Пей кофе, пока падает снег

За окном падает снег, белый, как шерсть Блинчик, холодный, как морозящая по утрам вода, обладающая металлическим привкусом крови, пушистый, как серёжки вербы, а я нежусь в уютной теплоте согретой двумя телами постели, и мягко перебираю мягкие льняные волосы, рассыпавшиеся по шёлку чёрной подушки. Заплетаю маленькие косички, чтобы потом их самому расплести, и слушаю мерное дыхание спящего рядом мужчины. Уже раннее утро, шесть часов, и ему пока рано просыпаться, даже с учётом того, что идти сегодня на работу. Это у меня выходной, который заканчивается, но не у него.
Гладкие, похожие на струи стремительного водопада, светлые волосы ласкают кожу пальцев и рук, а я решаю сплести три косички вместе по тому же типу, как делал их и по отдельности. Я бы сейчас подумал, что мне не хватает тихого мурчания кошки под боком, если бы был один в постели, но это не так. Со мной Дис.
Уже вовсе не первая такая неофициальная встреча в мой выходной с двумя обязательными условиями: ужин либо дома, который готовлю я, либо в каком-нибудь месте, и я остаюсь ночевать у него. Всё пошло наперекосяк после первой, проведённой вместе ночи, когда он заплатил Эрдосу за меня в баре, после неожиданного, но обязательного - боссу попробуй посопротивляться -, выступления на сцене, тогда как я это всегда делаю только приватно... В судьбу я не верю, но что это тогда? Случайное стечение обстоятельств, которое не может быть случайным просто потому, что так не бывает в этом мире?
Чем меня привлёк этот высокий мужчина с хорошим, хоть и довольно худощавым телосложением, с гладкими волосами цвета льна и странно-туманными глазами кровавого оттенка?
Кстати, я всегда хотел себе красное постельное бельё. Приобрести, что ли...
Он не смотрел так похотливо, как это делали множество до него. Что бы я ни делал, в какие бы шпагаты ни садился, как бы ни продавал собственное тело перед его глазами, прогибаясь до натянутого ощущения в горле и ни отрывал от него манящего, чуть прикрытого чёрными ресницами взгляда, он смотрел так, как смотрят только...
Мессир.
Я оказался заинтригован и поставил себе целью развести его на развратное обожание меня и желание моего тела. Так второй раз я его встретил в дорогом магазине официальной одежды, одобрив его выбор, а в третий раз...
За четыре года я прекрасно себя чувствовал, сменяя по прихоти тех, кто оставлял на мне свои глаза, партнёров одного за одним, следуя принципиальному правилу: один клиент на одну ночь. Никогда не повторял их, и начальство не противилось такому подходу к делу: элита ценится на вес золота, а в последнее время новые кадры тормозят в освоении искусства любви, потому выпирать меня Эрдос пока точно не собирался. К тому же, он имел неплохой доход с моей неуёмной энергии, быстро восстанавливающегося тела и наглого взгляда.
Каждый мужчина, западавший на нахальство, желал показать хастлеру, где его место. Может и в тайне, может и не все, так как попадаются те, кто обращается с такими, как я, откровенно нежно и трепетно. Но все оказывались с вязкой слюной во рту, которую сглатывали тяжело и с глухим стоном, пожирая глазами не дающего прикоснуться к себе чёрного кота. Все, но только не они.
Так же, как и Лино, он не видел во мне какой-то нереальный объект страсти и секса, которым я никогда и не был. Просто, как и многие из высших слоёв в этой отрасли теневого рынка, умею выгодно показывать себя. Проще говоря, продавать своё тело и получать за это приятное времяпровождение, возможность покрасоваться, секс и деньги. У меня сотни, тысячи конкурентов, я могу в любой момент оказаться хуже них, но я всегда буду первым и лучшим. Потому что ненавижу проигрывать.
За четыре года у меня не появлялось ни желания, ни необходимости любить. Рана, оставленная ранней смертью Лино, зарубцевалась довольно быстро. Конечно, в дождливые дни было тоскливо, серо, и болело сердце, тогда я прижимал к себе урчащую Блинчик и пил вкусный кофе с молоком и белой пеной, сидя на подоконнике его же квартиры, завещанной мне, которую не смог отобрать сменивший его босс - на тот момент я вступил в полную гражданскую дееспособность -, и слушал голос Стинга. Он всегда слушал его, когда стоял на балконе, опираясь на перила, и выкуривал одну из своих тяжёлых сигарет. Музыка лилась по всей квартире, и я любил танцевать, а также петь под струями воды в душе, падающей то колкими иглами, то ласкающими нитями на голое тело.
Но шрам заштопал боль быстро, потому что я не мог позволить себе такую роскошь: грустить. Мне надо было быть соблазнительным, с задором в глазах, живым, излучающим энергетику и заражающим ею каждого зашедшего в бар мужчину. И пару месяцев назад им оказался Дис, этот светловолосый дипломат, которому я заплёл косички. Мужчина, с которым я решил изменить своему правилу, устроив с ним не одну ночь и вовсе не последнюю.
Я не мог поверить, что за четыре года, потеряв это и забыв, я снова захотел... любить? Или быть любимым? Именно любимым, а не трахнутым или трахнувшим? Или всё это вместе?
Со вздохом опустив острый подбородок на чёрную гладкую ткань покрывала, переворачиваюсь на спину, глядя на лицо с точёными чертами, с едва заметным пикантным переломом на носу, с длинными ресницами на веках, скрывающих туманно-красные глаза, в которых в моменты оргазма и во вспышках света пробегают ярко-розовые электрические разряды. Позволяю юрким пальцам расплетать завязанные косички, с удовольствием потягиваясь, подражая движению какой-нибудь разминающейся змеи, и не задеваю спящего мужчину, чтобы не разбудить. Нельзя. Я ещё не сварил кофе и не достал из холодильника конфеты из горького шоколада, сделанные вчера на сегодняшнее утро. Но через полчаса, когда его уже можно будеть будить...
- Мессси-иррр... Не желаете ли проснуться?
У меня вошло в привычку по утрам обращаться к нему на 'вы', и, кажется, мужчина вовсе не против. Потому что в открывшихся сонных и умных глазах, которые я увидел, вновь оказавшись у постели, нет ни капли возмущения или недовольства.
- Ответ "нет" будет крайне оскорбителен, потому что кофе уже остывает, а душ ждёт как никогда.
Улыбаюсь, раскрывая губы кончиком языка и проводя им короткие, соблазняющие в своей медлительности мазки по верхней губе.
Спросонья хмурится, приподнимаясь по кровати к изголовью и бросая взгляд на привычное место, на котором обычно находится стеклянный журнальный столик, но нет! Сегодня, уважаемый, придётся пройти на кухню. Зря я, что ли, старался там и всё красиво укладывал? Нет уж, я требую похвалы!
- Сколько времени? - Хриплый по возвращении из сна, приятный голос, обволакивающий такой, и понимаешь, что ему будешь верить с первых слов... А зря. Дипломату поверишь - потом будешь пенять на себя.
- Без пяти семь.
Да, как ни странно, а я жаворонок.
- О Боже...
- Неверно. Чёрт, - ухмыляюсь, и опускаюсь на простыни прямо перед ногами растянувшегося по двухспальной кровати мужчины.
Поводя сильными лопатками, склоняюсь, как и был, в одних брифах, сжимая пальцами с ухоженными ногтями скользящие между них простыни, и одним гибким, истинно кошачьим движением подбираюсь к очаровательному с утра мужчине. Уверенно и расчётливо вихляющим бёдрами зверем преодолеваю расстояние между пальцами его ног и торсом, почти касаясь грудью чёрного покрывала на худощавом теле со сводящими с ума жилистыми руками.
- Мессир-р-рр... - опускаюсь на его живот, гладящим движением правой руки прокрадываясь на спину Диса, и настойчивым движением приближая его к себе, вполне в способности это сделать. - Я хочу, чтобы Вы встали. Вы встанете?
Весьма двусмысленно, да. Да, я знаю, что это неподобающее для шлюхи поведение, но, во-первых, я настолько шикарен, что могу себе это позволить, во-вторых, я не первый раз оказываюсь в его квартире, и, в-третьих, остывает кофе.
Мутная пелена постепенно скатывается волной с выразительных глаз, и на тонких губах я вижу едва ли не насмешливую улыбку. Впрочем, я вправе быть довольным: не отстраняется.
- Ты многого хочешь, Ваал.
Мне показалось, или в бархатном голосе послышался оттенок согласия на то, чтобы я получил то, о чём прошу?
- Но Вас ждёт кофе.
- О да, конечно же, кофе... Одеться на хочешь?
Мессир посмеивается, легко покачивая головой и смотрит в мои светло-серые глаза, а я провожу рукой по его слегка щетинистому подбородку, и падаю немного в сторону на гладкий шёлк простыней, ласкающих кожу.
- А тебе не нравится, что я так..? - и подушечками пальцев, будто едва касаясь, скольжу по груди, проезжаясь по тёмному соску и зарываясь свободной рукой в короткие чёрные волосы с лёгким прогибом в спине. Не отводя взгляда. Ни на долю секунды.
Боже, если он меня даже с утра через несколько минут не захочет, я подам в отставку и уйду на пенсию...
- Чёрт, иди на кухню, я сейчас подойду.
Ооооо.... Опуская одну руку, когда запястье проводит вниз у раскрытых губ, касаюсь острием языка видно выпирающих темнеющих вен, и парой соединённых плавностью движений оказываюсь на ногах, подхватывая с кресла немного прозрачную свободную белую рубашку, и скрываюсь на кухне, накидывая её на почти оголённое тело. Если он не подойдёт сюда через восемь минут...
Надевший светлые домашние штаны, Дис берёт меня за локоть цепкими, сильными пальцами и утягивает за собой на стул, а внутренности окатывает огненной лавиной ликование: успел за пять и пришёл-таки. Да, на собственную кухню. Но на ней хозяйничал я! Потому что это здорово - готовить тому, кто тебе настолько приятен.
Опускаюсь на его ноги, лицом к лицу, широко разводя смуглые бёдра, и оборачиваюсь к столу, оказавшемуся за моей спиной, когда мужчина оглядывает убранство. Белые чашки с горячим кофе, не успевшим остыть, замысловатой формы чёрного цвета вазочка с горько-шоколадными конфетами, и разбросанные по большой плоской чёрной тарелке алые, бордовые и цвета бургундского вина зёрнышки граната. Я люблю гранат.
- Чудовищно... - фыркает, улыбаясь, чуточку смешливо, а я прогибаюсь в сцепившихся на моей пояснице в замок руках, ловко подхватывая пальцами одну конфетку в форме цветка, а второй рукой беря чашку кофе.
- Ты не оценил? Тогда пей кофе, невежа.
Панибратское общение с бывшим клиентом? Дьявол, я теряю форму... Старею?! Нет, только не это!
Поднимает брови, видимо удивившись, и распускает руки, чтобы взять свой кофе, и хочет ещё забрать конфету... Но я пресекаю это действие, мотая головой.
Молча делает глоток пробуждающего и чуть терпкого напитка, а я уже держу сладость в губах.
Не будь дурак понимает, в чём дело.
Прижимаюсь к нему теснее, упираясь в живот промежностью, и приближаюсь ртом к узким губам. Жду ещё немного, опасно замирая, зарываясь одной рукой в светлые волосы ниже затылка... и, хватая пряди пальцами, уверенно передаю в чужую горячую полость горчащую сладость, вжимая свои губы в его и проталкивая язык вслед за конфетой.
Сильные руки дёргают ткань почти прозрачной рубашки на лопатках, пытаясь захватить и кожу, пытаясь отодрать меня от себя, но я так просто не сдаюсь. Я закрываю глаза и оттягиваю его голову вниз, целуя мокро и жёстко, глубоко, требовательно, желая сожрать его вместе с этой конфетой.
Я думал, что он хотел скинуть меня с себя? Я ошибся.
Белая ткань скатывается с крепких плечей, после - с загорелых опущенных рук, падает по моей спине, падает на колени мужчины, слетает на пол...
Да, я не сдаюсь. Да, если ты мне нравишься, я буду с тобой. Потому что ты можешь быть только моим мессиром. Мессир шлюхи... Не правда ли почётное звание?
Будь моим, Дис. Я клянусь, ты не пожалеешь.

3.07.'10 - 4.07.'10