Охотское море моего детства часть первая

Смотрите прикольный фильм пародию про Штирлица и Мюллера

https://www.youtube.com/watch?v=lik5eJg-Jd8




Было это со мной или нет? Быть взрослым и быть ребенком  – две разные планеты…
И все-таки я что-то помню.
Мы уезжали из Магадана. Я смотрела из окна автобуса на заснеженные сопки. Пыталась их запомнить. Они совсем не казались мне красивыми, они были обыденно тусклыми. Но я понимала, что больше вряд ли их увижу. Мы уезжали на материк навсегда. Мне было пятнадцать лет.
Теперь, через тридцать лет, я вспоминаю это время и не верится, что детство мое прошло на Колыме,возле холодного Охотского моря, в которое только один раз нырнула с огромного серого валуна и пулей  выскочила обратно на берег - такое - нестерпимо ледяное - оно было даже в середине июля. Мы часто с родителями выезжали в бухту, у нас там был вагончик, катер, резиновая лодка. Мы с папой  уплывали на катере далеко в море и рыбачили. Я не боялась насаживать на крючок червей, ловко управлялась с удочкой, радовалась, когда  леска натягивалась. Я вытаскивала трепыхающуюся жертву, безжалостно вынимала  крючок из распахнутой рыбьей пасти. Рыбка еще билась в конвульсиях, а я уже насаживала нового червя. (Это сейчас мне жалко каждую живую тварь, а  тогда мне это чувство было неведомо). Рыбалка была увлекательным занятием, я никогда не скучала…. Вдалеке была видна одинокая серая скала ее называли Чертов палец. Я просила:
 - А доплывем туда?
Папа заводил мотор, и мы плыли к скале, но скала  была так далеко…
У моря были отливы и приливы. Вода  вдруг уходила, обнажая причудливое дно.  В отлив можно далеко уйти вглубь моря, где  между камнями есть необычные живые существа, вроде морских одуванчиков,если ткнуть в их сердцевинку палочкой, они сжимаются. Встречались маленькие морские звезды размером с ладошку, некоторые их сушили, но мне в засушенном виде они совершенно не нравились, он теряли свою красоту, плохо пахли… А сколько было черных огромных ракушек! Внутри они были гладкие, перламутровые...
На склонах сопок росли радедендроны - яркие желтые цветы на толстом древесном стебле, даже летом между камней встречался снег, я разбивала его резиновым сапожком…
Однажды мне в ноги кинулся маленький зверек, это был бурундук. Мы привезли его домой, он у нас долго жил между рамами окон. Иногда я выпускала его на свободу и однажды погубила этим. Он засунул голову между дверью и косяком, а я по неосторожности в этот момент толкнула дверь. Зверек погиб, похоронили его в кофейной банке за гаражом….
 Бывало, мы ходили на городской пляж в Нагаевскую бухту. На берег волной выбрасывало ржавые ленты  морской капусты, закрученные серпантином. В море не купались, но магаданцы охотно грелись на песке, ведь солнца всегда было мало. Двадцать градусов – уже небывалая жара! Почти все лето ходили в куртках или в плащах. И все-таки лето там было, оно начиналось с появлением на газонах маленьких ростков, лезли какие-то бледно-розовые пупырышки растений.
Сначала мы жили в двухэтажном доме в районе, который все называли Кирпичный. В маленькой узкой комнате была железная двуспальная кровать (на ней спали мама с папой, очень часто и я), раскладная  кушетка,  стол, шкаф, телевизор, еще что-то стояло около двери. (Мама там оставляла какие-то вещи, часто что-то искала, запомнились эти мучительные поиски, а потом раз и нашлась, оказывается вот лежала где). Я помню себя в этой комнатке – смотрящей - то в огромный телевизор, то в единственное окно, то наблюдающей за мамой. Она прибегала на обед (работала рядом в магазине, в подвальчике), на голове нелепая прическа – стянутый резинкой хвостикна самой макушке, сверху она надевала  колпак продавца. Я тогда  не понимала зачем такая глупая прическа? Мне она не нравилась -   мамина голова напоминала мне редиску. Мама прибегала, торопливо что-то хлебала из тарелки и убегала. Почему я была дома? Не помню.
По телевизору – черно-белому иногда что-то показывали, помню Эдуарда Хиля, а, может, это был не он, осталось какое-то странное чувство, что мне очень нравится мужчина, который поет, нравится его челка на бок.
Я любила засыпать на большой кровати. А вот меня уже поднимают, будят… я удивилась, что вот закрыла глаза,  и уже надо вставать.
В комнатке было одно окно. Я в него смотрела и хотела увидеть папу. Его  я очень любила, мне нравилось,  когда он проезжал на мотоцикле, в серой рубашке в мелкую клеточку, а чаще в черной куртке и кепке. Дом наш стоял внизу, мне нравилось смотреть, как папа лихо поднимается на своем мотоциклете на  гору… Меня он тоже катал на мотоцикле, надевая на меня большой зеленый шлем.
 У нас были соседи. Когда я  гуляла по общему коридору, то  заглядывала к соседке – тете Маше, она была доброжелательной, всегда пускала меня к себе в комнату. Помню, как она мыла холодильник, протирала его тряпкой (надо же, какие бытовые пустяки запоминает маленький ребенок!)
 Кажется с соседской девочкой я дружила. Мы бегали по крышам гаражей  и воровали маленькую рыбку - корюшку, которая сушилась, нанизанная на проволоку. С крыш гаражей было видно Марчекан  - большую серую  сопку, с другой стороны дома тоже была видна сопка, ее венчал  радар. Этот хмурый пейзаж был привычным и естественным. Все было серое – небо, сопки.
 
Рядом с нашим домом был еще такой же дом, в подвале которого был магазин. Там торговала мама. Она работала в винном отделе. В подвал уходила узкая лестница…Помню ящики с бутылками до потолка, мамин прилавок, и  я сижу в глубине прилавка. Тусклый свет, толпа  темного люда, в основном мужчины, которые покупают и покупают, лезут через головы, кидают мелочь, рубли...
Там в глубине прилавка я играла, не обращая ни на что внимания. Любила большие деревянные счеты – абак.  Иногда я путешествовала по магазину - заходила в другие отделы «пещерки». Помню, был мучной отдел, там продавались конфеты,мне там давали ириски, был  мясной отдел и там – страшный рубщик мяса….
Однажды я шла задом и села в ведро уборщицы. Такой  переполох начался!
Однажды мне подарили  игрушку – зайца, спаянного из металлических пробок (пробки- уши, пробки- лапы…),  маме его подарил какой-то  покупатель, говорили, он известный боксер Рыбаков. (Такой боксер реально был! Но вряд ли он дарил самодельных зайцев продавщицам. Хотя, все может быть. (Мама не без гордости рассказывает, что это было ее золотое время. Именно тогда, продавая  вино и водку,  она заработала на жигули. О, эти жигули! До сих пор они стоят в гараже памятником  былому благополучию – покореженные и износившиеся, как и сами мои родители). Сколько себя помню мы езди в этих жигулях, уже переехав сюда, в Уфу. Они были символом состоявшейся жизни одиелей, редко в кого был личный автомобиль.   
Меня водили в детский садик. Самым любимым занятием было поспать, но я боялась. Мне казалось, что под кроватью кто-то есть, какое-то страшное животное, которое может тяпнуть меня. Помню вкус рыбьего жира – нам давали из ложки,  помню, как играли в магазин и свою пластилиновую куколку-птичку, которую прятала в носочек. Я очень любила ее, может,  и играла с ней один день, но вот других игрушек не помню. В садик меня мама носила на руках. (Так быстрее. Она всегда торопилась и опаздывала). Она шла через антеннку - поляну с безобразно карликовыми соснами. Всегда было темно и холодно, всегда дул неприятный промозглый ветер. Это ветер, эта промозглость остались в памяти
Этот  мир был естественным для меня и никогда не казался особенно красивым, а сейчас вспоминаю и понимаю, что он был необычайно красив, а я была безмятежно счастлива.