Риэлторами не рождаются-II гл. IV

                IV

- В двух словах не получится, - голос Валентины звучал напряженно, - Ты можешь к нам завтра приехать? Только не ко мне, а в квартиру, под нашими соседями справа, этажом ниже. Нина, называй любое время!  Мы все соберемся, когда тебе будет удобно.
- Вот бы всегда так клиенты под меня подстраивались! – засмеялась Нина.
- Нам не до смеха! - не приняла ее шутки  собеседница, - Во сколько тебя ждать?
- Да что там у вас такое?!
- Приезжай, все расскажем.

Нина не успела нажать кнопку звонка. Дверь распахнулась, и  ее за руку втащили ее  в прихожую:
- Входи быстрее! – тихо сказала, обычно громогласная и веселая Валентина, - Пошли на кухню. Все уже собрались.
Заинтригованная Нина пошла за ней.
Большая просторная кухня казалась маленькой от обилия народа. Обычай решать все важные вопросы за кухонным столом  ввело поколение  наших дедов  и отцов. Этот обычай передался  их внукам и детям, считающим неправильной  совковую жизнь предков, но точно так  же как они, в случае чего собирающихся на кухнях.  А может все дело в плите, которая заменила печку, от которой испокон веку плясать было положено? Как бы то ни было, и сейчас редко кому приходит в голову обсуждать проблемы в комнате.
Впрочем,  на этот раз там и места не было – комната была полна разновозрастных детей.

- Знакомься! – сказала Нине ее давняя клиентка, - Екатерина, хозяйка квартиры.
- Очень приятно!
- Моя тезка, Валентина, живет этажом выше над моими соседями справа и ее сын Стасик.
- Будем знакомы! А как Вас по отчеству?
- Зовите меня  просто Валентина, - попросила шикарно одетая  пожилая женщина.
- Хорошо.
- К сожалению, мужья  Валентины и Кати не смогли оторваться от ловли мамонтов.
- Даже к лучшему. И так тесновато.
- Ну, а все мелкие участники собрания развлекаются  за стеной под присмотром дочери хозяев,  Вероники. Она воспитательницей хочет стать, вот и пусть тренируется.
-  Это - за стену! – Нина достала из сумки большую коробку конфет и протянула ее хозяйке.
 - А это – для работы, - она положила перед собой несколько листков чистой бумаги и ручку.
 - Давайте по порядку, ребята. У кого, что есть, откуда взялось, и кто что хочет взамен. Кто первый?

- Мы! -  сказали хором Валентина с Юрием.
- Да про вас я и так все знаю! Кроме того, куда собрались, - улыбнулась Нина.
Однокомнатную квартиру Валентине и Юрию несколько лет назад покупала она сама. Юрий был дальним родственником ее первой невестки.
Шли они к этой покупке поэтапно.
Сразу после свадьбы, сложив все, что подарили гости и, добавив собственные небольшие сбережения, купили простенькую хрущевку в дальнем Подмосковье. На большее не хватило. Отремонтировали ее и сдали в аренду.
Через три года, после удачной загранкомандировки Юрия,  квартирантов выселили, квартиру опять отремонтировали, продали почти в два раза дороже, чем покупали и, добавив еще одну треть, взяли новостройку  в 10 км от МКАД.
Когда дом сдали, оформили собственность и продали, даже не делая ремонта.  Взяли ипотечный кредит и купили вот эту современную однокомнатную квартиру. С большой лоджией, просторной кухней и раздельным санузлом. После общежития она казалась ребятам раем. Особенно после отличного ремонта, который подарили им родители на новоселье.
Здесь и родились у них погодки - дочь Оленька,  и сын Славка, которому было уже больше года.
- Вы ипотеку выплатили, да?  – спросила Нина.
- Да!  Три месяца, как выплатили! – гордо ответила Валентина.
- Ну, и куда теперь вас переселять?
- Главное, подальше отсюда! В другой район, а лучше округ, - сказал Юрий, - Квартира хорошая, стоит дорого. У нас опять есть доплата. Если получится двушка, будем рады. Не получится, и на точно такую же согласимся. Только с хорошим ремонтом. Сама понимаешь, с детьми не разгонишься строительством заниматься.
- Ясно. Это не служба, а службишка! – облегченно вздохнула Нина. И повернулась к  хозяйке квартиры, - А что у Вас?

У Екатерины была принадлежащая ее мужу Сергею на основании договора дарения от матери («От совместной супружеской собственности подстраховались», - машинально отметила для себя Нина) двухкомнатная квартира; почти взрослая  дочь от первого брака, Вероника; и почти двухлетний  общий сын Алешка. 
- Доплаты у нас нет. И денег на комиссию, увы, тоже,  - сказала Екатерина, самая старшая из молодых мамаш. И добавила торопливо, -   Но мы согласны на смену района. Лишь бы подальше отсюда! Только хочется, чтобы опять двухкомнатная квартира была. Можно?
- Можно!  - уверенно сказала Нина, - За счет смены района и категории дома, даже трехкомнатную можно.  А Сергей в курсе, что новая квартира будет совместной супружеской собственностью?
- Не знаю, - ответила Катя, безразлично пожал плечами, - Мы об этом не говорили. Мне все равно! Но, наверное, можно как-нибудь эту совместную собственность опять обойти, чтобы свекровь спокойна была?
- Можно. Купить квартиру на нее. А потом опять подарить сыну.
- Значит так и сделаем!  Пусть старушка  радуется, что сына защищает, - грустно усмехнулась Екатерина.
- Хорошо. Потом поговорим на эту тему с Сергеем. Договор все равно ему заключать придется, как хозяину.

- А у нас квартира неприватизированная, - несколько манерно сказала Валентина, жившая наверху,  - Муж ее получил, как служебную. Но Вы не волнуйтесь, у него большие связи, разслужебят  быстро и без проблем.  Раньше это было неактуально, вот и не занимались. 
- А что хотите взамен? – спросила Нина.
- Взамен хотим трешку. В престижном доме и в хорошем районе. Главное, подальше отсюда! С доплатой проблем нет.  Возьмем то, что понравится.  Суммой поиск не ограничивайте. Мы все равно хотели меняться. Да как-то руки не доходили. А теперь вот и Стасику пора жениться,  и нам с отцом внуков нянчить, - Валентина посмотрела на сына, как бы ища одобрения своим словам.
Ее сын Стасик, детина под сорок лет, молча кивнул уже лысеющей головой.
- Ага! Дашь ты ему жениться! – подумала Нина, - Плавали, знаем! Не родилась еще достойная твоего сокровища женщина.
- Ясненько.  Все  задачки  в два хода. И не представляют особой сложности.  А теперь расскажите мне, почему черные начинают, а не белые, как обычно? 

В кухне сразу воцарилась тишина.
Звонкие детские голоса доносились из комнаты. За окном шуршали шины машин, и шелестела листва. Каркнула ворона на ветке тополя.  Усевшиеся на подоконник голуби, воркуя, начали свой брачный танец.
- В чем дело?! – удивленно спросила Нина помрачневших собеседников, - Не знаете, кому первому начать?  Вы все сказали одно и то же – «главное, подальше отсюда!». Почему? Что или кто гонит вас всех из этого дома? Я должна это знать!  От риэлтора, как от врача и адвоката, лучше не иметь секретов. По крайней мере, секретов касающихся сделки. Я слушаю.

- Знаете, Нина, это уже не общий разговор, - сказала, Валентина, живущая наверху, - Лучше мы все расскажем  каждый по отдельности и наедине с Вами. Пойдемте к нам. Заодно и квартиру посмотрите. Вам же надо посмотреть все квартиры, правда?
- Правда. Квартиры и посмотреть надо, и сфотографировать.
- Вот и давайте начнем с нашей. А то Стасику через час надо будет лечь отдохнуть, - женщина встала, кивнула, тут же вскочившему сыну, и сделала приглашающий жест рукой в сторону Нины.
- Хорошо. Пойдемте, - ответила Нина, тоже вставая, и подумала, - А малышам отдыхать не надо?! Главное – Стасик! Ребенок всея маменькиной жизни!
- Потом к нам! – пригласила Екатерина.
- Договорились. А потом уже к вам зайду, -  предупредила Нина своих старых клиентов, - И, надолго. Ставьте чайник, режьте торт!
- Будь сделано! – отрапортовал повеселевший Юрий, - Дверь будет открыта.  Заходи без звонка.
- У вас что, коммунизм в отдельно взятом доме?!
- Угу! В честь твоего приезда, - натянуто пошутила Валентина.

В аккурат между тремя квартирами Нининых клиентов – справа от однокомнатной Валентины и Юрия, под квартирой Валентины, живущей наверху, и над квартирой Екатерины – располагалась еще одна двухкомнатная квартира.
Жили в ней мать, весь дом звал ее бабой Любой, и ее дочь, Валентина.
Она досталась нынешним жильцам благодаря старшему брату Валентины, и первенцу бабы Любы, Петру. 
Давно, в прошлом веке, он приехал в Москву на заработки из деревни, расположенной на самом-самом краю Московской области. Поработал какое-то время, получил от завода комнату в коммуналке в старом, еще пленными немцами построенном доме. Когда получал ордер, говорили, что дом скоро снесут, и взамен комнатушек  полноценные квартиры работягам раздадут. Вот Петр, не будь дурак, и прописал к себе отца с матерью.  А уж они, решив помочь сыну по максимуму на старости лет (обоим уж пятый десяток шел), родили еще дочку.
Ну, а чего? Здоровье есть, дом есть. Петру - квартира в Москве, а дочери – дом будет.  Все путем, все не хуже, чем у людей.
Личная  жизнь у Петра не складывалась.  Невест на заводе было навалом, и липли они к холостому мужику с жилплощадью, как мухи к понятно чему.  Да только едва узнавали, что жить с ним можно будет, сколько душа вытерпит, пить – сколько организм вынесет, а вот с московской пропиской - облом, родня категорически против, так почему-то сразу расправляли трепетные крылышки любви и улетали от него прочь.
До сноса трухлявой пятиэтажки Петр не дожил совсем немного. Жильцам уж смотровые ордера начали выдавать, когда пал он в неравной борьбе с Зеленым Змием.
Тем временем его сестра Валентина, окончила школу и даже на несколько дней замуж сходила.
Квартировали в их деревне военные, учения какие-то у них вблизи проходили. Валентина, девка в самом соку, и загуляла с молодым лейтенантом. Потом сообщила любимому о задержке, и он, как порядочный человек, повел ее сначала в районный ЗАГС, писать заявление, а потом повез знакомить со своими родителями.  В честь приезда молодых в большой пятикомнатной квартире в столице одной еще союзной Республики, в первый же день собралось множество гостей.
Невесту мучил токсикоз. Вернувшись в очередной раз из туалета, она не застала жениха за столом. Пошла искать его в необъятных хоромах, и нашла. Стоял, подлец, на лоджии, с девушкой разговаривал. 
Валентина устроила скандал по всем правилам деревенских разборок –  с царапанием щек неверного, с тасканием соперницы за волосы, с битьем дорогой посуды и хрусталя, с визгом, криком и топаньем ногами, сопровождая все это  такими изысканными выражениями, что гости были просто восхищены образованностью новой родственницы.  Устав, Валентина заявила, что уезжает к маме, побросала свои нехитрые вещички в сумку, с которой приехала, и хлопнула  дверью.
По ее разумению, муж должен был бежать следом, вымаливая на ходу прощение.
За ней никто не бежал. Валентина вернулась домой,  дождалась назначенного дня регистрации, и окончательно убедившись, что ее не собираются брать в жены, сделала  аборт. Потом она случайно узнала, что девушка на балконе была двоюродной сестрой жениха.
- Еду в Москву!  – заявила родителям расстроенная дочь, - Не была бы я такой деревенщиной, была бы сейчас женой состоятельного человека. Но мы еще с ним встретимся!
 
Одну Валентину в Москву не отпустили. Похоронив Петра,  и получив двухкомнатную квартиру на троих, вся семья перебралась в столицу.  Дом в деревне продавать не стали. Оставили, как дачу.
Отец не прижился в городе. Он умер от инфаркта через месяц после новоселья.
Валентина  устроилась на работу кассиром, окончила финансовый техникум, затем институт и стала  заместителем главного бухгалтера строительной фирмы. Она упорно шла к цели, и она ее почти добилась. Вот только личная жизнь у нее так и не складывалась. Никто, никогда не видал ее с мужчинами. Дом-работа-дом. Изредка – дача.

И вдруг все стали замечать, что у Валентины растет животик. 
- Новогодний ребенок! – судачили бабки на лавочках, - Видать хорошо на корпоративе погуляла!
Как раз ходили беременными Екатерина и ее соседка, тезка Валентина. Чтобы как-то различать, в доме их стали звать Валя-кругленькая (жена Юрия) и Валя-высокая.   
Три будущие мамаши подружились. Они вместе ходили в консультацию, по магазинам, вместе гуляли во дворе со страшими детьми. С разницей в полтора, два месяца все трое родили сыновей. Валя - высокая  назвала сына Павлом. Он был самым младшим из трех.
Они продолжали дружить и после родов. Помогали друг другу, чем могли. Присматривали за малышами, когда родной маме надо было отлучиться, делились детскими вещичками, вместе выгуливали малышей. Их сыновья, наверное, чувствовали себя как родные браться. 

В злосчастный день 16 февраля, баба Люба решила потравить тараканов.
Они всегда появлялись  в квартире после ее поездки на дачу. И приходилось время от  времени их выводить. Новые средства, всякие там гели и карандаши, баба Люба не признавала. Она считала, что закаленных деревенских тараканов можно убрать только проверенным «Дихлофосом».
Отправив дочь с внуком гулять, она разбрызгала пару флаконов по квартире и ушла в магазин.
Вентиляционные шахты у Вали-кругленькой и Екатерины были давно заделаны на такой случай.  Все выжившие тараканы, подгоняемые запахом «Дихлофоса»,  дружно рванули наверх, в квартиру недавно въехавшей Валентины.
Конечно, ей не понравился ни ядовитый запах, ни шатающиеся по стенкам токсикоманы прусаки. К тому же ее ненаглядный Стасик только что прилег отдохнуть.
Разъяренной фурией она вылетела в подъезд и стала звонить в дверь к соседям. То, что ей не открывали, завело еще больше. Почему-то в  холеную голову Валентины не пришло, что соседей нет дома. Она колотила в дверь руками и ногами, верещала и орала не хуже базарной тетки. 
Увидев, поднимающуюся по ступенькам Валю-высокую с Павлушкой на руках, Валентина взбесилась еще больше, поняв, что как Дон-Кихот с ветряными мельницами, она воевала с пустой квартирой, и выглядела смешно.
-Шлюха! – заорала она с новой силой, - Вы хотите отравить моего ребенка?!
- Мы хотим отравить тараканов, - ответила ей Валя-высокая, - Откройте окна, все быстро выветрится.
- Ты мне, ****ь, будешь указывать, что я делать должна?! –  понеслись в ответ новые ругательства и оскорбления.
- У меня же ребенок в доме. Как я могу с тараканами  не бороться? – пыталась успокоить ее соседка.
- У тебя ребенок?! У тебя ублюдок поганый! – продолжался отвратительный визг высокопоставленной дамы,  - БУДЬТЕ ВЫ  ПРОКЛЯТЫ! ЧТОБ ОН СДОХ, ТВОЙ ВЫ****ОК!!!!
И она гордо удалилась,  уверенная в своей победе – последнее слово осталось за нею.
Екатерина и Валя-кругленькая долго успокаивали бьющуюся в истерике подругу.

На 8-е марта баба Люба опять уехала в деревню, а Валя-высокая с сыном пошла к соседям. У них собиралась большая компания, и ее обещали познакомить с хорошим мужчиной. Она сидела с сыном на руках, и почти ничего не ела и не пила. Уже и закуски кончились, и горячее съели, компания плавно переходила к чаепитию.
Юрий разлил кипяток по чашкам, и поставил большой 4-х литровый чайник возле ножки своей табуретки, чтобы не вставать, если кому подлить придется.
- Давай мне Павлушку, - сказал он соседке, - Хоть чая попей, да  пирожное съешь. Что ж ты голодная сидишь!
Валя-высокая передала ему 8-месячного сына и принялась за кусок торта.  Все остальные дети крутились вокруг, и Павлушке захотелось к ним. Вывернувшись из рук Юрия, он соскользнул на пол, зацепился  за носик чайника, перевернул его, и, не удержавшись, плюхнулся в лужу кипятка.
Среди всеобщей паники, криков и плача, кто-то догадался срезать горячие колготки с ребенка. Он снялись вместе с кожей. Юрий завернул его в  Славкино одеяльце и бросился на улицу. Сергей уже подгонял свою машину. В больницу Павлушку доставили быстро. И все надеялись, что его вылечат. Каждый день соседки ездили к нему вместе с матерью. Доставали какие-то немыслимые лекарства, покупали фрукты и лакомства.
Но 16 марта, ровно через месяц после страшного проклятья, Павлушка умер.
Валентина, которая живет наверху, притихла и боялась выходить в подъезд.  В день похорон, она даже все форточки в квартире закрыла.

Хоронили маленького человечка всем домом.
Плотники, работающие  в одной фирме с Валей-высокой сами сделали игрушечный гробик. Екатерина, работающая модельером, глотая слезы, сшила в него чудесную постельку. Валя-кругленькая напекла и нажарила всякой всячины по самым лучшим своим рецептам, щедро посолив все блюда своими слезами. Все это, конечно же, можно было купить, но им хотелось хоть что-то сделать на прощание для друга своих маленьких сыновей.  Сергей организовал машины. Юрий привез памятничек, который сварили у него в цеху.

Накануне, Валя-кругленькая и Екатерина прошлись по подъездам большого дома и собрали деньги на похороны. Такую мысль им подсказала Ароновна, негласный вожак двора - бабка грузная, грозная и справедливая.  Все соседи давали,  кто сколько мог. И только одна дама, в японском кимоно, выслушав их, и недоуменно поглядев на  других соседей по площадке,  произнесла высокомерно:
- А я-то тут при чем? Я его не убивала. Нагуляла, так нянчить ребенка надо было, а не по компаниям шляться! – и захлопнула дверь.
Когда дошли почти до второго этажа, навстречу им по ступенькам поднялась  девочка лет семи-восьми. Они видели ее за спиной дамы в кимоно.
- Я на лифте спустилась, думала, вы уже ушли. Вот, возьмите, - она протянула им горсть мелочи, - Это из моей копилки. Можно Павлушке игрушку на них купить?
- Конечно, можно! – ответили они, пряча слезы, - Спасибо тебе!
- Вот, возьмите, - сказали они бабе Любе, - Это жильцы дома для вас собрали.
- Не нужны нам эти деньги! -  оттолкнула та пакет с деньгами, - Не возьмем! 
- Почему? – опешили соседки, - Люди же от чистого сердца помогают, знают, что Валя без мужа.
- Не возьмем!
- И куда их девать? Мы же не записывали, кто сколько дал. Вернуть не можем.
- Ну, пропейте! – зло сказала баба Люба.
- А Валентина где?
- Не хочет она никого видеть!  Не трогайте ее!
На собранные деньги они купили  маленького плюшевого медвежонка и много живых цветов.
Медвежонка положили Павлушке в гробик. Цветами застелили весь маленький холмик. Кладбищенский рабочий взял свою острую лопату и молча пообрубил у цветов ножки.
- Что Вы делаете?! – возмутились, было, люди в  плачущей толпе.
-  Сохраняю цветы от вторичной продажи, - хмуро ответил полупьяный мужик, - Не обруби, через час, как уйдете, опять на базаре будут.

За поминальный стол Валя-высокая не села.
На следующий день соседки заглянули к подруге. Но та сразу ушла в спальню и закрыла за собой дверь. И через день. И через девять, и через сорок – то же самое.
- У вас дети живые, а у нее мертвый, Вы не обижайтесь. Ей тяжело, - объясняла поведение дочери баба Люба.
Они и не обижались. Но ходить к соседям перестали. Это тоже не понравилось.
Теперь, как только Валя-кругленькая выходила  из своей квартиры на прогулку с Оленькой и Славкой, тут же открывалась соседняя дверь, и Валя-высокая, стоя в проеме, мрачно провожала их взглядом, пока они спускались по лестнице. Заходить под этим красноречивым взглядом в лифт с детьми было еще страшнее. Они старались открывать дверь,  как можно тише. Просили детей не шуметь в подъезде. И все время боялись, что одними взглядами дело не кончится.
Когда на голову Вероники, пускающей  мыльные пузыри на лоджии, вылилось ведро воды, слава Богу, холодной, но перепугавшей девчонку до заикания, соседи решили уехать от всего этого подальше.

- Правильно решили! – поддержала их Нина, - Здесь уже жизни не будет.   Вы,  ребята,  только не болтайте лишнего во дворе.  Лучше все по-тихому сделать. Не будите лихо.
 
Покупатели на все три квартиры нашлись после двух-трех показов.  Хороших квартир по адекватным ценам в Москве не так уж много.
Альтернативы тоже нашлись быстро. Нина заказала проверки по всем сразу.
Через день ей позвонила плачущая Валентина:
- Мы не можем  купить двушку!  Ищи нам однокомнатную.
- Да ты что, Валюша! Аванс же потеряем! – удивилась Нина, - Что-то еще   случилось?
- Случилось! Соседи на Юру в суд подали!  - захлебывалась слезами Валентина.
- За что?
- За убийство Павлушки!  Требуют, чтобы Юру посадили и еще денег за моральный ущерб. 
- Ни фига себе! Это же несчастный случай!
- А они пишут, что он специально ребенка ошпарил за то, что тот Славика ударил!
- Бред какой! И что думаете делать?
- А что тут думать? Надо попробовать откупиться.  Не в тюрьму  же мужа отправлять. Ищи нам однушку, Нина. Черт с ним, с авансом!

Через день, когда они поехали смотреть однушку, Нине показали исковое  заявление Вали-высокой и ее матери. К нему было приложен список затрат на похороны с чеками – заказ машины, памятника, покупка гроба, пошив внутренней отделки,  цветы и даже плюшевая игрушка. Где они их взяли,  подделали или в дни похорон выпрашивали у кассиров, оставалось загадкой.
Юра с женой отдали все деньги, собранные на доплату, соседям, чтобы они  забрали свое заявление.

Все три сделки прошли благополучно.
Когда через полтора месяца Нина приехала на передачу  квартир (все  клиенты отдали ей ключи и подписанные акты, чтобы больше не появляться в этом доме), у подъезда она увидела новенькую иномарку. За рулем сидела Валя-высокая. Она высадила из машины мать, и укатила, лихо завернув за угол.
-  Креста на вас нет! – громко сказала, сидящая на лавочке  Ароновна, - Ни стыда, ни совести! Бедный ребенок, наверное, сто раз в гробу перевернулся!
- Да брось ты! – отмахнулась от слов суровой старухи баба Люба, - Зато у Валюхи интерес к жизни проснулся, как в Египет съездила и машину купила.

Под хмурым взглядом соседки, она потащила тяжелые сумки к подъезду. Нина замедлила шаг, чтобы не ехать с ней в одном лифте.
-  Слышь, дочка! Это ты что ли, всех отсюда переселила? – окликнула ее Ароновна.
-  Ну, допустим, не всех!  - остановилась возле нее Нина, - Только троих.
-  Моей подруге помочь надо. Возьмешься?
- Я сейчас квартиры передам, а потом поговорим, ладно?
- Ладно! Я, пожалуй, пойду, а то дождик начинается, - сказала грузная старуха, тяжело поднимаясь со скамейки, -  Ты прямо ко мне домой заходи. Вон, мои окна на первом этаже! Где зверь сидит, видишь? - указала она своей кривой палкой на огромного рыжего кота.   
- Вижу. Зайду обязательно, - улыбнулась Нина и направилась к подъезду,  у которого уже стояли новые владельцы трех квартир, - Добрый вечер, господа!  Можете познакомиться! Теперь вы все стали соседями.