Ларион. Гл. 11. Гости

               
    В один из погожих солнечных дней, через неделю после рождества, к лесному жилищу друзей, приятно поскрипывая по морозному снегу, приближалась легкая повозка. Сильный молодой мерин веселой рысью пролетал по неглубоким сугробам, выбрасывая из ноздрей клубы теплого воздуха. Из-под копыт мерина, во все стороны красиво разлеталась мелкая снежная пыль.

   "Кто же сегодня может к нам приехать?» – аккуратно укладывая в поленницу наколотые из сухостойной елки дрова, прикинул Сергей. Прекратив работу, направился навстречу прибывшим гостям.

    – Привет бойцу и инвалиду революционного фронта! Ларион дома? – услышал он задорный голос Архипа. 
 
    – Привет, Архип! А где ж Лариону быть! Для него, почитай, третий месяц, как глухой лес ближе родного дома стал. Дома его даже на цепи и дня не продержишь, а тут: уходит – еще темно, а приходит – уже темно. И всё обижается, что день короткий. – Ответил скороговоркой, соскучившийся по общению с людьми Сергей, подошел к повозке, радостно закричал:

   – Архип! Да ведь ты сегодня не один! Не иначе, как с молодой женой приехал? Точно! Привет, Палашка! Тысячу лет тебя не видел, а ты всё такая же красавица!

     Палаша немного смутилась, но, быстро при¬дя в себя, озорно прокрича-ла:

     - Привет Серега! Я-то может быть, и такая же осталась, а ты взгляни на себя: как есть – лесной житель. А бороденка-то, бороденка-то у него! Ну, как у нашего козлика. Сбрил бы ты её и не позорился! Что и Ларион такую же бороденку носит?

      - Нет, Ларион бреется. У него хоро¬шая бритва... От немца… – смущенно пролепетал Сергей. Спохватившись, что он здесь хозяин, а приехавшие – гости, предложил:

   – Ну что же вы сидите? Пойдемте в дом. У меня, кстати, свежий чай заварен, и котелок с горячим кипятком на плите стоит. А я сейчас, быстренько Лариона позову.

     С этими словами он скрылся в землянке, а через секунду, выскочив из нее с винтовкой, два раза выстрелил в воздух.

    – Ты чего шумишь? – не понял Архип.

    – Это не шум. Это срочный вызов Лариона! У нас такая система связи разработана: если я произвожу один выстрел – это ничего страшного не произошло, просто беспокоюсь, а он мне должен ответить тоже одним; но уж если я дважды выстрелю, то он все дела бросает, и к землянке. Молча, без выстрелов. Ясно?

    – Яснее не бывает! А что если ты три выстрела произведешь? Такое вы предусмотрели?

    – Конечно, предусмотрели! Три выстрела и больше – это уже перестрелка с неприятелем.
В этом случае Ларион мигом бежит на выручку… – пояснил Сергей.

    – Тогда пальни в третий раз. Посмотрим, как Ларион в атаку побежит. Вот хохма будет, когда он вылетит к нам с винтовкой наперевес.

      - Не получится у вас хохмы! – послышался голос Лариона, а через секунду из густого ельника, весь заснеженный, как дед Мороз, вынырнул и он сам, оглушая всю округу радостными криками:

      - Архип! Ты?! Здорово дружище! А я издалека услышал, что кто-то едет к нам в гости. Развернулся и быстренько сюда, к лагерю... О-о-о! Да ты сегодня не один?! С сестрой!

    –  Не с сестрой, а с женой!

    – Это с какой стороны смотреть. Для тебя – она стала женой, а для меня – как была сестрой, так сестрой и осталась.

   Поздоровавшись за руку с Архипом, Ларион направился сестре, которая смахивала рукавичкой, сверкающие звездочками,  белоснежные пушинки инея с ноздрей лошади.

    – Молодцы, что приехали! Здравствуй, сестренка! Нос не отморозила в дороге? Морозец сегодня знатный!... Красивый мерин! Батин?

    – Был батин, а теперь наш! Захар Захарович нам его к свадьбе подарил! – вмешался Архип.

    Ларион внимательно осмотрел мерина, похлопал его по бокам, по холке, потрепал за гриву. Не сдержался, чтобы не выразить вслух своего восхищения:

    – Красавец! Красавец! Видно, что батя его берег. На тяжелых работах не использовал, как минимум, месяца три. Смотрите, как бока-то у него лоснятся! А это, кстати, первый показатель здоровой лошади. Как и зубы.

    – Не хочешь ли ты к нему и в зубы заглянуть? – засмеялась Палаша, – так батя мне напомнил, что дареному коню в зубы не смотрят, но со всей ответственностью заявил, что зубы у него справные! Так-то! Ему еще и четырех лет нет!

    Привязав мерина к дереву и положив ему охапку душистого клеверного сена, хозяева и гости направились в землянку, где их дожидался свежезаваренный чай, испускающий приятный аромат даров лесной природы. Посыпались вопросы, рассказы о житье-бытье. Но главными темами в разговоре были, конечно, состоявшиеся пару недель назад венчание и свадьба Архипа с Палашей.

    Увлекшись нескончаемой беседой, Палаша вдруг всплеснула руками:
 
  – Батюшки! А ведь мы о самом-то главном чуть не забыли. Ну-ка лесные мужики подумайте: что у нас будет через четыре дня?

    – Откуда же нам знать, что у вас будет. Нам с Серегой ясно одно, что через четыре дня, как и сейчас мы так же будем бродить по лесу, охотиться, ночевать в этой землянке… – пожал плечами Ларион.

    – Да нет! Я не в том смысле, что у нас с Архипом, а в том – что вообще...
 
  Ларион, переглянувшись с Сергеем, снова пожал плечами, повернулся к Архипу:

    – Архип! Выдай тайну. Эта озорница никогда прямо не скажет. Одни только загадки. Смотри, какие глазенки-то у нее плутовские. Думаю: если вы специально из-за этого приехали, значит, дело серьезное.
 
   – Да, вроде, оно и не особо серьезное... Хотя с какой стороны посмот-реть. – Так же загадочно вставил Архип. – Давай, Паланя, поясни этим бестолковым мужикам, по какой, такой причине мы сегодня здесь оказались.
 
 Палаша, махнув рукой, повернулась к Сергею:

    – Ну, я понимаю, Ларион целыми днями по лесу носится и ни о чем не думает, конечно, кроме зайцев, волков и другой лесной живности. А ты-то, Серега, неужто забыл, что через четыре дня будет большущий праздник – Крещение?!

    – Да, вроде, не забыл.

    – А припомните, что в святки, особенно в их последний день, в канун крещенья деревенские девки и парни делают?
 
   – Так это всем известно! – вмешался Ларион, – по ночам, в святки входные двери, почитай, в половине деревенских домов ребята заламывают. Сам, бывало, на плечах за ночь не один воз дров перетаскивал. А еще по ночам ходили по деревне с трещотками, стучали и брякали планками в двери, в окна...

    – А девки что делают в это время? – опять пыталась подсказать Палаша.
 
  – А шут их знает, этих девок! Мои сестры, почитай, все святки напролет гадали по ночам: то на картах, то на блюдце с водой и с колечком, то на чашке с цикориевым кофеем. Бывало и такое: на улицу выйдут глухой ночью, встанут спиной к изгороди, руки раскинут как можно шире, а потом зачем-то считают количество охваченных руками оплетен. Так?

    – Конечно так! – поддержала Палаша, – но ты еще забыл, что в иные годы самые отчаянные парни и девки в ночь на крещенье собирались гурьбой, и пешком с факелами шли на Болкино, на Кресты. Есть поверье, что гадание на Крестах самое верное, что оно всегда сбывается. Помните такое?

   Сергей вскочил, скороговоркой залепетал:

   – Точно! Точно! Я сам два раза ходил. Жуть! Всю дорогу туда, а особенно обратно, мурашки по спине бегали. Оглядываться нельзя! Всем известно, что с любым гаданием связаны выходки "нечистой силы". Известно так же, что черти на Крестах круглый год водятся. Бывало, наберу в лесу грибов целую заплешницу и, направляясь домой, обязательно выхожу на Кресты. Как и полагается, черт так на этих Крестах закруживал, что с полной уверенностью выбрав дорогу на Соинское, я множество раз выходил в Большой Вязник. Столетние ёлки на Крестах все одинаковые. Особых различий среди них уловить невозможно. Однажды, направляясь в лес из дома, я на одной из елок вырезал ножом несколько меток, а, возвращаясь с грибами, обнаружил, что мои метки вырезаны на елках у всех четырех дорог. Перекрестившись, я выбрал дорогу и... опять попал в Большой Вязник. Вот что черти на Крестах делают! Это летом, когда светло. А что же тогда зимой, особенно в святки, они здесь вытворяют?!

  – Эх, Серега! – с досадой перебил его Ларион, – если бы я знал, что заметки у тебя были вырезаны...

   Наступила мертвая тишина. Сергей непонимающе уставился на Лариона, а через секунду в землянке раздался оглушительный взрыв неуемного хохота.

   Первым оправился от этого дружного смеха Архип и сквозь выступившие слезы предложил:

   – Кружить, так кружить на Крестах! Я, пожалуй, на обратном пути тоже сделаю круг на этом чертовом перекрестке и по каждой из оставшихся двух дорог проеду хотя бы по полверсты. Туда и обратно. А затем уж и домой отправимся. Ведь нас-то деревенские ребята специально попросили дорогу до Крестов промять, чтобы ночью не заблудиться.

   – Правильно! – поддержал его Сергей, – а мы с Ларионом по каждой из этих дорог пешком походим. Кроме Соинской, конечно. Придет молодежь на перекресток, подурачится, а по какой дороге домой уходить? Везде следы.

   – И у меня есть хорошая мысль! Только я о ней пока говорить не буду. Надо еще подумать, чтобы всё было естественно. И чтобы у ребят навсегда запомнилась эта ночная прогулка… – добавил Ларион.

   Палаша, затаив дыхание, слушала и, не выдержав, дернула мужа за рукав, стала упрашивать:
               
   – Архипушка! Как интересно будет! Давай и мы в канун Крещенья сходим вместе с ребятами на Кресты. Подурачимся. Когда мы вместе со всеми будем, то нам поверят и не подумают, что это мы дорогу запутали и остальное всё устроили. Только вы, Ларион с Серегой, уж слишком то страшное не вытворяйте.

    – Ну что с этими бабами поделаешь?! – с нотками поддельного сожаления проговорил Архип, – они только и толкуют, что женатые мужики не должны шляться по ночам. Скрипят и шипят в обе ноздри, если ненароком где-то на полчаса задержишься. А тут! На тебе: сама женка просит поболтаться ночью. Хорошо еще не одна, а и меня с собой берет. Отказывать молодой жене вроде, как и неудобно. Так и порешили: в канун Крещенья и мы идем вместе с молодежью на Кресты!