Умерла ли русская литература? 1 ч

                Есть продолжение "Так умерла или нет?" 2ч.               
               
 Именно так был поставлен вопрос на недавней передаче канала НТВ.
Не правда ли, очень симптоматично?
Как будто собрались у постели тяжелобольной, и обсуждают, пока та в коме и не слышит.
Русскую литературу представляли Михаил Веллер, Евгений Бунимович, Татьяна Устинова.
Потом пригласили ждавшую «за сценой» Полину Дашкову, автора знаменитых детективов.  Представили: самая известная из российских писателей в Германии. Задали несколько простых вопросов, она так же просто на них ответила.
Пригласили и «литературного  негра». Негр – приятная дама – сообщила, что ничего позорного в своем ремесле не видит, ей платят по контракту в среднем 3 000 долларов за книгу, независимо от объема.
Татьяна Устинова свои гонорары не оглашала, скромно заявив, что чем больше, тем лучше.
Кстати, выглядела она самой ухоженной и самой уверенной. То, что ее пригласили представлять современную литературу России, тоже очень симптоматично.
Дарью Донцову, неизменную участницу всевозможных телешоу, все-таки постеснялись пригласить. Слишком одиозна ее слава.
Умно, впрочем, как всегда у него это получается – привычка, навык говорить в расчете на большую аудиторию, приобретенная на Радио -   выступил Веллер.
«Цивилизация наша, безусловно, умирает. Но литература после этого еще долго будет жить»
Тут не поспоришь. Изучают до сих пор на факультетах классической филологии древнегреческую и древнеримскую поэзию, а в 19 веке этим занимались в любой классической гимназии.
Показали и сюжетик про молодого, но очень талантливого писателя из глубинки Лукошина. Поскольку он не так еще широко известен, процитирую начало его романа-комикса (так у автора), номинанта на премию Бестселлер.



 Капитализм
Повесть-комикс
На хер
«За столом сидели мать, отец и четверо детей.
Дед валялся на кровати, его не кормили.
Ожидали, что скоро помрет.
Электрическая лампочка едва светила и по всем признакам собиралась погаснуть.
Телевизор “Изумруд” не включали. Мало того, что был он черно-белым, но ко всему прочему никто не помнил, работал ли он когда-нибудь.
Стулья шатались.
Черствый хлеб скрипел под ножом .
Бегали тараканы.
Три брата в семье: Максим, Денис, Владимир. И сестра Настенька. Младшенькая.
Отец разливал суп по тарелкам. Максиму не хватило.
— Тяжелые времена пришли, — сел батя на свое место. — Жуткие. Двадцать первый год тебе уже, Максимка, — это ему. — Хоть бы в армию тебя сбыть, да не берут из-за плоскостопия. Беда, да и только. Короче, не медаль ты, чтоб на шее моей болтаться. Не пойти ли тебе, друг любезный, на хер?
— На хер, — поддержал батю Дениска.
— На хер, — утвердительно кивнул Вовка.
Мать вздохнула, но тоже согласилась:
— На хер.
Лишь Настена всплакнула. Ну, да кто ее мнение слушал?
— Только “Капитал” Маркса заберу, — буркнул Максим в ответ.
Семья не возражала.
Дверь скрипнула, кривая дорожка повела в даль туманную.
И пошел он на хер.»
Как видим, простой до примитивности язык, незатейливое начало. Вспоминается, не так давно критики спорили о другой книге, о повести «Дай мне» Ирины Денежкиной. Одни говорили, что убогое повествование ни о чем, другие, наоборот, выдвигали на Бестселлер.  Прямо в тему позвольте процитировать профессора Художественного института имени Сурикова Михаила Николаевича Алексича(ныне покойного):  «В старой академической школе качество было основным принципом. А у нас  - в 30-е годы – педагоги были разного уровня и на защите дипломов спорили, какую оценку поставить студенту – 3 или 5. А в старой Академии даже сторож знал, кто какую оценку получит»
 Ну, теперь у нас, слава богу, единодушие. О нем – в самом конце статьи.

  А потом выступил  Иван Иванович Переверзин, про которого столько писала пресса – нет, не в связи с его поэтическим творчеством, а в связи с дележкой имущества Союза писателей. Говорил он о
"...извращающих истинность слов.

Жить и жить бы спокойно и тихо
в мирозданье, где есть тополя,
где цветёт-доцветает гречиха,
дышат свежестью мёда поля.

Мельник с неба просыплет мучицы –
мы и сыты, и с хлебом живём...
Птицы вечности, вечные птицы,
я не знаю, что в сердце моём.

Только ходики слышатся в доме,
только тени мерцают хитро.
И всю ночь я держу на ладони
прядь волос – золотое перо.

 
* * *
Жизнь или смерть? Конечно, жизнь!
Но только чтобы, братцы,
душой не опускаться в высь,
во тьму не подниматься.

Я видел в смерти столько слёз,
кровь в жилах леденела!
И боль прожгла мой дух насквозь,
и стало пеплом тело."

 
... Как продавать книги - вот был главный вопрос.
Ну, и  как нынче модно и демократично,  обратились к аудитории с вопросом:   Кто же все-таки  должен помогать литературе – государство или рынок?
И аудитория проголосовала за рынок! Вспомнили или в учебниках прочитали, как сурово обращалась госцензура с беззащитными писателями! Читатель должен решать, кого ему читать, и нечего тут свои вкусы навязывать! Так-то  оно так, да ведь и вкусы развивать надо! Не то получится, что не только простые «глотатели пустот, читатели газет» отличить не могут литературу от  того, что и близко ею не бывало, но даже люди, претендующие на  поэтические если не лавры, то хотя бы известность. Вот яркий пример. Сей шедевр занимал первое место в рейтинге на Стихах.ру (автор Лялька Королёва Гаванская): 
Мне две тысячи лет, но совсем не стара,
По углям босиком добрела от костра,
А потом пил мой квас и погибель нашёл
Ты в полуночный час, как осиновый кол
В сердце вбит от любви, заблудился совсем,
Точно сбился с пути, в этом городе тел.
В доме запах духов, ароматы от смол
И обрывки стихов, в них и есть волшебство.
Они сводят с ума, растворяют в себе,
В них сокрыта судьба и разгадки от бед.
Закружил строчек яд, этот сладостный плен,
Жизнь пошла невпопад, привела в адюльтер.
От меня не уйдёшь, нет дороги назад,
Никогда не поймёшь, как попал в листопад.
*******************************************************
 Не удержалась от пародии:
Разве спросишь у женщины, сколько ей лет?
Отвечает: Две тысячи.  Верить иль нет?
Как на рожу посмотришь - конечно, стара.
Но зато – уверяет – я очень бодра!
Ну, мы с ней посидели. Попил ее квас.
А наутро взглянул – или был я без глаз?
Ну ни кожи ни рожи. Осиновый кол!
Где - мне скажут – такую ты бабу нашел?
Ты пройди за ворота – сколько в городе тел!
Как же клячу такую оседлать захотел?
А все Лялька с Гаваны – там теперь беспредел:
Болен Кастро, и стал на борделе бордель!-
Говорит: "Отравили мои яды- стихи,
И как мухи в навозе, тонут в них мужики!»

далее 2ч. "Так умерла или нет"