе неведомые знаки. Сгустились тучи, грянул гром, с неба сорвались капли дождя, крупные, холодные, они жалили Питирима, словно острые кончики кинжалов. Ветер бросал в лицо пригоршни прелых листьев, швырялся мелкими сучьями, дождевая взвесь, достигая земли, превращала её в месиво, хотя это было странно для здешней местности.
          Питирим пытался сохранить тепло, как мог, но, увы, одеяние инока весьма скудно. Шмыгнув наконец под огромный вяз, он перевёл дух. Котомка была брошена к ногам, Питирим уже собрался вознести молитву для путника, но замешкался. Из-за густого кустарника показалась лобастая голова волка... или собаки — в сгущающихся сумерках инок точно не разглядел. Животное уставилось на него глазами, в которых бушевало серое пламя. Пёс понюхал воздух и обнажил клыки. Теперь это был не маленький щенок, а матёрый зверюга!

          Верея стояла на маленькой зелёной кочке. Вокруг всё было ярко-красным. Всё, кроме этой кочки. Девушка смотрела на небо, небо смотрело на неё. Облака были похожи на листья, которые несёт неистовый ветер, а может так оно и было… Кто знает, ведь не исключено, что где-то есть такие деревья, с которых слетают облака-листья, превращаясь потом в самые невероятные образы?
          Верея не понимала, как она оказалась столь далеко среди воды, густо покрытой ряской? Вообще-то, в Болотной Пятине никто не осмеливался ходить в самую глубь Великих Болот.
          Облака-листья затеяли какой-то танец: разбившись парами, стали опускаться к стоялой воде болота.
          — Пииинск, пииинск! — гудели где-то над головой комары, дальние родичи древних вампиров, испытывающие постоянный голод.
          Верея закрыла глаза. Смутные образы стали отчётливее. Где-то рядом набирала силу гроза. Верея потянулась к ней. Туда, где кому-то грозила беда…

          Пёс встрепенулся, стряхивая с себя капли дождя. Питирим сидел в позе покаяния — в этой позе никакие духи и иные тёмные сущности не могли нанести вред служителю веры. Клочки тумана поднялись с кромки болот, тихими змеями стелились по траве, всё ближе и ближе подползая к Псу. Молнии сверкнули в словно приблизившемся к земле вплотную небе. Питирим опустил руку к поясу, молитва молитвой, но не помешает иметь в ладони и что-то более существенное. Однако... оружия на поясе не было, остались только ножны. Ножны Веры... И теперь выбор стал очевиден. Если к концу испытания у Ищущего остаётся нож, это одно, если ножны — другое. Если же теряется всё целиком — обратный путь в Обитель закрыт…
          Пёс рыкнул и, отпрыгнув от инока, скрылся в редком подлеске. Питирим открыл глаза, не веря, что всё закончилось, но… всё ещё только начиналось.
          Что это было? Питирим осенил себя знаком веры: не иначе наваждение — так бывает после долгой дороги от голода, ну или просто от излишне живого воображения.
          "Интересно, где я?" — инок огляделся: небольшое поселение расположилось на пути единственной тропы, ведущей к Великим Болотам. Двенадцать подворий насчитал Питирим. Харчевни в деревеньке нет, верно, как и постоялого двора, но иноку не впервой просить ночлега у селян, хотя… случались и инциденты…
          Тишину разорвал перестук молота. Инок поспешил на звук — не раз бывало, что именно кузнец в небольших селениях являлся авторитетом.

          Верея открыла глаза. Болотная кочка исчезла, перестук молота в кузне был то глух, то звонок. Моравец колдовал с железом.
          На окраине Болотной Пятины появился некто в сопровождении пса цвета утреннего тумана. Сердце Вереи стукнуло в груди и замерло. Она смотрела, как к кузне вышло чудовище: длинный, костлявый, горбатый болотник, доведённый почти до околицы Туманным Псом, верным признаком нежити. Рука Вереи сжала нож, вернее, небольшой кинжал. Моравец давно сделал себе новый, а старый бросил в угол кузни. Однако, дочь кузнеца не даром ела в его доме хлеб, из сточенного на треть лезвия она сделала себе по руке изящное оружие.
          Странно, что болотник появился не со стороны болот… но… это уже не важно — ведь Туманный Пёс их приспешник.

          Питирим спешил, мысли его сейчас были не очень набожны, вернее, совсем не набожны. Машинально слова молитвы всё-таки слетали с губ, но скомканно, обрывисто, глухо. Если бы кто из церковного управления увидел и услышал сейчас инока, не миновать бы ему берёзовой каши за небрежение святым словом. Мысли же Питирима в данный момент были о другом, о земном — о добром куске мяса, о кружке хмельного напитка, или на худой конец клюквенного кваса.
          Болотная Пятина, кстати, славилась своей клюквой, её еще назвали Слёзы Болот.

          Рука крепко сжала кинжал. Верея решила во что бы то ни стало не пустить Тварь в Болотную Пятину. Туман расходился, ветерок рвал его на маленьких пугливых змеек, и те уползали под коряги, в овраги, убегали к болотам.
          Подходя к крайним избам деревеньки Питирим вздохнул с облегчением. Но тут чья-то рука внезапно схватила его за волосы, а к горлу приткнулась острая сталь. Где-то рядом громко залаяла собака. И уже ничего не соображая, совершенно растерянный, инок оглушительно чихнул.
           Рука державшая кинжал у горла ослабла. Кто-то рывком развернул инока. Глаза двоих встретились.
          У Вереи закружилась на миг голова. Питирим же был просто сражён — на него смотрела сама Любовь.     ……….

          Кто бы мог подумать, что сон-час молодых людей продлится несколько дольше, нежели ожидалось, а так оно в итоге и вышло. Это ещё благо, Пономарёву остро захотелось в туалет, иначе вообще непонятно когда они спохватились бы. В окно уже заглядывала лёгкая синева, предвещающая скорые сумерки.
          — Ну, дела. То уснуть не уснёшь никак, то проснуться не проснёшься. — озвучил своё недоумение Кеша, сидя на кухне за столом напротив Лики, и испытывая лёгкое головокружение, не то от пересыпа, не то ещё отчего.
          Выпитая чашка кофе вроде бы привела его в норму. Можно было отправляться на встречу с Беатой. Но, если честно, уходить от Лики совершенно не хотелось. Сегодняшний день по определению был их днём. Всё совпало, и взаимное влечение, и настроение, и тонкое-тонкое ощущение незримой опасности, витавшей в воздухе, и какое-то опьяняющее чувство счастья, когда каждый взгляд в глаза друг другу находил мгновенный отклик. Подобное не слишком-то часто случается в повседневной суете.
          — Одначе… как бы то ни было, а надобно мне отлучиться, малыш. Есть кое-какие дела. — в конце концов настроился таки на разлуку Иннокентий. — Ты не скучай. Я постараюсь не задерживаться.
          Анжелика молча кивнула.

          Беата сошла вниз по лестнице со второго этажа и увидела, что Пономарёв уже ждёт её в вестибюле. Взяв его под руку повлекла за собой на выход.
          — До свидания, Беата Марковна. — сказал вслед вахтёр.
          — Всего доброго, Валера. — откликнулась Королёва.
          Спустившись по ступеням, они повернули налево и зашагали в прогулочном темпе по слегка присыпанной свежим снежком тропе.
          — Ах, до чего же замечательная выдалась зима. — нараспев произнесла Беата. — Не нарадуюсь.
          — Согласен. — вздохнул Иннокентий. — Если учесть, что обычно в это время мороз уже успевает изрядно всем надоесть, нынче получается просто благодать, а не зима.
          — Будем надеяться на продолжение следует. — улыбнулась Беата и бросив взгляд на Кешу, посерьёзнела. — Ну, хорошо, про погоду поговорили. А теперь перейдём к делу. Вопрос насчёт куклы. Вчера я не поинтересовалась, где ты её раздобыл?
          — Анжелика привезла, из зарубежной поездки. Сувенир на память.
          — Значит, всё-таки Анжелика. — задумчиво протянула Беата. — Ну, что ж, тогда кое-что проясняется. Я смею надеяться, Кеша, ты веришь в существование интуиции?
          — Ну, в общем-то, да. Хотя самому мне её определённо не хватает по жизни.
          — Уже хорошо, значит, не придётся долго и нудно доказывать недоказуемое. — Королёва вздохнула, зябко поёжилась и на мгновение прижалась к Пономарёву. — Как ни крути, зима есть зима, прохладно. Ну, так вот. Вчера, когда мы так славно провели замечательный вечер, и ты помахал мне напоследок рукой с палубы своей отплывающей яхты, ничто не предвещало грозы.
          — Отличное вступление для детектива! — восхищённо поцокал языком Иннокентий. — Ой, чувствую, сейчас начнётся.
          — Да, собственно, уже началось, Кеша, началось в тот самый момент, когда ты вообще догадался обратиться за помощью именно ко мне. Это твоя интуиция сработала, не иначе, так что напрасно ты прибедняешься. Итак. Опускаю несущественные детали и перехожу сразу к основному. Стало быть, чудный вечер закончился, расстилаю я постельку, гашу свечи и — баиньки, как все добрые люди в такой поздний час. Сплю это я, значит, сплю, крепко так, сладко. И вдруг, ни с того, ни с сего, начинает мне сниться кошмарик.
          — Как! И тебе тоже? — не удержавшись воскликнул Иннокентий. — Вы с Ликой словно договорились.
          — Нет, Кешенька, это не мы договорились, — нараспев произнесла Беата, — это твоя интуиция уже в конкретное дело пошла. Ты не торопись с выводами, сладкий мой, ты дослушай. В общем, вижу я дивный сон, будто нахожусь в пустой, довольно обширной комнате, изрядно запущенной. Обои старые, кое-где отставшие от стен, пол истёртый, замызганный, потолок грязновато-серый. Неприятное местечко. Вдруг из-за спины моей выходит какая-то здоровенная тётка и начинает выдвигаться на середину этой комнаты. Именно выдвигаться, потому что по-другому и не скажешь. Поднимает левую ногу — отклоняется далеко вправо,  делает шаг по дуге, затем соответственно ступает правой ногой. Как будто у неё все суставы заклинило насмерть. И только спустя несколько секунд до меня дошло, что это и не тётка вовсе, а кукла! Та самая кукла, которую ты мне принёс, в том самом роскошном платьице и туфельках, только выросшая до размеров человека. Остановилась она посередине комнаты и медленно повернулась ко мне лицом. Тут прямо мороз у меня по коже пробежал. Голова-то у ней склеена оказалась, из маленьких таких кусочков, поэтому по всему лицу страшенные шрамы, и глаза на разном уровне вставлены. Стою я, значится, и так-то ни жива, ни мертва от ужаса, а тут вдобавок ко всему у куклы ещё и слёзы потекли, кровавые!  Так мы и смотрели друг на друга некоторое время. Затем вдруг раздаётся тоненький, слабый голосок, причём речь звучит на итальянском языке, который, откровенно говоря, я знаю довольно-таки плохо. Однако, одновременно мне прямо в уши кто-то делает синхронный перевод, и получается, что кукла плачет: «Меня убили! Меня убили! И госпожу тоже убьют! Помогите! Спасите её!» И тянет это жутковатое существо ко мне руки, а с них ещё и верёвки какие-то свисают. А мне вдруг так плохо стало, убежать хочу, но не могу, рвусь, рвусь с места, потом — бац! — и проснулась. Вся в холодном поту.
          — Ты говоришь, кукла на итальянском изъяснялась. С чего ты так решила? — после некоторой паузы поинтересовался Иннокентий.
          — Она пару раз довольно отчётливо воскликнула «синьорита», я так понимаю, это по-итальянски как раз и получается «госпожа»?
          — Ну да, ну да. — пробормотал Пономарёв. — Скорее всего, да. Я, видишь ли, тоже не великий знаток. Но что же, по-твоему, всё это может означать?
          — Ах, Кеша, ну откуда я знаю? Я поняла только то, что хозяйке этой куклы грозит смертельная опасность. А ведь хозяйкой этой куклы как раз и является Анжелика! Ну что тебе ещё?
          — Нет, подожди. — невольно рассмеялся Иннокентий. — Ты хочешь сказать, что поверила в этот нелепый сон? По-твоему, Анжелика действительно в опасности? Не слишком ли просто? Вот мы бы так все и реагировали на наши непонятные сновидения!
          — Кеша, — печально посмотрела на него Беата, — пойми одну простую вещь, я не собираюсь тебя ни в чём убеждать, ты будешь решать проблему сам, это твоя девушка, это ваша с ней жизнь. Это тебе потом с ума сходить, если что-то произойдёт. Моя задача проста — предупредить. Откуда привезла Анжелика эту куклу? Из Италии? Ну, вот видишь! — всплеснула руками Королёва. — А теперь ответь мне на простой вопрос: как я могла догадаться, что кукла из Италии, если вчера ты мне об этом не говорил? А ведь она разговаривала со мной во сне именно по-итальянски!
          — А зачем тебе было об этом догадываться? — не понял Пономарёв.
          — Если бы я вчера знала, что кукла итальянская, тогда было бы хоть какое-то объяснение моему сну! А сейчас его нет. Почему, например, она не заговорила на английском, или немецком, объясни, если сможешь? Ты понял, о чём я?
          Пономарёв понял. Он лихорадочно вспоминал вчерашний вечер, не упоминалось ли ими в разговоре что-нибудь итальянское? Вроде бы, нет. Значит, Далия во сне разговаривала с Беатой на родном языке, а подсознание Беаты не было в курсе того, что Далия итальянская игрушка, и не могло искусственно подогнать одну ситуацию  под другую. Разве что случайно. Но можно ли верить в такую потрясающую случайность?
          — Приплюсуй ещё эти непонятные Анжеликины сны, после которых её так сильно тошнит. — взглянув на Кешу добавила Беата. — Девочка, как я сегодня узнала, только накануне вернулась из поездки домой. То-есть, несколько дней квартира стояла пустая. Кто побывал там в её отсутствие и что натворил? У меня нехорошие предчувствия, Кеша, а женская интуиция это вещь очень серьёзная.
          — Может быть, у тебя уже есть какая-нибудь версия произошедшего? — озабоченно спросил Пономарёв. — Я, признаться, так ошарашен, что пока вообще ничего не могу толком сообразить. Куда бежать и чего делать?
          — Ох, Кеша… Версия у меня есть. Но ты сочтёшь меня за сумасшедшую. — Беата махнула рукой. — Да и ладно. Думай, что хочешь. Мне кажется… в общем, мне кажется, тут не обошлось без нечистой силы.
          Если она полагала, что Пономарёв сейчас громко расхохочется и обзовёт её глупенькой, то ничего подобного не произошло. Нет, он, вполне вероятно так и сделал бы, но… вдруг в его памяти всплыли одно за другим события последнего времени. То, что случилось с ним и Тяпой на Алтае, труднообъяснимое поведение кота Интика, появление и исчезновение Йона Черлазкова, а главное  — то самое шуточное знакомство с куклой Далией по возвращении Анжелики из турпоездки, ведь тогда Иннокентий совершенно явственно заметил живой блеск в глазах этой игрушки! Она следила за ним, хотя он тогда решил, что просто померещилось. Да нет, похоже, не померещилось. Вокруг них с Анжеликой давно уже творится непонятное. Так что…
          — Боюсь, ты совершенно права, Беата. — упавшим голосом произнёс Пономарёв. — Я подумал о том же самом.
          — Вот как! — Королёва была явно удивлена. — В таком случае, ты потрясающий человек, Кеша, просто необычайный.
          — Это хорошо. Но что же мне делать, такому необычайному? Подскажи, если можешь.
          — Отличный вопрос. — одобрила Беата. — Я искала решение с самого утра и, кажется, нашла. — они тем временем дошагали до самого подъезда дома, где жила Королёва. — Давай-ка, зайдём ко мне, выпьем кофе.

          — Привет, мам! Здрасте, дядь Кеш! — выглянул на звук хлопнувшей двери из своей комнаты Кирилл, высокий, белокурый, в маму, парень.
          — О, юный чемпион! — улыбнулся Пономарёв. — Как жизнь спортивная?
          — Сложна, но увлекательна. — исчерпывающе ответил Кирилл. — Мам, я там вареники разогрел в микроволновке. Вы как раз вовремя пришли.
          — Спасибо, Кир. — откликнулась Беата, снимая шубку и устраивая её на вешалку.
          «Н-да. — печально подумал Кеша. — А ведь это мог быть мой родной дом, почти родная семья. Если бы только Беату устроила моя скромная персона… если бы, ах, если бы… Впрочем, молчи, грусть, молчи!»
          Спустя некоторое время, отдав должное сочным вареникам, Иннокентий сидел за столом, откинувшись на спинку стула, и потихоньку потягивал кофе. Как обычно, в доме Королёвой он чувствовал себя чрезвычайно уютно, так бы и не уходил отсюда никуда. Однако, в глубине сознания то и дело всплывало беспокойство — Лика сейчас была одна, как бы чего не вышло! Теперь, когда источник опасности оказался, некоторым образом, определён, девушку не следовало оставлять без присмотра надолго.
          — Я, пожалуй, даже не возьмусь объяснить тебе ход моих мыслей. — говорила тем временем Беата. — Конечно, как врач, то-есть, представитель весьма прагматичной и консервативной профессии, я вообще не должна была бы касаться метафизики. Моё дело — человеческий организм, его анатомические особенности и физиология. — Беата развела руками. — А меня вон куда понесло! В мистику! К тому же, я вовсе не уверена, что права на все сто. И всё же, боюсь, интуиция меня не обманывает. Поэтому, считаю, лучше заранее принять меры, нежели потом горько сожалеть.
          — Я рад, что догадался обратиться именно к тебе. — прочувствованно сказал Пономарёв. — Возможно, это самый мой умный поступок за последнее время.
          — Возможно. — улыбнулась Королёва. — Ну, так вот. Есть у меня один хороший приятель, художник. Возможно, ты даже видел его картины, или слышал фамилию Беленко? Роман Беленко, наш, здешний мастер.
          — Не уверен… но, кажется, это имя мне знакомо. — задумался Иннокентий.
          — Ну, даже если и незнакомо, то вот тебе как раз шанс пообщаться с хорошим человеком и художником воочию. — сказала Беата. — Кроме всего прочего, Роман… как бы это правильнее выразиться… в общем, он экстрасенс. Причём, не самозванец какой-нибудь, а проверенный на реальном деле специалист. В своё время он серьёзно занимался эзотерикой. И я так думаю, Кеша, Роман единственный человек, кто сумеет разобраться в том, что происходит. — Беата пожала плечами. — Правда, мы довольно давно с ним не виделись. И на телефонные звонки он упорно не отвечает. Может быть, что-то случилось. А скорее всего, он просто обиделся на меня… была у нас размолвка несколько лет тому назад. Не знаю. Но ты позвони, вполне вероятно, что Роман откликнется. Ну, а если нет, то вот тебе его адрес. Живёт он в частном секторе, в Первомайском районе. Так что бери ноги в руки и срочно мчись к нему за помощью. И не тяни с этим делом, Кеша, у меня плохое предчувствие, как бы нам не опоздать.
          — Да-да. — вздохнув, согласился Иннокентий. — Лучше всего было бы прямо сейчас и отправиться… Только, боюсь, заблужусь я там, в вечерней мгле, сто лет уже на этой Первомайке не появлялся.
          — Ладно, остынь. — Беата положила ладонь на Кешину руку. — Завтра пораньше с работы отпросишься и постараешься ещё засветло добраться по этому адресу. Надеюсь, всё получится. В любом случае, порекомендовать кого-то ещё я затрудняюсь, а Роман очень ответственный человек, как специалист же вообще незаменим.

          Всю обратную дорогу Пономарёв смотрел в окно автобуса и размышлял о проблеме, свалившейся на его голову. И не складывалась картина, ну никак не складывалась, при всём его желании. Самой ощутимой уликой являлась только кукла Далия. И получалось, если исключить элемент чистой случайности, в квартире Лики безусловно побывал какой-то незваный визитёр, именно он по неосторожности уронил и разбил игрушку. И это всё. Больше зацепиться было не за что. Остальные предположения оказывались на поверку до такой степени притянутыми за уши, что никакой нормальный человек не принял бы их всерьёз. Почему же должен верить в них он, Пономарёв? Только потому, что он — Сказочник, и способен допустить существование нереального? Не слишком ли этого мало для дальнейших действий? Не ставит ли он себя в дурацкое положение, потворствуя бездоказательным домыслам Беаты?
          Иннокентий тяжело вздохнул, и едва ли не в унисон тяжело вздохнули двери автобуса, открываясь и предлагая ему выйти. Кеша спохватился, и выскочил наружу. Он побрёл по заснеженному тротуару, и среди множества окон располагавшейся неподалёку пятиэтажки рассмотрел знакомые окна. В них горел свет.
          «Хорошо. — потеплело на душе у Кеши, но он сразу вернулся мыслями к проблеме. — Что же получается? Что мог сделать в квартире Лики тот незваный визитёр? Оставить некий прибор, или, скажем, магический предмет, который теперь излучает зловредные флюиды и губит девушку? Что-нибудь радиоактивное?»
          Тут Пономарёв аж присвистнул от досады. Если продолжать двигаться подобным путём, то можно зайти чёрт знает куда! С другой стороны, ведь и возразить на такое предположение нечего, кроме фразы «этого не может быть, потому что не может быть никогда». Вот ситуация! Да что он вообще в силах тут предпринять?
          «Стоп! — остановился как вкопанный Кеша. — Выход есть. Всё элементарно. Если квартира Лики представляет собой опасность, то надо взять и уйти из неё, она же съёмная! И пусть он там «фонит», этот магический прибор, сколько ему угодно, пока не треснет вдоль и поперёк!»
          Неужели всё так просто?
          Пономарёв стоял и прислушивался к тому, что творилось сейчас в его голове. Вначале там повисла тишина, оппоненты обескураженно умолкли. Однако, вскоре один из них гнусно хихикнул и намекнул, что в таком случае через некоторое время и в квартире Иннокентия с полочки упадёт какая-нибудь игрушка, только после этого не поздоровится уже им с Ликой обоим.
          — Ах, чтоб тебя!.. — досадливо вырвалось у Кеши. Как ни крути, а вредный оппонент был прав. Но по-своему прав был и Пономарёв — сейчас Анжелику следовало срочно переселить. До тех пор, пока Кеша с возможной помощью Беленко не поставит все точки над «и».
          «Ну, вот. — удовлетворённо подумал Иннокентий. — Наконец-то хотя бы появился внятный план действий.»
          Анжелика встретила его в прихожей, и Пономарёв опять с замиранием сердца отметил, как же она сегодня восхитительно хороша.
          «Что за день такой нынче, ненормальный? — крутнул головой Кеша. — Кажется, всё летит вверх тормашками ко всем чертям собачьим, а любимая девушка взяла и расцвела, как роза в мае, глаз не отвести.»
          — Ли-ика… — только и выговорил он, подхватывая её на руки.
          — Олл ю нид из лав! Тра-та-та-та-та. — доносилось от кого-то из соседей. — Олл ю нид из лав, лав, лав. Лав из олл ю нид!

          Пономарёв внезапно открыл глаза. И мгновенно увидел что-то мелькавшее неподалёку от дивана, на коем они с Ликой спали. Кеша постарался проморгаться побыстрее. Когда зрение сфокусировалось как следует, его взору предстала удивительная картина. В потоке лунного света, проникавшего сквозь занавески, танцевал кот Интеграл. Сначала можно было подумать, что он ловит в воздухе какого-нибудь мотылька, но присмотревшись повнимательней, обнаруживалось, что кот старательно выполняет вполне определённые танцевальные па и выписывает лапами некие геометрические фигуры. Положительно, Интик в очередной раз подтверждал свою незаурядность. Кеша, наблюдая за ним, был уверен — то, что сейчас изображает кот, является магическим ритуалом, и наверняка идёт на пользу и Анжелике, и ему, Пономарёву, раз уж им обоим не удалось нынче покинуть эту сомнительную квартиру.
          Иннокентий заворожённо смотрел на происходящее и очень встревожился, когда вокруг Интика внезапно вспыхнул целый сноп мельчайших искорок. После этого кот повёл себя так, словно забыл, что положено делать дальше. Он как-то нелепо замахал лапами и затоптался на одном месте, потом резко припал к паласу и пополз в тёмный угол, где и затаился во мраке.
          «Что-то пошло не так!» — с замиранием сердца понял Кеша.
          Он тут же приподнялся на локте и взглянул на лежащую рядом Лику. Девушка тихо и спокойно посапывала во сне. Кажется, с ней всё было нормально. Переведя взгляд на электронный будильник, Пономарёв отметил время — 3.15.
          «Что-то пошло не так! — продолжало крутиться в мозгу Кеши. — Нутром чую, что-то вокруг изменилось! Нельзя здесь больше оставаться, никак нельзя!»
          Он долго не мог успокоиться и уснуть, всё лежал и чутко прислушивался к дыханию Анжелики, ожидая и боясь, что оно внезапно прервётся.

          — Поднимайся, Кешка! — вдруг услышал Пономарёв и подскочил от неожиданности. — На работу опоздаешь!
          Голос Анжелики доносился с кухни, где она, похоже, уже приготовляла завтрак.
          «Ого. — подумал Иннокентий. — Как лихо я умудрился уснуть, будто в пропасть провалился!»
          — Как ты себя чувствуешь, малыш? — приведя себя в порядок, появился он на кухне с вопросом.
          — Да вот, — горестно пробормотала Лика, — что-то хвост совсем отваливается, и лохматость повысилась.
          Кеша ахнул, всплеснул руками в притворном ужасе, и благодушно сказал:
          — Ну, я рад, что сегодня ты в полном порядке. Что снилось? То же самое, или?
          — Ты знаешь, Кешка… поначалу завелась старая пластинка, закрутилась вокруг меня эта чёртова карусель. И вдруг — раз! — и всё кончилось. И я до самого утра продрыхла без задних ног. Как-то даже странно… Садись, давай, завтракать, да побежали на остановку скорее, а то мы уже точно опаздываем.
          Тут Лика была права, пришлось включить форсаж и заработать челюстями в ускоренном темпе.
          «Ладно. Насчёт переезда ко мне объяснюсь с ней по телефону.» — решил Пономарёв, поскольку обсуждать эту тему сейчас было уже некогда.
   
          Кот Интеграл сидел на подоконнике и безучастно смотрел в окно. Ему было о чём поразмыслить на досуге. Хотя, к сожалению, занятие это не могло уже ничего изменить, он потерпел оглушительное поражение. Нынешняя попытка Шанти выстроить вокруг Анжелики защитное поле закончилась тем, что он потерял свои магические способности все до единой. Он и спохватиться не успел, как вдруг, в какое-то неуловимое мгновение, превратился в самого обычного кота! Изумлённый Шанти ещё продолжал по инерции беспомощно рисовать в воздухе заветные руны, стараясь чего-то добиться, но — увы, внутри него уже разливалась удивительная пустота, скоро превратившаяся в полную опустошённость. Уж такого поворота событий кот абсолютно не ожидал! На некоторое время он просто впал в транс и замер в тёмном углу комнаты, подобно античному сфинксу. Противостоявшая ему дьявольская сила оказалась настолько мощной, что буквально стёрла недодемона Шанти из списка действующих магов. Оставалось только недоумевать, почему вообще не убила?.. Впрочем, это-то как раз объяснялось довольно просто — кому он нужен, его просто отодвинули в сторону, как досадную помеху, чтобы больше не путался под ногами!
          Неведомый враг действует спокойно, методически и последовательно, квартира отныне находится под его полным контролем, здесь без помех готовится некое серьёзное событие, и кот понимал какое — смерть. Но не он — Анжелика, вот кто предназначается в жертву!
          Собственно говоря, если разобраться, Интик вовсе не нанимался к девушке в телохранители. Можно сейчас же выскочить в форточку и дело с концом. Всё былое забудется. Однако… нет, нельзя. Прежде всего потому, что он любит хозяйку! Ну и, помимо того… А что помимо того? И зачем помимо того? Достаточно и одной, самой главной причины!
          Кот продолжал невидяще смотреть на заоконный пейзаж, однако, мысли в его голове зашевелились быстрее. Думай, Интик, думай! Может быть, именно теперь, когда уже не действуют твои магические способности и ты стал обыкновенный котом, как раз и проявит себя некая доселе неизведанная сила! Надо только хорошенько поднапрячься.
          Интик замер. А ведь и правда. Раньше он был серьёзным магом и мысли его автоматически настраивались исключительно на противостояние любой опасности. Зато теперь кот впервые задумался об элементарном бегстве! Да-да! Надо просто драпать из этой квартиры, да и всё, раз некая тёмная сила превратила её в ловушку! То-есть, нужно срочно вынудить Анжелику поменять местожительство, уйти отсюда куда-нибудь, например к Иннокентию!
          Интик спрыгнул с подоконника и лихорадочно заметался по комнате. Ах, какая жалость, что он больше не обладает магией, какая жалость! Всё было бы гораздо проще. Устроил бы сейчас пожар в две секунды и — нет проблем! Теперь же думай, ищи способ удалить Анжелику из этой проклятой ловушки. Ох, как всё сложно, когда из орудий воздействия имеются исключительно лапы, хвост и зубы!
       
          Постольку, поскольку на текущий день Пономарёв запланировал два важнейших мероприятия, то и мысли его так или иначе крутились вокруг воплощения задуманного. Что, впрочем, совсем не мешало Кеше привычно работать, выдавая и принимая материальные ценности на своём складе, внося соответствующие изменения в журнал учёта.
          Около десяти часов утра он позвонил Анжелике. Услышав её голос Кеша нахмурился, слишком уж равнодушно-устало звучал он, что было совсем нехарактерно для весёлой и общительной девушки.
          — Что-то не чувствую я в тебе бодрости и готовности к труду и обороне! — шутливо воскликнул Иннокентий, в надежде слегка расшевелить похоже совсем упавшую духом Лику.
          — Ой, Кешка, — вздохнула она, — я сама что-то не чувствую в себе ни бодрости, ни готовности к труду и обороне. Дотянуть бы как-нибудь до конца занятий и добраться до дома. Больше ничего не хочу. Предел желаний.
          — А вот здесь мы как раз подошли к одному очень важному и безотлагательному делу. — подпустил в свой голос нотку озабоченности Пономарёв. — Лика, малыш, совершенно необходимо, чтобы ты сегодня же перебралась жить ко мне. Поверь, это крайне важно! Я знаю твоё отношение к этому вопросу, я знаю, что ты предпочитаешь не быть никому в тягость, и вообще, до свадьбы нам не полагается проживать вместе. И тем не менее ты должна нынче же покинуть свою квартиру. Видишь ли, находиться там очень опасно, есть подозрение, что некий субъект оставил в ней какую-то отраву. В конце концов, я и сам ощутил непонятное воздействие нынешней ночью, недаром же у меня до сих пор так ломит в висках!
          Возникла пауза, девушка, похоже, осмысливала неожиданную информацию. Затем неуверенно засмеялась:
          — Ну, насчёт отравы, ты, конечно, шутишь? Кому и зачем это могло понадобиться? Я же не иностранный агент…
          — Малыш, — постарался вложить максимум убедительности в голос Кеша, — если хочешь, давай я переберусь жить к родителям, ей-богу! Лишь бы только ты ушла из той чёртовой квартиры поскорей!
          — Ну, хорошо, хорошо! — с удивлением откликнулась Лика. — Если это настолько важно для тебя, я сегодня же займусь перебазированием на новое место. Но учти — я тебя предупреждала, я очень беспокойный квартирант!
          — Ладно, — облегчённо рассмеялся Иннокентий, — согласен на любые условия, жаловаться не буду. А насчёт перебазирования сделаем так. Заскочишь туда, возьмёшь документы, самые нужные вещи, кота Интеграла подмышку, и сразу уходи! Остальное я завтра-послезавтра перетаскаю сам, не волнуйся.
          — Всё нормально, Кешка, я тебя услышала и поняла. Сдаётся мне, ты не шутишь. Значит, я тоже шутить не стану.
          — Вот и отлично, малыш, умничка, за что тебя и люблю. — одобрил Пономарёв. — Кстати, вечером меня не теряй, я задержусь часика на два в институте. У нас тут ревизия завтра намечается, надо кое-что в порядок привести. Не волнуйся, обживайся в своём новом доме. Ну, всё, чмоки-чмоки!
          «Уфф. — провёл ладонью по лбу Кеша. — Ну, слава те, господи, одно дело благополучно разрешилось. Теперь надо после обеда отпроситься у Алексеича на час пораньше с работы и шпарить к Беленко.»
          Иннокентий повеселел и поверил, что невзирая на все происки недругов удача будет на его стороне.

          На Первомайку, в посёлок Вьюжный, Пономарёв успел доехать засветло, благо очень удачно подвернулось маршрутное такси и, более того, каким-то чудом удалось избежать «пробок». Местность, где он вышел из «газельки», при ближайшем рассмотрении потрясла до глубины души. Кеша хорошо помнил, что раньше здесь почти не было зданий выше пяти этажей. Зато теперь! Кажется, высотками было застроено абсолютно всё свободное пространство. Город рос вширь и ввысь сумасшедшими темпами.
          «Когда это я в последний раз приезжал сюда? — подумал удивлённый Кеша. — Лет пятнадцать тому назад? Точно. С друзьями навещал знакомого парня. И как же тут всё изменилось! Словно в другой мир попал.»
          Впрочем, частный сектор остался достаточно узнаваемым. Пономарёв быстро сориентировался и вышел на улицу Астрономическую. Минут через пять, приблизившись к нужному дому, Кеша замедлил шаг и нерешительно остановился в недоумении. Бревенчатое строение, судя по его внешнему виду, намеревалось некогда повернуться к лесу задом, а к честным гражданам передом, и уже сделало в этом направлении некоторое усилие, но внезапно ослабло духом, да так и замерло в явно неустойчивом положении, как бы говоря: ремонту бы мне, люди, ремонту, и тогда я продолжу!
          — Н-да… — почесал под шапкой затылочную часть Иннокентий.
          Он подошёл поближе, с сомнением глядя на лихой штакетник, угрожающе накренившийся с несомненной целью вывалиться наружу. Снег со двора хозяева дома предпочитали не отбрасывать лопатой в сторону, а просто надёжно утрамбовывать подошвами, отчего и получилась эта холмистая тропа от калитки до крыльца.
          Кеша ещё раз сверил адрес. Ошибки не обнаружилось, художник Беленко обязан был проживать именно здесь. Убедившись, что собаки во дворе нет, Пономарёв по спрессованным холмикам снега дошёл до кривобокого крылечка, поднялся на пару ступенек вверх и постучал кулаком в дверь. Услышав изнутри какие-то звуки, Кеша отступил от крылечка немного назад и приготовился увидеть неизвестно кого. Спустя несколько мгновений дверь рывком ушла внутрь и в проёме появился худощавый мужчина в спортивном костюме, с отвисающими на коленях пузырями. Несколько дней не брившийся и всклокоченный он производил впечатление немного ненормального. Некоторое время он пристально рассматривал Иннокентия, словно намереваясь во что бы то ни стало узнать. Однако, похоже, ему это не удалось.
          — С кем имею честь? — незнакомец попытался изобразить полупоклон, при этом его слегка повело в сторону, ввиду чего у него возникла срочная нужда опереться рукой о вертикальную стойку крыльца.
          Пономарёв понял, что человек находится в изрядном подшофе и лучше всего в данной ситуации тоже откланяться, после чего быстро удалиться с миром. Но уходить молча было бы невежливо, посему Иннокентий максимально доброжелательно поинтересовался, проживает ли здесь некий Беленко Роман Васильевич, или он ошибся адресом?
          — Прошу! — незнакомец повернулся и сделал мимо себя жест в сторону дверного проёма. — Проходите. Роман Васильевич будет вам очень рад.
          «Ну, ладно. — решил Кеша. — Может, хозяин дома находится в более адекватном состоянии, нежели этот персонаж. Надо всё-таки попытаться довести дело до логического завершения. Зря я сюда ехал, что ли.»
          Он поднялся по ступеням крыльца, миновал полутёмные сени и вошёл в дом.
          Помещение, где он очутился, находилось, мягко говоря, в исключительно художественном беспорядке. Комната являла собой кухню, доведённую до крайней степени убогости. Судя по всему, наведение тут хоть какого-нибудь подобия чистоты уже давно не представляло интереса для здешних жильцов. Тем не менее, жестоко потрескавшаяся печка была всё-таки жарко натоплена, и возле неё стояло про запас целых четыре ведра с углём.
          «Уже неплохо. — решил Пономарёв. — Печально было бы замёрзнуть во цвете лет, если разговор неожиданно затянется. Хотя это вряд ли.»
          Между тем худощавый субъект величаво указал рукой на деревянный стул, притулившийся возле стола, украшенного натюрмортом из вилок, ложек, грязных тарелок, стаканов, обёрток от продуктов, собственно продуктов, и прочих околокулинарных предметов.
          — Присаживайтесь, коллега. — сопроводил он своё движение любезным приглашением. — И давайте-ка по чуть-чуть, за знакомство!
          Иннокентий начал смутно догадываться, что это, пожалуй, и есть сам Беленко, но чтобы не попасть впросак решил поинтересоваться напрямую, без обиняков:
          — Так это вы — хозяин дома, Роман Васильевич Беленко?
          — Прошу любить и жаловать! — вновь изобразил полупоклон Беленко и ловко достал откуда-то из-за спины бутылку водки. Присев на второй стул он аккуратно разлил в два стакана прозрачную жидкость.
          — Меня зовут Иннокентий. — представился в свою очередь Кеша и понял, что визит его сюда абсолютно напрасен. Что-то очень сильно изменилось в мире, и некогда крайне ответственный, со слов Беаты, экстрасенс Роман ныне уж не тот. — Извините, но пить я не стану. Слишком многое ещё предстоит сегодня сделать. Надо быть в форме. Не обессудьте.
          — Коллега, послушайте моего совета, — пренебрежительно махнул рукой Беленко, — пошлите вы к дьяволу все ваши дела! Поверьте, по сравнению с этим… — Роман звонко постукал ногтем по бутылке, — ничто не стоит хлопот!
          — Не стану с вами спорить. Но и согласиться не могу. — ответил Кеша.
          — Прекрасно сформулированная позиция! — оценил фразы собеседник. — Сразу видно интеллигентного человека. Иннокентий, — вдруг произнёс он совсем другим тоном, — вы не смотрите, что я столь неказисто выгляжу. Я был, есть и остаюсь настоящим художником, вот что главное! — он поморщился. — И как раз именно это в нашей жизни и является печальным и пагубным недостатком. Прошу вас, выпейте со мной, хотя бы чисто символически, пригубите. За знакомство. Водка, кстати, достаточно качественная, не подумайте чего.
          Пономарёв согласился, что это резонный довод. К тому же серьёзность, которая неожиданно проглянула в этом человеке сквозь налёт некоего пофигизма, не могла его не заинтересовать. Они стукнули стакан о стакан. Кеша отыскал взглядом кусок хлеба в целлофановой обёртке на столе и отломил себе корочку. Роман в качестве закуски отправил в рот огрызок какой-то сушёной рыбы.
          — Вы поймите, Иннокентий, — словно углубляя начатую ранее тему произнёс Беленко, — настоящий художник должен творить! Просто — творить и всё! А не рыскать туда-сюда в поисках пропитания. Только тогда наличествует быть смысл. А если я должен постоянно доказывать, что не осёл... Кому? Судьи-то кто? Я не голословно!
          Беленко вдруг вскочил и убежал в другую комнату. Вернулся с кипой свёрнутых в трубку бумаг.
          — Смотрите, Иннокентий.
          Кеша аккуратно разворачивал каждую и вглядывался в то, что было изображено на кусках ватмана. Пейзажи, натюрморты, копии с известных картин других художников, эскизы театральных костюмов, зарисовки человеческих лиц. Освещение в комнате было, мягко говоря, неподходящим, но, несмотря на это, работы, сделанные рукой Романа, производили впечатление добротности. Впрочем, знатоком Кеша себя ни в коем случае не считал, поэтому своё мнение выразил кратко:
          — Мне нравится.
          — Я, к вашему сведению, однажды, в начале двухтысячных, попробовал показать несколько своих ранних, сравнительно слабых работ на выставке. — тут же ухватился за похвалу Роман. — Помимо меня ещё кое-кто участвовал на вернисаже из уже зрелых мастеров, не стану называть фамилии. И что вы думаете? Пять картин сразу были куплены! Подошёл, знаете, такой невзрачный из себя человечек в бордовом костюме, и предложил за каждую по пятьдесят тысяч. У меня, говорит, как раз коттедж закончили ремонтировать, я, говорит, ваши картины в комнатах на стены в самых выгодных местах расположу! Обратите внимание, Иннокентий, РАСПОЛОЖУ, а не повешу, как каких-нибудь там преступников на виселицу! — Роман схватился за голову. — Двести пятьдесят тысяч одним махом!.. Да, впрочем, не в деньгах дело! Человек УВИДЕЛ! И понял. А у меня крылья за спиной распахнулись.
          Беленко налил себе водки повторно. Снова звякнули друг о дружку стаканы. Кеша пригубил.
          — Вот тогда-то, спустя некоторое время, ко мне и обратился один приятель… мой добрый друг… выручай, мол, Рома, горю синим пламенем, в долги влез, боюсь — убьют, если не отдам деньги! Одолжи, пожалуйста, двести тысяч, верну, как бог свят! Да без проблем, отвечаю, мы же друзья! — Роман умолк и покачал головой. — Одолжил. А потом... прошло несколько лет, подробности опускаем, и как-то раз предложил он мне некоторое время поработать в его студии, тянущуюся к искусству молодёжь приобщать к нашему художническому ремеслу. Почему нет? Я с удовольствием. Года полтора увлечённо занимался с подрастающим поколением. Так вот этот… мой добрый друг… мне однажды и говорит, всё, дескать, я тебе свой долг постепенно, в виде зарплаты, вернул, мы, стало быть, в расчёте. Получи и распишись... Как вам такое нравится, Иннокентий? Хорошенькое заявленьице, да? То-есть, облагодетельствовал он меня промежду прочим, сука. А работал я у него всё это время вроде как из чистейшего энтузиазма и сплошной филантропии!.. Хотел я этому козлу вмазать по физиономии... но удержался, руки марать не стал. Мне же потом этими руками картины писать! Хлопнул дверью. А дальше… а вот дальше… чёрт его знает, дальше началось что-то непонятное, словно боги последнюю светлую страницу моей жизни перевернули, после чего потоком потекли сплошные неудачи — в институте художественном подвели меня под увольнение, работу потерял, старики родители друг за дружкой из жизни ушли, вдобивку ещё и любимая женщина бросила... Короче, вошёл я в затяжное пике. — Беленко сунул в рот папироску и прикурил от спички, затянулся, закашлялся. — Спасали всё это время от полного отчаянья только картины... Но что такое картины? Картины… Вот они, так и лежат невостребованные, никому, кроме меня, не нужные. Никто за годы не поинтересовался, как там наш «гениальный» художник поживает, что нынче пописывает? Стало быть, получается, самому пора отправляться на поклон, предлагать себя любимого везде и повсюду, нахально всучивать в руки, о пороги лбом биться, будьте любезны, люди добрые, оцените мя, грешного... Хэ! Ну, в принципе, тоже способ. Только не по мне. Вот такая маленькая незадача — НЕ ПО МНЕ! И не лучше я многих других, согласен, может, и не заслуживаю похвал, ладно. А всё равно доказывать ничего не стану. Не я должен доказывать — картины мои! Повторяю для непонятливых — настоящий художник должен творить! В этом его предназначение!.. А! — нервно взмахнул рукой Беленко. — Ерунда это всё. Чушь собачья. Следовало родиться трактористом или токарем, меньше было бы проблем.
          Возникла пауза, и снова в стакан, а затем в глотку, полилась водка. А расстроенный Кеша, взглянув в окно, понял, что пора и честь знать — снаружи стемнело. К сожалению, хороший знакомый Беаты Роман Васильевич сейчас не знает, как со своим-то горем разобраться, где уж ему чужую загадку решать.
          — Иннокентий... вы извините меня. Я не хотел обрушивать на вас... свои проблемы… Это всё так, лирика... У вас ведь тоже беда, я же вижу, я такие вещи вижу сразу... Ко мне раньше приходили, я помогал! Да… Но не сейчас... Извините...
          Беленко поднялся со стула, собрал картины и покачиваясь ушёл в другую комнату. И не вернулся.
          Выждав несколько минут, Пономарёв вздохнул и отправился восвояси.

          Он задумчиво шагал по Астрономической в сторону автобусной остановки.
          «Вот и поговорили, называется. Пришёл к незнакомому человеку, выслушал его странную исповедь, и почапал себе в обратном направлении. Зачем я сюда приезжал вообще, чего хотел добиться — непонятно. Говорят, нет в мире ничего случайного, и значит, для чего-то эта встреча была нужна. Но вот скажите на милость — для чего? И для кого? Для меня уж точно пустая трата времени. Недаром ещё великий и ужасный кто-то там изрёк: спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Нашу с Анжеликой проблему решать придётся самостоятельно, не прибегая к помощи спившихся экстрасенсов… Кстати, надо позвонить Лике, узнать, как она себя чувствует на новом месте жительства.»
          Едва Кеша успел сунуть руку в карман за смартфоном, как услышал его требовательный сигнал. Наверно, Анжелика сама решила о себе напомнить. Но тут же выяснилось, что звонит Беата.
          — Привет, Кешенька. — раздался её заботливый голос. — Я тут волнуюсь, как вы там справляетесь? Всё ли ладно? Удалось встретиться с Романом Беленко?
          — Да нормально у нас всё. — махнул рукой Пономарёв. — Я тут принял кое-какие меры, полагаю, что вовремя. В общем, за нас волноваться можешь во вторую очередь. А вот за Романа действительно есть смысл побеспокоиться, если, конечно, он тебя сколь-нибудь интересует.
          — Не поняла… — с удивлением ответила Королёва.
          — Видишь ли, в чём дело. — вздохнув, произнёс Иннокентий. — Я сейчас как раз от него возвращаюсь. Бесполезная получилась поездка. Пьян он в стельку. Не первый день. А скорей всего и не первый месяц. И даже не похоже, что это тот самый человек, о котором ты так положительно отзывалась.
         — Боже мой…  — растерянно пробормотала Беата.
         — Ты его давно видела-то? — поинтересовался Кеша.
         — Ой, давно-о… — после паузы протянула Королёва. — В том году, когда на Украине оранжевый майдан случился… Как мы с Романом тогда поговорили, не поняв друг друга, так с тех пор и разбежались, каждый в свой угол.
          — Так вы что, из-за Украины, что ли, поссорились? — удивился Пономарёв. — Ну, вы даёте!
          — Нет, Кешенька, — вздохнула Беата, — Роман, видишь ли, мне тогда предложение сделал, на полном серьёзе. Ну, а я… В общем, после такого объяснения мужчина обычно исчезает если не навсегда, то надолго. Так вот оно и вышло…
          «Ага. — подумал Иннокентий. — Это про неё Беленко мне сказал, что любимая женщина его окончательно добила. Значит, не сочинял с пьяных глаз. Значит, и всё остальное может быть правдой. И даже то, что какой-то «браток» прикупил у него пять картин за не совсем типичную, на мой взгляд, сумму денег. Ну, дела-а…»
          — Спасибо, Кеша, что хоть съездил к нему. — поблагодарила напоследок Беата. — Хоть я знаю теперь, что с ним происходит.
          «Можно подумать, я для того и мотался в такую даль!» — иронически хмыкнул Пономарёв, но вынужден был признать, что в итоге так оно и получилось, по сути, он именно за этим и съездил к Беленко, ибо ничего другого не вышло.
          Иннокентий уже давно шатался туда-сюда по автобусной остановке и теперь с удовлетворением наблюдал за подъезжающей наконец маршруткой. Устроившись в «газельке» на дальнее от входа сиденье, Кеша, неожиданно для самого себя, начал клевать носом в такт покачивавшейся машине. Скорее всего, давала себя знать не совсем правильно проведённая ночь. А может, усталость от никчёмной, как оказалось, суеты. Мысли в полудрёме потекли ни о чём и обо всём понемножку.
          — Отрицательный результат это тоже результат! — вдруг отчётливо услышал Пономарёв чью-то фразу, вздрогнул и очнулся. Вовремя — микроавтобус приближался к родным пенатам Иннокентия. Немного потревожив философствовавших попутчиков Кеша пробрался к выходу и спрыгнул в вечернюю полумглу. Отправившись привычным путём к своему дому, он так же привычно поднял взгляд и отыскал в знакомой пятиэтажке окна Анжеликиной квартиры, да так и замер, будто вкопанный. В окнах горел свет. И получалось, упрямая девчонка всё-таки отказалась перебираться к нему. Пономарёв смотрел на светящиеся во тьме прямоугольники и даже злиться у него не доставало сил.
          «Чего я вообще суечусь? — вяло подумал Кеша. — Чего ради я подымаю бурю в стакане воды? Ничего ведь ровным счётом не случилось. И не случится. Грею себе голову непонятно о чём. Всё из-за дурацкой куклы… Ну, разбилась она, и что? Упала с полки — делов-то! Ну, ерундовый же эпизод! Зачем я забрал её у Лики? Выкинули бы на помойку и всё! И всё!.. Так нет же, надо было затеять эту глупую возню. А в результате каждый остался при своём мнении, с места никого не сдвинешь, один я бегаю, как савраска, по просторам города Новосибирска, словно делать мне больше нечего! — Кеша тихонько застонал от бессилия и даже скрипнул зубами. — А вот пойду-ка я сейчас домой. Успокоюсь, умоюсь, побреюсь по-человечески. Поужинаю, в конце концов, не кусочком засохшего хлеба, а нормально, как следует. Может быть, позвоню Анжелике, пожелаю доброй ночи. Это же так естественно — пожелать хороших снов любимой девушке, а не кошмарить её своими нелепыми домыслами. И хватит с меня всяких дурацких предположений и догадок, основанных непонятно на чём! Хватит быть Сказочником, когда оно никому не нужно и нет к тому повода!»
          Морально и физически опустошённый Иннокентий медленно поднялся на свой этаж, отпер дверь и вздрогнул — из полутёмной прихожей на него сверкнули два жёлтых глаза.
          — Интик! — не веря себе воскликнул он. — Ты как тут очутился?.. А где Лика?
          Кот Интеграл с достоинством повернулся и пошёл в комнату, словно бы приглашая следовать за собой, и Кеша тихонько двинулся внутрь квартиры.
          Анжелика лежала на диване, укрывшись пледом.
          — Кешка, это ты? — сонно пробормотала она, поднимая голову от подушки.
          Улыбка засияла на бледном, утомлённом лице Пономарёва.
          «Всё хорошо. — подумал он. — Вот теперь всё хорошо!»
         
          Время было позднее. Порадовав себя добрым ужином Кеша и Анжелика поболтали о том, о сём, отложив все насущные дела на завтра, подурачились от полноты чувств, и стали готовиться ко сну.
          — Кешка! Ты ведь обещал рассказать мне вторую историю о пертурбациях вокруг фамильного кинжала. — вспомнила вдруг девушка и потребовала: — Или начинай сейчас же излагать, или я не усну, и тебе не дам!
          — Ну, раз обещал… — улыбнулся и развёл руками Пономарёв. — Не могу же я не сдержать данного слова. Это было бы так не похоже на меня, что уже завтра я обнаружил бы в зеркале чужую физиономию. Напомни, пожалуйста, на чём мы остановились в прошлый раз?
          — Инок Питирим увидел лицо самой Любви. — с готовностью подсказала Лика и устроившись поудобнее, приготовилась слушать.
          — Да. Ну, так вот. — сказал Кеша. — Само собой разумеется, что Верея и Питирим полюбили друг друга. Впоследствии сыграли свадьбу. Потом наплодили кучумалу ребятишек, на радость себе и старому кузнецу Моравецу. — Иннокентий прокашлялся, почесал кончик носа и продолжал: — Дальше я планировал описывать жизнь отдельных представителей рода Моравецких так, чтобы получалась последовательная история их существования до наших времён. И, разумеется, фамильный кинжал, который Верея передала своей дочери, а та впоследствии передала своей, и так далее, должен был участвовать во всех эпизодах… Однако, как я уже честно признался, силёнок на подобное повествование у меня не хватило…
          — Ещё не вечер! — вставила реплику Анжелика.
          — Возможно. — с улыбкой взглянув на неё, согласился Кеша. — Но на данный момент проистекающего времени существует лишь одна история, случившаяся, можно сказать, вчера. Или позавчера. Короче, совсем недавно. И называется она просто —  «Кинжал».

          ……….На блошином рынке кипит вечная суета, кто-то продаёт, кто-то покупает, а кто-то ловит рыбку в мутной воде, пользуясь подходящим для этого случаем.
          Сегодня всё шло, как обычно, если не считать, что настроение у Пупка, в миру Сани Лымаря, вдруг резко изменилось от вполне добродушного к довольно насторожённому. По старому воровскому поверью вор не должен "работать" в нескольких случаях, и один из них был именно сегодня, Саня нынче праздновал свой день рождения. Но, как известно, из всех правил есть исключения. Пупок заприметил некоего человека, выбивающегося из общей массы посетителей блошиного рынка. Человек плыл, словно фрегат среди китайских джонок. Мощно вклиниваясь в толпу, он двигался к какой-то одному ему известной цели, не обращая внимания ни на кого, помогая себе торить путь пузатеньким саквояжем, давным-давно вышедшим из моды и вроде бы совершенно не подходящим подобному типу людей.
          "Бобёр", как тут же окрестил его Пупок, был одет в лёгкий тёмный плащик, кожаную кепи, добротные брюки, и имел на ногах не менее добротные туфли.
          "Солидный бобёр!"
          Саня оценивающе мазнул взглядом по гражданину. А тот, словно почуяв чьё-то пристальное внимание, поспешно ввинтил тело в пространство между обувной будкой и прилавком, за которым толстая тётка торговала  каким-то ширпотребом. Своим манёвром гражданин в плащике невольно обозначил, что при всей непохожести на местную братию ориентируется он на рынке довольно уверенно. Эта уверенность его движений ещё более убедила Пупка в том, что он неспроста насторожился.
          За обувной будкой имелась неприметная дыра в заборе, через которую можно было попасть на территорию гаражного кооператива, называемого на районе Токай, и не потому, что здешняя публика предпочитала водке изысканное вино венгерских мастеров. Согласно легенде Токаем он был назван вследствие того, что когда-то давным-давно в кооперативе от удара током погиб один из самых первых владельцев гаражей. Казалось бы, ну и что в этом такого особенного, всяко в жизни бывает. И тем не менее название прижилось и укоренилось в сознании масс.
          И вот теперь шустрый бобёр направлялся туда, где делать ему вроде бы было совершенно нечего. 
          Пупок кинул вокруг быстрый взгляд и последовал за ним. Любопытство и умение подмечать всяческие "фичи" являлись инструментом не хуже отмычки. План созрел мгновенно. Если "работать" сегодня не положено, то что мешает на всякий случай просто проследить за бобром? Тот этого и не заметит, а в итоге на будущее может наклюнуться какое-нибудь интересное дельце.
          Нырнув следом в лазейку, Саня принюхался — старая зоновская привычка, срабатывающая каждый раз, когда что-то выбивалось из обыденной колеи событий, и не раз помогавшая Лымарю принять верное решение.
          — Ну, так как, вы надумали? — спросил кто-то, словно бы самого Саню. 
          Он от неожиданности присел и замер. Голос доносился из узкого коридорчика, образованного глухими стенами гаражей. В Токае это место считалось особым, там по странной прихоти природы, или по каким-то другим техническим причинам сохранялась полная звукоизоляция, хоть кричи, хоть стреляй — вне пределов оного продолжала царить тишина. Свойство коридорчика знали лишь старожилы Токая. Ну и Пупок, разумеется. Сейчас бобра видно не было и того, с кем он вёл разговор, тоже. А вот звуки оттуда доносились. И это было странно.
          — Ладно, показывайте! — потребовал отчётливый голос.
          — Извольте. — другой голос прозвучал значительно глуше.
          Пупок осторожно заглянул за угол. В глубине коридорчика стояли бобёр и мужчина столь неброской внешности, что взгляни на него и через минуту не вспомнишь лица. Мужчина вынул из-за пазухи некий свёрток и зашуршал бумагой. Что там у него было Лымарь разглядеть не мог, но бобёр сразу проявил явные признаки нетерпения. Поэтому следующее действо было вполне логичным — свёрток перекочевал к бобру, а у продавца прибавилось энное количество денежных знаков. Собственно, иначе встреча в столь уединённом месте вряд ли имела смысл.
          Перед Пупком встала дилемма — за кем из двоих идти? Секунду-другую поколебавшись он выбрал бобра, ведь наверняка то, что с подобной предосторожностью было им сейчас приобретено, представляло немалую ценность.
          А тем временем продавец неожиданно исчез из виду. Вроде бы только что был, и вдруг — раз! — испарился. Лымарь только покачал головой, дивясь такой пронырливости. Бобёр, впрочем, тоже не стал тратить времени даром, покрутив головой по сторонам, он поспешно двинулся вдоль дороги, идущей между строениями, намереваясь покинуть территорию кооператива другим путём. Выждав несколько секунд, Пупок спокойно последовал за ним, напустив на себя вид одного из владельцев здешних гаражей.
          Далее произошло то, что никак нельзя было предсказать заранее. Бобёр оглянулся и увидев Саню, взвизгнул, совершенно по-бабьи, после чего пустился бежать во все лопатки, задирая ноги, словно цапля на болоте.
          "Держи вора!" — чуть не вскрикнул от неожиданности Лымарь, пытаясь проследить направление движения своего "подопечного". Куда там! След бобра затерялся среди Токайских лабиринтов, оставив Пупка в дураках, и подтверждая лишний раз воровское поверье о нефарте в день рождения.
          Саня остановился, скривил губы, сплюнул и уже собирался было ретироваться, когда его внимание привлёк некий свёрток, лежавший на месте одного из безумных бобриных манёвров. Развернув бумагу, Лымарь обнаружил небольшой мастерски изготовленный кинжал, вряд ли, впрочем, пригодный на что-нибудь серьёзное, хотя и несомненно представляющий интерес для любителей старины. Повертев безделицу в руках, он усмехнулся. Что ж, найти — это не украсть.
          Обогнув начинающий понемногу утихать блошиный рынок, Лымарь вышел к трассе и направился вначале туда, где он обычно сдавал хабар, но, подумав, решил, что вещь чистая, поэтому лучше будет заглянуть к своей знакомой, Катерине, с которой у него была "любовь". Неподалёку от её  дома  имелся антикварный салон, куда подружка иногда сбывала цацки, приносимые Саней. Вещички Катерине он давал относительно чистые, сейчас как раз был такой случай.
          Улыбаясь в предвкушении встречи, Пупок рассеянно оглянулся. И вовремя — к трамвайной остановке, где он сейчас находился, торопливо приближался… знакомый бобёр с двумя дюжими сержантами ППС!
          Жизненные полосы меняли друг дружку довольно резво. Воровская примета сработала второй раз. И поэтому Пупок сделал то, что сделал — незаметно сунул свою находку в сумочку молодой женщине, которая с задумчивым видом стояла рядом.
          Изобразив всем своим видом, что передумал ехать на трамвае, Лымарь, весело насвистывая, двинулся навстречу судьбе в образе приближавшейся "троицы"…

          Мария Моравецкая всегда считала, что она особенная, полагая, что остальное, вокруг находящееся, это только декорации для неё, вернее, для роли, которую она играла, причём играла небезуспешно. Мария была ведьмой. Вернее сказать, человеком с обострёнными экстрасенсорными способностями. Не так давно она даже пробовалась на кастинге в "Битву экстрасенсов", но внезапно нагрянувшая долгожданная любовь заставила отринуть все эти глупости.
          Однако, любовь, увы, оставила в душе Марии не самые лучшие воспоминания. Она оказалась и вправду зла, принц на белом коне обернулся шутом на осле, храм Мечты был заплёван, заляпан сущностями, похожими на козлов. Да и не храм это был вовсе, а провинциальный театр с пошлыми мизансценами.
          Чувства с тех пор не горели Великим пламенем, а только тлели седыми угольками, распространяя вокруг горький запах разочарования. Марию стали преследовали неудачи.
          Вот и сегодня всё шло наперекосяк, и настроение оставляло желать лучшего. Вернувшись с работы домой, Моравецкая потерянно побродила туда-сюда по комнатам, посидела на любимом кресле, включила и сразу же выключила телевизор.
          Можно бороться с плохим настроением по-разному. У Марии был свой метод — в таких случаях она начинала наводить порядок. В зависимости от ситуации она могла ограничиться чем-нибудь вроде отдельных уголков квартиры, а могла замахнуться поистине на вселенские масштабы, как, например, сейчас, когда настало время навести порядок в сумочке.
          О, сумочка! Самый загадочный предмет женского обихода! Сумочка… это кладезь, и порядок в ней — утопия! Дамская сумочка, в принципе, и есть вселенная. В ней имеются свои чёрные дыры (рваная подкладка), свои туманности (рассыпанная пудра), скопления всяческих звёзд в образе помад, туши, теней, и прочей необходимой косметики. И это ещё не считая предметов гигиены, мелких монеток, счастливых и не счастливых билетов, иногда полупустых пачек сигарет, и прочего, прочего, прочего.
          И вот теперь, решительно вытряхнув содержимое сумочки на стол, Мария вдруг обнаружила… "новоприобретение"!
          Ого! Моравецкая с изумлением крутила кинжал в руках. Это был её собственный кинжал, фамильная драгоценность, "испарившаяся" из дома некоторое время тому назад, после одного из визитов "принца на белом коне". Параллельно с этим обнаруженная тогда пропажа денег не вызвала такого огорчения, как исчезновение кинжала, перешедшего Марии в наследство от матери, к которой он, в свою очередь, достался от её матери.
          Чудесное возвращение украденной вещи к законной хозяйке определённо обещало восстановить утраченную ею удачу в жизни. Мария в этом практически не сомневалась. Круг замкнулся. Единственное, что ей сейчас очень хотелось узнать — как именно кинжал попал в сумочку?
          Но тут ни бобёр, ни неприметный человек, ни даже Пупок помочь уже ничем не могли.     ……….         

          Следующее утро было прекрасным. И Кеша, и, главное, Анжелика отлично выспались, без каких-либо тягостных сновидений. Оба уже сидели за столом на кухне и завтракали, когда девушка вдруг хлопнула себя ладошкой по лбу и воскликнула со смехом:
          — Нет, ну надо же! Я и забыла совсем, сижу и недоумеваю, почему так тихо? А я же вчера свой смартфон нарочно отключила, чтобы никто не звонил вечером и дали спокойно поспать, пока ты не вернёшься с работы. А потом ты пришёл и нафиг этот телефон не нужен был.
          Анжелика весело подхватилась и убежала в зал, откуда вскоре донеслась стартовая мелодия запуска аппарата. Вернулась девушка озабоченной.
          — Ну, вот. Оказывается, накануне Зинаида Олеговна целых два раза звонила, в шесть, и в восемь часов вечера.
          — Чего ей от тебя надо, например? — поинтересовался Кеша.
          — Ну как чего? Новый месяц идёт. Пора уже квартплату вносить. И то удивительно, что на каникулах не трезвонила, с неё бы сталось.
          — А за что теперь платить, кстати? — усмехнулся Кеша. — В её квартиру ты больше не вернёшься.
          — Точно! — просияла Лика. — Хотя за две недели месяца всё равно придётся раскошелиться, иначе она будет орать, как пожарная сирена. Ну и ладно. Зато это в последний раз. Оле-оле-оле-оле!

          Первые полгода с Зинаидой Олеговной Варапеевой у Анжелики не было никаких проблем. Когда брат Серёжка предложил сестре перебраться из общежития в съёмную квартиру, будущее выглядело безмятежно-гладко. Найденная посредством каких-то дружеских связей, Варапеева обещала Сергею полное взаимопонимание при полной же конфиденциальности договора. Лика была прописана в двухкомнатной квартире как дальняя родственница Зинаиды Олеговны, за соответствующую плату, без участия посредников. Вся обстановка предоставлялась в её пользование. Единственно, маленькая комната оказалась запертой на замок, и даже завешенной поверх двери большим персидским ковром, словно бы её и вовсе не было. Но Лике вполне хватало и оставшегося пространства. И лишь через полгода, когда Варапеева, словно бы спохватившись, повадилась в не совсем трезвом виде навещать Анжелику по вечерам, рассказывая ей про своё грустное существование, в одном из монологов выяснилось, что в квартире этой проживал сын, кровиночка, который ныне отбывал срок за некое преступление, чьи личные вещи как раз и были собраны в маленькой комнате до поры, до времени.
          — Так что живи, Анжела, наслаждайся. — пьяно скрипела Варапеева. — Пока Володька мой в отсидке. Только не безобразь. А то он парень-то строгий, вернётся — стребует за всё! — она хихикнула. — А так, может, ещё и слюбитесь, потом-то, да внуков мне подарите!
          Отныне Зинаида Олеговна, словно вознаграждая себя за полгода примерного поведения, чуть ли не ежедневно заявлялась по вечерам к Лике, будто к лучшей подруге, доводя ту до изнеможения своей бесконечной болтовнёй. И однажды девушка не выдержала и потребовала не беспокоить её так часто. В конце концов, она студентка, ей тишина требуется для полноценного усвоения учебного материала. На каковой демарш Варапеева состроила скучную физиономию и желчно выговорила своим характерным скрипучим голосом:
          — Я прихожу, между прочим, не просто так, а чтобы проверить, хорошо ли ты обращаешься с чужими вещами и мебелью. Имею право.
          — Приходите раз в месяц. — возразила Анжелика. — Для проверки этого вполне достаточно. Вы уже имели время убедиться, что я девушка аккуратная. Ничего плохого с вашей мебелью не случится.
          — Как скажешь, милая, как скажешь. — усмехнулась Зинаида Олеговна, затаив в душе злобу.
          После этого разговора Варапеева действительно стала приходить только раз в месяц. Но зато уж спектакль из своего посещения устраивала по максимуму. Долго шарилась по всей квартире, высматривая к чему бы прицепиться, тыкала пальцем в давние трещинки и потёртости на мебели, стенах и потолке, и нудно высказывала жиличке осуждающие нотации.
          Доведя в очередной раз Анжелику до состояния полного отчаяния, Зинаида Олеговна удовлетворённо получала с неё квартплату и уходила. Кстати, соседи пару раз рассказывали девушке, что Варапеева появляется и в её отсутствие, и пытается открыть дверь своим ключом. Хорошо, что Анжелика заблаговременно попросила Сергея поставить в дополнение к имеющемуся ещё один, накладной, замок. Поэтому, отперев первый, Зинаида Олеговна неизменно спотыкалась на втором. Но не теряла надежды когда-нибудь всё-таки проникнуть на заветную территорию в одиночестве и всласть там похозяйничать.
          — Имею право!  — сердито бурчала Варапеева, когда «спотыкалась» в очередной раз, и пьяно ругаясь уходила восвояси.
          В общем, спустя несколько месяцев подобной дурости, Лика уже всерьёз подумывала либо возвращаться в общежитие, либо начинать искать другую съёмную квартиру. И вот как раз в этот тяжёлый момент жизни в её владениях появился не кто иной, как кот Интеграл. А дальше всё начало преобразовываться самым чудесным образом. Девушка не смогла уловить сути произошедшего, зато моментально почувствовала разницу Зинаида Олеговна.
          Явившись в первых числах нового месяца за квартплатой, Варапеева сразу поняла — «кайф» поломан. Во-первых, в квартире был идеальный порядок, словно дрянная девчонка сделала искусный косметический ремонт, и придраться теперь было совершенно не к чему. Во-вторых, Анжелика больше не нервничала, не излучала в пространство ту энергию досады и отчаяния, которую с наслаждением привыкла впитывать Зинаида Олеговна. Наоборот, девушка с холодным и насмешливым любопытством наблюдала за глупой тёткой, словно изучая некое экзотическое насекомое, топочущее мохнатыми ножками по комнатам.
          «Ах ты, маленькая дрянь! — мысленно возмутилась Варапеева. — Приспособилась! Защиту психологическую выстроила! Плохо ты меня знаешь, я тебя сейчас так выстрою, аж закачаешься!»
          На глаза ей кстати попался Интик, вальяжно развалившийся на диване.
          — Это что ещё за га… — с плохо скрываемой ненавистью ринулась было в очередную атаку Зинаида Олеговна, да и замолкла на полуслове. Рыжий кот вдруг подмигнул ей вначале одним, потом другим глазом, следом за чем улыбнулся, показывая мелкие, но острые зубы.
          — Ммурф. — произнёс он таким тоном, словно посоветовал квартирохозяйке не говорить больше надоевшие всем банальности, и добавил: — Мя-а-ауф! — что недвусмысленно означало «заткнись!»
          Варапеева растерянно приняла из рук Анжелики причитающуюся квартплату и была вежливо выставлена за дверь. Вернувшись домой, она взвилась чуть не до потолка. Как! Ей, непробиваемой бой-бабе, кто-то посмел дать отпор! Неслыханно! Ну, держитесь теперь! Мстительные планы, один грандиозней другого, заметались в её бедовой голове.
          Однако, ничего из задуманного впоследствии воплотить ни разу не удалось — на пороге Анжеликиного пристанища злобная самоуверенность испарялась и её место занимала какая-то непривычная робость, отчего хотелось только побыстрее получить взнос за квартиру и уйти подобру-поздорову. Это, правда, не означало, что Зинаида Олеговна сдалась. О нет! Желание во что бы то ни стало отплатить дерзкой девчонке постепенно выросло в мозгу Варапеевой едва ли не в главную цель бытия. Впервые в её жизни кто-то одержал над ней верх, и женщина плюнула на всякое благоразумие, стремясь найти способ крепко насолить обидчице. Но как? Анжелика исправно платила за проживание, у неё царил едва ли не идеальный порядок, что само по себе было удивительно, поскольку сын Володька в своё время довёл жилище до ручки. Девчонка же каким-то непонятным образом вернула мебели вполне респектабельный вид, заставила старые обои сиять как новенькие! Анжелику совершенно не в чем было упрекнуть, она являлась идеальным квартиросъёмщиком. Но Варапееву на мякине не проведёшь.
          «Да это же она глаза мне отводит! — ахнула в один из счастливых моментов прозрения Зинаида Олеговна. — Маленькая дрянь, похоже, ещё и колдунья! Ну, так мы найдём средство и от подобной напасти. Узнаешь, как опасно со мной шутки шутить.»
          В ход немедленно были пущены уникальные способности знакомой гадалки Жукарёвой Нелли Антоновны. Удобренная денежным подношением, старуха как следует поднатужилась и навела порчу на указанный ей «объект». Получилось удачно. Вскоре у самой гадалки вдруг назрел здоровенный, больнючий прыщ на носу. Насторожившись, но всё-таки не вняв предупреждению, Нелли Антоновна повторила попытку колдовства, за что была практически мгновенно наказана изрядным чирьем на правом нижнем полушарии организма. После этого Жукарёва очень мягко и интеллигентно послала Варапееву к другим специалистам.
          Короче, в объявленной мысленно войне реально Зинаида Олеговна терпела поражение за поражением. Вдобавок на неё вдруг посыпались многочисленные житейские неприятности, мелкие, но досадные. И Варапеева сдалась.
          «Гнать её из квартиры, вот и всё! — таков был окончательный вердикт. — Не мытьём, так катаньем!»
          Чем не достойный выход из затянувшегося противостояния!

          На часах было 18.00, когда Варапеева позвонила Анжелике, чтобы поставить ту перед фактом расторжения договора. Однако, дрянная девчонка и тут умудрилась испортить настроение Зинаиде Олеговне — она оказалась «временно недоступной, или находящейся вне зоны обслуживания». Варапеева упрямо продолжала держать трубку возле уха и ждала ответа, попутно закипая, как чайник на электроплитке. В гостях у неё сегодня присутствовал давний приятель, некий Святослав Геннадьевич Бауров, в ком от святого только и было, что первая половина имени, в целом же он являл собой пройдоху из пройдох. Глядя на медленно багровеющее лицо подруги Бауров не сдержался.
          — Да пошли, разберёмся на месте! — нервно взвизгнул он, сделав резкое движение руками. — Чего мелихлюндии разводить! Телефон, шмелефон… Пойдём и выкинем её из квартиры. Пусть валит, куда хочет, малопулька картонная!
          Вообще-то, предложение Святослава Геннадьевича очень пришлось по душе Зинаиде Олеговне. Она разлила по стаканам остаток водки и единым махом выпила свою порцию.
          — Представляешь, Славик, — пожаловалась она, — малопулька поставила на дверь дополнительный замок! Я теперь туда попасть не могу. Это на свою-то жилплощадь!
          Бауров чуть не зарычал от злобы — невозможность доступа к чужому имуществу всегда приводила его в исступление. Вылив содержимое своего стакана в глотку, Святослав Геннадьевич решительно поднялся из-за стола и выдохнул:
          — Идём, Зинаида. Щас я этот замок одним ногтем отколупну!
          Повторный звонок Анжелике Варапеева сделала уже из квартиры, умело вскрытой большим специалистом по этой части Бауровым С. Г.
          — Вот же, дрянь такая! — прошипела в негодовании Зинаида Олеговна, опять услышав из телефона пояснение о недоступности абонента. — Недаром я всегда чувствовала её испорченность! Не желает, видите ли, со мной разговаривать. Ну, ничего, мы подождём, нам торопиться некуда, сейчас вернётся сюда, мерзавка, получит сразу за всё!
          — Ничего-о. — вторил ей Бауров, деловито роясь в вещах Анжелики. — Мы её быстро на место определим. Не на таковских напала!
          Чтобы с пользою провести время в ожидании, Святослав Геннадьевич шустро сбегал до магазина и принёс две бутылки водки. Разгорячённые, в предвкушении грядущего скандала, Зинаида Олеговна и Бауров по-хозяйски расположились на кухне, за столом, вынув на закуску из холодильника Анжелики понравившееся им съестное. Меж ними потекла не очень связная, зато весьма эмоционально окрашенная беседа о современных нравах в среде молодёжи, и о необходимости приводить время от времени отдельно взятых представителей оной в чувство. За окном становилось всё темнее. Незаметно приблизилась ночь.

          Святослав Геннадьевич очнулся от какого-то неприятного ощущения. Подняв голову со столешницы, он обнаружил себя находящимся на чьей-то неизвестной кухне. Часы на стене показывали три часа. Ночи, судя по тёмному провалу окна. Сморщив лицо, Бауров немного подумал и вспомнил, как здесь оказался. Поднялся со стула, от долгого и неудобного сидения на котором весь задеревенел, скрипнул суставами, разминаясь.
          — Ах ты… чтоб тебя… Зинаида! — громко позвал он. — Ты где там? Дура старая… — добавил вполголоса.
          Напившись холодной воды из-под крана, Святослав Геннадьевич вышел в зал и прищурился. Ослепительно сияла люстра под потолком. Варапеева сидела на диване, нелепо вытянувшись и запрокинув голову. Что-то неестественное было в этой её позе. Бауров мгновенно насторожился.
          — Ах ты… чтоб тебя! — пробормотал он.
          Осторожно приблизившись, Святослав Геннадьевич приложил ладонь к шее Варапеевой и сразу же отпрянул, словно обжёгся. Хотя кожа была холодна, как лёд.
          — Ну, грымза старая… — с досадой покачал он головой. — Нашла время и место…
          Бауров плюнул на пол, огляделся, размышляя, как теперь лучше поступить. Потом махнул рукой:
          — К чёрту! Без меня разберутся.
          Зинаида Олеговна полуоткрытыми глазами стеклянно смотрела в потолок и на поспешный уход с места происшествия своего давнего знакомого никак не реагировала.
          Кокон Смерти выполнил своё предназначение.
    
          Рабочий день двигался полным ходом. Настроение было хорошее, дела спорились. Параллельно с выполнением должностных своих обязанностей Пономарёв увлечённо обдумывал мероприятия, которые следует предпринять накануне грядущей их с Ликой совместной жизни. Конечно, обустройством дома они займутся в первую очередь. Всё надо будет сделать максимально удобно для обоих. Об этом ещё предстоит поговорить с любимой, но кое-какие детали Кеша мысленно видел уже сейчас. Почему-то в его памяти то и дело всплывали воспоминания об ошибках, совершённых когда-то в отношении бывшей жены. Теперь подобного допускать никак не следовало, слишком уж дорога была ему Анжелика. Да и вообще, совместная жизнь — дело серьёзное, надо и отнестись к нему исключительно ответственно.
          Полчаса тому назад позвонила Лика и помимо всего прочего сообщила, что намереваясь объясниться с Варапеевой по поводу предстоящего разрыва договора два раза набирала её номер, однако та упорно игнорировала вызов.
          — Так, может, оно и к лучшему. — высказал своё мнение Иннокентий. — Сходим вначале без помех на квартиру, заберём все вещи, освободим чужое помещение для  дальнейшей эксплуатации. И хозяйке будет хорошо, и у нас душа спокойна.
          Анжелика согласилась, что это, пожалуй, самый удачный вариант возможного развития событий.
          — Тогда я ей больше звонить не стану. Сама пусть на связь выходит, если надумает. — решила девушка. — Молодец ты, Кешка, правильно сообразил. Наша главная забота — вещи оттуда забрать беспрепятственно, без лишней нервотрёпки. А то знаю я эту особу, как услышит о моём отбытии — моментально заявится лично проконтролировать всю процедуру, чтобы ни пылинки из её квартиры не дай бог не пропало! Все мозги нам своим скрипением расплавит.
          Пономарёв уже пару раз сталкивался с Зинаидой Олеговной, именно потому и предпочитал обойтись без участия Варапеевой в предстоящей эвакуации. Потом, постфактум, пусть она говорит и делает что угодно, лишь бы сейчас не вмешивалась и не нарушала естественный ход событий.
          — Вот и отлично, малыш. — резюмировал он. — Договорились. Место встречи изменить нельзя, операцию «Ы-сход» начнём ровно в 18.00.

          Вечером, вооружившись баулами, Лика и Кеша отправились выполнять задуманное. Благо идти было недалеко. Уже стоя возле двери в съёмную квартиру, Иннокентий внезапно насторожился, шестым чувством уловив в атмосфере что-то неладное.
          — Подожди-ка. — остановил он Анжелику, уже готовившуюся сунуть ключ в замочную скважину. — Опаньки…
          Достаточно оказалось толкнуть дверь ладонью, как она послушно отворилась. Молодые люди встревоженно переглянулись. Пономарёв, как оно и положено в таких случаях, заглянул в прихожую первым, посмотрел, прислушался и крикнул:
          — Эй! Есть там кто-нибудь?
          В ответ почти сразу же раздался мужской голос:
          — Да-да, одну минуточку!
          «Значит, мне не померещилось вчера, что в окнах горел свет. — подумал Кеша. — Значит, уже тогда здесь кто-то присутствовал. Вот интересно!»
          Из глубин квартиры тем временем появился невысокий, моложавый мужчина в тёмном свитере. Вежливо поздоровавшись, все трое некоторое время рассматривали друг друга.
          — А-а-а… — догадался наконец незнакомый персонаж. — Если я не ошибаюсь, вы и есть та самая юная особа, которой Зинаида сдаёт комнату, кажется, Анжелика, да?
          — Да… — растерянно произнесла девушка. — Только дело в том, что я как раз переезжаю на другую квартиру… Мы… вот… за вещами пришли.
          — Ах, даже так. — задумчиво протянул мужчина, помолчал, затем спохватился: — Ммм… Вы меня извините, пожалуйста… тут такое дело… видите ли, я — брат Зинаиды Олеговны, Борис Олегович Званский… Да… Но я вижу, вы и не знаете, что произошло?
          — А что произошло? — машинально переспросила Анжелика, чувствуя, как холодные мурашки побежали у неё по спине.
          — Дело, видите ли, в том, что Зинаида Олеговна сегодня ночью скончалась… предположительно, от инфаркта. — скорбно вздохнув пояснил Борис Олегович. — Какая-то нелепая история получилась. Сегодня утром соседка, здешняя жительница, обнаружила дверь в квартиру приоткрытой, встревожилась, заглянула внутрь и… вот. Ну, разумеется, вызвали полицию, как принято в подобных случаях. До меня дозвонились. Я, конечно, бросаю работу, мчусь сюда. И вижу такую картину…
          — То-есть, Зинаида Олеговна умерла здесь? — недоумённо спросил Иннокентий. — Я правильно вас понял?
          — В том-то и дело. Именно здесь. В квартире своего сына… — грустно подтвердил Званский. — Я не знал, что вы, Анжелика, переезжаете, поэтому никак не мог понять, отчего Зинаида оказалась не у себя дома, а тут. Но теперь-то всё прояснилось… — Борис Олегович покачал головой, задумался, затем спохватился: — Да что же мы стоим! Вы, стало быть, за вещами? Ну, что же, проходите, пожалуйста. Не ваша вина в том, что так случилось. Нелепо и странно…
          Анжелика вынула из кармана деньги, отсчитала и вручила Званскому.
          — Я за первую половину января не рассчиталась с Зинаидой Олеговной. Извините, пожалуйста.
          Кивнув, тот молча принял купюры.

          Управившись с делом за два захода, Пономарёв с Ликой оставили разбор вещей на потом, и отправились на кухню, дабы наконец спокойно поужинать и немного прийти в себя от всех треволнений вечера.
          — Кешка… ты… ты что-то знаешь обо всём этом? — утолив первый голод полуутвердительно-полувопросительно поинтересовалась непривычно печальная и задумчивая Анжелика.
          Иннокентий пожал плечами.
          — Сказать, что знаю, это вряд ли. Так, догадываюсь. Предполагаю. — он взглянул на девушку и снова пожал плечами. — Я же как-никак Сказочник, вспомни, малыш. Поэтому просто представил себе невероятную ситуацию, будто бы некая нечистая сила вселилась в ту квартиру, в то время как ты гостила у мамы на каникулах. Потом, когда ты вернулась, она решила расправиться с тобой. Спросишь — почему? Да кто ж её знает. На то она и нечисть, чтобы творить зло. В общем, я выдумал страшную сказку и сам в неё поверил, испугался и всеми силами постарался вытащить тебя оттуда. Благо, ты хорошая девочка, послушалась, не стала вредничать. — улыбнулся Кеша. — Вот поэтому мы и сидим сейчас тут, за столом, мирно ужинаем, в безопасности… я надеюсь.
          — Значит… Варапеева просто оказалась невовремя в ненужном месте… — задумчиво проговорила Лика. — А если бы там оставалась я…
          — Кстати! — громко и безапелляционно оборвал нить её рассуждений Кеша. — Это хороший вопрос — каким образом Зинаида Олеговна вообще очутилась в квартире? Ты ей ключ оставляла? Приглашала заходить, проведывать? Присматривать за порядком, да? Не было такого? — Пономарёв сердито погрозил пальцем: — Вот и не вздумай винить себя в случившемся. Случилось так, как случилось. События пробежали по тонкой грани, как канатоходец над пропастью. Никто ничего не знает в точности, поэтому не следует делать поспешных выводов. И если произошло так, как произошло, то спасибо небесам за то, что они есть и хранят нас. — Пономарёв прихлопнул ладонью по столу. — И потом… я же говорю, что я — Сказочник! Я только сочинил версию событий. Версию! Бездоказательную. Поэтому предлагаю выпить по чашечке кофе и перейти к более приятным темам.
          — А например? — слабо улыбнулась Анжелика, глядя влажно блестящими, грустными глазами на своего любимого.
          — У меня есть другие, гораздо лучшие сказки. Вот, например, я хотел рассказать тебе ещё две истории, из которых, к сожалению, не получилось ни романа, ни даже повести. В первоначальном замысле произведения связующим звеном событий там должен был являться магический Перстень, попавший на нашу планету не совсем обычным способом. Как и в приключениях с кинжалом, Перстень тоже должен был переходить из одних рук в другие, совершая некие волшебные дела. Согласись, что это звучит заманчиво.
          — Расскажи, Кешка. Это звучит заманчиво. — улыбнулась Анжелика.
          — Так слушайте же, и не говорите, что не слышали! — торжественно воскликнул Пономарёв.
          Кот Интеграл зевнул, поднялся и осторожно вышел из кухни. Дальнейшая беседа людей его не интересовала. То, что надо было, он уже услышал. Кто-кто, а бывший недодемон Шанти отныне твёрдо знал, что кошмарная история, грозившая его хозяйке гибелью, ладно ли, неладно ли, но всё-таки закончилась. Можно было спокойно возвращаться на подоконник, который, теперь и в квартире Иннокентия, Интеграл уже успел облюбовать для себя.




ПРИЛОЖЕНИЕ.
Две  истории,  рассказанные  Иннокентием  Пономарёвым  Анжелике.


ВЕЛИКИЙ  МАГ

          Бытует мнение, что наука это двигатель прогресса. Но это смотря что вкладывать в понятие «прогресс». Слова, как всегда, скрывают за собой гораздо больше того, что видится в них на первый взгляд.
          В космосе расположены мириады звёзд, тысячи тысяч скоплений разнообразных тел, каждое из которых имеет свою массу, орбиту, атмосферу той или иной степени пригодности для существования той или иной формы жизни. Много факторов должно сработать, прежде чем на какой-либо планете возникнут условия для зарождения живого, а уж для того, чтобы там появились ещё и носители абстрактного разума, скорее всего должно произойти нечто вроде чуда. Как минимум на двух планетах это чудо произошло. Одной из этих счастливиц оказалась Земля, а вторую звали Земля-Параллельная.
          Однако, на Земле-Параллельной двигателем прогресса стала не наука, как естественно было бы предположить по аналогии, а — МАГИЯ. Особый ли склад ума тамошних носителей разума явился причиной подобного поворота событий, или своеобразный набор их генов — загадка, оставшаяся нерешённой навсегда. Что вообще даёт толчок серьёзным магическим практикам? Вопрос не прост. Тем более, что не все жители Земли-Параллельной по-настоящему владели чудесными способностями, а только некоторые. Но и этого оказалось достаточно для того, чтобы в какой-то чрезвычайно исторический период развития тамошнего общества Великие Маги открыли принцип взаимопреобразования вещества посредством специальных заклинаний. Иными словами, люди научились из любого сырья делать любые предметы просто щелчком пальца, не прилагая к тому особых усилий.
          Дальше больше. Решив таким образом практически все материальные проблемы и устранив вследствие этого сословные различия, люди планеты объединились в одно мощное государство, где во главу угла была поставлена Магия, как гарант безопасности и благоденствия всего народонаселения.
          Что весьма примечательно, общество разумно не заостряло внимания на различиях между Магами и Немагами, хотя Немагов было преизрядное количество. Однако, у них ведь тоже имелись головы на плечах, и значит они также выдавали мысли, образы и идеи, нередко весьма своеобразные. А уж коли есть подобный товар, значит, найдётся и человек, который захочет его приобрести. Ну, а ежели каким-то людям Создатель вообще не дал способности производить интеллектуальные ценности, что ж, не беда, ведь они всё равно являются членами общей семьи, поэтому где-нибудь да пригодятся. Приемлемый уровень социальной гармонии на Земле-Параллельной строго поддерживался специально избираемым для этого Всепланетным Правительством.
          Но, как говорится, при неосторожности и на старуху найдётся проруха.
          В любом обществе имеются свои безумцы и мудрецы, шарлатаны и гении. А кроме того некие типы, для которых оригинальность проводимых ими экспериментов является воистину смыслом существования, отчего зачастую напрочь игнорируется здравый смысл. Именно в роли такого маньяка невольно и выступил всеми уважаемый Сохот — Великий Маг, мыслитель, поэт и… экспериментатор.
          Поначалу все его придумки вкупе с недюжинной магической силой приносили согражданам исключительно благо. К примеру, это именно он придумал в своё время накопители для информации. Её ведь нужно было где-то хранить, как-то перемещать и исключить возможность её порчи, а то и вовсе гибели. Тут ещё надо понимать важность информации в обществе, где нет материальных проблем. Смысл жизни людей уже давно сместился в область чисто виртуальную. Потихоньку складывалось такое положение, когда чем более были заполнены накопители у какого-нибудь гражданина, тем весомее было его преимущество над остальными. Рано или поздно это неравенство должно было привести государство к потрясениям. Но до этого не дошло, потому что  беда нагрянула с другой стороны.
          А дело было в том, что уважаемый своим народом Великий Маг и Чародей Сохот внезапно… свихнулся. И никто, в том числе и он сам, этого не заметил.
          Помимо прочих важных занятий Сохот продолжал исследовать разнообразные материалы, из которых можно было изготовить всё более и более удобные и ёмкие накопители для хранения информации. Сначала он натолкнулся на камни особой породы, чья структура позволяла их использовать. Потом в дело пошли некоторые сорта древесины. А потом…
          А потом возникла идея фикс, согласно которой накопителями должны были стать животные. Плюс насекомые. Но начиная опыты с насекомыми, Сохот неожиданно решил их… просто уничтожить! Ведь они отвратительны, все эти мухи, жучки, паучки, таракашки. И задача оказалась ему вполне по силам. Следом за каковым успехом на Земле-Параллельной резко сократилось поголовье птиц, а также перестали цвести и плодоносить растения.
          Когда народ спохватился, было уже почти поздно. Окружающая среда претерпела серьёзные изменения. Мало того, что на планете к этому времени уцелели только отдельные виды насекомых, так и те посредством заклятий, применённых Сохотом, изрядно мутировали. Комары, например, стали энерговампирами, и кровь им отныне нужна была исключительно магическая. Милые домашние тараканы, как выяснилось, научились вмещать в себя мерзкие иные сущности. Как это происходило, лучшие умы Земли-Параллельной понять не могли, и производя массу опытов и исследований, то и дело получали неожиданно для себя абсолютно непредсказуемые результаты, множа иногда совершенно нелепые существа типа бабочки плод-обжорки, жука скоро-бея, а помимо этого сравнительно безобидного паноптикума ещё и трудноописуемые сущности, способные проникать в накопители граждан и любую информацию там превращать в дезинформацию, делать чёрное белым, а ясновидимое мутнозримым.
          Счастья такое положение вещей, разумеется, не добавляло, приводя к тяжёлой депрессии как отдельные личности, так и целые группы населения, объединённые каким-либо общим интересом, внезапно подвергнувшимся порче и видоизменённым до полной неузнаваемости.
          Весьма любопытно, что Сохот, продолжая жить в том же самом мире, что и другие его соотечественники, никак не считал происходящие вокруг жуткие перемены результатом собственной неразумной деятельности. Откровенно говоря, он даже не находил нужным участвовать в поисках выхода из критической ситуации, обходясь на собираемых время от времени научных форумах только какими-то общими фразами и продолжая преследовать исключительно свои личные интересы. В то время, когда лучшие умы планеты боролись за выживание окружающей среды, ставили эксперименты, трудно продвигались путём проб и ошибок, опровергая постулаты, изменяя принципы, проникая в неизведанное, и прочая, прочая, прочая, Сохот блаженно витал в мире своих иллюзий.
          Возможно, общими усилиями люди и нашли бы выход, удовлетворяющий всех и каждого. Но тут произошла катастрофа, вернее, КОТОстрофа — Сохот произвёл эксперимент над своим любимым котом Уаськой. Оттолкнувшись от известного утверждения, что у кошки девять жизней, сбрендивший Маг заинтересовался, сколько же, в таком случае, жизней у кота? И принялся его  планомерно убивать и воскрешать. А что хорошего может получиться, если подобное действие совершать многократно?
          Надо отдать ему должное, утратив ясность рассудка, Сохот, тем не менее, не перестал быть мастером своего дела. Опыт австрийца Шрёдингера был известен во всей Вселенной. Поэтому Маг настоящего кота трогать не стал, а создал его мысленную проекцию и экспериментировал с ней.
          В самой середине опытной серии Сохот внезапно обнаружил наличие у квази-кота целого выводка квази-блох. Проклятые насекомые! У его питомца, настоящего кота Уаськи, такой пакости не было никогда! А у двойника они обьявились!
          Негодованию Сохота не было предела. И в сердцах он совершил непростительную ошибку — проводя мистический обряд очищения шерсти квази-Уаськи, Маг поторопился и закончил манипуляции неправильно. Последствия оказались ужасными — квази-блохи не аннигилировались, а совершенно озверев от такого с собой обращения вынуждены были стать причиной катастрофы. В результате чего экспериментальный кот, доведённый насекомыми до бешенства,  ночью напал на своего живого собрата. Уаська с трудом, но одолел злобную тварь, хотя этот бой с тенью измотал его чуть ли не до смерти. Но самое ужасное заключалось в том, что во время драки блохи перебежали на Уаську, не просто сменив таким образом хозяина —  насытившись впоследствии его кровью, эти создания обрели плоть и способность к беспрестанному размножению.
          Через некоторое время на Земле-Параллельной при самом непосредственном участии мерзких блох разразилась пандемия чумы, да не простой, а сверхмагической. Никогда раньше не встречавшиеся с такой напастью, гордые и самоуверенные жители начали  исчезать с лица планеты, не в силах справиться с удивительными побочными творениями Сохота, которых не брали никакие заклинания и никакие мольбы.  Соплеменники Сохота, Маги и Немаги, скоропостижно погибали, иногда прямо во время процесса возведения вокруг себя защитного поля, которое могло бы только рассмешить блох, обладай они чувством юмора.
          Осознав, какому кошмару он стал причиной, Сохот ужаснулся и решил спасаться. Времени осмысливать угрозу уже не оставалось, надо было бежать. Но как и куда? Вот здесь-то Великий Маг, чуя неминуемую гибель, проявил присущую ему невероятную изощрённость и создал уникальное сооружение — Портал. Это деяние потребовало от маэстро столько сил, что Сохот не просто шагнул в «свежеиспечённый» портал, он туда буквально упал в полуобморочном состоянии.
          Он летел в неизвестность, в надежде всё-таки спастись. Родовой Перстень с цепочкой рун на печатке пульсировал всё настойчивее, указывая на опасность. Сохот недовольно морщился, понимая, что и безумно гениальными озарениями мысли не всё можно исправить. Проклятия срывались с его губ. Увы, магия магией, но за содеянное приходится платить.
          Впрочем, портал сработал надёжно. На планете Земля, куда он выбросил Мага, никаких каверз того не ожидало.
          …Сохот пришёл в себя и осмотрелся. В этом мире ему предстояло отныне жить. Следовало вести себя осторожнее и не повторять ошибок прошлого.

ПШИК

          Сегодня Збигнев Леопольдович Кульяшифтер был сверхсосредоточен. Ему предстояло провести важнейший эксперимент. Если вся процедура преобразования материи пройдёт как следует, а впоследствии наметится к тому устойчивая тенденция, то вожделенная Нобелевская премия… станет анахронизмом! Вообще не будет больше никаких премий и любые товарно-денежные отношения отойдут в прошлое. Наступит эра всеобщего благоденствия, эра под условным названием «Кульяшифтер»!
          Збышек (как упрощённо именовали его друзья и родственники) поплевал на ладони и взялся за авторучку. Ведь кандидат наук это почти три землекопа, только на разработке не обычного, а канцелярского «грунта». Эх, сколько же требуется провести бессонных ночей, сколько нужно выдержать подковёрных баталий на пути к успеху! Да что там говорить, если порой и сама судьба становится поперёк дороги и обрушивает на голову истинного учёного такой шквал проблем, от которого немудрено и шею себе свернуть.
          Матка Бозка, чего стоит одна только потеря древнешляхетской фамилии! Это была подлинная жертва — из шановного Збигнева Лоевски превратиться в Збышека Кульяшифтера. Правда, этот шаг обратил его в завлаба и открыл дорогу к нынешнему высокому положению. Ибо Кульяшифтер Георгий Георгиевич, его тесть, некогда всевластный директор НИИ с зубодробительным названием времён Советской империи, и по сию пору был влиятелен не единственно в научных кругах, но также вхож в высокие кабинеты городской мэрии. Это именно его дочь обладала в свои юные годы столь вздорным характером и своеобразной внешностью, что выдать её замуж было бы не менее сложно, нежели получить Нобелевскую премию.
          Так вот, будучи совсем ещё зелёным инженером в одном из научно-исследовательских институтов, Збигнев Лоевски тогда в результате перестроечного коллапса советской науки оказался не у дел. Работа их лаборатории, возглавлявшейся гениальным, но не «пробивным» профессором Эдуардом Евгеньевичем Энским, была кем-то там, наверху, признана бесперспективной. Сам Энский однажды в сердцах демонстративно «хлопнул дверью» и куда-то исчез. Лоевски же некоторое время ещё прозябал в должности институтского охранника, затем тоже был вынужден уволиться. И, вполне возможно, напрочь затерялся бы в кошмарных джунглях 90-х годов ХХ-го века. Но вот тут-то и познакомился он случайно с юной, вертлявой девицей по имени Катерина. Попав же в квартиру уважаемого Г. Г. Кульяшифтера и поимев с оной девицей любовную связь на роскошном диване в просторной спальне, Збышек, разумеется, узнал, с каким необыкновенным персонажем столкнула его судьба. И поняв, что подобного везения может уже никогда больше не случиться, молодой, но чрезвычайно сообразительный человек приложил все свои усилия, чтобы птичка Катерина не вырвалась из его когтей.
          Более того! Во время последовавших после знакомства с будущим тестем нередких бесед за бутылочкой отличного коньяка, Збышек помимо всего прочего узнал подлинную трагедию некогда товарища, а ныне господина директора. Оказывается, Георгий Георгиевич мучительно переживал угасание своей гордой и редчайшей фамилии, ибо никого, кроме дочери, супруга ему более не подарила, таким образом Кульяшифтеру некому было передать своё наследство. Именно тогда в голове пана Лоевски родился план, согласно которому он должен был превратиться в подлинного сына господина директора. А уж для подлинного своего сына высокопоставленный Георгий Георгиевич не пожалеет абсолютно ничего, как резонно предположил Збышек.
          В результате, во время состоявшегося через год заключения брачного союза с Катериной, Збышек поменял свою польскую фамилию на фамилию жены, то-есть стал Кульяшифтером, со всеми причитающимися за это деяние выплатами!
          Которые и не заставили себя ждать.
          Растроганный великодушным поступком зятя, папаша Кульяшифтер поговорил с кем надо, позвонил кому положено, надавил на кого следует, и новорождённый сын его, инженер Збигнев Кульяшифтер, возглавил лабораторию в НИИ своего тестя, с перспективами практически ничем не ограниченными. Не беда, что советская наука продолжала успешно загибаться, счастливому комбинатору гибель отныне не грозила. Надо было только как следует осмотреться вокруг, найти ходовую тему для исследований и спокойно работать в выбранном направлении. Что Збышек с утончённым прагматизмом и сделал.
          К сложному характеру супруги Катерины он умудрился приспособиться и в целом они ладили между собой, хотя, откровенно говоря, по-настоящему он никогда не любил жены. Что, впрочем, отнюдь не помешало им произвести через пару лет наследника, а ещё через пару лет и наследницу, несказанную радость для старика Георгия Георгиевича.
          Жизнь текла своим чередом. Общая ситуация в стране налаживалась. Дети росли.  Збышек работал, учился, строил успешную научную карьеру, надо отдать ему должное — не только при помощи второго папы, но и проявляя всё-таки собственные лучшие качества. С годами молодой задор его постепенно угасал, заменяясь возрастной солидностью и нежеланием уже что-либо менять во взглядах на окружающий мир. Надо полагать, всё так и докатилось бы до спокойного ухода на пенсию, если бы однажды Катерина не сделала мужу на день рождения несколько необычный подарок.
          Это был Перстень. Серебряный, благородного оттенка, потрясающе искусной работы, с непонятной надписью на печатке. Стоило только Збышеку взглянуть на это чудо, как руки его буквально сами потянулись к уникальной вещице. Катерина улыбаясь следила за тем, как муж аккуратно примерил Перстень. Она хорошо знала, что Збышек не любит носить никаких украшений, тем не менее её предчувствие оправдалось — на сей раз супруг сделал исключение из своих правил.
          Збышек сам не понимал, как это случилось, что Перстень не доставлял ему никаких неудобств, словно являлся вполне привычным элементом тела, вернувшимся, наконец, на своё законное место. Он даже порадовался в душе, что Катерина столь удачно посетила антикварный магазин, поскольку вещица была прямо-таки создана для Збышека.
          Только Перстень-то был не простой, а магический. Хотя никаких доказательств этому не существует и поныне, если не считать того, что произошло со Збигневом Леопольдовичем в дальнейшем.
          Он даже не заметил, когда именно и почему жизнь его стала меняться. Вначале просто нагрянуло неожиданное раздумье о том, стоит ли стремиться к получению очередного научного звания, если никакого серьёзного открытия им до сих пор так и не сделано?
          «Что мне во всём этом? — сокрушённо размышлял Збышек, сидя как-то раз на кухне, облачённый в любимый махровый халат. — Звание… Суета сует! Ярмарка тщеславия и ничего больше. Вот если бы совершить хоть какой-нибудь прорыв в науке. Сказать новое слово, СВОЁ слово!..»
          Неожиданно нахлынули воспоминания. Молодость, работа под руководством замечательного учёного, профессора Энского. Что-то там было интересное, в их тогдашних теоретических построениях… Что-то такое необычное профессор старался вложить в мозги подающему надежды инженеру…
          «Стоп! — вспомнил Збышек и встревоженно подскочил на стуле, едва не расплескав остатки кофе из чашечки, которую держал в руке. — Как же я мог забыть!»
          Оказывается, мог забыть. Забыть, как тогда, много лет назад, после демонстративного ухода Энского из института, когда Збышек уже вынужденно работал в охране, он однажды вечером, проходя вдоль по коридору, увидел, что дверь некоего кабинета осталась приоткрытой. Это был непорядок. Следовало сообщить начальнику охраны. Что Збышек немного погодя и сделал бы. Если бы перед тем из чистого любопытства он не проник в сей кабинет, и там в числе всякого прочего не обнаружил очень знакомую ему тетрадь, ту самую тетрадь, в которой профессор Энский постоянно что-то записывал, конспектировал. Повинуясь мгновенному импульсу Збышек схватил эту драгоценную тетрадь и сунул за пазуху. Во-первых, в качестве памяти о замечательном своём наставнике, а во-вторых, в надежде когда-нибудь разобраться в записях профессора и извлечь из них что-нибудь полезное. После чего Збышек выскочил в коридор и захлопнул за собой дверь. Вдруг громко щёлкнул замок и оказалось, что начальнику охраны звонить не надо — дверь была заперта! И уже никому не пришло бы в голову, что в кабинете нынче побывал незваный гость.
          Спустя пару-тройку месяцев, пополнив ряды безработных, Збигнев, тогда ещё Лоевски, постарался расшифровать некоторые из конспектов Эдуарда Евгеньевича, и даже кое-что понял, только всё это было не ко времени. И профессорская тетрадь надолго отправилась на полку в шкаф.
          «Где же она? — лихорадочно ломал теперь голову Збышек. — Если я правильно помню, всю ненужную рухлядь мы давным-давно вывезли на помойку. Ах, какая нелепость! Впрочем, кажется, нет… Книги и бумаги отправлены на дачу, на чердак.»
          К счастью, так оно и оказалось. Запылённая тетрадь с пожелтевшими страницами была извлечена из бумажной кучи на чердаке и тщательно изучена. Расшифровав одну из записей профессора Энского, Збигнев Леопольдович похолодел. Это было нечто невероятное. Но внутренний голос (или это был голос самого сатаны?) утверждал, что тема, попавшая ему в руки, абсолютно реальна.
          О, как аккуратно и осторожно подошёл к воплощению этой темы в жизнь Збышек Кульяшифтер!
          Всё зависело от устройства, которое изобрёл Энский, и особых речевых оборотов — заклинаний. Чертёж устройства Збышек изучил самым скрупулёзнейшим образом. Экспериментальный прибор собрал тайно и установил в кабинете на втором этаже дачи. На первый взгляд он был похож на самогонный аппарат, сделанный руками человека, страдающего белой горячкой, а может и чем похуже. В нём использовался совершенно бредовый и антинаучный принцип — принцип стихий Земли, Воды, Огня и Воздуха. Песок, газовая горелка, водяная баня, и воздушная камера.
          Очень опасаясь неудачи, суеверный Збышек решил назвать это сооружение шутливо — «Пшик», в том смысле, что надежда надеждой, но, скорее всего, получится просто «пшик». Несколько позже, правда, сие название переосмыслилось как аббревиатура ПШИК, условно означающая «преобразователь широкоимпульсный Кульяшифтера».
          Первые опыты были неудачны, работал прибор нестабильно. По идее, главный процесс должна была запускать фраза «хмаасмаа тшиили фоошто», повторённая трижды. Что именно это значило, Збышек понятия не имел, ведь изобрёл фразу не он, а профессор Энский, Кульяшифтер же просто прилежно следовал записям из тетради.
          Несколько последовавших друг за другом запусков вполне соответствовали шутливому названию «Пшик». Было от чего прийти в отчаяние — вдруг профессор просто пошутил над потомками!
          Но однажды день удачи всё-таки пришёл.
          Збышек приехал на дачу из института под вечер, уставший, чем-то раздосадованный. Не хотелось делать ничего. Посидел некоторое время в кресле. Затем поднялся, хмуро проверил узлы бестолковой конструкции ещё раз. Ведь учёный, как ни крути, чем-то похож на тот же калькулятор, или, если угодно, на компьютер, и многочисленные проверки это одна из основ и залог успеха эксперимента.
          ПШИК тихо загудел. Збышек открыл подачу воды. В мензурку ударила струя ледяного пара, хотя термометр фиксировал температуру кипения. Пришло время сказать заклинание. И оно прозвучало. Мензурка покрылась вязью морозных узоров. И вдруг на дне её сверкнули два крошечных кристалла. Процесс пошёл! Збышеку наконец-то удалось получить то, что не удавалось никому, то-есть, никому, кроме гения, давно почившего в бозе, профессора Энского.
          Впрочем, пока ещё сделан был только самый первый шажок на пути к гипотетическому триумфу. На следующий день полученные кристаллы самораспались в порошок. Збигнев Леопольдович отдал его на анализ в химическую лабораторию. А сам вновь приступил к экспериментам. Смешно, но опять последовала серия неудач. Пришлось серьёзно проанализировать ситуацию. Тот день, когда в мензурке появились кристаллы, чем-то отличался от всех предыдущих и последовавших за ним. Но чем именно?
          И Збышек вспомнил, что придя тогда на дачу уставшим и злым, он вопреки укоренившейся привычке обязательно мыть руки перед любым экспериментом, проигнорировал это золотое правило и сразу полез к прибору. В результате чего Перстень, который он всегда снимал с пальца, дабы случайно не поцарапать и не повредить его, остался на своём месте. Это, разумеется, попахивало чистейшей воды мистикой. Но с другой стороны и вся проводимая им сейчас работа была не чем иным, как своеобразным колдовством, так стоило ли вставать в ироническую позу?
          Все последовавшие далее запуски аппарата проходили уже в обязательном присутствии магического Перстня и исправно приносили порцию кристаллов. Которые к утру неизменно превращались в порошок.
          Проведённый химиками анализ порошка показал, что субстанция эта являлась бы самым обычным кремнием, если бы не удивительная скорость её саморазрушения. Буквально на глазах кристаллическая структура вещества рассыпалась до такой степени, что вскоре можно было наблюдать лишь горстку праха, легко уносимого слабым дуновением ветерка.
          Тут Збышек кстати вспомнил написанное в определённом месте заветной тетради большими буквами слово  «ВАКУУМ». Очередные два кристалла он сразу же доставил к себе в институт, где специалисты упаковали их в стеклянную сферу, из которой выкачали воздух.
          Саморазрушение было остановлено. Узнав результаты мероприятия, Збигнев Леопольдович даже вспотел от охватившего его чудовищного волнения. Он ПОВЕРИЛ. Теперь уже окончательно.
          Записи профессора Энского были проштудированы ещё раз, даже тщательнее, чем прежде. Зацепившись за вроде бы непонятную пометку на полях: «самовоспроизведение», Збышек догадался вмонтировать в ПШИК одну из стеклянных сфер с кристаллами, которых он наготовил уже некоторое количество про запас. Выяснилось, что теперь ПШИК работает без личного участия Збигнева Леопольдовича с его магическим Перстнем. Эту роль за него отныне выполнял не менее волшебный кристалл, чьё присутствие в установке, как и предсказывал Энский, неизменно способствовало воспроизведению других кристаллов. И магическое заклинание стало отныне не нужным, процесс был зациклен.
          Далее, по идее, следовало налаживать обычное производство. Сделать несколько установок типа ПШИК и выпускать кристаллы партиями.   
          Волосы вставали у Збышека дыбом, когда он представлял себе грядущие перспективы.
          Иногда, правда, он словно бы спотыкался о возникающий неприятный вопрос: а правомерно ли использование им чужой информации без согласования с владельцем заветной тетради? Не случится ли впоследствии судебного разбирательства и трений с научным сообществом по поводу моральной оценки произошедшего? Надо было, пожалуй, навести справки о дальнейшей судьбе профессора Энского, который точно в воду канул после той неприятной истории в середине 90-х годов. Умер? Или эмигрировал куда-нибудь в США?
          А, впрочем, не всё ли равно? Как достойный последователь идей своего замечательного наставника Збигнев Леопольдович имеет право использовать информацию, оставшуюся (ну, скажем так) в его собственной памяти! Имя профессора Энского будет упомянуто в своё время и в нужном месте, будьте спокойны. И идите все к чёрту!
          Кроме того, совсем не факт, что без помощи такого магического артефакта, как Перстень, у их исследовательской группы вообще получилось бы что-то стоящее. Вполне вероятно, их работа тогда была остановлена совершенно вовремя, ибо ни к чему, за исключением денежных затрат, в итоге, не привела бы! Мало ли что там предсказал в теории профессор Энский! Ха! Только гений Кульяшифтера смог реализовать этот сырой проект, причём, практически в одиночку.
          Збышек удовлетворённо улыбался своим мыслям.
          Итак, магические преобразователи материи в виде кристаллов в вакуумной упаковке, надёжно предохранённые таким образом от саморазрушения, были готовы к использованию! Скоро они должны будут совершить экзистенциальный переворот, вследствие которого Збигнев Кульяшифтер станет всемирно признанным Благодетелем Человечества!
          Уже сегодня произойдёт величайший эксперимент современности. Сегодня на втором этаже дачи, в своём скромном кабинете, Збышек превратит килограмм обыкновенного речного песка в брусок свинца, идентичный тому, который будет присутствовать в опыте в качестве образца для дублирования. То-есть, из чепухи, мусора, простого песка, при воздействии на него кристаллов и магических заклинаний Збышек создаст НЕЧТО — точную копию свинцового бруска! В следующий раз Кульяшифтер возьмёт какой-нибудь другой предмет, башмак, или сапог, неважно. В следующий раз произойдёт уже обычный, предсказуемый повтор маленького чуда. Ну, а потом… ПОТОМ!.. О-о-о!
          Збигнев Леопольдович утёр вспотевший лоб. Часы пробили 19.00. Пора!
          На столе, в углу комнаты, его уже дожидались необходимые для работы компоненты — килограммовая горка песка, на вершине которой лежал стеклянный шарик с кристаллами, а рядом находился образец для копирования — тёмно-серый брусок свинца.
          Збышек глубоко вздохнул, он слегка волновался, и торжественно произнёс заклинание, обведённое в тетради Энского тройной рамочкой:
          — Унстуу смуу раамаатаа фтоотоо омм!
          Буквально через секунду в кабинете раздался звук такого тембра, что Збышек пришёл в себя уже на улице, откуда и наблюдал дальнейший ход эксперимента.
          Из окон второго этажа со звоном вылетели все стёкла, а крыша дачи приподнялась вверх на добрых два метра, после чего грохнулась обратно, и всю бревенчатую конструкцию дома перекосило на один бок. Повисла мёртвая тишина. Впрочем, весёлые языки пламени уже резво затанцевали на развалинах.
          У Кульяшифтера затряслись поджилки и он безвольно осел на пыльную обочину. С кривой улыбкой он прислушивался к беспорядочно метавшимся в голове его мыслям. Пока не почувствовал некое болезненное ощущение.
          — Ай! — вскрикнул Збышек и поспешно стянул с пальца раскалившийся Перстень, тот самый, которым всё и началось. — Будь ты неладен! — со злостью прошипел Кульяшифтер и швырнул проклятую вещицу в пламя, поглощавшее его дачу.
           — Ну, что же, — продолжая криво улыбаться произнёс он, — не надо аплодисментов! Благодетеля человечества из меня не вышло. Придётся переквалифицироваться в обыкновенного  доктора наук.

   

                Декабрь 2020 — январь 2021 года, Новосибирск