Нежданная невеста

     ...Мы с женой, недавно оправившейся после тяжёлой операции, шли в гости к Косте, Костику, моему меньшему брату, не так давно женившемуся в третий раз на миниатюрной женщине Вале. Когда-то окончив технический ВУЗ, Валя вышла замуж за однокурсника, родила дочь Юлю, и пошла было работать инженером на завод, да не удержалась, и стала работать в поликлинике по соседству, в регистратуре по полдня, да так и застряла там на целых тринадцать лет. В то время её муж Николай работал на заводе инженером, звёзд с неба не хватал, потихоньку опускался и как работник, да и как муж тоже. Валя берегла своё здоровье, стирать на семью не могла, у неё были слабые руки, а с ёе красотой, она считала, ей должен был достаться муж и получше, чем её Коля. И она стала действовать: постепенно выдавливала мужа из своей и из дочкиной жизни, и загодя искала ему замену. Однако мужчины, с которыми она затевала любовную игру, ограничивались «снятием пробы», после чего делали ей ручкой. Женатые мужчины не собирались бросать своих некрасивых жён ради загадочно-симпатичной, хотя и слишком  мелкой Вали, у которой было лишь одно желание: удобно устроиться на крепкой мужниной шее. И при этом ничего не делать: стирать она не могла, готовить, стоять у плиты ей не позволяло хрупкое здоровье. Переносить тяжести более одного килограмма Валя тоже боялась: неровен час, либо руки оборвутся, либо искривится позвоночник. А кому нужна горбатая?

     Заброшенный Коля сначала боролся на всех фронтах, стирал пелёнки и всё домашнее бельё, приносил продукты, готовил, вставал ночью к дочери, когда та была маленькая. Семья до поры до времени существовала, но чахла без любви и ласки, на которые Валя была просто неспособна, выучившись в семье матери бездушному сосуществованию в духе холодной войны. С наступлением трудных перестроечных времён Коля и вовсе сник, зарплату надолго задерживали, смысл существования терялся, и он стал попивать чем дальше, тем больше. Квартира ветшала, как, впрочем, и всё вокруг. Валя по-прежнему работала в поликлинике, где всё тоже приходило в упадок. Начались ремонтные работы в поликлинике с замены обветшалых дверей, износившихся полов. Плотники и столяры были просто шабашниками, подрабатывавшими то там, то здесь. Они были мастерами на все руки, но в том смысле, что умели делать всё понемножку. В бригады вначале они собирались сами, но прошло немного времени, и их прибрали к рукам подрядчики.

     Мой брат искал заработки, и попал в такую бригаду, затем в поликлинику, где работала Валя, и сразу же в её поле зрения. Он был весёлый, образованный, общительный. А уж красивый-то какой! К тому времени его вторая жена Наташа, раздосадованная его неустойчивыми заработками, затеяла развод, выспорила у него полквартиры, полмашины, и продолжала изредка принимать его за какие-то услуги. То Костя ей на балконе полки установит, то люстру подвесит, или гардины на окна. Но всё равно, Наташа у себя Костю не  держала: помог, получил «плату», и катись на все четыре стороны. Поэтому-то Костя и ощутил-таки настоятельную необходимость (всё-таки четвёртый десяток лет «добивал») в прочной семье, постоянной жене. От первой жены Лены у него был единственный сын Андрюша, который уехал с матерью в далёкую Австралию, где Лена трудом и терпением создала себе и сыну сносное существование. А Костя, работая в поликлинике, однажды был вовлечён в разговор хорошенькой женщиной в белом халате во время перерыва. Валя, так её звали, обратила внимание на симпатичного столяра, ремонтирующего окно, и первая вступила с ним в разговор. Обе стороны договорились о встрече после работы, и вскоре Валя и Костя стали парой. То-то обоюдной радости было! При встречах с Костей, он рассказывал мне о новой его подружке Вале, которая была, конечно, не такая сексуальная, как Наташа, но привлекала его гораздо больше, чем первая жена, хотя речь о женитьбе всё же не шла. Косте было удобно, он встречался с Валей у себя в однокомнатной квартирке на Салтовке, спальном районе Харькова. Раньше мы с женой виделись с Костей чаще, особенно когда был жив его отчим Яков, с которым мы сдружились. Но после его смерти мы стали реже видеться с братом, Наталью я недолюбливал, её откровенная продажность отталкивала нас с женой, и Наталья, почувствовав это на свадьбе её с Костей, не приглашала нас в тот дом, где когда-то жила ещё моя мачеха Ксения, о которой я сохранил самые лучшие воспоминания. Костя бы уже никогда не вспомнил обо мне, о моей семье, но ему понадобился помощник, когда он только начинал шабашить, и так он снова появился в моём поле зрения. Теперь уже не было его матери, отчима, ему не с кем было посоветоваться, кроме его дяди, Анатолия, брата Ксении. У Анатолия было двое детей, жена и его отец, Виктор Аполлонович, который всё ещё держался, хотя уже давно разговаривал с кем-то ему одному видимому в углу его комнатки на харьковской набережной, в центре города. Анатолий окончил университет в Харькове, стал физиком, больше администратором, чем учёным, защитил кандидатскую, затем докторскую диссертацию, руководил отделом в институте, двигался по жизни ровно, без падений, хотя и без взлётов, и многим мог бы помочь племяннику Косте, если бы тот прислушивался к дельным советам. Но Костя медленно созревал, только в сорок лет он наконец-то ухватил за хвост свою жар-птицу, которая теперь и несла его к благополучию, подальше от прозябания и нищеты, в которой остался Коля, муж Вали. 

     Работа в поликлинике у Костю вскоре окончилась, и он стал водителем с собственным транспортом у своего одноклассника, открывшего ларёк прохладительных напитков. После разводов с Леной, и с Наташей Костя потерял полквартиры, и вместо машины «Жигули» у него теперь был небольшой «Запорожец», как транспортное средство малопригодный. По выходным дням Костя пропадал в гараже, ремонтируя машины заказчиков. Оживление в экономике, наступившее после перестройки, потребовало больше транспорта, машины, оставшиеся ещё от советских времён, требовали постоянного ремонта, или хотя бы регулярного техобслуживания, так что у Кости заказов хватало, и вскоре он смог даже купить себе иномарку «Мазда», потрёпанную, но всё ещё на ходу. Дела его пошли, наконец-то, в гору, и теперь Валя пожелала жить вместе с Костей. Но для этого Вале нужен был развод с мужем Николаем, и затем делёж их квартиры. На моих первых встречах новая подружка брата была со мной любезна, очаровательна, многоречива, и я решил, что для Кости лучшей жены не найдёшь, о чём и сказал ему наедине, всячески расхваливая Валю, её шарм, и посоветовал брату на ней жениться. В очередной раз я забыл, что любое доброе дело наказуемо, что советы давать – это последнее дело, и что, соединяя брата с кем-то, ты его автоматически теряешь, как друга, навсегда. Но тогда я был горд тем, что состоялось бракосочетание Костю, на которое меня, правда, позабыли пригласить, и что помог перевезти вещи Коли в однокомнатную квартиру брата, а вещи Кости – в квартиру Вали. Костя рассказывал тогда, что они с Николаем договорились просто обменяться жилищами. Тогда я не знал, что договор был устный, нигде это не было зафиксировано. Через полгода Валя собрала свидетельства соседей, которые были заранее уведомлены о том, что Коля куда-то уехал, о том, что он не появляется уже более полугода, не интересуется ребёнком, и выписала бывшего мужа из квартиры. Обаятельная, нежная и симпатичная Валя взамен Коли прописала в свою квартиру Костю, который оставался владельцем однокомнатной на Салтовке, где временно обитал Коля, потерявший работу, и вскоре ему пришлось уехать к матери в село, откуда он был родом, чтобы как-то выжить. Не знаю, доехал ли Николай до родного села, но известий от него не поступало, да и извещать ему, похоже, было некого, так как дочь Юлия перестала обращать внимание на своего отца сразу после того, как он проиграл Косте в борьбе за её мать. Костю, напротив, Юлия ценила всё больше, разве что папочкой не называла, а Костя успешно играл роль её отца. В детстве у Юлии болели  почки, так как «воспитанием» её занималась исключительно Валя, жестоко избивая дочь «слабыми ручками» по совету своей матери, успешного зубного врача на заводе, где её муж, отец Вали, работал главным инженером. Отец Юли дочь никогда не наказывал, и когда его на посту сменил Костя, то он также не рукоприкладствовал, в отличие от Вали, которая продолжала в том же духе, что и прежде, наставлять дочь на путь истинный. Потому и ценила обычно равнодушная Юля нового отчима высоко, и за благосостояние, появившееся в семье с его приходом, и за мягкость. За появившиеся в доме книги и, наконец, за надежду на лучшее будущее, что забрезжила перед матерью и дочерью. Первая жена Лена уезжала жить в Австралию с Андрюшей годом раньше, звала с собой Костю, но он сделал другой выбор. А теперь, получая от Лены весточки, Костя рассказывал новой жене о других странах, в которые можно уехать жить, и это с тех пор стало мечтой семьи. Надо было копить деньги, чтобы попытаться уехать из Украины в США, например, или в Австралию.

     Ой, ласков был мой братец, особенно с теми, кто был успешнее других. Вот например, его дядя Анатолий, он не раз приглашал Костю приезжать к нему на дачу, давал  овощи со своего огорода, и Валя тоже любила эту семью, а про жену Анатолия Татьяну, в порыве благодарности за угощение говаривала, что Таня в молодости, дескать, красавица была писаная, глаз нельзя отвести. Я Татьяну знал около 20 лет, и  уважал, но не заметил никакой красоты, кроме душевной. Одно время Костя со Валей решили уехать в Австралию, даже в посольство в Москву ездили, к экзаменам английского языка готовились. И так Валя первую супругу своего мужа, Лену, полюбила, в порыве душевного волнения говорила, что они все вместе с Леной и Андрюшей там жить будут, одной семьёй. Тут уж даже Костя не выдержал, и Вале сказал, чтобы она врала, врала, да не завиралась. А потом идея с Австралией лопнула, экзамен оказался не по силам Вале, да и Костя всё забыл, чему его в английской школе учили.

     После того, как Костя перешёл жить к Вале, её мрачное, почти пустое жилище с оборванными обоями стало преображаться. Брат перевёз мебель, оставшуюся от матери с отчимом, добротную, с зеркалами и остеклёнными дверцами шкафы, мягкие диваны, хорошую кровать, красивый стол со стульями, огромный аквариум. Сразу же Костя приступил к ремонту квартиры, расположенной на последнем, пятом этаже многоквартирного дома, называемого хрущёвкой. Крыша дома протекала как раз над потолком самой лучшей и большой комнаты, и брату пришлось устранять и этот недостаток. Однако, район, в котором жила Валя,  был хорошим и давно обжитым: Павлово Поле, рядом с Сокольниками и Лесопарком. Дочь Вали, подросток лет 12-ти, быстро приспособилась к наличию отчима, а приехавшие в гости из близкого Белгорода мать и отец Вали не могли нарадоваться на энергичного и предприимчивого зятя. На семейном торжестве Вали и Кости мы с женой лучше познакомились со Валей, впервые увидали её родителей.  Меня поразили перемены, быстро происшедшие в квартире: кухня в кафеле, стены в новых обоях, потолки свежепобелены, в большой комнате уютно расставлена мебель, на специальном столике красуется огромный, на 80 литров аквариум с разноцветными неонками, юркими гуппи, маленькими золотыми рыбками с огромными шлейфами хвостов и плавников.

     Когда-то этот аквариум населяли хомячки, морские свинки, но это было в той, ушедшей жизни, тогда ещё были живы Ксения и Яков, мать и отчим Кости. Тогда Костя расслабленно сиживал на кухне, наблюдая за хлопотами грызунов. Вокруг ходила Лена, первая жена Кости, незаметно ломая руки, не зная, как подвигнуть своего мужа, а моего брата, устроиться на работу, взять на себя всю положенную ему тяжесть жизни. Но на вопросы Лены о трудоустройстве Костя рассеянно отвечал, что на завтра он договорился с  друзьями ехать на рыбалку, а потом едет в колхозные сады собирать яблоки из расчёта каждое десятое ведро себе, как оплата за труд. В этой затее участвовал и брат Лены со странным именем Елпидифор, и Лене ничего не оставалось, как соглашаться. В то время Костя жил, как во сне: мама и отчим купили ему машину, давали деньги на жизнь, Костя мог не работать, и жить припеваючи. Ксения и Яков, да и мы с женой тоже, но больше всех Лена понимала невозможность, неустойчивость, и временность такого существования Костю. В семье подрастал малыш Андрюша, у него со здоровьем были проблемы, ему приходилось носить корректирующие очки, и обо всём этом приходилось заботиться Лене, пока Костя пёкся о хомячках, ловил где-то далеко от дома рыбку, и собирал яблоки. Обо всё этом мы  говорили с Леней, с Ксенией, а Яков тактично молчал, ждал, пока Костик перебесится.

     И вот теперь, через много лет, смертей и разлук, стоял тот же аквариум, в нём шла оживлённая жизнь рыбок, неудержимым потоком, вращаясь вокруг вертикали, поднимались пузырьки из сатуратора и, выходя на поверхность, как бы задумавшись ненадолго, лопались. Костя наконец-то осознал свою ответственность перед жизнью, был владельцем гаража, в котором ремонтировал чужие машины, зарабатывая на жизнь до 500 долларов  в месяц. А расслабленной и рассеянной теперь была его жена Валя. Ещё бы, при тогдашнем прожиточном минимуме в украинском городе Харькове, составлявшем примерно 20 долларов в месяц, заработки мужа, по её мнению, были маленькими. Валя живописала гостям, как её семья едва сводит концы с концами с этими деньгами, приносимыми в дом Костей. А ещё она оживлённо объясняла, что, конечно, мяса они совсем не едят, и перешли на вегетарианскую пищу. Огромная миска капустно-морковно-буракового салата стояла в центре стола, Костя и Валя, наложив себе по большой порции салата, жевали, Костя серьёзно работал челюстями, совсем как братец Кролик, только очков нехватало. Костя, съев первую вегитарианскую порцию, взял себе вторую, затем ещё добавку, и окончив, принялся рассказывать, как они со Валей вычитали в журнале о новом методе лечения… собственной мочей. Валя включилась в рассказ, стала агитировать нас с женой, заняться этим тоже. Мочу рекомендовано было охлаждать, отстаивать и пить три раза в день.

     Мы оказались настолько непередовыми, что этому совету не последовали. Ещё несколько раз мы с женой встречались с новой семьёй брата, и так получалось, что большей частью мы у них были в гостях, ответных визитов они нам не делали. Но в течение двух-трёх месяцев они рассказывали, как их здоровье постепенно улучшается, проходят боли в суставах и какие-то другие болезненные ощущения. Однако, внешний вид их постепенно ухудшался, у обоих усилился неприятный запах изо рта, они пожелтели, при ходьбе покачивались, часто садились. А потом разговоры об этом методе лечения прекратились, и больше не возобновлялись, и мы с женой поняли, что они добровольно провели на себе научный эксперимент, или, как мы шутили, научный экскремент, результаты которого были отрицательными; но, как принято в науке, это тоже был результат, и польза для науки.

     И вот снова было лето, июнь, и нас пригласили на день рождения Вали, который как было принято, праздновали в ближайший выходной, следующий за именинами. Мы пришли, когда уже все остальные гости собрались, в прихожей нас встретили оба, Валя и Костя, нарядно одетые, весёлые, раскрасневшиеся. Мы опоздали, так как пришлось добираться с загородного участка, где мы выращивали овощи, ягоды и фрукты, на солнце провели полдня, шли пешком 5 км, а потом долго не могли сесть в автобус до Харькова. И сразу же Валя взяла меня за руку, и сказала, что хочет познакомить со своей подругой Витой, к которой тут же меня и подвела. После знакомства Валя повела нас с женой дальше, в комнату, где сидели гости, дядя мужа Анатолий с женой Татьяной, и Коля с женой, сотрудник института, где я работал, и когда-то Костя тоже. С Колей мы иногда  встречались, я знал, что он тоже частенько пользуется ЭВМ, как и я.

-Ты, Саша, сядешь здесь, рядом с Витой, а ты, Ира, сядешь вон там, напротив,- произнесла безапелляционно Валя, пытаясь соединить мои руки с руками Виты. Мельком взглянув на Виту, маленького росточка женщину, которую я видел впервые, с некрасивым лицом, я стоял, не зная, что ответить на это предложение, о подноготной которого нетрудно было догадаться. В самом деле, уже на нескольких предыдущих встречах Валя заводила разговор об этой своей подруге, которая была архитектором, рассказывала, что они с Костей часто берут её с собой на выходные, когда ездят на машине к озеру, где можно поплавать, позагорать и поудить. Там Костя берёт напрокат лодку, и они вдвоём с Витой уплывают на дальний берег, где по полдня проводят без неё, Вали. Несмотря на безразличный тон, которым Валя рассказывала об этих купаниях на водах, нам с женой стало ясно, что эта подруга становится для Вали опасной, и Валя попытается как-то прекратить эти тет-а-тет Кости и Виты. Ещё Валя рассказывала, что у Виты двое малеьких детей, больная мать, и сколько та ни пытается подцепить какого-то мужика, готовая тут  же бежать с ним в постель, ничего у неё не получается: все мужчины с ней спят лишь по разу. Это что-то напомнило мне из рассказов самой Вали о своих попытках до Кости найти себе хоть кого-нибудь. Но это я сейчас такой умный, по долгом размышлении о проделках этой симпатичненькой теперешней жены моего брата по отцу. А тогда я, словно в ступоре, стоял, и наблюдал, как две эти паучихи пытались вить вокруг меня свои сети. И тут моя жена, тогда больная и слабая после сложной операции, выступила решительно против этих козней, направленных, конечно же, против неё. Во-первых, она не согласилась, и я её поддержал, чтобы мы сидели не вместе, и мы уселись рядышком. Мигом туда же, справа от меня, уселась, чуть не прыгнув, Вита, и попыталась, чтобы я за ней ухаживал, и развлекал её. Но тут уж и я проснулся, и просто игнорировал эту шуструю мышку, которая уже посвёркивала своими маленькими, хоть и гниловатыми, зубками в мою сторону. Тут же над ней взял опеку Коля, который сидел вдали от своей жены, и, по-видимому, был запасным «игроком» в этой грязной возне. А дядя Кости  Анатолий, сидевший на самом почётном месте, злорадно ухмылялся, глядя в мою сторону, его жена Людмила пыталась всё сгладить, и завела успокоительный разговор. Костя при этом на меня не глядел, делал вид, что рассматривает что-то в окне.

     Но на этом первом раунде «бой» за меня не кончился. Валя, улучшив минутку, вызвала мою жену на кухню, и стала её уговаривать, позволить мне «сходить на сторону»:

-Всего один раз, всего один половой акт! У Виты больная мать, двое детей, и никто не хочет с ней остаться. Ну что тебе стоит, уступить своего Сашу ей на один раз?-

Моя жена недоверчиво глядела на это хитро-глупое существо, в ней больше не было ни доброты, ни красоты, и больше всего она напоминала мышь, нет, крысу, готовую ухватить кусочек, и тут же убежать.

-Почуяли, что я больная, ослабевшая, и решили меня добить, звери они, вот кто, эти двое, Костя и его жена, эти отвратительные мерзкие уроды, шакалы,-

так думала тогда моя жена, подбирая слова для ответа этой закусившей удила, почуявшей угрозу собственному благополучию, и не желавшей уступить своё место подруге Вите, место на поезде, едущем в благополучное завтра, маленькой мерзавке. Ответила моя жена, конечно, правильно, корректно, хотя ей и хотелось врезать этой гадине по морде, и хлопнуть дверью.

     Мы вскорости, не попрощавшись со всеми, по-английски ушли из этого дома, для нас негостеприимного, где под сахарными словами хозяйки был скрыт отвратительный,  зловещий смысл.

6 июля 2010 г.