В воронежских школах мемуары

         В воронежских школах

    По приезде в Воронеж меня записали учиться в 3 класс средней мужской школы №28 , расположенной на пересечении улиц Фридриха Энгельса и Комиссаржевской.  Мама привела меня  в школу через парадный вход, выходящий на улицу Фридриха Энгельса, а когда уроки закончились,  меня со всеми учениками заставили выходить через чёрный подвальный выход на улицу Комиссаржевской. Я помнил, что надо идти довольно долго направо. И я пошёл. Потом я увидел, что дорога какая-то не такая. И начал спрашивать, где находится вокзал, поскольку я знал, что наш дом вблизи вокзала. Но, так как я уже прошёл довольно много, я оказался примерно посередине между вокзалами Воронеж I и Воронеж II. А я не знал, какой мне нужно. Короче моё путешествие домой затянулось часа на четыре. Третий и четвёртый классы я проучился благополучно и получил в конце четвёртого класса похвальную грамоту. Дальше хуже. Мама с папой правильно рассудили, что мне в будущем будет нужен английский язык и поэтому перевели меня в другой класс, где должен изучаться именно английский. В этом новом классе было полно законченных хулиганов и будущих настоящих воров. Через какое-то время некоторые из них оказались в тюрьме. Кроме того, как известно, 5 – 7 классы для мальчиков – это время мальчишеского хулиганства, которое и процветало в моём классе. Я с большинством ребят как-то не поладил. Уже то, что я прилично учился, вероятно, вызывало раздражение. Однажды, ребята проделали такой фокус. Выкрутили лампочку в классе и подложили туда мокрую бумажку. Когда урок начался, бумага высохла,  и лампочка погасла. Откуда-то учительница узнала, кто это сделал. Может быть, она сама догадалась. Но ребята решили, что это я наябедничал, и решили после уроков меня «метелить», т.е. бить. Ясно, что после таких эпизодов в классе я чувствовал очень не уютно. Однажды произошёл случай, который мне даже сейчас вспоминать стыдно. Был у меня в классе один дружок, и вот мы с ним по какому-то поводу повздорили. И вся школьная ватага начала нас подначивать, чтобы мы «стукались». Так назывался кулачный поединок. И мы начали мутузить друг друга. Мне казалось, что удары были равносильны, но в пылу драки я не замечал, что я дерусь ловчее его, и я его здорово побил. Он несколько дней ходил весь в кровоподтёках. Его мать заявила моей матери, что я бандит. А мне до сих пор стыдно. Вместо того чтобы драться  и побить тех, кто меня действительно обижал, я избил своего друга. Кстати, из моих настоящих обидчиков драться со мной один на один никто не хотел.
Был там один мальчик – Юра.  Украл он у меня учебник. На первой странице написал свою фамилию и то, что будто бы он его купил. Так я, дождавшись на перемене,  когда он выйдет в коридор,  в середине книги написал внизу свою фамилию и, таким образом, вызволил свой учебник. Он и ко мне, и к другим ребятам всё время задирался. Был просто невыносимым человеком.  В конце концов, он попал под трамвай, и ему отрезало ногу. Дело в том, что в те годы трамваи ходили с открытыми дверями, и на подножках висели гроздьями люди. Иногда кто-нибудь соскальзывал с подножки, и нога попадала под трамвай. Я лично видел такой случай. Мужик прыгал, прыгал на одной ноге, когда трамвай тронулся с места.  Потом он не удержался,  и нога оказалась под колёсами. Так вот через какое-то время этот Юра стал ходить на занятия на протезе. И вы думаете, он утихомирился. Так и остался совершенно  невыносимым.
     Хулиганство на уроках было страшное. Были несколько учителей, которые не могли управляться с этим хулиганством. Так вот,  перед их уроками ученики в драку занимали последние парты. Те, кто оказывался на передних партах, оказывались хорошими мишенями для стрельбы по ним из резиновых рогаток. Стреляли бумажными плотно скрученными «шпонками», а иногда делались «снаряды» из проволоки. На задних партах курили, нагнувшись под парту. Когда учитель отворачивался к доске,  в доску кидали каштанами. Однажды учитель физики поворачивался в этот момент, и каштан ударил его в лоб. Он, плача вышел из класса, но даже не пожаловался директору. Перед тем как одна учительница подходила к классу, чтобы начать урок, ученики хором на всю школу орали неприличные частушки про неё.
     Я в это время увлёкся игрой на деньги в  «пристеночку»  и в «бебе». По кучке монет кидали битком, а потом этим битком надо было перевернуть монету. Целыми днями пропадал на улице и перестал делать уроки. Устные уроки делал на переменах. А вот,  с письменными были проблемы. У нас был первый урок математики,  и я три недели подряд получил двойки за невыполнение домашнего задания. Помню, учительница приходила домой к родителям жаловаться на меня. Были крутые семейные «разборки».
     После окончания шестого класса в Воронеже школы сделали смешанными. Ребят отправляли в женские школы, а девочек в мужские. Так я оказался в средней школе №11, расположенной недалеко от Воронежского управления МВД. Поскольку в процессе смешивания школы стремились освободиться от плохих учеников, то в нашем классе снова оказалось человек десять ребят уголовного типа. Повторюсь, что трое из них скоро оказались в тюрьме. Директор нашей школы была очень уважаемым человеком в городе. Школа считалась образцово-показательной. С помощью связей в Горкоме директрисе удалось за один год выгнать всех хулиганов из нашей школы. Из нашего класса выгнали 12 человек. Потом на двадцать с чем-то девочек осталось примерно десять ребят. После окончания школы у нас в классе  было 4 золотых и 2 серебряных медали, и выпускники нашего класса блестяще поступали в ВУЗы. При конкурсе 5 человек на место на физико-математический факультет Воронежского университета сдали вступительные экзамены на все пятёрки только пять человек, причём трое были из нашего класса. У нас был замечательный физик – Борис Федорович Пронин. Его некоторые объяснения я помню до сих пор.