На сеновале

фото автора.

Усталое солнце клонится к закату. Хоть я сижу и высоковато, но не вижу, кроме красноватого цвета размазанного по небосводу. Закат загораживает темнеющий сад. Почти черные деревья, как молчаливые стражники замерли на своих постах, не шелохнутся.
Оглушительно, нарушая торжественную тишину захода солнца, трещат в траве кузнечики. Их много, стройным оркестром, не думая, слушают их или не слушают, цыркают и цыркают.
Стадо давно прогнали. Умаявшиеся за день коровы - постарше чинно, по - моложе чуть ли не бегом, брели по домам. У одной рыжухи капали белые капли, отмечая молочный след на пыльной дороге. Наша Малышка вздыхает в овине, пережевывая жвачку, прислушиваясь и снова вздыхая. Знаю, что она обязательно будет лизать соль - огромный кусок, глыбина соленого камня. Сначала не поверила, по- тихоньку ото всех нисколько не брезгуя, лизнула. Оказалась, действительно соль. " Чтобы молочко было вкусным. А то коровке трава и корм пресный, " - так объяснили мне. Но я подозреваю, что здесь для чего - то иного, пока мной не узнанного, не понятого. А корм? Я же сама в ее ведро мяла, сминала вареный картофель, который послушно сминался, комки с чистой, вареной кожурой падали в ведро забеленое старым, прокисшим, недоеденным мной молоком со вчерашными корками хлеба.

Сижу на лестнице прислоненной к окну сеновала. В руке - вареный сахар. Мне всегда бабушка варила сахар на молоке. Он застывал в старой, железной, какой - то послевоенной миске. Кусок разрезали пополам и мне вручали этот полумесяц. Я гуляла и понемного грызла, рассасывала этот чудесный кусман. Что до конфет, после такого вряд ли хотелось " Школьных " или " Театральных ".
Рядом с коровой, в соседнем крохотном помещении завозился поросенок. Улыбаюсь. Сегодня принесла ему много огрызков яблок, а за это он лежа на солнышке, позволил "поиграть " с его хвостиком. Распрямляла его завиток, через секунду он свивался, как будто пружинка. Почесав волосяной бочок, пару раз пораспремляв хвостик, ушла по своим делам, оставив загорать Ваську.

Словно, почувствовав тревогу, зашебуршились куры. Представила как они сидят на жердышках и не падают, решила пересесть. Залезла в окно и удобно расположившись, замерла, вслушиваясь в вечерные звуки. Среди какофонии кузнечиков, слышен громкий звук работающего телевизора. Но после времени его выключают, готовясь ко сну. У соседей еще возня. Кроме коровы есть коза. Поэтому корову еще не подоили. И громкий мат соседки на миг выключает спокойствие, вызывая любопытство к услышанным словам, но вскоре и у них стихает.

Небо уже чернеет. Комары пока не обнаружили меня, но я их слышу писклявую музыку. Завертываюсь в дедов зипун, который пахнет коровой, махоркой, каким - то деревенским, неистребимым запахом.
С конца деревни зашлась гармонь. Звук приближается. Слышится смех и разговоры. Парни с девчонками пошли на танцы. Раздумываю: пойти что ли подсматривать за ними или остаться? Сахар еще не доеден и решаю остаться, тем более, что небо вытращилось на меня миллионами глаз - звезд. Летом они такие огромные, вот протяни руку и коснешься их гладкого, но горячего бока. А как красиво звезды падают! Не успеваешь загадать желание, потому что всегда внезапно, а потом не хочется отвлекаться сиюминутными желаниями, а наблюдать за падением - восхищение и радость.

Устала. Откинулась на сено. Горячая крыша " отдает " жар солнечных лучей, прогревая как в печи сено и меня. Запах травы одуряющий, медово - пьянящий. Чуть колко, но засыпаешь, вдыхая аромат лета.
Вдруг шуршание. Меня вырывает из сна испуг. Тьфу, ты...кот нашел меня. Мягко ступая, подобрался ко мне. Не двигаюсь, делаю вид, что сплю. Мурзик нюхает мое лицо. Щекотно от его усов до невозможности. Но я терплю, не шевелюсь. Мурзя еще понюхал меня и подался по своим кошачьим делам. Быстро чешу лицо, спрашивая почему - то шепотом кота: -- Ты куда?
Тот не ответил, где - то в глубине сеновала зашуршало. Вероятно, мыши. На охоту отправился.

Еще лежу, медленно засыпая. Все сплетается в диковинные сновидения напоенные мерцанием звезд, звуками кузнечиков, запахом парного молока....

3 июля 2010