Каждому свое

Он нехотя поднялся с корточек, зачем-то отряхнул руки и унылой походкой побрел к пылающей обочине. Меж размытых в утреннем тумане пятен огня от горящих спинок кресел и разлетевшегося багажа, были разбросаны искореженные тела, над которыми то и дело склонялись едва различимые серые тени. Кое-где всё еще раздавались стоны, был слышен тихий женский плач, но всё это забивалось гулом и треском полыхающего салона автобуса.
Одна из теней было дернулась в сторону, но приостановилась и выдвинулась навстречу из тумана, принимая четкие очертания.
- Наше Вам с кисточкой, генерал, - улыбнулась «тень» белоснежной улыбкой - и тебя сдернули цыплят по осени считать?
- Всё шуткуешь? Мне до генерала…
- Ты же главный!
- Старший*, главный**… докладывай.
- Двадцать два трупа... пока. В основном черепно-мозговые. Возраст от десяти до шестидесяти трех. Есть от потери крови из-за оторванных конечностей, двое – остановка сердца. Ну а этому, - он ткнул пальцем в куртку, вмятую в землю с расплющенными кистями рук и портретом вместо головы – совсем не повезло. Половина здесь, а половина вооооон там, у куста, видишь? Вся картина маслом.
- Кто художник?
- То дерьмо пополам с металлом. Гнал на своем «Мерине» до второй космической. Перегаром даже от мозгов на асфальте прет.

Тот, кого назвали генералом, кисло прищурился и с досады выругался одними губами. Понятно, жди гостей. Нет бы всё по-тихому, своими силами.
Он обвел взглядом залитую кровью и горящим бензином поляну. И не поймешь, кому тут повезло больше: тем, кто уже не дышит или тем, кто сломанными руками прикрывает себе рот, сдерживая рыдания. А уж потом-то будет еще хуже. Запах горелой человеческой плоти вперемежку с туманом пропитают не только легкие, но и мозги на ближайшие лет пять, а может и на всю жизнь. И еще очень и очень долго черно-красные сны будут заканчиваться воплями ужаса, заставляя подвывать всех соседских собак.
Как когда-то у него.

- Что еще?
- Восемь человек с травмами различной степени тяжести, но выживут. А те двое, - он ткнул в сторону судорожно сглатывающих воздух тел – Пять- десять минут от силы….

- Ты чего лыбу давишь? – «генерал» наклонился, поднял срезанную чьим-то длинным ногтем полевую ромашку, сдул пылинку крови и сунул себе в зубы. Оторванная рука рядом дернула пальцами, словно цепляясь за последние секунды жизни.
- Так «Манчестер» сегодня игру выдал – сказка! Ой! Вы бы видели те танцы волков с овцами!
- Да ну? Прям на клыке вертели?
- Хо! Не то слово и не в том месте!
- О как? А скажи мне голуба красно-белая! С каких щей ты на службе по стадионам круги нарезаешь? – «генерал» краснея белками глаз, рвал зубами стебелек через каждый сантиметр.
- Так я же эта… Вы не подумайте… Я по делу…. И футбол последний раз только в Одессе…
- Тебе заняться больше нечем?!!! А если нечем, тогда рисуй план эвакуации в формате шесть на девять.
- А шо?
- Та не шо! Я уже наслушан историй за твою Одессу на тыщу лет вперед. Иди работай!
- Тюууууууу….
- И чтоб тихо мне здесь! Соберешь всех, сдашь в накопитель под роспись и проверь, чтобы у каждого был свой номерок. У Петра чтобы отметились в обязаловку! А то лови их потом по катакомбам да старым домам по сто лет.

Трое в черном, с каменными лицами выросли из тумана со стороны дороги тихо и неожиданно. Один из них протянул руку вперед, но «генерал» поморщился и мотнул головой.
- Не надо, я знаю кто вы. Забирайте своего и держитесь подальше от моей группы.
- У каждого своя работа, – кивнул собеседник.

Наконец последняя на сегодня душа отделилась от тела и недоуменно заозиралась по сторонам. Ангелы смерти, уже согнав в кучу всех новоприбывших, готовились стартовать и поглядывали в небеса.

И только под душой водителя «Мерседеса» оранжевыми трещинами жадно расступалась земля.