Он всегда говорил про другое

               

   Сколько людей – столько мнений. У каждого стихотворения столько смыслов, сколько читателей. Велик и могуч русский язык.
- Ду ю  андестенд ми?
- Канешна, хочу!..., -  типичный образчик взаимопонимания.
    В этом преимущество поэзии, но в этом и её недостаток.
       - Я не то хотел сказать.
       - Я понимаю.
       - Что ты понимаешь? Что ты вообще можешь понять?!
       - Да нет, отчего же.
   Поэты отличаются от обычных людей тем, что хотят сказать. «Своим произведением автор хотел сказать. (точка)».
Не «автор хотел сказать, что…», а именно «…сказать. (точка)».
    Автор хотел сказать. И хотел быть услышан. И всё. Очень понятное желание. Все мы хотим быть услышаны. Но поэты – особенно. У поэтов всё особенное. Знаю. Сама поэт.
     В юности у подружек была любовь. Именно у всех сразу. Одна любовь на всех. Уникальный случай. Они и подружками стали через эту самую повальную любовь к одному мужчине.
    Мужчина, естественно был артист. Артист он был так себе, как это видится на расстоянии, но девчонки сходили с ума пачками. Девчонки просиживали у его подъезда часами, читали стихи, пересказывали друг другу книжки и истории из жизней: своих и знаменитостей. Ходили на все спектакли кумира, и стали незаметно любимыми зрителями всего театра...  А мужчина?
    Мужчине было-то двадцать девять, что ли, лет. Мужчина красиво наклонял голову, говорил о кризисе тридцати, и учил девчонок жизни: «Понимаете, зритель – это не профессия». Где ты теперь, пубертатный кумир ? Актёр-профессионал! У девчонок с тех пор стойкая нелюбовь к профессионалам, богатый зрительский опыт и самая настоящая женская дружба.
     Зритель – это не профессия. Зритель – это судьба. С артистами нельзя встречаться. Нет, это не опасно. Это просто невозможно. Актёр не хочет становиться человеком. Он хочет оставаться героем. Герой «актера»  сводил с ума даже в его отсутствие, при чтении с листа. Каков был сам « Артист», когда не был артистом? Сводил ли кого-нибудь с ума?
     Сводил с ума автор. Но автор - тоже не хочет быть человеком. Читатель – это тоже не профессия. Читатель – это тоже судьба.
     Например, если тебе нравится таксист. Можно попробовать пококетничать, глядишь, и поведут есть мороженое. Но это – таксист. У него есть руки, и ноги, и всё такое. Его можно обнять, например. С ним, правда, нельзя творить чудеса. А с автором нельзя обниматься.
    При любой попытке обнять автора, он начинает рефлексировать и бежит к письменному столу.  Он не хочет тебя. Он хочет сказать. Таксист хочет тебя... Но ему нечего сказать.
    - Скажите, а нельзя два в одном? Мне нужно такое же, но с перламутровыми пуговицами?
    - Это дорого, уважаемая, это эксклюзив.
    - А мне и нужен эксклюзив. Мне нужен только эксклюзив. Я за него уже достаточно дорого заплатила.
    - Можно попробовать.
    - Нет, вы не поняли. Мало попробовать. Я сама – эксклюзив.
Я – читатель. Читатель – это не профессия. Это судьба. Я поэт, потому что читатель. Я поэт от читателей. Я живу своими поэтами. Или не живу. Вопрос жизни и смерти. Мне нужен этот, с перламутровыми пуговицами. Зачем он опять придумывает поводы сбежать?
 Ведь нужно же понимать, автор - это не судьба, это - в лучшем случае – профессия. А судьба это - только в одном случае, если есть читатель, для которого это не профессия, а судьба.