Годовщина Великого Октября

   Исторические события следует отмечать. От этого они становятся памятными датами.

   Близилась Первая Годовщина Великой Октябрьской Революции. На заседании ЦК РКП(б), председательствовал Яков Свердлов, было решено отметить этот день со всем надлежанием. Всенародно. Дармовую водку в цистернах, конечно, не выкатывать на центральные площади, но цену на нее в магазинах скинуть на четверть. На время празднования. То бишь, на один день. Цены на закуску оставить прежними. Приняли единогласно.

   Вторым и последним вопросом повестки дня значилось чествование Годовщины самими партийными деятелями. Посыпались предложения.

   Стасова, натура романтическая, как и все женщины, предложила:
   - Товарищи! А не отпраздновать ли нам эту дату в Зимнем дворце? Только представьте, там, где устраивали балы вельможи и знать, будем прохаживаться мы.

   - Елена Дмитриевна, голубушка! О чем вы говорите? Вы только представьте эту троицу – Каменев-Зиновьев-Троцкий! Они же перепьются и весь наборный паркет заблюют! – возразил председательствующий.

   - Так уж и заблюют! – обиделся Каменев. – Вы, Соломон Мовшевич, вспомните, как сами третьего дню в кабинете своем уединились с Зиночкой-секретаршей. Якобы для стенографических занятий. Так сами же и наблевали ей в вырез кофточки, перебрамши из графинчика. Она потом коллегам-секретаршам все поведала, а те уж и нам донесли во всех приличествующих подробностях.

   - Ну, уж так сразу и сблевнул, - стушевался Свердлов, - просто селедочка несвежей оказалась. Вся ржавая из себя.

   - Товарищи, товарищи! – вмешалась в перепалку Стасова. – Вы не о том говорите!

   - А вот можно в Разливе. Что-то навроде маёвки или пленэра устроить. Владимир Ильич хорошо те места знает, - кинул Каменев льстивого леща Вождю мирового пролетариата.

   - Только не в Разлив! Только не в Разлив, товарищи! – вскинул руку вверх, поводя вытянутым указательным пальцем в отрицающем движении, Владимир Ильич. – Весьма, знаете ли, не радужные воспоминания об этом месте. Помнится, приехала Наденька проведать. Забрались мы с нею в шалаш. Ну, и, как водится, я Наденьку… кхм, да… а комары-то меня в голую задницу. Ох, и злющие там комары, доложу я вам. Похлеще мировой гидры будут. - А вот не устроить ли нам круиз на крейсере «Аврора» по Средиземному морю? Хватит ему на приколе плавучий музей изображать, все же боевой корабль.

   - Владимир Ильич, Средиземное море не наше, да и далековато до него добираться, - прервал Вождя Свердлов.

   - Вот вечно ты, Яша, мечту обговняешь, - недовольно покосился в его сторону Ленин. – Ну, тогда хотя бы в Атлантику, на океанских волнах покачаться. Только без жен! – категорично поставил условие Вождь.

   - Мальчишник устроите? – обидчиво поджала губы Стасова.

   - Не мальчишник, – качнул головой Ленин, - а всё одно – без жен. Товарищу Инессе дадим партийное задание подобрать соответствующий контингент. А вам, Елена Дмитриевна, вынужден еще раз напомнить о партийной дисциплине и всемерном сохранении внутренних тайн. - И хитро, по ленински, прищурился. Этот прищур потом и вообще его брендом стал.

   Предложение было воспринято с энтузиазмом. Тут же принялись распределять обязанности: кому поручить доставку спиртного на борт, кому – продукты, кому дрова для шашлыка, а уж заодно и мангал с шампурами.

   - Шашлык – это хорошо, - закатил мечтательно глаза Троцкий. – Из барашка молодого. Иосифу поручим, горцы, они мастаки известные до шашлыков.

   - Вот только не Джугашвили! – поморщился Ленин. – Его вообще не стоит брать с собой. Во-первых, привередлив не в меру – пьет только национальный грузинский напиток чачу и сухое красное вино. А во-вторых, уж больно злокознен и злопамятен, начнет за всеми следить, запоминать, на карандаш брать, а потом и устроит 37-й год. Мне-то ничего, о вас пекусь. И, кстати, Микояну тоже о поездке не говорите. Пусть они со Сталиным на береге сцену в ресторане из «Мимино» репетируют для новогодней художественной самодеятельности. – И непонятно добавил  с усредненным кавказским акцентом. – Ларису Иванну хачу!

                ***
   На крейсер погрузились быстро, но без суеты.  Журналисты к отплытию допущены не были. Команда действовала споро и слаженно. К слову сказать, именно они, экипаж «Авроры», наглядевшись, как руководство празднует Годовщину Великого Октября, и стали зачинщиками кронштадтского мятежа.

   Стол накрыли в украшенной по случаю красными знаменами кают-компании. На стволах орудий соорудили качели для приглашенных барышень, сплошь членов коммунистического интернационала молодежи (или как их ласково называли – кимовки) – верного подспорья партии.

   К моменту, когда мимо медленно проплывали острова Датского королевства, все уже были изрядно под шофе.

   Всесоюзный староста дедушка Калинин, которого взяли с собой из жалости, дергал Владимира Ильича за рукав пиджака и пьяно канючил, кивая головой в сторону датской суверенной территории:

   - Слышь, Володька, ну давай шмальнем из пушки по буржуям! Я же исторический залп по Зимнему пропустил, ишиас меня в ту пору одолел. А страсть как хочется поглядеть на пугливое шебуршение буржуской сволочи!

   - Нет, дед! – Сурово ответствовал собеседник. – Не время мировой пожар раздувать. Другая ноне у нас задача – отдыхать плывем. Водный терренкур у нас, так сказать.

   А как вышли в открытую Атлантику, тут-то веселье и началось. Уже и пили, не чокаясь, и тосты в основном звучали: «Ну, будем!». Девушки-кимовки запрещенные американские танцы ту-степ и чарлестон танцуют. А одна, секретарь заводской комсомольской ячейки на флагштоке крейсера стриптиз учинила. Всесоюзный староста поначалу все хлопал ей, а потом свернулся калачиком под трапом, да так и заснул.

   Что творилось ночью в каютах, достоверно не известно до сих пор. Подробные отчеты не раскрыты и хранятся в особо секретных архивах партии. Но просочились сведения, что Вождь мирового пролетариата до рассвета сидел за столом в капитанской каюте, и досадливо отмахиваясь от жадных рук Инессы Арманд, что-то старательно писал. Лист за листом. Солидную пачку бумаги извел.

   Наутро, когда соратники мучились головной болью, Ленин стоял на носу крейсера, как в фильме «Титаник». Рядом с ним высилась груда пустых бутылок. Владимир Ильич брал из рук Инессы по одному листку исписанной бумаги, сворачивал трубочкой и просовывал оную в горлышко бутылки. После чего бутылка тщательно укупоривалась и бросалась с размаху в волну. И так, пока не закончилась исписанная бумага (гора пустых бутылок перед ним почти и не уменьшилась).

                ***
   До сих пор к берегам Папуа Новой Гвинеи и острова Пасхи прибивает запечатанные бутылки и аборигены, изъяв из поросшего мелкими ракушками сосуда послание, удивленно таращаться на крупные печатные, но от того не более понятные слова: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». И подпись. Ульянов(Ленин)