Гавриил, или Бездна бездну призывает

      Выходит, что Башкирцева еще живая только потому, что остался ее дневник и я его сейчас читаю? Неужели и от меня живой останутся только эти строчки?
                М. Шишкин. "Венерин волос"


  Сегодня день был пасмурный, пригвожденный к земле тонкими цепями, которые ощущались только ею; она встала рано, как всегда, тяжело и лениво, тяжело посмотрелась в зеркало, пытаясь найти следы вчерашнего "погрома" на лице. Она помнила, что вчера она пила "Карла Мартелла" много, неумеренно и все пыталась заглушить ноющее ощущение под левой лопаткой. Калерия знала, что где-то там должно находиться сердце человека - центр его дум, мыслей, чувств и желаний, которых сейчас просто не было. В зеркале отражалась та же девушка, что и вчера - скромная, веснушчатая, тихая особа с голубыми глазами ребенка. С некоторых пор ее потянуло на спиртное и на молодых людей, в которых она тайно и безуспешно была влюблена.
 
  - Нет, сегодня я не намерена встречаться с ним, только нервы тратить, - пробормотала она в зеркало, отразившее ее недоступное выражение лица. Одно время Калерия подрабатывала моделью и занималась этим скорее неохотно, чем заинтриговала своего покровителя, не отличавшегося особыми добродетелями фотографа Марио Веспуччи, а попросту Марка Веснина, бывшего однокурсника ее подруги Кати Липуновой. ("Ну, та, которая встречалась с американцем? Помните?").

  Люди легко забывали таких, как Калерия Курская, одиноких пустышек с неопределенными целями и всосанными с молоком матери стандартами поведения. Мать Калерии, Дарья Александровна, в молодости успела освоить "краткий курс молодого бойца постельного фронта" и передала дочери свои нехитрые советы на будущее, которое готовила для одаренной девушки.

  Первым делом звонила как раз Дарья Александровна, долго и звонко. Снимая старинную трубку аппарата, помнившую еще, надо полагать, сталинских чекистов и их жен в белых платьях, Калерия услышала звук радостного голоса матери:
 
  - Каля, ты не спишь?

  - А что, мам? Я уже встала. Вообще-то я...

  - Да, Калечка, у нас радость: все уладилось! Представь, приходил Дима Алексеев...

  - Алло, мам? В трубке трещит, - поднесла телефон поближе к уху девушка, вяло рассматривая плакат с изображением Орландо Блума.

  - Дима! Он же тебя любит, милая! Исполнилась мечта моих бессонных ночей, я могу заверить тебя, что я всегда думала... В общем, он, ну, просил твоей руки, а я решила, что ты не откажешься. Значит, он сегодня же придет к тебе и... Вы вместе поедете покупать подарок!

  Калерия рассматривала синяк под левым глазом, открытым правым изучая набухшие веки. Ангельский образ сходил на нет: кожа теряла ощущение свежести, зубы желтели от папиросок, а волосы, пленявшие своей желтизной еще вчера, выпадали при периодическом подкрашивании. На фотографии это смотрелось еще хуже; сейчас Калерия должна была встать и идти, но без крепкой наливки этого не получилось бы и у Лазаря.

  - Да, мама, я слушаю...

  -Он же тебе нравится, вы хорошая пара!

  - Я тоже так думаю, ладно, я его встречу.

  В общем, она очень удивилась неожиданному звонку своей матери, так как давно уже жила своей жизнью, лихорадочно пытаясь найти наслаждение в скучном провинциальном городишке Светловодске, расположенном на берегах Волги. Ее родители жили еще дальше - во всяком случае, мать, ведь отца своего она не знала, да и не пыталась угадать, кто из ухажеров Дарьи Александровны мог быть причастен к ее рождению. Возможно, это был учитель физики, который не раз приходил к ним в дом со своим черным потрепанным дипломатом, а возможно, что и сосед Степан Петрович, которого ее мать подкармливала после долгой и трудной работы у станка.

  Единственное, о чем подумала тогда Калерия, так это об усталости. "Она наваливается на меня, как гора, тяжелая, черная бездна,- возможно, именно так могла бы думать дочь учительницы литературы, всегда писашая без ошибок. - Сейчас придет Дима, как всегда, со своими дешевыми бурыми цветами,будет смотреть на меня, принесет водки, разольет. Я буду пить, в нос будет ударять спиртом, он встанет, посмотрит в глаза и понесет на кровать..." Внутренний монолог прервался звонком в дверь, щебечущим, как птица.

  В глазок заглядывал довольно симпатичный молодой юноша, стройными, черноглазый, сладко улыбавшийся. В его руках торчал пук обглоданных цветов с прямыми стеблями, тех самых бурых роз, напоминающих по цвету гранитную мостовую.

  - Дим, а зачем ты? - пробормотала Калерия, виновато глядя на поникшие розы. - Я же не...
  - Иди сюда,- зашептал юноша, глядя на зажмурившуюся девушку, обнял ее и прямо в уличной одежде, не раздеваясь, поднял вверх и закружил. Она отбивалась, но как-то вяло, быстрый свист воздуха заставил ее очнуться.
  Пока она распаковывала подарки, духи в ленточках, маленькое серебряное ожерелье, он не сводил с нее взгляда. Это что-то объединяло его и ее, не напоминая любовь и не заставляя думать о желании. Жалость одного к другой не была точным воплощением этого слова, просто странное любопытство более высокого существа к более низкому, покровительство невинным прихотям маленького ребенка.

  - Померяй, - протянул он ей через стол пакет с поблескивающим целлофаном купальником.

  - Зачем ты его?

  - На отдых поедем в Турцию. На медовый месяц.

  Калерия улыбнулась, потрепала Дмитрия по шее и через несколько минут уже стояла перед ним одетая в голубое сверкающее нечто с маленькими шортиками.
.....

  Потом они поехали выбирать кольца, по одиноким улочкам, вымокшим от дождя, размазанного по палитре города, начиная от верхушек старинных соборов до красного японского авто впереди. Он внимательно вглядывался в дорогу, сигналя медлительным прохожим, отгоняя дворником крупные капли, нежно падавшие на покатое стекло. Радио не ловило, магнитола издавала хриплый стон. Калерия подремывала в глубине простенького салона; она никогда не садилась на переднее сидение, опасаясь за свою жизнь. В юности она часто слышала рассказы о "кресле покойника", расположенном справа от водителя, что внушало ей непобедимый ужас.

  Дождь превратился в вытянутую линию, впереди был поворот, где из-за капель было мало чего видно. Дмитрий осторожно повернул, мягко нажал на тормоза. Рядом стремительно вырастало черное пятно, оказавшееся высоким джипом, полным музыки и отрывающейся молодежи. Девушка, темная шатенка в черном плаще, срывающем наряд с маленькими серебряными пайетками, обернулась на замечание своего спутника. В стекле были видны ее губы, явственно произносящие: "Что?"

  Не успела Калерия открыть глаза, как увидела, что их машину несет на черный джип, и разглядела лицо девушки с лихорадочной испариной на лбу. Звук удара, последовавший следом за этим, она уже не услышала. Только короткий отблеск чего-то, похожего на мысчль, возник в ее отуманенной голове, больно откинувшейся на кожаное сиденье.

.....

  Когда она открывала глаза, то сначала ничего не увидела, только размытое белое пятно, так неприятно действующее на всякие близорукие глаза. Потом стало постепенно приходить осознание чего-то: мозг просыпался с болью и трудом, белое пятно обретало очертания нестерпимо белого потолка и бьющего в лицо источника света, одиноко висящего на нем. Это все, что она увидела во второй раз. Третий оказался удачнее: рядом склонилось лицо женщины, завязанное белым платком. Голубые глаза широко распахнулись над ней, рядом возникла физиономия довольно пожилого мужчины в таком же платке.

  - Подождите, она очнулась. Калерия Александровна, вы слышите меня?

  - Да, - на этот раз уже уверенно произнесла она. Увереннее по сравнению с прошлым разом, когда ей... Что? Что?!

  - Ничего страшного, легкий шок, она оправится, - прошептал мужчина голубоглазой женщине.

  -Ответьте что-нибудь, Калерия Александровна. Как вы себя чувствуете?

  - Хорошо, -она попыталась сесть. Действительность вокруг плыла около ее головы, контуры предметов получались смазанными, а белая повязка женщины на ее темных волосах отбрасывала колеблющийся островок света. Что-то залепляло ей глаза, она не могла не чувствовать сверлящую пустоту в ней и вокруг нее. Все звенело и вытягивалось, потому что небесная нить была туго натянута, как и нить ее головы тоже.

  -Как я сюда попала? - попыталась выговорить девушка. - Здесь меня держат? Зачем?

  - Не волнуйтесь, Калерия Александровна, - успокаивал рядом голос довольного пожилого человека, выглядевшего как Бог Отец этой маленькой вселенной. - Вы здесь в безопасности, в больнице.

  - Первая городская? - опонилась девушка, разглядывая золотое обручальное кольцо доктора. - А вы... Ваше имя, извините?

  -Доктор Михаил Павлович Солнцев, - отрекомендовался старик. -Может, слышали, говорят, с того света возвращаю. Но вам это не понадобится. Вы здоровы, только шок небольшой... так, царапинка.

  На руке действительно расплывчато синел ушиб, перечеркнутый до половины свежим бинтом.

  - Душечка, Вика, когда вы на сестру учились? - обратился доктор к черноволосой высокой девушке, которая от смущения принялась быстро моргать. Она была еще слишком молода, но порядком некрасива: ее рот хранил выражение присборенных штор на бельевой веревке, а глаза напоминали округлившиеся медные шары, выкрашенные голубой краской,однако умные и запоминающиеся с первого взгляда.
 

  Пока девушка отвечала хирургу солнцеву, о котором Калерия неоднократно слышала, больная обернулась к входной двери, ожидая появления более интересных персонажей. Так и есть, дверь быстро отворилась и вошла мать Калерии, села на ее постель и изумленно посмотрела на дочь. На глаза ее навертывались слезы, она еле сдерживала себя и без конца прикладывалась к бумажному платку, который расстелила на коленях.

  - Как ты... Доченька, боже, как ты только живая-то... Ведь тебя расплющить могло начисто, бедная ты моя.
 
  Доктор постарался отвести глаза от матери, которая пребывала в каком-то трансе. Калерия тоже хотела бы отодвинуться от этого не слишком приятного зрелища. Старая женщина тряслась, не слушая слов доктора, пытавшегося увести ее.

  Калерия ничего почти не соображала, но ее неприятно задел сам вид такого жалкого страдания. Она полуприкрыла глаза и стала вспоминать свою жизнь, сосредоточивая внимание на самом интересном, что произошло с ней за 23 года. После того, как врач ушел, она испытывала внутреннюю пустоту, не проходящую и ноющую в области сердца. Посмотрев вправо, она обнаружила на столике, грубо выкрашенном запекшейся коричневой краской, маленький предмет, странно блестевший на солнце.
  Это было простенькое колечко с одним мелким бриллиантом, походившем на простую стекляшку, какие часто покупали ей в детстве. И тем не менее это был настоящий камень, который она носила один короткий день, проведенный в машине.

  И она вспомнила, подивившись, как это не приходило ей на ум раньше.
.....
 

 Через  два часа она взяла неизвестный белый порошок, высыпала его из ящика соседней палаты и, не запивая, проглотила залпом. То, что должно было последовать, она не могла представить. И не хотела, ее мучила только мысль о человеке, которого она оставляла без лекарства. Сначала она посмотрела в потолок, потом на светлое окно, по которому гуляли лучистые отблески, похожее на расстеленное полотно. И только тут она закричала и в отчаянии забила ногами.

.....

  Через шесть часов она была вне опасности, ее дыханье стало ровным, а пульс уже не таким слабым, как раньше. Несмотря на бледность и испарину, покрывшее ее лицо и тело, она была совершенно здорова. Доктор Солнцев с печальной улыбкой глядел на ее светлые кудри, раскиданные по подушке. Медсестра Вика поправляла одеяло с номерком, пахнущее чистым казенным запахом.

  Она опять открыла глаза, глядя на восходящее солнце, но уже спокойно и сосредоточенно.

  - Деточка, ну кто же фенофтизол-то принимает без рецепта? (Калерия не уверена, что он произнес именно это название). Вы хотели отравиться? - спросил доктор, почесывая подбородок. - А мамочка ваша придет к вам, забирать вас захочет, а вы умирать вздумали.
 

 Рядом встала уже виденная Оля, с интересом вглядываясь в лицо Калерии, откинутое на подушку.
 
  - Зачем вам травиться-то? - произнесла по молодости лет девушка.

  - Тссс, - ответила другая медсестра, жалостливая и рыжая, с огромными телячьими глазами. - Несчастье у нее.

  - Ааа... Любовь? - поинтересовалась Вика, поправляя прическу и стараясь напустить на себя равнодушный вид.

  - Любовь...

  Они вышли, осторожно закрыв дверь за собой и увезя громыхавшую по плитам тележку. После чего Калерия погрузилась во тьму.

.....

  Каждое утро тех дней, следующих друг за другом несмолкающей чередой, Калерия общалась с доктором и с медсестрами, особенно с Викой, чьи необыкновенные глаза так нравилось рассматривать девушке. Мысли о женихе больше не возвращались к девушке, ни когда она отходила ко сну, ни когда вставала. Огонек, зажженный внутри нее случайным напоминанием, погас.

  Однажды Вика пришла с новым номером газеты "Оккультные рассказы", которую довольно часто читала. Открыв ее на нужной странице, она показала Калерии небольшую заметку, озаглавленную "Гости из зазеркалья".

  "Ольга Б., студентка физмата, не верила в чудеса и не считала себя суеверной. Она была практичной и рациональной девушкой и всегда смеялась над мистическими историями, пока однажды ей не встретилось довольно интересное явление. После сдачи экзаменов девушке стало казаться, что ее нервы начали подводить ее. Раньше она никогда не замечала за собой никаких странностей. Но сейчас, часто оставаясь одна, Ольга чувствовала вокруг себя чье-то дыхание и непонятный шепот. Как только к ней кто-нибудь приходил, странности прекращались. Но с наступлением темноты Ольга боялась оказаться в полном одиночестве. Как-то, проходя мимо старинного зеркала, она заметила тень, мелькнувшую в нем. А на следующий день исчезнувшая тень материализовалась, ее очертания напомиали силуэт женщины..."
  - Как ты думаешь, это правда? - спросила Вика, не сводя пристального взгляда с Калерии, стремившейся подавить непрошенный смех.

  - Боюсь, что нет. Глупость какая-то, - ответила Калерия, откладывая газету. - В таких случаях мне кажется, что люди просто выдают желаемое за действительное. Нервное перенапряжение.

  -А что, если правда? - хитро усмехнулась Вика. - Есть много такого, друг Калерия, что и не снилось нашим мудрецам... Я хочу рассказать тебе один случай.

  Доктор Солнцев нетерпеливо распахнул дверь, похлопал Вику по плечу и сказал, что ей необходимо проветриться. Вика недовольно поджала губы.

  - Калерия Александровнв, вы не обращайте на нее внимания, она сама немного с приветом.

  Газета осталась на кровати Калерии, после выписки она забрала ее с собой как память о Вике. Потому что через неделю "помешанная" медсестра поскользнулась на мокром асфальте и попала под машину, управляемую молодой девушкой, болтавшей с подругой по телефону. Девушка выбежала на тротуар, пытаясь помочь несчастной, но было уже поздно. Глаза Вики остановившейся лазурью глядели в негостеприимное небо.

  Так и решила Калерия посетить могилу своей хорошей знакомой,хотя так и не решилась на это, узнав о смерти Дмитрия. Совпадение странных смертей не вызвало в ней отклика, ведь ее ум уже давно был скован повседневной жизнью. Газета лежала в сумке на сиденье такси, увозившем девушку за город. На ней расплывалось странное темно-красное пятно, капая со страниц на букет искусственных белых цветов.

  .....

  Дорога заняла немного времени. Впереди и слева такси вставали высокие сосны, освещенные зактным солнцем, которое наводило румяна на их стволы и грело  их колючую листву, справа изредка зеленело поле, по которому прохаживались беспризорные собаки, а в сумерках нежными голосами перекликались пролетающие птицы. Таксист был пожилым неразговорчивым мужчиной. в салоне звучали тюремные хиты прошлых лет. которые Калерия не слушала, охваченная сомнением в правильности своей поездки. В темноте ей было плохо видно, но она и не хотела ничего разглядывать.

  Непонятная тревога не раз заставляла ее оглядываться назад, на проблеск света между ветвями деревьев. Она чувствовала внутри и под кожей наполняющий ее душу суетливый страх, как будто между деревьями таилось нечто ужасное. Когда такси доехало до кладбища, Калерия успела расцарапать руки и до крови прокусить нижнюю губу. Открывая калитку, она огляделась. Могила Виктории Солнцевой находилась рядом со свежепоставленным памятником Дмитрию Алексееву. Надпись гласила: "Я вечно буду рядом". Не успела девушка закрыть глаза, как почувствовала быстрый и жадный поцелуй на своей щеке. Даже не обернувшись, ей стало все понятно. И она была рада тому знанию, которое открылось перед нею. Даже если это знание обрекало ее на смерть.

.....

  Наутро в еженедельнике "Оккультные рассказы" выщла статья "Воссоединение", подписанная инициалами В. С. и содержавшая не что иное, как вольный пересказ "Леноры" немецкого писателя-романтика Бюргера на современный лад. Кто прислал в редакцию эту заметку, до сих пор не известно, но вот уже три года над кладбищем Светловодска возвышается бронзовый архангел Гавриил, сделанный заново по просьбе госпожи Алексеевой взамен исчезнувшего старого. Как выяснило следствие, пропажа ангела и госпожи Курской случилась в один и тот же ден. Возможно, именно страдающая девушка и продала статую за сходную цену - на переплавку. Иную версию пока не выдвинули.

 P. S. Доктор Солнцев каждое воскресенье ставит свечку в католическом храме за перешедшую перед смертью в римское вероисповедание свою дочь Викторию, в крещении Габриэль.