V. Как же так Христос всех любил?

-Дональд, а Вы любите людей? – с усмешкой и неким презрением спросил Джеймс, наш преподаватель географии.

Сам по себе Джеймс вообще презрительно относился к людям, которые его окружали. Нельзя сказать, что делал он это специально – это было врожденное чувство, которое передалось с молоком матери. С детских лет он не гулял в больших компаниях, потому что ненавидел всех детей: мальчишек, гонявших во дворе мяч, девочек, которые сидели и играли в песочнице. Повзрослев, он стал более терпимее относится к человечеству, но оттенок презрения и усмешки впечатался в его речь и сознание.

-Да, люблю. Я верю в людей, поэтому их и люблю. Хотя это очень сложно – любить человека, сложно, потому что принимать другого, подпускать его к себе ближе, априори, сложно. Потому что, если подпустишь в радости близко, то в горе можешь получить больнее. Вы понимаете, о чем я, Джеймс, что за разговоры! – воскликнул Дакки, смеясь.

-Конечно, Вы видимо про тех самых пройдох, которые в радости с Вами, а в горе бегут от вас за километр. Что же, это достаточно рационально. Неплохо, - сказал Джеймс и похлопал, - ведь есть же такие, которые способны с тобой разделить пирог радости, но спихнуть тебе все косточки.

-Вы абсолютно точны, Джеймс, как никто другой! Вы предельно ясно выразили мою мысль, Вы меня поняли. Но Вы хотите что-то еще спросить? – восхищенно промолвил Дональд.

-Да, ответьте мне на один вопрос – как же… Хотя нет, я пойду издалека, я люблю идти через дебри, чтобы поставить Вас прямо перед вопросом… На днях я читал заметку в газете о казни одного из наших террористов. Так знаете что, весь люд пришел посмотреть! Посмотреть на то, как сейчас убьют человека! На того человека, который убил еще тысячи людей, вроде кровь за кровь, но а глубже если посмотреть? Чем все эти люди, - при этих словах Джеймс окинул аудиторию взглядом, словно пытаясь посмотреть каждому в глаза, - чем эти люди отличаются от того же террориста? Чем? Может своей любовью? Так возлюби ближнего своего, а не убий! Может своим прощением? Так они его не заслужили – прощайте и прощено Вам будет! Чем они отличаются от него!? Да ничем, ничем от него не отличаются! Они такие же убийцы, они пришли посмотреть на то, как истязают и убивают человека, вот что я хочу сказать, господа! Вот что! Так убили бы его где-нибудь в отдаленном месте, забили насмерть, как бы абсурдно не звучало, но это было бы гуманнее! Они же выставляют его на прилюдное обозрение, еще и по ТВ транслируют его казнь. Да, он заслужил её своими деяниями, да он без сомнения виновен, но кто же вы после этого? Люди? Вы жалкие существа, которые под собой не имеют опоры, которые лишь смотрят на страдания других и вздыхают от счастья! Зачем смотреть на его смерть, зачем делать из этого шоу! Я вот чего не понимаю, если он виновен – то пусть он умрет так же, как все, так же понесет наказание. У него такие же права, хотя он даже этих прав недостоин! Мы животные, мы показываем смерть по ТВ, может, еще снова вернем гильотину и введем на стадионах такое живое шоу по билетам? Зачем это показывать, если мы даже возлюбить никого не можем, лишь терзаем в муках? Так вот, о чем я хотел спросить. Как же так Христос всех любил? – неожиданно закончил Джеймс и посмотрел на всех, с торжеством оглядел весь кабинет. Практически все мы глядели на него ошарашенно и не понимали, почему он закончил свою речь именно так. Дакки встал, надел очки, открыл окно и, смотря на то, как пара школьников гоняет мяч, начал говорить.

-Джеймс, это хороший вопрос. Но следует рассмотреть его с двух сторон. Давайте начнем с более литературных высказываний, Вы же знаете, как люблю цитировать классиков. Возьмем того же Достоевского. Кто-нибудь помнит, что говорил о любви Христовой Иван Федорович, когда сидел в трактире с Алешей?

-По-моему Христова любовь к людям есть в своем роде невозможное на земле чудо, - вспоминая «Братьев Карамазовых», проговорил я тихо, но услышали все.

-Да, но Он был Бог. А мы-то не боги, мы люди, - закончил Дакки, - спасибо, Чарли. Так вот, Джеймс, да и все остальные коллеги, если бы мы с Вами были людьми, которые не пытались бы полюбить людей, то такой ответ был для нас приемлем. Ведь на каждое высказывание о Нем, об Его любви, жертвенности по отношению к современному обществу мы могли ответить – не забывайте, что Он был Богом. Ну а мы люди, просто люди. Которым, так поступать не подобает, потому что это слишком сложно, а мы не достигли такого образа Христова. Потому что человек – это животное с инстинктами, как сказал Джеймс. Да, но не забывайте, что и Иисус был человеком, что животное начало в Нем было тоже. У Него тоже были инстинкты, Он тоже был, как и все мы. Он не только Сын Божий, но и Человек, Человек с большой буквы. Джеймс, Вы помните, что Он говорил в Гефсиманском саду? – повернулся к нам Дакки, отвлекаясь от игры мальчишек на улице.

-Он просил своего Отца, чтобы чаша, которая Ему досталась, миновала бы Его, если возможно этому свершиться. А если нет, то на все воля Отца Его.
 
-Да, именно так, Джеймс. Разве это не пример того, что Иешуа был человеком??? Он, как и мы с Вами боялся смерти, Он так привык к жизни, что хотел жить дальше, видеть своих учеников ежедневно, наставлять народ и говорить притчами, свершать чудеса, показывая людям Бога Истиннаго и Живаго.  А что же Ему досталось? Разбойническая смерть на кресте – распятие, которым казнили только разбойников в Иудее, разве это должно было быть Его участью? Разве Он, Царь Царей, должен был быть так казнен? Разве Он должен был быть умереть от жажды и удушья? Но Он смирился, Он боялся, но подавил то животное естество, что в Нем было, поборол страх смерти, потому что свято верил в людей, Он их любил всем своим сердцем. И ради них Он пошел на Голгофу, Он пошел на смерть… Вот в чем фокус, господа. Как же так Он любил всех людей? Высшая нравственность – человеколюбие. Иисус – пример нравственности, пример Человека. Он любил, потому что врать не умел, потому что таков был Он, и мы должны стремиться идти за Ним и впитать Его любовь. Даже на кресте Он молил Бога… Чарльз, не подскажешь ли нам о чем?
-Прости их, Отче, ибо не ведают они, что творят, - с какой-то задумчивостью и болью проговорил я. Что-то резко затронуло меня внутри, сердце начало биться быстрее в несколько раз, но я пытался совладать собой. Какая-то ниточка внутри меня лопнула и оборвалась.

-Даже на кресте Он все равно любил людей! Он отдавал за них жизнь! Он видел, что они с Ним делают, как пригвождают к кресту, но любил… Наверное, Христова любовь и впрямь чудо, но как говорил Федор Михайлович, но не из чуда рождается вера, а из веры – чудо. Нужно поверить, что любовь эта с нами всегда и тогда чудо повторится. И полюбишь, Джеймс, ты ближнего своего и больше не будешь задаваться вопросом о том, как же Он любил людей. И поймешь, почему их любил. О жизни Христа можно говорить много. Как и о жизни любого Человека, - сказал Дакки, улыбаясь, и в комнате на пару минут воцарилось молчание.

-Но, подождите, Дональд, зачем же рассматривать Его жизнь??? Цель? Назовите мне цель. Понять, насколько мы далеки от идеала, насколько мы грешны и сколько нужно проделать работы, чтобы стать ближе к Нему? Еще больше разочароваться в себе? Понять, что мы не только не любим, как Он, но еще вообще на старте, в то время как Он уже на финише, - спросил я, прервав молчание.

-Именно, Чарли, именно, мальчик мой. Для этого… Чтобы совершенствоваться. Мы часто смотрим на звезд, на то, как они похудели, а потом смотримся в зеркало и видим свое жирное тело, тогда мы мечтаем быть как они. Садимся на диеты, занимаемся в спортзалах, а все ради чего? Чтобы стать к ним ближе, подобным им. А разве Он не такой? Разве не следует быть к Нему ближе? Почему мы стремимся похудеть, но не стремимся стать духовно чище? Потому что заботимся о своей плоти, думая, что муки телесные больны и невыносимы. А Его распяли, а Он принял эту смерть, перенес. Разве после этого муки земные так страшны? Муки духовные страшнее во много раз, муки и угрызения совести… Кажется, что команда в красном победила, счет три – один, как мне удалось посчитать.
 
Дакки все также смотрел в окно и следил за игрой школьников. Джеймс теребил край своего пиджака, раздумывая о том, что только что сказал ему Дакки. Я молчал и обдумывал, что все мы неправильно воспринимаем этого старичка в шляпе. Остальные просто молчали, переводя взгляд с Джеймса на Дакки и наоборот. Каждый хотел послушать еще, каждый хотел еще раз услышать то, что только что сказал мистер Маллард. А он глазел в окно и хлопал в ладоши, когда команда в красном забивала гол. Его хлопки разрывали тишину кабинета.