Месяц после свадьбы

Вот ещё одна житейская история. В тот год, я впервые устроилась на работу. Всё было по настоящему: с заполнением разных анкет, прохождением медицинской комиссии и оформлением трудовой книжки. И не важно, что эта работа была временной, появившейся после провала на вступительных экзаменах в институт, и называлась не совсем солидно – счетовод ЖЭУ.  Главное, что всё было по настоящему, по взрослому.

Тремя неделями позже, к нам в контору устроилась Людка, она была двумя годами старше меня и через два месяца должна была выйти замуж. Но по какому-то странному стечению обстоятельств у неё не было свидетельницы для этого торжественного события. Оглядев контингент, она поняла, что выбор у неё не велик. Из восьми имеющихся в наличии тёток, только я подходила на эту роль, остальные были обременены взрослыми  детьми,  пьющими (или гуляющими) мужьями,  «любимыми» свекровями,  картофельными дачами и   прочими атрибутами счастливой многолетней жизни. В общем, им было не до Людкиной свадьбы.

Мне же, в мои восемнадцать, было безумно интересно и одновременно немного страшновато, но я согласилась. После этого, я забыла о спокойной и  беззаботной жизни. Людке всё время требовалась помощь, то надо куда-нибудь ехать и за чем-нибудь стоять в очереди. То надо помочь подшить шторы, то пойти  эти шторы в её будущем доме повесить. А надо сказать, что  замуж Людка выходила по необходимости. Нет, нет, она не была беременна. Просто, как она считала, что ей уже двадцать и дальше тянуть нельзя.

Немного вернусь назад, до этого жениха был у неё другой, и так она его любила, что только в романах описывать. Всё тоже двигалось к регистрации акта гражданского состояния, но одна вещь очень Людку настораживала. Будущая свекровь всё время порывалась ей что-то сказать, а будущий муж и соответственно свекор всё время этому препятствовали.  Но та всё же улучила момент и  за неделю до свадьбы поведала Людке печальную весть, что будущий муж её как мужчина несостоятелен, чем-то он там нехорошим переболел и как результат импотенция. Да, вот такие вот мы были целомудренные, до свадьбы ни-ни. Людка сначала и не поняла, о чём ей вторая мама толкует (наивная), а потом въехала и свадьбу отменила.

Жених, натурально, сбежал, в смысле на Север завербовался, если уж не потенция, так хоть пусть деньги будут. И больше они с ним не виделись. А через три месяца Людка познакомилась с Виктором (она его именно так называла), и ещё через месяц они подали заявление в ЗАГС.

Вы будете смеяться, но и с ним она  не допускала интимной близости: до свадьбы нельзя! Хотя он и настаивал, видимо эта его настойчивость её успокоила, и она полностью отдалась галантерейно-гастрономической подготовке  будущей свадьбы. Будущий муж ей в этом «увлекательном» времяпрепровождении компании не составлял, он был занят прощанием со своею холостою жизнью, и это мне показалось несколько странным, хотя я не знала всех правил этой игры, и поэтому просто тупо участвовала в Людкиных приготовлениях.
 
А там всё тоже было основательно, подарки мужу, свекрови, свёкру и даже брату мужа (всегда путаю, как это правильно называется, кажется, деверь). Шторы новые для всего  дома, а жили они в большом частном доме. Спальный гарнитур, в смысле: кровать, тумбочки, шкаф и обязательно  зеркало и пуфик.  Потом, накануне свадьбы этот огромный дом надо было от потолка до пола вымыть, включая окна, расставить столы со стульями, нарезать «сто  сорок  восемь» вёдер салатов, нажарить несметное количество котлет и разлить самогон по красивым бутылкам. Настоящую водку и шампанское только в ЗАГС брали, а дома можно и  не шиковать. Кафе, не говоря уж про ресторан было тогда недоступной, непозволительной роскошью. Сами понимаете, как мы вымотались, потому сама свадьба уже не сильно меня радовала, но отступать было поздно.

Отъездив обязательную программу: ЗАГС, «Ясная поляна», мосты - мы уже достаточно  подогретые приехали  домой праздновать. А там: перевязанные дороги с требование выкупа; родительский хлеб-соль  с пожеланиями «плодитесь и размножайтесь»; толпа  малознакомого (а мне и совсем неизвестного) народа  истомлённого ожиданием. И понеслась душа в рай.

Сначала, где-то до третьего тоста, ещё можно было проследить за  сценарием этого действа, а потом каждый праздновал так, как ему нравиться. Кто-то тупо напился и успокоился в салате; кто-то непременно требовал частушек и танцев, и частушки обязательно должны быть с перчиком, а танцы с топотом. Свекровь хвалилась приданным невесты: заводила всех желающих в будуар молодых и наглядно демонстрировала наличие белья в шкафу, атласного покрывала на брачном ложе, ковра на стене и штор на окнах. Молодые ходили, неразрывно как сиамские близнецы, всем улыбались и фотографировались со всеми желающими.

После двух часов этой карусели у меня, к счастью,  поднялась температура и сел голос и  я, под этим благовидным предлогом слиняла по тихой грусти домой. Боже мой, как же тихо и хорошо было «болеть» на любимом диванчике. К утру, вся моя хворь улетучилась, но я никому об этом не сказала, боясь, что придётся присутствовать на торжестве ещё один день.
 
А денёк был тот ещё!  Сначала из дома невесты шли ряженые искать ярку (в смысле молодую жену)  и всем встречным наливали  «лекарство» в рюмку, отказаться его принимать было нельзя, но пить в десять утра ядрёную самогонку могли не все. Потом пошли к молодым с напутствиями, а  свекровь, как бы «ненароком»  в это самое время решила вынести простыню из спальни молодых со следами девственности невесты, за это тоже надо было выпить. За что пили потом, ни кто уже толком и не помнил.
Наконец всё закончилось. И молодые жили долго и счастливо целый месяц.  По истечении, которого поняли, что совсем не подходят друг другу.