Fac Totum. История мимикрии

                Находясь в жопе, ты можешь сделать две вещи. Во   первых — постараться понять, почему ты в ней находишься. Во вторых — вылезти оттуда. Ошибка отдельных людей и целых народов в том, что они думают, будто эти два действия как то связаны между собой. А это не так. И вылезти из жопы гораздо проще, чем понять, почему ты в ней находишься.
                Пелевин. Священная книга оборотня



С утра разбудил звонок рекрутера. Понимая, что, скорее всего,  незнакомый номер на дисплее как-то связан с отправленным вчера резюме на очередную вакансию «менеджера по продажам», несколько секунд пытаюсь проснуться, дабы изобразить бодрый голос и сразу понять, о чем речь, а не производить впечатления невменяемости.

Через минуту я уже лихорадочно ищу в шкафу подходящую для офиса одежду, называя ее про себя «маскарадным костюмом для офисной крысы». Как назло, выпадают какие-то ярко-оранжевые кофты или цветастые блузки. Давно я не работала в продажах.

На собеседовании минуту вспоминаю, какие же приемы продаж мы изучили на тренинге, который я указала в своем резюме, убеждая рекрутера, что пользуюсь всеми приемами настолько автоматически, что отдельно что-либо называть становится невозможным. К счастью, в голове издалека всплывает незначительный и вспомогательный прием какого-то «якорения». Лучше бы уж вспомнила «активное слушание». Неважно. Неделю  ждать ответа. А то, что медрасходники  - это госпитальная закупка , по тендерному механизму, девушке, проводившей собеседование, видимо, неизвестно, и мы обсуждаем шедевры переговорщиков и конкурентные бои. Название конторы, подавшей заявку на поиск менеджера, мне объявляют тайной . Слышу что-то про «расшатавшуюся клиентскую базу» и недостаточное внимание к данному направлению. Хм, а может я не хочу кого-то вытаскивать из кризиса и выслушивать ругань за просроченные поставки и прочие косяки моего предшественника. Всё равно все неделю буду не ждать, а ходить по собеседованиям. Мое «любимое» занятие».

Интересно, если бы на собеседовании я рассказывала историю своей реальной профессиональной жизни, а не ту галиматью, которая написана там в резюме. Примерно вот так…

…Солнечный осенний денек.  Октябрь 2007 года. День, когда мои мечты взлетели на воздух. Я убегаю. Я ухожу, ломаю свою карьеру, будущее, планы. Всё,  что я разрабатывала годами. Центру психотерапевтических услуг «Шанс» не дано появиться на свет. Я настолько остро почувствовала, что здесь не мое место, что сработал инстинкт самосохранения, которому плевать на социальные условности. Я пыталась приглушить этот инстинкт, объяснить себе что-то, оперируя словами «статус», «карьера» и тому подобными. Это было бесполезно.

Сидя в ординаторской, заполняя историю болезни старушки  с параноидной шизофренией, я набрала в телефоне смску  сама себе: «Если я еще раз сюда приду, мне ****ец, я сойду с ума». Седая женщина-врач  сказала мне в тот же день: «Какая ты красивая. Береги себя!».

В голове тут же зазвучали слова неведомого театра  из моего старого рассказа:«что-то прекрасное должно быть в прекрасном окружении…Что-то прекрасное должно быть в прекрасном окружении…»…В тот момент наверное я уже твердо решила забрать документы. Что я больше сюда не приду. Или тогда, когда я смотрела в окошко изолятора или осматривала бабку с чесоткой. Или когда в отделение посетитель принес нож, который заметила и забрала санитарка. Или когда в приемном покое врачу сломали нос. Или когда я читала научные статьи по психотропным препаратам. Скорее всего, все эти моменты вместе копились, копились внутри чтобы дождаться своего дня и произвести эффект разорвавшейся бомбы.

Никакой моральной удовлетворенности от того, что твои действия приносят пользу, здесь нет. Смотря журнал, где записаны фамилии, диагнозы больных, видишь, что в графе «срок пребывания в стационаре» - от 6 месяцев, а в графе «эффект лечения» часто всего встречается «без улучшения».Поступают одни и те же лица, все просто выполняют свою работу. Клиническое мышление вообще вредно, т.к. положено лечить по стандарту,  никакой «свой» подход не предусмотрен. Конечно, главное, за что я люблю клинику – за возможность снять психоз и увидеть, как реально происходит редукция бреда и галлюцинаций на нейролептиках.

Но все равно было ощущение, что тут взрослые люди  спокойно делают своею работу, и лишь одна я, инфантильная дура, вижу происходящее в трагическом ключе .

…Ярко светило солнце. На мне была одета ярко-бардовая  вельветовая куртка,  брюки, волосы забраны сзади в хвост. Я шла через территорию больницы по ярко-зеленой траве и чувствовала свободу. Сердце подсказывало мне, что я поступаю правильно. Воздух был каким-то необычно густым и плотным . Слышно было пение птиц (или это от счастья я слышала его в голове?).Я позвонила сестре и рассказала, что я сделала. Мне стало легче. Я села в маршрутку и уехала.

Дома меня ждал ад. «Без диплома ты никто – поломойка и нянька» - это самое мягкое, что говорила и писала мне в своих записках мать. То, что я ушла из интернатуры,было равносильно тому, если бы я бросила институт и до конца жизни обречена  была работать рекламным агентом, продавцом, кладовщиком,  нянечкой  в детском саду или рабочей на фабрике. Да, у меня был диплом о высшем медицинском образовании, но он не дает права на работу врачом без сертификата.  С ним можно устроиться работать в продажи фармпрепаратов, но сама мысль о том, чтобы работать в сфере фармбизнеса, зарабатывающего деньги на здоровье людей, и опять постоянно видеть бесконечные больничные коридоры и людей в белых халатах приводила меня в ужас.

Я буквально хваталась за каждую попавшуюся вакансию в надежде найти что-то достойное, каждый раз убеждаясь, что жизнь имеет мало общего со сказкой. Первое время я жила на деньги своего друга, который  хотел помочь. Я верила, что мне есть место здесь, и я найду подходящую работу, совершенно не представляя даже, в какой сфере она может быть.

С каждым днем планка опускалась, и я поняла, что мне, похоже, придется встать на один уровень с выпускницами ПТУ и работать в непонятных конторах на активных продажах или прочих малоприятных должностях. Проработав пару месяцев, я уходила, уходила так же, как я ушла из больницы, быстро и импульсивно, приходя с утра на работу, а к вечеру написав заявление об увольнении. Поиск работы осложнялся тем, что в нашем маленьком городе, где многие меня знали, я не могла устроиться продавцом, промоутером и на прочие должности «на виду», иначе при виде знакомых я бы залезала под прилавок.  Кстати,  значительно позже этот момент совершенно перестал меня волновать.

А обзванивала я вакансии в самых анекдотичных сочетаниях : например, «аппаратчик на фармацевтическую фабрику», «офис-менеджер», «артист хора в церковный хор», «менеджер по продажам», «демонстратор-консультант бытовой техники» и прочее, каждый раз морально адаптируя себя к предстоящей работе. Помню, как я заполняла тест на собеседовании на какого-то комплектовщика, где надо было зачеркивать циферки 6 и 9 , видимо проверить на наличие дебильности  кандидата. Это корректурная проба, я знаю. Смеюсь над собой или плачу. Читаю, на всякий крайний случай, как влияет монотонная деятельность на мозги. Примерно как «психофизиологические аспекты работы на производстве».

Сочувственные взгляды родственников выводили из себя. Мать смотрела на меня, как на прокаженную, как на позор всей нашей семьи и сокрушалась, что если бы был жив отец, он бы такого не допустил. Постоянное ощущение плевка на переносице,  давящего взгляда  на затылке и упреки. Ситуация во много раз усугубилась,  когда мать стала постоянно в глаза называть меня «старой девой», которая никогда не родит ей внуков. Я всегда поражалась, какие злые слова можно говорить самым близким людям. Я ведь не просила помощи, я просила просто меня не топить. То место, где я жила, сложно было назвать теперь домом – каждый раз, когда мать заставала меня дома, она начинала причитать, что я должна немедленно идти «на танцы» и найти там себе мужчину, за которого  я выйду замуж. Я уходила из дома вечерами и часами ходила одна по городу, лишь бы не возвращаться домой. Тогда я чувствовала просто дикое одиночество, ни один человек не знал о том, что у меня происходит дома.

Наверно, в таком состоянии, когда нет ничего – ни личной жизни, ни стоящей работы, ни элементарных средств на существование, когда все планы оказываются воздушными замками, люди начинают искать высшие ценности, обращаются к Богу. Тогда я изучала духовную литературу, и это со стороны  точно выглядело как шизофрения) – не имея ничего,  я сидела дома одна и читала, читала религиозную литературу. Именно тогда я осознала величие Бога – когда у меня не было ни гроша за душой, ни перспектив что-либо изменить, ни близких людей. В абсолютной пустоте я  перестала чувствовать себя одинокой, т.к. Бог был ближе ко мне, чем моя сонная артерия. Я начала понимать истинные причины того, почему я попрощалась с официальной медициной.

Потом  я поняла, что та фанатичная вера была  для меня спасением именно в тот момент. А именно, как сказал мне один психоаналитик, инфантильной регрессией к архетипу Отца, пробуждением  детских реакций в ситуации кризиса.

"Человек ищет пути на небо по той простой причине, что сбился с дороги на земле"."Я поняла, что напрасно направляла энергию в религиозный эгрегор, и поэтому в реальном мире не получала ничего.

Надо было меня видеть  в тот момент, когда единственная вера затрещала по швам!  Более циничного и прагматичного человека сложно было бы представить! Это была другая крайность. Я  стала читать исключительно книги по бизнесу, маркетингу, финансам, убрала подальше всю психологическую и художественную литературу. Я успела сходить на курсы по открытию своего дела, открыть бизнес, который успешно взлетел на воздух, т.к. во мне было столько разочарования и апатии, что это требовало скорее пассивного наблюдения, а не активных действий в социуме…

А тем временем копились записи в трудовой книжке. У моего отца было их 14 – наверно, наследственность?

…Впервые работаю в офисе. Огромный контраст после работы в больнице. Люди кажутся абсолютно другими, как с иной планеты. Клиенты,  деловые переговоры, счета. Мои некоммерционализированные  мозги сопротивляются. Новая область деятельности. Вежливость. Расчеты. Деньги. У меня получилось адаптироваться. Никакой жизни на грани. Дресс-код кажется похоронным, деловые партнеры – скучными, а деятельность – надуманной. В этом нет жизни. Задыхаюсь без творчества. За этим ли я изучала нейромедиаторы, чтобы познать, какая химия происходит  в  мозгу клиента, когда он подписывает договор?! Момент тренинга по продажам на стрессоустойчивость кажется смехотворным после работы с психически больными. Кажется, я могла бы говорить с клиентом совсем не о потребности в наших услугах, а о глубинных тайнах его души… Что, опять психотерапия? Я запуталась. Мне нужна помощь. Не бойся, бог поможет. И никто больше.

Как тут не вспомнить: «современное рабочее место в офисе - cubicle - даже внешне похоже на стойло крупно рогатого скота. Только вместо ленты с кормом перед мордой офисного пролетария стоит монитор, по которому этот корм  показывают в дигитальном виде" ;

…Впервые работаю с детьми. Маленькими, от 5 до 12 лет. Я – аниматор на детских праздниках, в костюме и в центре внимания. Пою для аудитории в 40 человек под гитару. Не верю, что я на это способна. Открываю в себе невероятный артистизм. Импровизирую. Танцую. Самые теплые чувства пробуждают дети. Завязываешь кому-то шапочку, застегиваешь курточку, ведешь за ручку – и чувствуешь себя светлой, ясной и абсолютно счастливой. Это мой первый опыт работы с детьми. К сожалению, проект закончен.

В свободное время начинаю изучать историю кинематографа, смотреть фильмы и придумывать свой сценарий. Зависаю на сценарист.ру. Получается сценарий в стиле фильма «Фактотум – человек, который сменил множество профессий» . Может, я тоже свободный художник, а все мои жизненные события – материал для творчества? Тогда смотреть на работу можно под другим углом. Наверно, я давно уже так и смотрю, просто не осознавала. Ведь жизнь для меня  - это материал для создания музыки, текстов.  Думала, что еще и для кино, но это увлечение прошло, возможно, временно.

Года через три  я совершенно по – другому посмотрела на причины того, почему не стала работать в психиатрии. Я увидела, что я не смогла бы создать четкий  фронт по борьбе с безумием – скорее, зыбкую, мерцающую границу, т.к. именно таким я видела свое Я.  Примерно как деперсонализация, которая кем-то была названа признаком не болезни, а думающего человека, способного выйти за свои же стереотипы мышления и тем самым почувствовать измененность своего Я. Оценочный подход и уверенность в своей правоте и однозначности действий  в моем случае были невозможны. А без этого нечего там делать.С преобладанием правополушарного мышления , художественного восприятия и утонченной эмоциональности – тем более… А вот для полного ментального и душевного погружения в мир другого человека , возможного в глубинной психотерапии – как раз оптимально. Например, для метода ТТС.

За это время я получила опыт исследования самых различных состояний сознания от депрессии и потери смысла жизни до религиозного фанатизма и потери веры, и что немаловажно, получила образование клинического психолога. Взяла за основное направление работы  профориентацию, поиск  природных, индивидуальных особенностей, которые необходимо проявить.

Следование своей природной индивидуальности  позволяет поставить реалистические и  потенциально решаемые задачи. Если, например, устраиваясь на работу, пытаясь с  самого начала позиционировать себя, например, бойко-жизнерадостным и неугомонно-активным, человек, будучи принятым на работу, в коллектив, будет вынужден точно соответствовать созданному образу. И что будет дальше, если он не имеет  внутри себя достаточных для этого характерологических основ, а имеет другие, не менее ценные, но, для другой сферы деятельности, для другого начальника, для другого коллектива?! Возникает почва для внутреннего конфликта, для конфликта с самим собой, со своей внутренней сущностью. Что может привести не только к плохому настроению, тревоге, неврозу, но и к депрессии, психосоматическому заболеванию (аллергия, кожные заболевания, гастрит, язвенная  болезнь и т.д.). А если «маска» не удерживается и падает или сознательно сбрасывается, возникает внешний конфликт – несоответствие профессии, должности… с предсказуемым исходом, уходом или увольнением.

Цитата Бурно М.Е. из  сборника Клиническая психотерапия : «...Вот каковы мои природные творческие особенности, вот в чем могу себя выразить лучше, чем в другом, и лучше, чем многие другие...». Перепробовав кучу занятий, я пришла к выводу, что кроме как любимым делом ничем заниматься не могу и не хочу. Что буду находиться в своей «золотой жиле». Сами собой отпали варианты с работой в продажах и прочая глупость. А легче стало жить без этого самообмана.
Еще одна смска самой себе:
Б-же, какая я глупая
Я подумала что мимикрия в офисе способна заменить мне воздух и свободу
ЖИВЫЕ люди я скучаю я чувствую…я не могу быть здесь…не мое
У меня есть ВНУТРЕННЯЯ ТВОРЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ, хрупкая, как цветок, и я обязана ее защищать.

…Я заперт в клетке, которую построил
Сам.
Схвачен стражниками, которых создаю
Каждый день.
Осужден судьями, сидящими
Во мне.
Приволочен в камеру
Собственными руками.
Я и тюрьма, и тюремщик.
Я узник.
Сам себя запер
Внутри себя.
В кругу себя, который называю
Собой.
В кругах кругов
Только моих.
Мы встретили Создателя, и он - это Мы…