Способности-потребности

               
            Сижу я как-то неглижу в «талмуд» потрёпанный гляжу. Это моя трудовая книжка. Извините, что я буду говорить, когда вы перебиваете. Но я должен высказаться. Наболело, понимаете, накатило. В этом кондуите вся моя жизнь. Повесть прожитых лет.  «Иван Васильевич меняет профессию». Иван Васильевич – это я. Здрасьте.
      Вот листаю я этот альманах и, как счетовод костяшками, - щёлк-щёлк, могу-хочу, не могу – тоже хочу, что умею – то имею, увы, дисбаланс, увы, не в мою пользу.
      А начинал я с первой страницы: зачислить на должность слесаря. И стал я трудиться на поприще напильника. Джик-джик, джик-джик. Стружки много, зарплаты мало. Я туда-сюда, к начальству иду:
      - Почему такая осечка?
      - А у тебя, - отвечают, - квалификация низкая. Мало ты ещё умеешь, потому и мало имеешь. Учись, тянись, за деньгами дело не станет.
      - Это как – учись? Учиться до гроба можно. А потребности, они не ждут. Они, недавно в газете читал, стремительно растут. И на мою широкую душу населения тоже. Стало быть?
      Стало быть, резко меняю профиль. Вот вам ваш напильник, вот вам ваш паяльник, слесарево – слесарю, а кесарево – кесарю. Отныне я кесарь. Не понимаете? Ну, стригун. Парикмахер. Цирюльник. Халат на мне белый. Ножницы в руках. Бритва. Подходи. Ну… Не идёт. Трусит. Ну, подходи, цып-цып-цып. Садись, не боись, салям-аллейкум. Сейчас птичка вылетит. Сейчас я тебя шприцем, то есть, шпротом, то есть шипром, обделаю. Вот. Теперь ты пахнешь. Благоухаешь. Что резать будем? Что выстригать? Куда ж ты сбежал? За шипр плати! Опять осечка.
      Ладно. Ухожу в себя. Вхожу в плотные слои табачного дыма. День курю, два курю, на третий выхожу из тумана. Додумываюсь. Курс меняю – и вперёд – в наш родной аэрофлот. У них форма. У них содержание. С ними не пропадёшь. Спрашиваю в лётном управлении:
      - Вам летуны нужны?
      Они смеются.
      - Чего это тебя, друг, на авиацию потянуло?
      - Как чего? Форма у вас – раз. Бесплатный перелёт – два, ну, и эти, как их – стымулы.
      - Нет, летуны нам не нужны, - говорят, - а в наземную службу можем взять. И фуражку дадим с околышем. Грузы на земле перемещать будешь. Круглое катать. Плоское тягать. Ребристое кантовать.
      Поработал я там, покантовался, смотрю – грузов много, стымулов мало. Надо рвать когти. Так я и сказал. А они мне:    
      - Рвач ты, Ваня. Рвач и захребетник.
      - Никакой я не врач, - отвечаю, - но за идею спасибо. Я, если надо, и врачом смогу. Мне бы только саквояжем разжиться.
      Достал саквояж. Вхожу к самому большому доктору:
      - Вам  нужны проверенные кадры?
      - А вы что, доктор? Эскулап? У вас диплом есть?
      - Что такое эскулап, я не знаю, если вы имеете в виду, кого облапать, или, с кого на лапу взять, то не сумневайтесь, - справлюсь. Я – человек незаурядных дарований, разносторонний специалист во всех отраслях.
      - Это хорошо. Нам как раз сейчас нужен разносторонний специалист на должность санитара-истопника. Чтоб он совмещал в себе и олицетворял. Чтоб числился, значит, санитаром, работал истопником, а, в общем и целом, олицетворял гуманизм нашей профессии.
      - Доктор! Я – то, что вы ищете. Недипломированный, но подающий большие надежды. Я вам олицетворю кого угодно. Вы мне на него только пальцем укажите.
      Так я судьбу свою с медициной связал. Ничего в ней, медицине, скажу вам, сложного нет. Я бы, может, и до сих пор при медицине состоял, но случилось со мной че пе.  Меня фельдшер послал принести масло шиповника. Куда-то кому-то закапать хотел. А я малость напутал. Вместо масла шиповника принёс масло подшипника. Видно, во мне слесарь в ту пору ещё не умер. В технику всё меня тянуло. Да я не давался. Решил покопать в другом месте. А тут аккурат вывеска на глаза попалась: «Городской торг».
      - Это по мне, - обрадовался, - ведь я, как Архимед, давно ищу точку приложения своих нерастраченных сил. Вот откуда я переверну Вселенную, поставлю Фортуну к себе анфасом.
      И смело дверь открываю.
      - Хочу, - с улыбкой говорю, - послужить нашей торговле делом и телом. (Это я так шучу). Принимайте меня в свой торг.
      А они мрачные все, задумчивые. Разговаривают вполголоса.
      - Телом, конечно, вы бы могли послужить, но рано вам ещё говорить об этом.
      - Почему рано? В самый раз.
      - А куда, - спрашивают, - вы пришли, знаете?
      - Да к вам, родные мои. В торг.
      - Это не торг,  - отвечают, - а морг.
      - Ничего, я не привередливый. У меня диапазон широкий. Мне абы гроши, да харчи хороши.
      - А нам как раз широкий диапазон не нужен. У нас как раз узкий диапазон. А хорошие харчи – это напротив. Туда зайдите.
      Подался я напротив. Ого, вывеска: «Научно- исследовательский институт по выращиванию птицы в экспортном исполнении». Там кур выводили заграничной породы.
Ну, скажу вам, обмуровочка у них. Ну, облицовочка. Ну, походочка. И что характерно – все на иностранном языке кудахчут. Я с одной разговорился, а она мне:
      - Май нейм из курочка ряба.
      Очень я этим курам ко двору пришёлся. До начальника ОХО там дорос. Отдела художественного оформления. Я куриным яйцам художественный вид придавал. Чтоб они выглядели интеллектуально. Чтоб было чем им! нос утереть. Эти яйца научные сотрудники к своим диссертациям прилагали. В качестве наглядного пособия. Я и сам на этих яйцах чуть было диссертацию не высидел. Жаль, разогнали наш НИИ до последней несушки. А на этом месте инкубатор построили. Как теперь наши куры с иностранными общаться будут – ума не приложу. Ну, пусть виновники сами расхлёбывают. У меня свой путь…
      Получил выходное пособие, книжку подмышку, и – на большую дорогу. Там меня уже ждут. Объявлений – тьма тьмущая. Требуются! Требуются! Требуются! Требуются мозолистые руки. А у меня как раз ноги мозолистые. Особенно пятки. Находка для мозолиста. Взял я ноги в руки – и на верфь. На верфи я ещё никогда не был. Такой пробел.
      - Эй, капитан, - с причала кричу, - тебе боцман не нужен? Лоцман? Никто не нужен? А старпом? Стармех? Просто мех? У меня пыжиковая шкурка на шапку есть. Не нужно? Ну, тебе, капитан, повезло. А то б я тебе наработал.
      Я уже пятую организацию в отстающие вывожу. У них там какие-то коэффициенты существуют. Текучестью кадров именуются. Так я им этот коэффициент до критической величины довёл. От меня семь кадровиков расстройством желудка заболели.
      Честно скажу. Большие таланты во мне заложены. Неразбуженные силы во мне дремлют. Е-е-есть во мне что-то такое… Своё… Неповторимое…
      Да… Сколько прожито. А сколько нажито? Заглянем в сберегательную книжку. Вот она. Дохленькая какая. Ну, и что там у нас набежало? Зеро. Ноль без палочки. Закон ехидства: такую большую жизнь прожил, а такую тоненькую книжку не сумел до нужных кондиций довести. Не так накладно, как досадно. Эх, пойду-ка я, сниму с этой книжки последний стольник и удовлетворю свои возросшие духовные потребности. Ну, кто со мной? Я угощаю.