С охраной и без охраны среди корейцев

С охраной и без охраны среди корейцев

Печатается по книге Моего отца Савельева Василия Адриановича "От Москвы до самых до окраин. Записки инженера" (СС. 117-120) или здесь, в "Проза.ру":
http://www.proza.ru/2010/06/07/1299
(МОЛИБДЕНОВЫЕ  БУДНИ ШАХТАМЫ И КОМАНДИРОВКА В КОРЕЮ).

После детального ознакомления с рудниками и обогатительными фабриками на вольфрамовом месторождении «Кишу» и получив необходимую документацию, мы вернулись в Пхеньян.
Должен отметить, что корейские руководители предприятия, которое мы посетили, относились к нам весьма дружелюбно. На время пребывания у них нас поселили в великолепном небольшом доме с бассейном и фонтаном перед окнами дома. В этом доме жил японец — хозяин этих предприятий. Прикрепили к нам пожилого повара, который ранее работал шеф-поваром на пароходе, принадлежащем богатому американскому промышленнику. За проживание в японском особняке и за обеспечение нас питанием от предложенной нами оплаты отказались, несмотря на нашу настоятельную просьбу взять с нас деньги за предоставленные услуги.
После возвращения с вольфрамовых рудников «Кишу» в Пхеньян, который в то время назывался на японском «Хейдзио», персонально ко мне была прикреплена легковая автомашина «Виллис», а также шофер этой автомашины солдат Костя и переводчик — советский кореец из-под Ташкента, тоже по имени Костя. С их помощью, теперь уже без персональной охраны, за период с 11 сентября по 25 ноября 1945 года я обследовал горнорудные предприятия на территории Центральных районов Северной Кореи в уездах: Сучан, Конузян, Току, Гензан, Ампен, Цусен, Кодзио, Ринтею, Йоко, Касен, Кинка, Хейко, Тяцуген, Сонапри, Исен, Синкей, Кинсен, Нансенен. Во время поездки по этим уездам нам приходилось встречаться с японскими беженцами, которые длинными колонными, протяженностью в несколько километров, шли пешком по автомобильным дорогам целыми семьями вместе со стариками и детьми, везли на колясках и несли на плечах свое имущество. В одном из уездных городов поздно вечером военный комендант города пригласил меня в клуб, где разместились на ночлег японские беженцы. Это было жалкое зрелище. Целые семьи, среди которых было много больных стариков и детей, все голодные, лежали на грязном полу клуба. Некоторые из них тяжело стонали от боли. Военный комендант обратился ко мне за советом, может ли он накормить их, израсходовав на это часть поступившего риса. Я посоветовал ему накормить голодных японцев, что он и сделал. Все японские беженцы перемещались на паромную переправу, чтобы на пароме переправиться через море из Кореи в Японию.
Во время остановки в уездном городе Кинка меня тепло принял военный комендант города в звании майора. Вместе с ним, моим шофером и переводчиком мы завтракали в столовой. Был случай, когда утром мы вместе пошли в парикмахерскую, но парикмахерская была закрыта. На ее дверях висело объявление на русском языке, в котором было написано, что парикмахерская закрыта на пять дней ввиду женитьбы парикмахера. Когда мы вернулись в военную комендатуру, то обнаружили мою машину разукрашенной типа елочных игрушек. Когда я об этом сказал своему шоферу, он мне ответил, что накануне он видел парикмахера и обещал ему вместе поехать в соседнее село и привезти из этого села его невесту. Одновременно шофер сказал мне, что на разукрашенной машине он не поедет. Я ему объяснил, что этого делать нельзя, надо соблюдать их обычаи, и обязал его поехать вместе с парикмахером за его невестой на разукрашенной машине, что он и выполнил. Я поинтересовался о корейских свадебных обычаях. Мне объяснили, что корейские молодые парни и девушки между собой не встречаются. У них есть специальные свахи, которые сначала знакомят между собой их родителей. После этого знакомят жениха и невесту и, если они понравились друг другу и их родителям, устраивают свадьбу. На свадьбе родители проводят застолье отдельно от своих детей. Одновременно невеста встречается со своими подругами, а жених отдельно со своими друзьями. После этого через пять дней они начинают совместную жизнь отдельно от своих родителей, которые выделяют им отдельную жилую площадь и приданное в виде личных вещей, необходимых для семейной жизни.
Был второй случай, когда в моем присутствии военный комендант города принял одного корейского помещика. Помещик был пожилого возраста, в новом нарядном костюме, накрахмаленной рубахе с бабочкой вместо галстука. Войдя в служебную комнату без обуви, в носках, он остановился посреди комнаты, встал на колени и опустил голову к полу. Так он приветствовал коменданта. Затем обратился к нему с просьбой, объяснив, что у него четыре жены. Из них три жены трудоустроены, а четвертая не работает. Для четвертой жены, самой молодой, он просил разрешить ему открыть чайную. Такое разрешение комендант ему выдал.
Третий случай возник, когда мы утром завтракали в столовой и беседовали с двумя молодыми 18-летними девушками, которые работали в городской полиции города Кинка. Одну из них звали Полина, а вторую Шура. Шура стала рассказывать, что ее хочет купить один парикмахер из соседнего поселка и что ее родители с его предложением согласны. Но он некрасивый, носит очки и ей не нравится. В порядке шутки я задал вопрос, сколько денег он за нее платит родителям и одновременно сказал, что я богаче этого парикмахера и заплачу за нее родителям больше, чем может заплатить этот парикмахер. Шура приняла мою шутку всерьез и на следующее утро в столовую на завтрак не пришла. Когда я спросил у Полины, где Шура, она мне ответила, что Шура приняла мою шутку всерьез и боится, что я ее куплю. Я попросил Полину, чтобы она убедила Шуру, что это была моя шутка. Мою просьбу Полина, умная, красивая, стройная и смелая девушка, выполнила. На следующее утро они опять вместе с Шурой пришли в столовую завтракать. За завтраком Шура много смеялась над собой, что могла поверить этой шутке, приняла ее всерьез...