Последняя гроза

Любовь Отраднева

(в соавторстве с Valery)

Последняя гроза

Посвящается дражайшему соавтору

От автора
Счастливо-драматичное АУ про Анакина и Падме было действительно трудно очень во многих смыслах. А ещё мы хотели, чтобы это был очень длинный фик. И вот что получилось в итоге…
Вместо вступления
Страшные слухи потрясают Галактику. Большинство ещё не понимает, что происходит – неужели же случился переворот и тёмные силы пришли к власти всерьёз и надолго?
Оби-Ван Кеноби знает правду. Или думает, что знает. И эту правду он решает поведать сенатору Амидале…
И теперь Падме, не думая о своём положении и грозящих ей опасностях, летит разыскать мужа и точно узнать, в самом ли деле он стал чудовищем…

1
Она действительно нашла его там, где ей сказали. И едва устояла на ногах: пока выходило, что всё правда. Непохож он был на себя – и смотреть на него было страшно…
Увидеть её здесь и сейчас он не ожидал. И всё равно, прежде чем удивляться или чего ещё, первым порывом было – обнять, поддержать.
– Что случилось? Что ты здесь…
– Тебя ищу, – всё-таки она за него ухватилась, а за кого ещё? В глазах-то темнеет…
– Зачем? Случилось что-то? – ну какого, какого… Ей же сейчас только дома сидеть и ни о чём не думать!
– Оби-Ван говорил про тебя ужасные вещи! И не только он. Я хотела убедиться, что всё в порядке… – а вроде всё и хорошо, только вот очень тянуло расплакаться.
– Всё хорошо, всё будет хорошо, ты только не беспокойся…
– Ты правда-правда… никого не убивал? Храм лежит в руинах, мне показывали, мне рассказывали…
– Правда.
– Ну я верила, я верила… Не носило бы тебя больше по таким местам, когда мы сможем жить спокойно уже?
– Надеюсь, что скоро.
– А то ты вечно непонятно где, мне надоело сидеть, мучиться и узнавать ужасные вещи! Ну вот зачем тебя сюда-то понесло? Поехали домой…
– Пока не могу. А вот тебе лучше бы…
– Без тебя – не поеду.
– Падме, послушай, – Анакин вздохнул, пытаясь загнать обратно непонятно откуда накатившее раздражение. Даже отвернулся на пару секунд, чтобы по лицу чего не заметила. – В опасности сейчас ты. Я-то справлюсь, что бы со мной ни… Поэтому очень тебя прошу, возвращайся домой, или в этот твой Тид или где ты там жила девчонкой, и просто подожди. Я приеду за тобой и заберу тебя в безопасное место…
– А если мне страшно одной возвращаться? А если я за тебя боюсь? А если я устала от всего этого и уже хочу, чтобы побыстрее кончилось, а с тобой всё-таки что-то не то?! По-моему, ты меня не любишь, а больше любишь свою проклятую работу и свои тёмные дела… – может, она и сама осознавала, что говорит лишнее, но нервы уже совсем никуда не годились, и кто-то словно говорил за неё.
– Я люблю тебя, можешь не сомневаться. И только поэтому делаю то, что делаю. Только чтобы с тобой всё было хорошо. Прошу тебя, поверь мне ещё хотя бы раз.
– Ну ты, главное, страшное-то что-нибудь не сделай, а то вдруг я простить не смогу… – она уже плакала навзрыд. – Хоть когда мы увидимся?
– Скоро, очень скоро… Ты только никого не слушай. И не плачь, я всё устрою.
– Ну ладно, ладно, я тоже тебя люблю и в тебя верю!
– Ну вот и хорошо, умница…
Она затихла в его объятиях, ощущая тепло и спокойствие… И тут всё-таки Анакина окликнули:
– Отойди от неё, ты, детоубийца! Не прикасайся ни к чему чистому!
Кажется, Падме даже инстинктивно заслонила мужа.
– Всё нормально, это наши с ним проблемы, – Анакин осторожно отодвинул её, шагнул вперёд. – А ты-то здесь что забыл?
– Тебя, – объявил Оби-Ван. – Желательно мёртвого, после твоих-то кровавых дел…
Падме за спиной Анакина тихо ахнула и схватилась за его одежду.
– По-хорошему прошу, не мешай, – вот сейчас можно было и разозлиться. – Не хочу тебя убивать, и вообще, и сейчас особенно.
– А что, позволить тебе и дальше убивать детей и топтать демократию?!
– Да перестаньте вы ругаться, смотреть же страшно!.. Надоели с вашей политикой, дураки, оба! Мне уже плевать, кто прав, рожу вот прямо здесь – так будете знать!.. – Падме ощутимо пошатнулась.
Этого Анакину было достаточно, чтобы практически забыть о присутствии Кеноби, снова подхватить жену и зашептать ей что-то глупо-успокаивающее.
Ей тоже больше ничего больше не надо было – она почувствовала себя в безопасности и практически отключилась от происходящего…
У Кеноби опустились руки – чем он ни целься в Анакина, пострадала бы в первую очередь Падме.
– Ну погоди ещё, ты за всё расплатишься…
– Обязательно.
– Найду и голову отрежу, – мрачно пообещал Кеноби.
– Буду ждать. С нетерпением. Всё?
– Пока всё и только ради твоей супруги.
– Ну и отлично. И я бы на твоём месте здесь не задерживался.
– Да уж разберусь.
На этом Анакин счёл разговор оконченным и повёл – а с какого-то момента и понёс – жену к кораблю. Что делать теперь, он абсолютно не представлял. Ну, кроме одного – отпускать её куда-либо одну никак нельзя.

2
В корабле, отлежавшись и придя немного в себя, Падме немедля спросила о том, что её беспокоило:
– А всё-таки что-то с тобой не то, ты всё-таки служишь императору или не служишь?..
– Служу. Пока что. И он, надеюсь, думает, что честно.
– А на самом деле нечестно? – вскрикнула она по-детски.
– Да, – он неловко улыбнулся. – Хотя, конечно, это понятно, какое отношение может иметь честность к… к тому, чем я должен стать. Но это не главное. Мне нужно время, мне нужно, чтобы ты была в безопасности, и ради этого я притворюсь кем угодно, сделаю что угодно. Ну, конечно, кроме тех вещей, которых ты мне уж точно не простишь, – на этот раз получилось даже улыбнуться по-настоящему.
– Всё это дико, но звучит неплохо! – она тоже улыбнулась. – И я поверила, что ты не устраивал резню в храме джедаев… но что же тогда произошло там на самом деле? Не думаю, что Оби-Ван врал мне, он сам, скорее всего, не знает…
– И хорошо, что не знает, а то бы разнеслись по миру вести и меня быстренько бы прибили, а я как-то не тороплюсь. Долгая это по-хорошему история…
– Расскажешь? Или нам с маленьким лучше про такое не слушать? – она потихоньку положила его руку к себе на живот. – Хотя если это история с хорошим концом, то…
– Да что там рассказывать… Что мог – инсценировал. Детей отправил туда, где искать не станут – спасибо уж не знаю кому, что есть на свете такое странное существо, как моя ученица, может, помнишь её? – вот с ней… Ну и, чтоб уж никаких улик не осталось…
– Ты сравнял храм с землёй. Мда, ну я знала, что ты много чего можешь, но чтобы вот так… Жутко это всё, но ты самый крутой мальчишка на свете!.. Главное, не оступись!
– Надеюсь, что смогу…
– Уж постарайся, а то обижусь.
– Ну тогда точно постараюсь.

3
Бент Эйрин окольными путями, от одной малонаселённой планеты к другой, порой в самых странных компаниях, пробиралась к Корусканту. Слухи до неё доходили самые разные, и всё больше невесёлые; то, что она сама повидала, было ещё хуже; и она очень хотела найти хоть кого-нибудь из знакомых.
А Оби-Ван пробирался в обратную сторону. Не то что даже по следу Скайуокера, которого пока не смог остановить, а пытаясь понять, кто из Ордена ещё жив и что вообще творится…
И на тёмной улице маленького городка, где ей в общем-то и появляться не стоило – слишком уж была бы заметна со своей синей кожей и глазами на стебельках, но зато был шанс найти корабль, идущий куда надо, Бент шарахнулась в переулок, заслышав шаги, и вдруг с облегчением вздохнула, опуская меч:
– Напугал-то как…
– Ого! – не менее эмоционально откликнулся Кеноби, мгновенно узнав свою подругу детства мон каламари. – Уже хорошо, что до тебя не добрались, а со мной и не доберутся. Как жизнь?
– Спасибо, сам видишь, паршиво. А ты как?
– Тоже несладко… И дико рад, что тебя встретил.
– Я тоже.
– Давай найдём безопасное место. И чтобы оттуда было всё видно и слышно…
– Давай, не может же их таких вообще не быть.
И они такое место даже нашли, и вдвоём было хоть как-то спокойнее.

4
Нескрываемый ситх Палпатин, утративший в последних схватках всё своё благообразие, нервно ходил по кабинету и ругался. Скоро даже появилось на кого…
Анакин влетел в кабинет, полностью игнорируя все требования этикета. На самом деле просто было не до того, но если покажется, что очень торопился – что ж, тоже неплохо будет…
– Ну и где тебя носило, мой юный ученик? – ядовито осведомился император. – И почему Кеноби до сих пор жив?
– Виноват. Упустил. Пытался отследить, – вот так врать с соответствующим видом было не впервой. Тому, кто если и не сильнее, то опытнее – реже, но всё равно…
– Чтоб в следующий раз доставил мне его голову! – Палпатин зло сощурил жёлтые глаза. – Бестолковый ты, а ещё Избранный. Хоть бы разозлился на них как следует, они же не понимают, как тебе тяжело, а я понимаю…
– Сделаю.
– И если что понадобится – сразу ко мне, я помогу… – Император был всё ещё уверен, что мальчишка полностью ему доверяет.
– Благодарен вам за предложение, учитель, – Анакин вежливо склонил голову. Внутри что-то закипало, странная смесь озорства и ярости; заставило взглянуть в глаза, отзеркалить злую усмешку Палпатина – и ведь даже почти притворяться не пришлось. – Только это моя проблема и я хотел бы решить её сам, так интереснее.
Поверить, ага, сейчас, сто раз. Поможет, как же.
– Может, ты и прав, – императору тоже было интересно, как ученик будет выкручиваться – и во что превратится, когда потеряет самое дорогое. Возможностей ещё много…
Неожиданностью для императора могло бы стать то, что Анакин вполне представлял себе ход его мыслей. Могло – но не стало. Мальчишка давно сообразил, к чему его ведут, да тут и не трудно было бы. Сообразил, и теперь делал вид, что принимает правила игры, и пытался при этом разыграть ещё что-то своё.
Хотя ему пришлось пройти посвящение в ситхи – Палпатин очень настаивал. А это самое посвящение могло ведь правда необратимо изменить его сознание и сущность. И кто его знает, изменило ли…
Пока оставалось надеяться, что всё ограничилось внешними проявлениями – типа жёлтых глаз – и что он всё ещё контролирует себя и свои эмоции. И сумеет отвертеться от особо неприемлемых заданий.
Не то, что сам не смог бы, скорее понимал – есть вещи, после которых он просто не вправе будет даже предложить помощь любимой, даже формально, только как отец их ребёнка. Нет, конечно, к ней не пристанет… но всё равно.
Так что тянуть время – и прежде всего обеспечивать безопасность Падме.

5
– Явился наконец, – вышло не столько с упрёком, сколько тихо и грустно. В безопасности-то она была, но сильно скучала, а когда шьёшь детское приданое – очень просто сойти с ума, и не заметишь как…
– Прости, раньше не мог, – и сразу вдруг стало больно: бедная, каково ей тут, а ведь будет и хуже…
Она только вздохнула, ругаться не хотелось – ругаться хорошо, когда его нет рядом, а когда есть – всё сразу становится намного проще.
– Хоть надолго?
– Не очень, может, на пару дней, если ничего раньше не случится.
– Хоть так. Что в мире-то творится, а то сижу здесь и ничего изменить не могу…
– Ничего хорошего. Бардак, суматоха и поиск врагов, на сей раз – в правительстве. Слушай, я во всём этом вашем ничего не понимаю, кто чего стоит и вообще… Так что если надо кого прикрыть или хоть предупредить – скажи, постараюсь успеть.
– А ты можешь? – она взглянула на него с благодарностью. – Ну, Бэйл Органа, Мон Мотма…
– Не знаю, должно получиться. Ясно…
– Спасибо, и скажи потом, как с ними связаться, а то здесь же не с кем словом перемолвиться…
– Ладно, – и идея опять пришла неожиданно. – Может, тогда сразу кого в гости пригласить, если человек надёжный?
– А давай! Хоть ту же Мотму, правда, она будет в шоке, но кто бы не был, а она сама мать… Может, внушит, чтобы я не боялась.
– Если она меня согласится хотя бы выслушать, устрою.
– Давай записку ей напишу, должна же понять, что если я всё ещё с тобой – то ты совсем не так страшен, как о тебе говорят…
– Давай.

6
Мон Мотма с Чандриллы уже давно ждала ареста. Или того, что успеет от него ускользнуть… но это, кажется, вряд ли. Кажется, кто-то предал… И сейчас в домик, где она временно скрывалась, входил падший джедай с жёлтыми глазами, человек, о котором рассказывали страшное. И Мотма была намерена не отдавать ему хотя бы морального первенства.
Тёплого приёма он, в общем-то, и не ожидал.
– Ну здравствуйте.
– Добрый день, – она смерила его льдистым взглядом. – Вас прислал Палпатин?
– Нет. Пока – нет.
Она удивилась:
– А какое же личное дело могло привести вас сюда?
– Предложить помощь. Иначе вскоре я… или кто-то ещё, но вряд ли… всё-таки получу приказ от императора, – и почти получилось улыбнуться как раньше. – А ещё передать привет.
– И от кого же? – не выдать своего изумления не удалось только благодаря многолетнему опыту политика, да и поверить она не была готова.
– На слово вы мне всё равно не поверите, – запоздало подумалось, что письму тоже. Но попробовать всё равно стоило.
Мон уставилась на голографическое изображение коллеги и приятельницы. Конечно, можно было подделать, заставить… но думать так мешал невозможно искренний голос Падме: «…Верь ему, он взялся нам помогать ради меня… И прилетай в гости, у меня ты будешь в безопасности».
– Хотя бы проверю, не ловушка ли, – Мотма снова цепко вгляделась в Скайуокера. – Слишком уж всё это странно.
– Лучше вам не знать, насколько странно.

7
– Я тебе завидую, – Мон Мотма расчёсывала тяжёлые, блестящие волосы Падме. – Хоть тоже отращивать начинай.
– А я наоборот, постричься хотела, тяжело же…
– Тебе не пойдёт. Серьёзно.
– Вот так всегда. И не сделай чего хочется, и вообще ничего не сделай, только сиди тут и жди, жди…
– Да не переживай ты, кое-что тебе всё-таки удалось. И потом – ты пойми, его здесь нет именно потому, что он очень, очень тебя любит. И всё, что он делает, он делает только ради тебя и ребёнка. Иначе ноги бы его здесь с нами не было, уж будь уверена.
– Как ты так быстро во всём разобралась? Я сама-то…
– Ты влюблена, а я вижу ситуацию со стороны. Я, конечно, была в шоке, что вы вот так… но если оно вас настигло – надо беречь изо всех сил.
– Ну да, конечно… Но имею же я право сказать, что мне не нравится моя нынешняя жизнь!
– Имеешь-имеешь. Ну давай, скажи мне, какой он нехороший, и тебе станет легче. А потом я тебе скажу, какой он нехороший, и ты поймёшь, как сильно ты его любишь. Завидую!..
И хорошо ещё, что Анакин был совершенно не во вкусе Мон – иначе зависть могла бы стать совсем не белой.

8
Галактику облетела новая ошеломляющая весть: сенаторы Падме Амидала Наберрие и Мон Мотма погибли во время крушения корабля, летевшего на соединение с другими врагами новорождённой империи.
В том, что это была не случайность, не сомневался почти никто. И уж точно не оставалось сомнений в личности заказчика – и исполнителя.
Палпатин тихо радовался, ничуть не сомневаясь, что это правда. Наружно, конечно, собирался высказать ученику подобающую скорбь…
Но Анакин отлично представлял, что на самом деле чувствовал император. И сам радовался уже тому, что в таких обстоятельствах можно будет позволить себе хоть немного, но не скрывать свои чувства. Иначе сдержать злость он бы точно не смог.
– Ну поплачь, поругайся, если тебе надо, мне правда очень жаль, что так получилось и что она дружила с этой рыжей стервой… Ну хочешь – ударь кого-нибудь, вон Кеноби например…
– Обязательно, – вот уж чего-чего, а плакать на глазах у старого сукина сына он не собирался. Лучше уж злиться.
– Разнеси, разнеси всё, это только укрепит империю, а погоня за Кеноби тебя отвлечёт, дитя моё. А потом всё у тебя ещё будет…
– Да? И что же, например? – и почти не приходилось притворяться, и это ему очень не нравилось.
– Всё. Постепенно, когда заживут раны… Мы с тобой переживём века, и мир будет нашим!
– Звучит интересно. Только, простите, сейчас мне сложно это оценить.
– Я понимаю, понимаю… Иди, дай волю своему горю.
– Да, учитель.
Безумно тянуло хотя бы что-нибудь расколотить о стенку – и Анакин решил хоть это себе позволить. Если уж нельзя дать по морде. В конце концов, учитывая обстоятельства, имеет право.
– Всё в порядке, – Палпатин удовлетворённо усмехнулся. Был уверен – про себя… – Хоть всё тут перебей, не жалко.
– В другой раз. Простите, но, кажется, у меня есть работа.
– Работа – та же молитва, дерзай, мой юный ученик! – император проводил Анакина благословляющим жестом.

9
Сейчас, кажется, Анакин злился уже не для вида. Просто ничего не мог с собой поделать. Безумно хотелось домой, убедиться, что всё действительно в порядке. Только вот сразу бы не получилось, наверняка ещё какое-то время за ним бы наблюдали – мало ли чего натворит человек в его состоянии.
И самое нехорошее, что наблюдал, кажется, не только император. Оби-Ван Кеноби наконец-то выследил падшего ученика и всерьёз собирался его, раздавленного горем, уничтожить…
Нечего сказать, вовремя, – и это было ещё самым вежливым, что можно было подумать.
Кеноби времени на размышление Скайуокеру не давал – сразу подскочил с активированным мечом:
– Будь ты проклят! Сколько ты уже сгубил народу!
– Я уже проклят, чего тебе ещё надо, – огрызнулся Анакин, привычно защищаясь. Смутно помнилось: я не собираюсь его убивать.
– Остановить тебя! – Оби-Ван теснил его к деревьям. – Ты не должен жить! – и тоже напоминал себе: это уже не тот мальчик, который был тебе братом, это чудовище, ты должен…
– А это уж мои проблемы, – а от того, чтобы сорваться окончательно, удерживало только одно – то, что именно этого от него и ждали.
Так что дрались они хоть и яростно, но всё же как бы вполсилы.
По крайней мере, пока.
Кеноби покидало его хвалёное хладнокровие, и от этого он пропускал удары.
Скайуокер понемножку начинал забывать, что по-настоящему злиться ему нельзя.
Так что подранены были уже оба…
И чем это закончилось бы – пока было непонятно.
– Сволочь! Чем ты силён, что я не могу тебя достать? – или это сам Кеноби был в чём-то слаб?..
– Тебе не понять.
– Не понимаю – значит, уничтожу! – Оби-Ван сделал яростный вывод. – Теперь некому тебя отмаливать, и хвала Силе!
– А вот об этом тебя не спрашивали, – у Анакина даже голос изменился, и в движениях появилось что-то новое, куда опаснее прежней злости.
– С-ситх, как ты это?.. – Кеноби инстинктивно схватился за лицо, через которое протянулась багровая полоса, и пропустил ещё один удар.
– А вот так, – Скайуокер еле заставил себя остановиться, отступить на шаг. – Хватит с тебя?
– Хватит, – скрепя сердце признал Кеноби, – я не согласен вот так умирать. Я тебя найду, когда буду в состоянии дать сдачи, и мы ещё увидим, кто прав!
– Разве я могу отказать старому другу? Буду ждать.
– Спасибо, что не добил. Увидимся…

10
А вечером галактическое подполье распространило видеозапись, в которой страшный в гневе Оби-Ван с изуродованным лицом призывал всех к борьбе с воплощённым злом в лице бывшего джедая Скайуокера. И Мон Мотма как раз смотрела эту запись, когда что-то толкнуло Падме заглянуть подруге через плечо.
– Не смотри! – Мон резко отключила экран. Но было уже поздно. Падме пошатнулась и упала, а в следующую секунду, с лицом, искажённым мукой, схватилась за живот…
…Объяснить, что именно он почувствовал, Анакин вряд ли смог бы. Да и не надо было. Но дома он оказался так быстро, как только мог, наплевав вообще на всё.
– Плохо, – сказала с порога Мотма. – Она очень мучается. И не хочет тебя видеть.
– Всё равно. Потом – пусть хоть проклянёт, хоть убьёт, хоть что. А сейчас я должен ей помочь.
– Ладно, я тебя прикрою, а ты давай, пускай в ход эту свою силу. Правда, потом разберётесь, что ты там опять натворил…
Что и как делать, Анакин как-то не задумывался. Всё происходило словно само, минуя его – или, точнее, только его используя.
И Падме не протестовала, хотя и чувствовала, не видя, присутствие мужа – сейчас ей только хотелось, чтобы всё это поскорее закончилось…
А Анакин, стоя на пороге спиной к жене, только и пытался вместе с бесконечным, казалось, потоком Силы передать ей и как можно больше уверенности в благополучном исходе – хотя и самому не хватало, но вот об этом она знать не должна была.
И наконец… а потом выяснилось, что ещё не конец, потому что детей двое… А вот теперь действительно всё.
– Ну поздравляю, – Мотма отошла от родильного стола, позволяя Анакину повернуться и взглянуть, – ты стал дважды отцом!
Взгляд Падме следил за детьми, которых сейчас мыли-заворачивали, видно было плохо, и она поглядела на мужа:
– Больше не приходи, видеть тебя не хочу… – вышло неубедительно, она слишком устала, чтобы злиться по-настоящему, да и не помнила уже толком, за что.
– Ты, главное, отдыхай, остальное потом, – только теперь Анакин с интересом разглядывал детей. Неловко потянулся взять одного на руки – и запоздало почувствовал себя виноватым: это сколько же времени он почти о них и не думал, только как об угрозе жизни любимой…
– Спи-спи, – Мон поцеловала подругу в лоб и присоединилась к Анакину в разглядывании новорождённых. – Ну вам и свезло, за один раз отстрелялись, сразу и мальчик, и девочка…
– Сам не ожидал. Мы ведь даже особо и не загадывали…
– Ну и правильно. Боюсь, будет тяжело, но, думаю, справимся, главное, не позволять ей ничего самой делать, только кормить их и любить. А что вы поссорились, так это пройдёт. Я влезать между вами не собираюсь, но думается мне, она просто неадекватно всё восприняла…
– Оно и неудивительно.
– Ладно, разберётесь, по большому-то счёту я вам завидую. Самой даже захотелось опять маленького…
– Ну мало ли…
– Ладно, это уж точно мои проблемы, – Мон, как старшая сестра, похлопала Скайуокера по плечу и ушла звонить сыну двенадцати лет от роду.

11
Падме проснулась только к вечеру и лежала обложенная подушками и детьми. Молоко, кажется, не пришло, приходилось учиться кормить из бутылочек… За что хвататься, она не очень знала, да ещё мысли всякие лезли, хорошо ещё, в плане быта на подхвате была Мотма, а вот о том, чтобы снова увидеть мужа, думать было попросту страшно.
Он сам не очень-то соображал, как будет лучше. Решил, что, раз в любом случае без него тут не обойдётся – так и надо делать, что понадобится, а там будь что будет.
И хватило одного взгляда на её лицо, чтобы забыть обо всех, может и правильных, идеях и упасть на колени рядом с её постелью.
– Маленькая моя, ну что ты… Это я тебя опять так напугал?..
– Напугал и возмутил! Что ты сделал с Оби-Ваном, это же вся галактика видела… – хотя сейчас это казалось очень-очень далёким и неважным.
– Да если б я хотел с ним что-то сделать…
– Ещё скажи, что ты нечаянно!
– Нет. И то, что я ему ещё когда предлагал не лезть, меня тоже не оправдывает.
– Ещё бы, это было так страшно, я тебя просто возненавидела, он такое говорил… – она незамедлительно расплакалась, и дети тоже недовольно запищали.
– Неудивительно, что он ещё… Если б я знал, что это тебя так заденет, постарался бы на него просто внимания не обращать, хотя…
– Хотя он бы тогда тебя убил, да?
– Может, и убил бы, не знаю.
– Какие же вы оба идиоты, ну неужели нельзя без этого? Жалко, его не повоспитываешь, но тебе я запрещаю делать зло! Потому что не знаю, смогу ли в следующий раз простить…
– Хотел бы я, чтоб было можно. Как прикажешь, моя королева, – он улыбнулся, здесь это получалось так просто. – Да и какое уж теперь зло, теперь скоро всё кончится…
– Правда? Если ты ещё раз попадёшь в голонет – я от тебя уйду! И детей заберу, или, наоборот, сам их воспитывай! Кстати вот, покорми, я не могу сразу обоих…
– Конечно, сейчас, – он осторожно забрал у неё ребёнка. – Кстати да, я уже понял, что хреновый отец, но как их всё-таки зовут? Или ещё никак?
– Почему никак, Люк и Лея, и, думаю, ты скоро научишься различать даже когда они в пелёнках…
– Надеюсь.
– И пока ты здесь – буду эксплуатировать тебя по полной. А то я такая слабая, дроидам доверять страшно, а Мон в конце концов, в отличие от тебя, не обязана.
– А я вроде как должен за все годы, не спорю.
– Вот именно, если я так мучилась, их рожая, это не значит, что тебе должно быть всё равно.
– Конечно…
…Мотма не то что их подслушивала, но по долетавшим до неё обрывкам разговора чувствовала: всё, вроде помирились. И немножко завидовала: вот если б её кто-нибудь так любил…

12
Палпатин начинал беситься. Непредсказуемый ученичок опять не добил Кеноби и пропал неизвестно куда. Топиться, что ли, с горя?.. Это в планы императора абсолютно не входило, и он быстро призвал Анакина к себе.
Как всегда, по мнению того, в самый неподходящий момент. Да и настолько был Анакин занят домашними делами, что даже и не придумал, как будет объяснять своё отсутствие. Ну да не впервой.
– Ну и где тебя носит?!
– А даже если скажу, что пьянствовал беспробудно? – и да, отметил про себя Анакин, даже похоже, ещё как. – Простите. Больше не повторится.
– Хорошо, даже пойму. Делом заниматься готов?
– Да.
– Ну пойди устраши вот этих недостойных господ… и окороти всё-таки Кеноби.
– Хорошо.
– Чем злее ты будешь, дитя моё, тем легче тебе станет.
– Я знаю.
– Не щади никого. Твоего ребёнка ведь судьба не пощадила…
– Тут вы правы, – хотя думал при этом Анакин о чём-то своём.
– Так что оставь там выжженную землю, Дарт Вейдер!..
– Да, учитель. Это всё?
– Пока да. Вперёд.
…Всё выходило слишком быстро. Хотя нет, это уж Скайуокер напрасно жаловался, времени он получил вполне достаточно. Сам же буквально несколько дней назад полусерьёзно пророчествовал, что кому-то из их семьи уж точно суждено уничтожить императора – и уже серьёзно обещал, что никому не придётся, что он всё сделает сам. Значит, знал, что пора.
Жаль только, что нет ни времени, ни возможности ещё разок, на удачу, увидеться. А впрочем – ну что это ему даст…
Император вышел на него сам.
– Ты всё сделал? Никого не оставил в живых?
– Я только начал, – опять тянуло позволить себе какую-нибудь глупость, но он сдержался. – Подумал, что вам будет приятно… самому поприсутствовать, – и про себя: о да, и наконец убедиться, что я точно никуда не денусь теперь…
– Как это мило с твоей стороны, мой юный ученик. Ну что ж, пригляди, чтобы они там не рыпались, и жди…
– Да, конечно.
Император прилетел быстро, довольный, в предвкушении… А застал совершенно мирную планету, играющих детей и стоящего столбом ученика.
– Так и знал, что сработает, – улыбнулся Анакин, не без удовольствия любуясь выражением лица Палпатина.
– Может, начнём вместе? – старый ситх уже всё понимал, но не мог же он сдаться просто так…
– Смотря что.
– Стирать с лица земли эту низшую мятежную расу.
– Нет, спасибо, у меня другие планы и цель поинтереснее.
– И какая же, Сила тебя побери? – императору правда был интересно, и пока он даже не нападал на взбунтовавшегося ученика.
– Вы.
– В мёртвом виде, полагаю. Очень по-ситховски. Только у тебя не хватит сил, да и потом ты без меня не сможешь.
– Это уж мои проблемы.
– Ладно. Пробуй. А я посмеюсь. Только скажи – с чего вдруг?
– А просто так.
– Ответ принят, очень по-нашему. Можно начинать.
– Согласен.
Палпатин ученика не жалел и для начала как следует ударил по нему молниями…
Анакину, в общем-то, приходилось надеяться только на то, что проиграть ему было нельзя. И не из-за себя. Держать удар это пока что помогало…
Так что схватка затянулась, Палпатин тихо изумлялся и от этого слабел…
Анакин уже даже не злился – некогда было. И это почему-то тоже помогало.
И в какой-то момент Дарт Сидиус понял: он этого мальчишку не победит, потому что мальчишка действительно принесёт равновесие в Силу. У мальчишки есть то, чего нет ни у кого, и в новом мире Палпатину не будет места, ему просто не позволят…

13
Наверно, можно было просто позвонить, но Анакину это и в голову не пришло. Слишком долго у него такой возможности не было, отвык уже. Зато спешил как мог.
Падме выскочила встречать, держа маленького Люка буквально подмышкой, за её спиной маячила Мон…
– Ну наконец-то!..
– Быстрее уже не вышло, – Анакин глупо улыбнулся. – Извини.
– Ничего, и так нормально, и ты подозрительно довольный. Сейчас, уложим их…
– Давай помогу…
– Давай, а то они пока тебя и не запомнили…
– Вот так однажды не узнают…
– Вот и я про то, больше не пропадай.
– Кажется, не придётся.
– Что-то важное произошло?
– Я уже включила новости, – кричала из соседней комнаты Мон, – но пусть он тебе лучше сам скажет!
– Ну как, – с засыпающим ребёнком на руках сказать это хоть как-то торжественно или серьёзно не получилось бы, да и не очень-то хотелось. – Я убил императора, а так ничего.
– Ну и молодец! – но она тут же задумалась. – А что дальше?
– Не знаю. Учитывая, что обо мне думают, наверно, скажут, что на его место метил. Только куда уж мне. Это скорее тебе пошло бы, только…
– Только я бы метить не стала, вот ещё.
– Извини, если обидел. Я-то хотел сказать, что из тебя правительница куда убедительнее. Только вот не знаю, нужно ли оно тебе… а то ведь когда-то хотел серьёзно предложить.
– А, поняла… Что предложить, всю Галактику к моим ногам?..
– Ну да.
– Нет, ну это, конечно, грандиозно, мальчик мой любимый, но только представь себе, сколько у меня будет работы!.. – на лице у неё появилось кокетливо-капризное выражение.
– Представляю, и из меня помощник бестолковый, дерусь я всё-таки лучше, чем думаю…
– Эх ты! – она легонько дёрнула его за волосы. – Вон, может, Мотме предложим, она умная и ребёнку не два месяца…
– Тоже вариант.
Мон заглянула в комнату:
– Народ, надо всё-таки не одного правителя выбирать, а создавать команду, распределять обязанности…
– Наверно. Ну и вы помогайте, я ж тут один неграмотный, если только случайно чего предложу путное…
– У тебя нестандартное мышление, это важно, и ты обладаешь Силой, это тоже не лишнее. А ты, Падме, не бойся, не перетрудишься, главное – твоё окружение, а тебе бы, скорее, быть лицом государства, ты у нас идеальная кандидатура для всеобщей любви.
– Потому что уж на это я точно не сгожусь, – подмигнул Анакин.
– Ну ладно, ладно, – Падме, кажется, откровенно кокетничала, – как же я устала от этой придворной жизни, я хочу домой, на Набу, растить детей… Но, видимо, я должна, – это уже серьёзно.
– Никто же не говорит, что это навсегда, – подбодрил муж.
– Ну тогда ладно, на первое время я должна подойти…

14
Оби-Ван сидел в раздумьях, точнее сказать – недоумевал. Непонятная смерть императора Палпатина в картину мира не вписывалась, а то, что за этим последовало, тем более. И куда запропастился бывший ученик, ищи вот его теперь опять…
Бент Эйрин недовольно фыркнула, входя в комнату – слишком уж сухой воздух, а деваться некуда. Вздохнула, присела рядом с Оби-Ваном. Молча, как в совсем уж давние времена.
Кеноби благодарно взглянул на давнюю приятельницу. Именно присутствие кого-то похожего на неё могло сейчас подействовать благотворно – иначе он бы тупо напился.
Может, именно поэтому она и оставалась с ним.
– Не переживай, – Бент мягко улыбнулась. – Вот увидишь, всё разъяснится.
– Думаешь? То ли её чем-то опоили, то ли фактический правитель у нас ситх… Хотя больше всего меня удивляет, что новое правительство ещё не сделало ничего ни подлого, ни кошмарного. В отличие от того, что творилось при Палпатине.
– Ну и надо посмотреть, что будет дальше. Пока мы всё равно знаем слишком мало.
– Наверно. Только всё одно надо убить Вейдера – не должен он жить…
– И как ты это собираешься делать?
– Не знаю. Но не могу же я оставить неотмщёнными наших детей, наших товарищей. И… ладно, тебе скажу – то, что от меня теперь шарахаются на улицах.
– Я понимаю. Просто не хочу, чтоб ты, не подумав, глупостей наделал или сам пострадал.
– Спасибо за заботу, ну не настолько уж я, чтобы совсем не подумав…
– Ну я надеюсь.
Ну да, если честно, больше хотелось сидеть здесь, ныть и ждать у моря погоды, чем что-нибудь ещё…
Бент вроде бы такого настроя не одобряла, но всё больше помалкивала. Будь они по-прежнему детьми – может, и накричала бы на друга. А сейчас она и сама толком не понимала, что будет лучше.
А ситуация оставалась столь же неопределённой, и болото засасывало доблестного магистра Кеноби всё глубже. Он уже готов был скатиться до ностальгического трёпа с первыми встречными за бутылкой…
Может, и скатился бы, если бы Бент не вмешивалась. Но и её терпение тоже было не безграничным…
– Ты чего? – Оби-Ван уставился на её недовольную физиономию.
– А ты чего? – разозлить мон каламари в принципе было непросто, а уж её особенно. Но ему, кажется, удалось.
– Я ничего, я просто не знаю, что делать и чего ждать.
– И это повод вот так себя гробить?
– А я гроблю? Всё совсем так плохо? Подумаешь…
– Что «подумаешь»? Слушай, может ты герой, член Совета и вообще, а я так, поплавать вышла, – сейчас её абсолютно не смущало, что приходилось смотреть на него снизу вверх – и то, что ругались они посреди улицы, тоже, – но знаешь, я повидала не меньше твоего, я, кстати, понятия не имею, что сейчас с моим учеником, но я тут не собираюсь дохнуть с горя раньше времени. И ты даже не думай!
– Ого!.. – Кеноби отступил на два шага, вглядываясь в неё. – Спасибо!
– Не за что, – потихоньку злость угасала, и Бент становилось слегка неловко за такую вспышку. – Пока я ещё в ударе, вот ещё что… Помнишь, когда-то давно ты меня спас? Ну вот, если я тогда смогла через пару дней идти плавать в том же бассейне, где меня чуть не утопили – значит, и ты сможешь жить дальше, что бы там с тобой ни случилось. Иначе… иначе я просто на тебя обижусь, понял?
– Понял. Это очень серьёзно. Пойдём, попробуем что-нибудь разузнать? Ну и пусть себе шарахаются… – говорил он излишне громко, убеждая прежде всего самого себя.
– Пойдём, конечно.

15
Новая глава государства со своим ближайшим окружением устраивала неофициальный приём для представителей негуманоидных рас. Всем этим милым существам надо было срочно внушить, что политика дискриминации, проводимая покойным Палпатином, навсегда осталась в прошлом…
А так это сделать было удобнее всего. Более официальным заявлениям вряд ли кто бы поверил, а так нужные слухи разлетелись бы быстро.
И, естественно, Оби-Ван об этом тоже узнал – от своей приятельницы, разумеется.
И она даже пошла с ним – предварительно потребовав, мол, соберёшься чего натворить, хоть предупреди заранее, вдруг чем смогу помочь.
Он кивнул и порадовался, что для мон каламари там самое место, а он вроде как охрана… и широкими глазами смотрел на другого «охранничка». Анакин – или всё-таки Вейдер? Хотя ну непохож он был сейчас на Вейдера… – Анакин маячил за спиной Падме, и отношения у них, судя по всему, были на прежней высоте…
Он тоже их заметил, скользнул по странной паре равнодушным взглядом, вроде бы и не выделяя из общей массы посетителей – но Бент нахмурилась и покрепче ухватила Оби-Вана за руку, мало ли что.
– Спокойно, – шепнул тот, – я найду способ с ним поговорить.
Падме тоже обратила внимание на Кеноби – и если и побоялась эксцессов, то виду не подала. Наоборот, мило улыбнулась – мол, рада видеть, всё чудесно…
А мероприятие продолжалось своим чередом.
Наконец все начали потихоньку расходиться, и вот тут госпожа президентша удивила всех. Подозвала к себе Скайуокера и сказала – достаточно громко, чтобы её услышал пробившийся в первый ряд Оби-Ван:
– Не спешите, Вейдер, останьтесь. А то я и не знаю, чего от вас, джедаев, и ждать-то…
Кеноби даже глазами захлопал – всё это было выше его разумения.
– Да, мэм, – Анакин выразительно покосился на Оби-Вана. Хотя, конечно, ещё неясно было, кого из них имела в виду Падме.
Ну и не это было самым важным. Когда они остались втроём, Амидала объявила:
– Магистр Кеноби, если вам есть что сказать моему мужу – говорите при мне.
– Ты… ситх? – не очень умно спросил Оби-Ван.
– Похоже на то. А это имеет какое-то значение?
– Имеет-имеет. Если ты всё ещё с ней и можешь влиять на государственную политику – это означает, что наше нынешнее государство основано на чудовищном лицемерии и обмане. Хоть вы, мэм, должны понимать, что он может творить за вашей спиной, пока вы здесь кормите народ с рук. Ситхи добрыми не бывают, только подлыми.
– Ну он же понарошку, – Падме умоляюще посмотрела на обоих, – только чтобы убить Палпатина…
– Если бы всё было так просто, – Кеноби сделал строгое лицо. – Тёмная сторона не отпускает, и «немножко тёмным» стать нельзя…
– Нельзя, – легко согласился Анакин, – так я и не говорю, что можно. Я такой, каким был всегда, вот и всё.
– И ничего плохого он не делал и не сделает, – снова вступилась за мужа Падме. – Какая, в конце концов, разница…
– Не дай вам Сила увидеть, какая, – вздохнул Оби-Ван. – Предрекаю, что вы ещё сцепитесь из-за его негуманных методов.
– Ой, да, кстати, – весело спохватилась Амидала, – напомните мне наконец-то официально снять с него обвинения в преступлениях эпохи Империи. Он их не совершал, я-то и так это знаю.
– А мне большего и не надо, – пожал плечами Анакин.
– Тебе – да, да и мне тоже, – она даже засмеялась, – а вот люди сомневаются… – и подарила Оби-Вану укоризненный взгляд.
– Какая вы наивная, – укорил в ответ Кеноби. – Как бы плакать не пришлось.
– Это как бы вы не пожалели, что всё время лезете в наши отношения, – это прозвучало совсем уж холодно-официально. – Давайте мы сами разберёмся?
– Да пожалуйста. Но только если я поймаю тебя, Скайуокер… Вейдер… тьфу, Сила великая, запутался я с тобой совсем… словом, если поймаю за чем-нибудь нехорошим – берегись.
– Мы вроде ещё когда договорились.
– Вот и знай: я за тобой слежу. Я твоя совесть, если уж прекрасная дама слишком к тебе снисходительна…
Падме что-то совсем перестала принимать Кеноби всерьёз и украдкой веселилась…
– Это только её дело, а я как-нибудь и бессовестным проживу.
– Не понимаю я тебя, – Оби-Ван махнул рукой и ушёл.

16
Обвинения действительно вскоре были сняты – ведь невиновность Скайуокера можно было подтвердить вполне убедительными доказательствами. В виде живых-здоровых, переполненных впечатлениями и уже слегка подуставших от нечаянных каникул маленьких джедайчиков. И не менее уставшей их воспитательницы.
Собственно, юная тогрута объявилась сама, когда поняла, что с неё хватит. И объявилась, по своему обыкновению, довольно-таки заметно. Мол, сколько можно вешать на меня эту жуткую ораву, ещё немножко – и кто-нибудь бы их засёк в Силе, так они галдели и бесились. Кстати да, все взрослые участники событий несколько недоумевали, почему никак себя не проявил тот же мастер Йода – не занял сторону Анакина, если прозревал его интригу, и не выступил на противоположной, если был, как и все, введён в заблуждение.
Вообще казалось, что происходящее его словно и не интересует вовсе…
Доискиваться, почему так, никто не стал – кому охота было, чтобы вдруг появился наимудрейший и замучил нравоучениями? А ведь если бы попробовали доискаться – узнали бы много интересного…
А может, и правильно, что не стали… да и кому было?
Вмешательства Йоды склонен был опасаться только один человек – пребывающий ныне в Силе Квай-Гон Джинн. Потому что Йода, скорее всего, в хитрую игру Анакина не поверил бы и полез её портить…
Вот только удержать его от вмешательства – если б учитель учителей, конечно, действительно захотел что-либо сделать – было бы очень непросто.
Только Квай-Гону, пожалуй, и удалось бы – с учётом его всегдашней нелюбви к заезженным подходам, а также обретённых преимуществ. И старый мастер признавался сам себе, что голову Йоде морочил с удовольствием.
А со стороны это, наверно, смотрелось бы просто как философская беседа или что там ещё.
Главное, отвлекало хорошо и даже подручных средств вроде «травы» не требовало.
И должно было работать ещё долго…

17
Новый режим не нравился не только Оби-Вану. У многих сенаторов прежнего созыва последний переворот вызывал, мягко скажем, недоумение. Особенно у тех, кому не досталось мест у государственной кормушки и кого пытались приспособить к делам более насущным и полезным…
В тот вечер двое таких, подвыпивших, плелись по центральной улице, громко ругая существующий строй и президента Амидалу в частности. Кричали, что она – та прекрасная видимость, за фасадом которой народ обманывают и тащат ко всё тем же ситхам, что она продажная тварь и ситхова подстилка, опять же…
И всё бы ничего, собака лает – караван идёт. Но вот только по улице шли не только они.
– Вы что-то сказали? – ледяным тоном поинтересовался Анакин, останавливаясь перед гуляками.
Экс-сенаторы струхнули и залепетали какие-то пьяные оправдания…
Только, кажется, было уже поздно.
Два тела, судорожно хватаясь за горло и хрипя, грузно рухнули на асфальт.
Анакина они, впрочем, уже не интересовали.
…Падме новость сообщил по видеосвязи Бэйл Органа – сам пребывавший в изрядном шоке. Молодая женщина едва не упала в обморок, наорала на Мотму, которая, сунувшись поддержать подругу, неосторожно ляпнула что-то вроде: «А может, так им и надо, а?» – перепугала детей и теперь лежала ничком лицом в подушку. В голове билась мысль: «Сегодня их, завтра ещё кого-нибудь, а если следующая – я?!»
Анакин дома и не объявился бы – по крайней мере очень хотелось именно так и поступить. Но это было бы совсем уж…
И всё равно замер в дверях, не решаясь зайти. Кажется, всё то, чего он и боялся, наконец, случилось.
Падме его не услышала – почуяла. Села на кровати, прижала к груди подушку, посмотрела на мужа лихорадочно блестевшими глазами:
– Уходи и больше не возвращайся.
– Я уйду, не бойся, – снова накатило полное безразличие. – Просто хотел…
– Что ты там ещё хотел, может, сразу порешишь? – она старалась говорить спокойно-безразлично, но уже подкатывали слёзы.
– Увидеть тебя хотел.
– И что? Прощения попросить? – она всхлипнула. – Нельзя так делать, ты что, не понимаешь, нельзя убивать людей только потому, что они тебе не понравились, ты что, идиот ненормальный, как ты мог?!
– Почему-то было время, когда тебя это не волновало, – с лёгким раздражением отозвался он. Сжал здоровую руку в кулак, до боли, чтоб хоть так прийти в себя.
– Ещё скажи, что ты мне врал, а Оби-Ван говорил правду! Меня всегда это волновало, и ты мне врал, чтобы я тебя не выгнала!
– Никогда. Ни словом.
– Ну, допустим, я тебе даже поверила, – так, что-то это напоминало старую, как мир, игру «сразу не прощу, сначала помучаю», а ведь сейчас речь шла о человеческих жизнях! – Просто мы же строим нормальное государство, а разве в нормальных государствах убивают людей на улицах за не так сказанное слово? Притом почти государственные служащие!
– Не знаю. Честно. Иногда мне кажется – за то время, что служил светлой стороне, я натворил дерьма больше, чем за всю остальную жизнь, так что не знаю, – хотя какое это всё имело значение? – И да, за намеренно не так сказанное в твой адрес – убил бы в любом случае.
– Не надо мне такого счастья! – она уже рыдала в голос. – Потому и говорят, что с тобой связалась! И на тебя, кретина, лучшие годы потратила!
– Да я знаю, что не надо.
– Ну вот и иди… куда-нибудь подальше. Я с тобой разведусь, и мне наконец будет всё равно, что ты там вытворяешь!
– Не будет. И мне тоже.
– Это ещё с какой стати?
– Мы слишком сильно связаны, несмотря ни на что.
– Вот и очень плохо, невыносимо!..
– Я знаю. И уж ты точно этого не заслужила.
– Хоть что-то за сегодня умное сказал.
– Сам удивляюсь, – улыбки не получилось. – Только всё это не прекратится, пока мы…
– Тогда кому-то из нас лучше больше не жить.
– Мне. Кому же ещё.
– Дурак, идиот!.. – вот это уже было совсем нелогично. Размазывая по щекам слёзы, она сползла с кровати и скрылась в детскую, даром что близнецов за это время уже успели укачать и уложить.

18
Точного местонахождения Скайуокера сейчас, наверно, не знал никто в галактике. Тем более что оно постоянно менялось. Связаться с ним удавалось только случайно. Или через агентуру начальницы госбезопасности Мон Мотмы. Которая считала своим долгом снабжать бедного парня как можно более полной информацией о его детях, которые росли вместе с её младшей дочкой. (От кого её родила – Мон никогда не уточняла, но по ней было видно, что не просто родила для себя, но нашла кого-то, с кем ей хорошо…) Иногда Мотма советовалась, как лучше прижать к ногтю того или иного нехорошего человека, которому гуманизм таких, как Органа и собственно президент Амидала, позволял разгуливать на свободе. А вот что Мон делала неизменно – это писала: «Она тоскует, и чем дальше – тем больше. Если ты правильно выберешь момент для возвращения – она тебе уже всё простит».
Хотя сам Анакин чем дальше – тем меньше понимал, как же, всё-таки, будет лучше. И следил за новостями, выбирая момент. Рассердить Падме ещё раз, теперь уже несвоевременным возвращением, хотелось меньше всего на свете.
И поэтому придумывались какие-то бесконечные дела, а иногда и не придумывались, а действительно их было очень много… Хотя, конечно, только бы повод… А повода что-то не было, а вдали от неё становилось совсем уж невыносимо.
Так что в итоге он всё-таки не выдержал. Хотя бы увидеть – а там будь что будет.
…Падме уже тоже без него не могла. Чисто физически. Трудно было дышать, тяжело засыпать, спасала только забота о детях, а в остальном президент Галактики держалась только на торжественной оболочке и помощи соратников. И явись сейчас перед ней этот ненормальный Анакин – кажется, всё бы уже простила…
Он и явился. Как нарочно, при куче свидетелей. И, не обращая ни на кого внимания, опустился перед любимой на колени, склонил голову – беглец, всё же явившийся на суд. Впрочем, примерно так он себя сейчас и чувствовал.
Она вздрогнула, ахнула.. Сначала потрепала его по волосам, потом спохватилась, шепнула:
– Не мог до спальни подождать, люди же смотрят!..
Резко выпрямилась, усилием воли переключилась в режим «мать народов, строгая, но справедливая»:
– За то, что ты сотворил, ты готов отвечать по закону?
– Да.
– Очень хорошо. За явку с повинной я заменяю тебе смертную казнь тюремным заключением, – и шёпотом, хотя кто же шепчет при такой толпе народа: – Чтобы был под рукой, а я тебе, идиоту ненормальному, передачи носить буду… Только тайно, чтобы не видели, что ты у нас особенный…
– Да, мэм, – наверно, никто здесь ещё не видел, чтобы такое решение встречали так радостно.
Она протянула ему руку для поцелуя и знаком подозвала стражу:
– Уведите заключённого.
Плакать она будет потом. И желательно в его объятиях.
Жаль только, что это ещё не скоро. После того, сколько уже пришлось ждать, ещё несколько часов – совсем уж невыносимо. Притом для обоих…
– Ну радуйся… Я сама себе разрешила с тобой свидание, у нас есть время до утра.
– Заслужил или так, из милости? – попытался было пошутить он. Наверно, не получилось, но это было уже неважно.
– Да понимай ты как знаешь… – она вошла в камеру и просто бросилась в его объятия.
И всё остальное для него уже ничего не значило. Не сейчас.
– Какой же я идиот!
– Полнейший, это точно… – она действительно, не стесняясь, плакала. – И за что я только тебя люблю, вот такого, и не могу перестать…
– Не знаю, ведь ничем же не заслужил…
– Ничем, абсолютно, и даже наоборот! Поцелуй меня, придурок, а то опять поругаемся!
– Всегда пожалуйста…
Больше в эту ночь слов не говорилось. Может быть, потом…

19
Оби-Вану сейчас было снова грустно. В тюрьме сидел, конечно, не он, а кто надо, но этого «кого надо» на самом деле уже простили, и сквитаться лично не получилось. Может, и к лучшему, конечно… Но в любом случае требовалось пройтись, поразмышлять в одиночестве. По возможности слиться с природой, как учил мастер Джинн, и, может быть, что-то понять.
Только вот в мрачноватом лесу магистр Кеноби оказался не один.
Женщина сидела, погружённая в глубокое и, похоже, невесёлое раздумье. В лесном полумраке было как никогда хорошо видно, почему ей подобных называли «лунными людьми» – в слабых лучах света её кожа словно бы излучала голубовато-серебристное сияние.
Оби-Ван подошёл поближе, пытаясь незаметно её просканировать. Получалось плохо – кажется, искомое «слияние с природой» начинало ощущаться помимо его воли. Стоял и смотрел, как дурак…
Недолго, правда. Заметили его быстро.
– Да? – женщина вскинула голову, улыбнулась мимолётно. – Э-э-э… вы что-то ищете?..
Тёмные глаза, резковатый выговор – ещё и из горцев, вспоминалось само собой.
– Да нет, просто мимо шёл. У вас ничего не случилось? – и он сам удивлялся, как мало осталось в нём сейчас природной недоверчивости…
– Нет, ничего такого, с чем можно было бы что-то сделать.
– У меня примерно так же.
– Что ж, это печально, сочувствую.
– Многие нуждаются в сочувствии в это смутное время, – она казалась такой беззащитной, несмотря на то, из какого племени происходила…
– Наверно…
– А сделать ничего не могут, или не хотят, или не знают как.
– Может…
– А вы вообще здесь какими судьбами?
– Случайно.
– Ну и я… почти. Ищу место для безрадостных чувств.
– Понятно.
– А вы уже, похоже, нашли.
– Вроде того, – она пожала плечами.
– Не буду навязываться, но, похоже, мы в одинаковом положении…
– И?
– Да хоть посидим и погрустим вместе.
– Почему бы и нет.
Сидели они долго и как будто даже слышали друг друга в Силе. Этакая музыка сфер. Странная, конечно, музыка, но…
Но как минимум Кеноби она успокаивала. Так что далеко не сразу он додумался спросить:
– Вам хоть есть куда пойти? И как вас зовут хотя бы?
– Найду, мне всё равно… Но спасибо.
– Может, хоть проводить? Да, Оби-Ван Кеноби. Джедай. Кажется, опальный…
– Как хотите. Я Дана, остальное уже неважно.
– Понятно, время смутное, а защита наверняка нужна. А познакомиться в любом случае приятно.
– Пожалуй.
– Так что, может, вас хоть вывести куда? Я здесь не первый раз, и…
– Как хотите.
Здесь и правда были места, где не было людей, но оставались пригодные для проживания старые базы Ордена. Ну, не то, чтобы совсем пригодные… но хотя бы с крышей над головой и некими запасами продовольствия.
Впрочем, создавалось впечатление, что Дану это совершенно не волнует.
Кеноби тоже не слишком заботила бытовая неустроенность:
– Располагайтесь.
И ведь она же не абы кто, она тоже владеет Силой, но видит он её впервые. Хотелось бы надеяться, что сбежала от тёмных. Что такое и в самом деле возможно…
– Спасибо.
По-прежнему разговаривали мало, и, по-хорошему, вся ситуация должна была тревожить… но вот почему-то успокаивала.
И затягивалась.
– Я вас, наверно, задерживаю? – вдруг спохватилась Дана.
– Да нет, что вы, у меня никаких важных дел нет… Да и вам-то, наверно, опасно одной. Драться-то умеете?
– Да.
– А… а кто учил?
– Да так, когда как, – она вздохнула и отвернулась.
– Понятно, – видимо, всё так, как он и думал. – И вы потом сбежали.
– Примерно.
– Хорошо, что не попали ни под одну из зачисток. Обе стороны перегибают, знаете ли…
– Наверно, повезло…
– Надеюсь, повезёт и дальше. И постараюсь показать вам правду…
– А она есть?
– Есть. Ну я так думаю, и до сих пор считаю, что с той стороны можно вернуться. И без того, чтобы убивать на улицах сенаторов…
– Это вы о чём?
– О Дарте Вейдере. Знаете такого?
– Кажется, слышала.
– Мой ученик и моя боль. Я его до сих пор не понимаю… и не верю ему. Да и мало кто верит.
– Ну это понятно.
– Вот. А всё почему? Потому что он спасался с тёмной стороны без меня. И вообще впутался в запретные чувства…
– Это как?
– Ну как, он же любовник президента Амидалы. В смысле, кажется, даже законный супруг… Из-за этого всё.
– Вот даже как…
– Ну да. Вместо того, чтобы ставить себе целью защитить демократию, он защищал её. И как только она его терпит…
– Не знаю.
– Не понять мне этого, а ведь его мог бы спасти и я.
– Думаете, получилось бы?
– Ну, будь мы оба немного умнее…
– Может…
– Ладно. Не с ним – так, может, хоть с кем-нибудь получится. Хотя он не единственный, с кем я пробовал…
– И как?
– До сих пор вспоминать тяжело. История печальная и не то чтобы не делающая мне чести, но…
– Что?
– Ну… То ли она была слишком черна душой, то ли мне чего-то не хватило.
– Понятно.
– Вот так, и всё равно продолжаю надеяться.
– Может, и правильно.
– Иначе не выживешь. Ибо будешь считать себя бесполезным…
– Да уж.
Помолчали – Кеноби, наверно, и так уже лишнего наговорил.
– Вот не знаю, вам тут безопасно будет одной?
– Да, не беспокойтесь…
– Тогда не буду надоедать, – хотя знал, что пока отсюда не улетит и всё равно будет где-то рядом.
– Ладно…

20
Общение – странное, зыбкое, на грани – продолжалось пару дней. Оби-Ван старался не навязываться, но его тянуло «зацепить» эту девицу – не обидеть, а показать путь к спасению…
Получалось с трудом. Он видел – девушка замыкается, отдаляется, сдерживается из последних сил… А перестать уже не мог.
И, может, кончилось бы всё в лучшем случае скандалом. Но пока как-то держалось, и, наверно, поврозь было бы в любом случае хуже…
Как знать, конечно. Она-то делала вид, что ей абсолютно всё равно, что одной, что с кем-то.
А он всё подыскивал какие-то слова – и не находил, только глядел участливо…
И в какой-то момент она ехидно поинтересовалась: «Чего, правда, что ли, жалко?» – и вдруг совершенно по-детски разревелась, усевшись на пол где стояла.
Он на несколько секунд опешил – а потом присел рядом, неловко протянул руку – обнять, погладить, хоть дотронуться… Потому что слов по-прежнему не находилось.
– Ну чего ещё? – предполагалось, наверно, сердито, а вышло жалобно.
– Не надо, всё нормально будет…
– Будет, как же…
– Я защищу, правда… Вы… ты кого-то конкретно боишься?
– Да кого мне ещё бояться?
– Если только себя самой?..
– А что, страшно, да? – она нервно рассмеялась сквозь слёзы.
– Да нет же…
– А что?
– Жалко. Правда. Помочь хочу.
– Помочь? Да что ты вообще понимаешь?
– Ну понимаю, что ты в детстве запуталась, пошла не той дорогой… – он неловко приобнял её за плечи.
– Не той? Да мне, может, плевать было. Знаешь, как это, когда хоть убил бы – и то обрадуешься, значит, заметил? Знаешь, как это – понимать, что никому не нужна, ни здесь, ни там… Спасать меня надумал? Лучше уж прибил бы, и всем легче стало… – она уже плакала, совершенно не стесняясь, и чуть ли не утыкалась лицом ему в плечо.
Прибивать он не собирался, и даже сообразил, что не стоит ничего говорить, надо дать ей выговориться и выплакаться… обнял покрепче и прижал к себе.
Она вздохнула и вроде бы притихла.
– Ну ладно, ладно, пусть я ничего не понимаю… зато я рядом и не дам в обиду…
– Правда?
– Правда-правда!
– Забавно…
– А что, не могу же я…
– Да?.. – и как-то так получилось, что это она уже шепнула ему на ухо.
– Конечно, – а он, казалось, и не чувствовал, что обстановка внезапно стала более интимной…
И в первый момент даже и не заметил, как она вроде почти случайно коснулась губами его губ.
Потом смутился было, попытался отодвинуться – но было поздно. Да и неудобно уже как-то…
Может, и правда, если для неё это такой способ снять стресс – то его это тоже ни к чему не обязывает, да и приятно ведь, и надо постараться, чтобы и ей… Хотя полагаться приходилось вместо нормального опыта – на Силу и инстинкты.
Дану это особо не смущало. Она-то, похоже, знала, что и как делать, он оставался ведомой стороной и только радовался, что хоть как-то может помочь. Тем более, что всё равно же, кажется, хорошо было обоим…
Для него – так и вовсе стало потрясением, говорить он не мог долго и только прижимал девушку к себе, не думая сейчас об опасности привязаться, а только о том, как без неё станет пусто… Она тоже молчала, но хоть, кажется, плакать больше не собиралась. Обоим оставалось только укрыться потеплее да и заснуть до утра…

21
А утром, наверно, надо было всё-таки разговаривать… хотя больше хотелось просто лежать обнявшись и нежиться, но так непривычно, проще было бы собрать одежду и сбежать, но тоже не получалось, и Кеноби оставался лежать, держа в объятиях эту странную девушку – свою первую, свою случайную любовницу…
Ей же было, кажется, вполне уютно и всё её устраивало. Так что он тоже, чуть ли не впервые в жизни, учился расслабляться.
– Что-то не так? – сонным ещё голосом поинтересовалась Дана.
– Странно просто. Слишком хорошо, чтобы надолго.
– Да какая разница…
– Думаешь?..
– Да.
– Вот никогда не умел наслаждаться тем, что есть. Всегда мысли какие-то…
– Случилось что? Или?..
– Да нет, нормальное состояние и перманентные обстоятельства.
– Что такое?
– Всё и сразу. Государство у нас хреновое, – хотя как же не хотелось об этом думать, когда под рукой её прохладная кожа…
– Ага…
– Все предатели, никому верить нельзя…
– Совсем никому?
– Боюсь, что да, когда уже приличные люди объединяются с ситхами и доказывают мне, что я неправ.
– Да уж…
– Хотя сам-то я, но уж так получилось, и я не осуждаю, и я…
– И ты что?
– Нельзя привязываться, но… слишком потрясающе.
– Ну понятно…
– Вот и боюсь, что потом плохо будет. И так кругом чёрт-те что!
– Ну, может, ещё что-то можно…
– Да что тут можно… Даже думать об этом странно.
– Почему же?
– Потому что всё плохо и нелепо.
– Ну может… А так – вот что тебя больше всего беспокоит? Ну, кроме того, что мы…
– Это как раз не самое, это здорово, нет слов… А так – Вейдер меня беспокоит и снисходительное к нему отношение.
– Ну вот, а тут уж можно думать, что сделать.
– Он, конечно, в тюрьме. Но рано или поздно его выпустят, и тогда…
– Что?
– Ещё кого-нибудь прибьёт. Может, даже всех, кто ему не нравится.
– Значит, надо, чтобы не вышел.
– Ой, – шёпотом сказал Кеноби и уставился на случайную возлюбленную.
– А что?
– Шокирует. Да и не понимаю, как оно возможно…
– Ну мало ли. Посмотреть надо, что вообще можно сделать…
– Да как мы отсюда посмотрим… – и странно было думать об этом – вот так, а не как о честном бое, но сигналы тревоги замолкали в расслабленном тепле их убежища.
– Отсюда никак, но это мне, пожалуй, никуда особо не сунуться, а ты-то…
– Ну я тоже персона нон грата в общем-то.
– Ну хоть официально-то нет.
– Ну может… И что же я там сделаю?
– Ну хоть ситуацию оценишь, да поближе увидишь, что да как, а там…
– Я, конечно, попробую…
– Может, и я чем помогу.
– Может… – и словно затягивало, затягивало куда-то…
– Главное, чтоб толк вышел, – она улыбнулась, снова его обнимая.

22
Отвести глаза охране было нетрудно. А вот дальше… смешно же думать, что Скай… тьфу, Вейдер, Вейдер! – не почует бывшего учителя рядом. Даже если Оби-Ван был последним человеком, которого Анакин ожидал увидеть…
– Я пришёл тебя убить, – буднично сообщил Кеноби, рассекая мечом тюремную решётку. Кажется, коварного убийцы из него не получалось – только опять сражаться…
– Надо же, а я думал, поболтать по старой памяти, – Анакин чуть заметно улыбнулся. Так и стоял, прислонившись к стене и не без интереса наблюдал за Оби-Ваном.
– О чём мне с тобой говорить, – а жалко, что не придушишь потихоньку… Если только треснуть от души Силой по башке, накопилось же…
– Мало ли…
А ведь и треснул, терпение лопнуло. Вот только насмерть не вышло. То ли сил не хватило, то ли что ещё.
– А я с тобой, магистр, всегда по-честному дрался, – равнодушно откомментировал Анакин, поднимаясь.
– А я с тобой уже не могу по-честному! Потому что ты исчадие, ситховская рожа и вообще…
– И что?
– Попробую прибить! – но всё-таки плохо он владел этой техникой, ох, плохо, надо было всё-таки по-честному…
– Валяй. Ты при оружии, и ни словом, ни чем ещё не связан. Чего уж проще-то?
Ну, и Кеноби накинулся на бывшего ученика. Только правду говорили: гнев и ярость – плохие помощники в битве…
Хотя какая уж тут битва… Скайуокер не сопротивлялся. То есть совсем. И от этого Оби-Ван словно на стену налетал, и все его выпады пропадали почём зря.
– Что за защиту ты поставил?
– В смысле?
– Ты ничего не делаешь, а убить тебя всё равно не могу.
– Так я ничего и не делаю. Остальное не ко мне.
– Вот в этом и есть какая-то твоя сила… Ладно, получай как следует в лоб, – вот! – и я пошёл.
– Ну счастливо. Передумаешь – я-то никуда не денусь.
– Хорошо.
Кеноби трясло, и уходил он не оборачиваясь.

23
Следующее утро началось со скандала по поводу разрезанной решётки и сплоховавшей стражи. Арестант, правда, был на месте, ещё и весь в синяках и с рассечённым лбом. Падме откуда-то узнала про раны любимого первой – или почувствовала? – прибежала, начала ахать, смахивать слёзы и потом уже расспрашивать, как всё случилось…
Он только отмахивался, мол, ерунда, не о чем и беспокоиться…
– Ничего себе ерунда! Ты же не сам всё это наделал, пытаясь сбежать!
– Вот делать мне больше нечего.
– Так я знаю. Значит, кто-то приходил, и этот кто-то очень жаждал до тебя добраться.
– Ну вроде того.
– И я даже подозреваю, кто. Пока Мон там разбирается с этими бедными стражниками, которые, по сути, не виноваты, – я уже понимаю, откуда дует ветер.
– Ну да, откуда ж ещё. Ладно тебе, обычное же дело…
– Может, и обычное, но он же убить тебя мог! Особенно если бы ты стал соблюдать обещание, данное мне.
– А я и стал, если уж честно.
– Ну вот и представь, какой опасности ты подвергал свою жизнь! – она снова заплакала. – Хорошо, что он всё-таки благородный человек, в основе-то, и…
– Повезло. Ну ладно, не плачь, всё же обошлось…
– Это пока. А если он вернётся?
– Не думаю. По крайней мере, пока…
– Ну ладно. Давай думать, как тебя спрятать-то понадёжнее…
– Вот ещё не хватало!
– Ну а если опять? Если бы я могла, я бы везде таскала тебя за собой! Лучше всего в кармане или у сердца, жаль, что это невозможно…
– Нет, ну я знаю, что на ровном месте способен во что-нибудь вляпаться, но неужели настолько? Не переживай, в любом случае обойдётся…
– Выпустить тебя отсюда, что ли? Тогда сам себя обезопасишь? Только вот опять будешь далеко…
– Куда ж я от тебя денусь? Хватит, набегался.
– Вот и я думаю, так что ты просто сильно не высовывайся…
– Попробую.

24
Оби-Ван с Даной снова нежились в объятиях друг друга, и думать о плохом не хотелось. Но Кеноби точно знал, что ещё минута – и в воздухе опять повиснет вопрос: а что делать дальше? А ответа на него, кажется, не было.
И вместо обсуждения проблем уже так хотелось спрятаться за банальное и так никому никогда не сказанное: «Мне так с тобой хорошо…» Но почему-то не получалось.
Так и молчали насторожённо, только стараясь потеснее сплестись в объятии… Может, даже и помогло бы…
Если бы оба разом не почуяли постороннего.
Посторонняя влетела в комнату довольно решительно, но потом деликатно отвернулась и только тогда спросила:
– И что это значит?
Оби-Ван ужасно покраснел и постыдно спрятался под одеяло. Ещё только разгневанных мон каламари ему тут не хватало!
– Что именно? – поинтересовалась Дана.
– Всё, – отрезала Бент, но продолжила уже спокойнее: – Может, я подожду, пока вы тут…
– Давай, – Кеноби подождал, пока она выйдет, и принялся одеваться, неловко поглядывая на Дану.
– Я не мешаю, – мило улыбнулась она.
– Ты-то нет…
– А что?
– Она ворчать будет.
– Да ладно, мы ничего такого не делали…
– Ну мало ли. Стыдно, она меня с детства знает…
– Ничего…
– Ладно, ещё не хватало прятаться за тебя.
– Не бойся. Всё, не мешаю, сижу-молчу.
– Готов к разговору, – Оби-Ван выглянул из комнаты.
– Ты чего опять натворил? – первым делом спросила Бент.
– Ничего, с девушкой вот познакомился…
– Это я вижу, это дело твоё.
– А что тебе не нравится?
– Слухи, знаешь, ходят, вроде бы про тебя.
– Это какие?
– Всякие. Слушай, что ты мог такого сделать, чтобы разозлить Амидалу? Она к тебе вроде всегда хорошо относилась…
– Ну дал по морде Вейдеру, а она его слишком любит, а зря.
– Ты гений. Зачем?
– Затем, что он тёмная личность, ситх и убийца, а никто не хочет этого понимать.
– И обязательно это вот так доказывать?
– А как ещё?
– Как-как, спокойно и подумав. Вот чего ты добился?
– Да ничего, – Кеноби опустил голову.
– И только проблем заработал…
– Ну а что ты предлагаешь?
– Да теперь уж ничего, смотри только больше ничего не натвори такого.
– Постараюсь. Только ты не врывайся больше вот так…
– Ладно, – она вдруг нахмурилась. – Да, и не думай, что я лезу в твои дела, но ты хоть примерно знаешь, кто она?
– Погорелец, я её спасаю.
– Да?
– Именно.
– Как знаешь.
– Конечно.
– Ладно. Надумаешь ещё какую авантюру – хоть посоветуйся.
– Обязательно.
– Ну и всё, наверно…

25
После выходки Кеноби Анакин был амнистирован – не очень торжественно, но официально – и восстановлен в прежней должности при Амидале. Вот, мол, наше государство ценит тех, кто хоть и оступился, но раскаялся. И вскоре после этого Скайуокер оказался в составе делегации, возглавляемой его супругой и вылетевшей на окраину Республики, на далёкую планету, на переговоры с остатками сепаратистов, которые сами проявили инициативу в этом плане. Разумеется, Анакину предстояло обеспечивать личную безопасность…
И не только Падме, а, кажется, всех присутствующих вообще. Кроме него, конечно, было кому, но – хочешь сделать что-то хорошо…
Тем более явным образом ничего хорошего там их всех не ждало. На них напали в разгар переговоров, быстро, жестоко… и хорошо хоть это было, в общем-то, ожидаемо. И потому хоть как-то, но они были к этому готовы.
Падме сразу спряталась в безопасное место, а вот почтенная дама из сената, которую пригласили как мудрого и доброго представителя старшего поколения, замешкалась и почти попала под чей-то удар.
Но всё-таки почти. Между ней и нападающим очень вовремя вклинился Анакин.
Нападающий рухнул на землю. Почтенная дама тоже – в глубокий обморок. Откуда-то сбоку внезапно вывернулся Оби-Ван, уставился на эту картину – да и опустил руку с мечом и неудержимо, светло разулыбался.
Вот его ещё тут только не хватало, – хотя этого Скайуокер не стал озвучивать. Только кивнул:
– Слушай, давай всё потом, я как бы занят.
– А я вообще пошёл, счастья тебе! – у Кеноби был такой вид, как будто он уже слился в экстазе с Великой Силой. – Надеюсь, больше не оступишься.
– Понятия не имею, – впрочем, вдаваться в объяснения было бы просто некогда.
Оби-Ван сделал благословляющий жест рукой и удалился.
Далеко удалиться ему, однако, не удалось.
– Ты чего? – удивилась Дана, заставшая, видимо, конец разговора.
– Ничего. Радуюсь. Я опять увидел того Анакина, которого знал и любил…
– Да ты что?
– Именно на это я подсознательно и надеялся, и наконец… – он был в настроении любить весь мир и собрался немедля продемонстрировать это Дане.
Она выразительно закатила глаза и пробормотала себе под нос: «Вот ненормальный».
– Как раз мы оба стали нормальными. Обними меня…
– Ох, да иди ты! Даже в такой ерунде от тебя никакого толку.
– Что? – Оби-Вана словно ледяной водой окатили. – Ты… хотела меня использовать?
– А что ещё с тобой делать?
– Спать. То есть, извини, любить и радоваться жизни…
– А.
– А тебе не понравилось? – ему-то и сравнить было не с чем, и это играло не последнюю роль в том, как он в последние месяцы ощущал мир…
– Так, сойдёт.
– Дана…
– Что?
– Я думал, у нас серьёзно…
– Да ладно тебе.
– Теперь-то что?..
– Ничего. Гуляй.
– Совсем?
– Совсем.
– А ты?
– А это уж тебя не касается.
– Пропадёшь ведь, со мной было спокойно…
– Справлюсь.
– Ладно. Тогда я тоже. В конце концов джедаям любить нельзя… а у меня и другие дела найдутся. И смысл жизни тоже. Прощай.
– Прощай.

26
Близнецы сидели в отгороженном-обезопашенном пространстве – хотя сидели не очень тихо, но хоть не буянили, а то играли вместе, то обследовали подушки и решётки – где можно проползти и вылезти, за что можно ухватиться и встать… Падме следила за ними не то чтобы неотрывно, только реагировала мгновенно на подозрительные шорохи, а так пыталась сказать Анакину нечто важное:
– Как же давно у нас не было нормального семейного вечера, вот как сейчас…
– Да знаешь, мне уже кажется, что вообще не было…
– Почти. И не думаю, что много будет таких случаев и что мы последний раз попали в историю… но тем выше надо ценить то, что есть. И никогда не потерять…
– Это уж точно.
– А когда-нибудь мы всё бросим и заживём тихой жизнью, ведь правда, милый?..
– Конечно. Ты уж точно заслужила, а мне и другого места нет, кроме как рядом с тобой.
– Да и мне на самом деле тоже… рядом с тобой и детьми, вот для чего я создана…
– Значит, устроим.
– Ну и спасибо, дорогой…
…Оби-Ван Кеноби в это время тоже пытался справиться с двумя девчонками примерно того же возраста, что близнецы Анакина и Падме. Остатки ордена джедаев дали магистру почётную миссию – воспитать двух крохотных учениц Палпатина в нормальном светлом духе. Девочек нашли, когда обыскивали императорский дворец… а Кеноби теперь хватался за голову и уже готов был считать их обеих проклятыми тварями. Они орали одновременно, и управляться было почти нереально. И один он бы точно не справился.
Хорошо, что рядом была Бент Эйрин, и её эти маленькие демонята хотя бы любили. По крайней мере, её спокойствия обычно хватало чуть ли не на всех…
В том числе и на самого Кеноби, который чувствовал себя перед ней в неоплатном долгу. И зарекался когда-нибудь не слушаться её совета – а заодно вспоминать свою случайную любовь… да и любовь ли?
Дана о нём, впрочем, тоже вспоминать не собиралась. Она сидела, забравшись в кресло с ногами, закрыв глаза, и на вопрос пилота раздражённо бросила: «Да всё равно куда, подальше отсюда». Что там её ждёт – она подумает потом.

Декабрь 2009 – июль 2010