Поджог

       Всё то, что связано с огнем, было в детстве для меня и моих друзей крайне притягательным. Постоянно в окрестностях поселка мы разжигали всяческие костерчики, по-нашему  палюшки, мастерили из медных трубок поджигала, набивая их серой от спичек или порохом, бахали ружейными капсулями. Наличие спичек в кармане  являлось непременным  условием прогулки или похода в лес. Особую гордость составляли, изредка продававшиеся в нашем сельпо, так называемые «зеленые» спички. В плоской, картонной коробочке лежало десять штук спичек, несколько крупнее обыкновенных, с головками яркого зеленого цвета. Вот с этими – то замечательными спичками в кармане, купленными на оставшуюся от  денег, выданных на кино, мелочь, я и шествовал теплым осенним днем по нашей улочке.


       У аккуратного домика с огородиком и таким же аккуратным сарайчиком меня окликнул «Ленька – прокурорчик». Прозвище своё Ленька получил в связи с профессией отца - местного прокурора, человека солидного и, по тем временам, не только уважаемого, но и опасного.  Сам Ленька отличался маленьким ростиком, бледностью и острым носиком. Мы учились с ним в одном классе и были приятелями. Я подошел, достал из кармана спички, похвастался сокровищем. Глаза у Лёньки загорелись. «Пошли за сарай» - предложил он, - «палюшку устроим!».


       За сараем на грядках после уборки картофеля валялась кучками сухая ботва. Её - то мы и использовали в качестве топлива.  Натаскав довольно приличную кучу ботвы к углу сарая, мы с Ленькой принялись за любимое дело. Ботва вспыхнула сразу, яркие алые огоньки змейками побежали вверх, охватили сухой смолистый сруб сарая, весело затрещали. Красота!  Что горит сарай, мы сообразили не сразу, но это, к нашему счастью, сообразил проходящий мимо по улице мужик. С дикими воплями и ругательствами он подлетел к нам, отшвырнул от костра, затем расшвырял от угла сарая остатки горящей ботвы и стал забрасывать землей тлеющий сруб. Я предпочел ретироваться, не дожидаясь финала. Ленька тоже дернул домой.


       На следующий день, когда я с отцом и матерью чинно возвращался из кино, нас окликнули. У калитки заборчика, окружавшего участок с прокурорским домом и сараем, стояла прокурорская семья в полном составе: прокурор, прокурорша и Ленька. «Идите к нам», - кричал прокурор. «Яшка, не ходи», - кричал, очевидно, сдавший меня с потрохами, «Ленька – прокурорчик»! Наверное, он считал, что  таким образом компенсирует своё предательство. Я предпочел задать стрекача домой.


        Родители пришли минут через пятнадцать.  Наказание было суровым, но справедливым. Мне было запрещено гулять в течение недели. Правда, насколько я помню, дня через три я уже был амнистирован за примерное поведение. Ни сарайчики, ни, тем более, жилые строения мы, в дальнейшем, уже не поджигали, но рецидивы пиромании повторялись ещё не единожды. …А красиво он всё-таки горел, прокурорский сарай!