Операция КРОТ. Глава 12

Продолжение.
Начало: http://www.proza.ru/2010/06/18/479
Глава 1: http://www.proza.ru/2010/06/20/1350
Глава 2: http://www.proza.ru/2010/06/21/892
Глава 3: http://www.proza.ru/2010/06/21/945
Глава 4: http://www.proza.ru/2010/06/21/1017
Глава 5: http://www.proza.ru/2010/06/21/1158
Глава 6: http://www.proza.ru/2010/06/23/654
Глава 7: http://www.proza.ru/2010/06/23/1079
Глава 8: http://www.proza.ru/2010/06/25/939
Глава 9: http://www.proza.ru/2010/07/02/807
Глава 10: http://www.proza.ru/2010/07/02/865
Глава 11: http://www.proza.ru/2010/07/06/1118


1

Ермаков вжал педаль акселератора в пол до отказа. От обогащенной смеси топлива двигатель взвыл, и синяя Вольво, проскочив перекресток на желтый сигнал светофора, вырулила к рынку. Проехав несколько метров от ворот, автомобиль встал на обочине.
Еще минуту Владимир не хотел отрываться от удобного четырехспицевого руля, терять ощущение мощи, обладателем которой он стал недавно. Сидение было словно по нему скроено, и ничто не давило ему в спину, как случалось в Жигулях. Автомобиль блистал своей новизной, а в салоне еще пахло заводской сборкой. С превеликим удовольствием Ермаков вдыхал этот аромат.

Не пристало бригадиру ездить на еще необкатанной Вольво. Подобного размаха не было ни у кого в Южноморске. Рыжий катался на "японцах": двухколесной Хонде и белой Тойоте. Чечены почему-то иномаркам предпочитали отечественные авто. Малыш, до того как исчез, вообще передвигался на своих двоих или на БМВ Арнольда, крайне редко садясь за руль собственного Форда. Поговаривали, что он собирался поехать в Германию за Мерседесом, но осуществить мечту вроде бы не успел. Или же его просто никто не видел на новом "немце".

Однако Ермаков не чета всем остальным. Он бригадир Креста, и этим все сказано. А раз так, то должен держать марку. И Вольво - подарок Астафьева за верную службу. По работе босс честно воздает всем.

Но сидеть в машине было глупо, и Владимир, выскочив из автомобиля, открыл соседнюю пассажирскую дверь.

Кокетливо стрельнув глазами, Марина взяла его под руку и непроизвольно обернулась. Маленькая "четыреста сороковая", отливающая синим перламутром, нравилась ей не меньше, чем ее молодому человеку.

- Зря ты со мной пошла, - Ермаков включил с брелока сигнализацию, - посидела бы в машине. Я на пять минут: надо кое-что уладить. Крест просил.

Девушка чмокнула его в щечку и торопливо стерла след, оставшийся от помады.

- Мне скучно одной. Заодно тут и пообедаем.

Владимир пожал плечами: как хочешь.

Они прошли в небольшой павильон, выходивший окнами на рынок. Здесь было оборудовано неплохое и даже почти уютное кафе. Несмотря на то, что за столиками часто бывали барыги, презревшие все санитарные нормы, в помещении царила стерильная чистота. Крест не терпел грязи на своих объектах и разбирался в случае неповиновения очень жестко. Директор этого заведения (рынка) хорошо помнил, как ему собственноручно пришлось драить все прилавки и подсобные помещения на глазах у подчиненных, не получая за такую работу ни гроша, лишь презрение и унижение. Повторения истории, подорвавшей его авторитет, ему, понятное дело, не хотелось.

Ермаков щелкнул пальцами, подзывая официанта, - был в этой забегаловке он один на всех. На большее, чем забегаловка, рыночное кафе и не тянуло.

- Обслужите девушку.

Молодой человек в белой рубашке и с подносом в руках послушно кивнул.
Марина уселась за угловой столик и позвала Владимира.

- Я буду тебя ждать, - приподнявшись со своего стула, она приникла к его жадным губам.

- Скоро буду. - Ермаков повернулся и вышел.

Девушка проводила его взглядом. А он ведь даже не обернулся, уходя. Любит ли он ее? Этот вопрос долго будоражил мозг, но, в конце концов, Марина решила, что это не столь важно. Хотя ответ уже знала. Но ей было легче обманывать себя. Они весело проводят время, и ей нравится его общество, но пылких чувств они друг к другу не испытывают. Их отношения укрепил секс, который может быть и без любви. Они спят вместе, взаимно удовлетворяя желания и потребности в человеческой ласке. Однако она не отказалась бы, если бы Владимир видел в ней нечто большее, чем просто женщину-партнера в постельных играх. Марина знала, что запросто бы пошла на более серьезные отношения с ним, но к чему-то принуждать Ермакова она не могла.

Обед показался ей пресным и невкусным. Может, ее мысли тому виной, а может, отвратительная кухня. Еще раздумий над этим ей не хватало! Пусть другие, отведав этих кушаний, задумываются, а ей это ни к чему.

Марина, наскоро перекусив, оттолкнула от себя тарелку и глянула на часы. Прошло семь минут, Владимира не было, а ей стало скучно. Чтобы как-то скоротать время, она рассеянно посматривала по сторонам, изучая посетителей. Через минуту она уловила на себе пристальный взгляд. Пара жгучих, кавказских, карих глаз смотрела на нее, оценивая с ног до головы.

Жизнь ничего не стоит, если ее не разнообразить забавами. И Марина решила поиграть. Все равно, зная, что она секретарша Креста, ее никто и пальцем тронуть не посмеет. Она откинула голову назад, встряхивая длинные шелковистые волосы, и, вперив взгляд из-под длинных ресниц в кавказца, вызывающе облизала пылающе-красные губы язычком. Потом, имитируя страшную жару, - а в помещении было действительно очень душно, несмотря даже на два вентилятора, крутившиеся под потолком, - легко провела ладонью по бархатистой коже, смахивая с шеи капельки пота, и, подчеркнув движением пальцев округлые линии груди, расстегнула блузку на одну пуговичку ниже.

Не обнажаясь, девушка сделала тем не менее тонкий намек, и бурная фантазия сына гор уже рисовала живописные сцены любви на берегу моря, когда волны ласкают сплетенные воедино тела. А на дворе стоял всего лишь март, и море еще было холодным.

Но кавказец загорелся желанием, и ничто не могло уже его остудить. Он пожирал глазами провоцировавшую его девушку. Ее влажный ротик манил, грудь в возбуждении вздымалась, мечтая о ласке заботливых рук.

Марина сидела в недоумении. Ее "клиент" никак не хотел сам действовать. Она немного смутилась. Неужели он не понимает прозрачных намеков? Куда же тогда делась хваленая жгучая кавказская кровь? Девушка одернула юбку с разрезом до бедра и закинула ногу на ногу, оголяя острое колено, стройные линии ног.

Кавказец провел пальцем по губам и поднялся из-за стола с единственным намерением. Обойдя вдоль окна всех посетителей, он приблизился к грациозной русской кошечке, как окрестил девушку, и зашел к ней за спину.

Марину уже интересовало продолжение. Как далеко зайдет мужчина в таком мимолетном знакомстве, зная, что за нее ему голову оторвать могут? Она предвкушала, как "джигит" касается ее волос ладонью и нежно прикасается шершавыми обветренными губами к ее щеке. Надо было немедленно прекратить игру, но мозг буквально парализовал тело, ожидая продолжения. Ей нравилось быть желанной. Мурашки пробежали по спине.

Неожиданно хриплый вздох вырвался из уст кавказца. Он наклонился набок, прикрывая локтем ребра. Владимир зашел с черного хода, через кухню, поэтому Марина вовремя не увидела его, продолжив кадрить незнакомца.

- Я не люблю такие игры, - Ермаков вышел перед ней и сел рядом.

Девушка испугалась его глубоких, чуть суженых ревностью глаз, ставших цвета гагата. Наверное, так смотрели солдаты в Афгане, ловя на мушку духов. Его зрачки, словно у кошки, буравили ей душу. Природная дикость и жестокость скрывались под вполне цивилизованной и даже красивой оболочкой.

- Володя, я больше не буду, - выдавила она из себя, опустив глаза. Язык с трудом ворочался во рту, не желая подчиняться.

Кавказец, в первые секунды ошалевший после несильного удара по почкам, наконец, пришел в себя. Поняв, что его разыграли, он просто озверел, оттолкнул в сторону стол, за которым сидела девушка и кинулся на Ермакова с кулаками. Атака закончилась полным фиаско. Владимир подался со стула в сторону и помог нападающему продолжить траекторию движений чуть дальше, чем тот собирался поначалу. С грохотом перелетев через стул, на котором только что сидела его цель, он угомонился под столом.

Народу в зале было немного, несмотря на обеденное время, но рыночные торговцы небольшими партиями сменяли друг друга в кафе, чтобы как-то перекусить и утолить жажду.

Три азербайджанца шагнули через порог именно в тот момент, когда тело их соплеменника заходило на посадку. Подобного позора они стерпеть не могли: затронута их национальная гордость.

- Ах ты, русская скатына, - возглас с акцентом огласил кафе.

Марина, мельком посмотрев на перекошенные лица троицы, поняла, что эти точно убьют, если их никак не остановить.

Блеснули при дневном свете лезвия ножей. Кавказцы кинулись на обидчика. Владимир понимал, что противостоять трем обезумевшим мясникам голыми руками попросту невозможно. Он резко дернул "молнию" вниз, распахнув куртку, и отступил назад. Скосив взгляд вниз, заставил азербайджанцев взглянуть ему под полу куртки. Движение нападающих прекратилось. Показывая, что конфликт исчерпан, они сунули ножи за пазуху, подхватили под руки своего выключившегося собрата и поспешили скрыться за дверью.

Из-за пояса у Ермакова торчала рукоятка "Беретты"...

- Володя, я не хотела, - Марина, оправившись от испуга, поняла, какой опасности подвергла себя и, прежде всего, молодого человека.

Владимир молча поднял стул, поставил на место стол и заказал два обеда. Официант рядом подбирал с пола осколки разбитой посуды и остатки еды.

- Забудем об этом, - Ермаков сел напротив Марины и заглянул ей в глаза. - Чем сегодня будем заниматься?

Девушка многозначительно улыбнулась. Планы на вечер у нее были грандиозные, и Володя останется доволен. Она попросит у него прощения за этот инцидент и вдвойне будет вознаграждена за свое умение признавать ошибки. Счастье ее будет безгранично. Так любить умеет только Володя. Из всех, кто у нее был до него, она не могла выделить никого, способного составить конкуренцию нынешнему любовнику.

- Астафьев дает мне отпуск, - тихо обмолвилась Марина, виноватая гримаса не сходила у нее с лица.

Ермаков провел ладонью по ее щеке, и девушка откликнулась на прикосновение, прижавшись к сильной руке.

- Улыбнись, мне нравится, когда ты улыбаешься, - он сам улыбнулся, подавая ей пример.

Марина расцвела в ответ. Никакого напряжения не возникло в их отношениях, Владимир не обиделся на нее.

- Куда ты хочешь поехать? - спросил он, продолжение романа в обновленной обстановке пошло бы им на пользу. - У тебя загранпаспорт есть? Не волнуйся, Марина. Это я улажу, проблем не будет. Так куда поедем? Кипр, Анталия, Афины или в Испанию?

Девушка смутилась от широкого выбора. И ведь это еще не все. Ермаков может предложить еще больше, и с деньгами проблем тоже не будет.

- Да нет, Володя, - она застеснялась собственной мысли, хотя это и было желанием ее детства, - я в Москве никогда не была. Хотела бы столицу посмотреть.

Марина взглянула так, что ей нельзя было отказать. Беззащитный ребенок, да и только.

- Будет тебе Москва. Увидишь во всей красе Белокаменную. Обещаю, - Ермаков потянулся через стол и слился с ней в едином поцелуе.

Где-то рядом неожиданно сильно громыхнуло. Что-то взорвалось на кухне. Зазвенели разбитые стекла, осевшие дождем кристаллов, щепки дощатых стен полетели в редких посетителей. Инстинкт, выработанный войной, сработал у Ермакова моментально. Он прыгнул на девушку, смел ее со стула и накрыл своим телом. Взрывная волна прошла над ними, разметав в стороны стулья, столы и кухонную утварь. Клубы черного дыма повалили в окна. Что-то необычайно мелкое, словно мириады водяных брызг, со свистом уткнулось в стены, застучало по крышкам перевернутых столов.

Следом за этим раздался взрыв на другой стороне рынка, Но Владимиру уже на это было плевать. Мысль о том, что сработало взрывное устройство, пришла сразу же. Нервы напряглись до предела. Такое происшествие здесь, сейчас, в мирное время его шокировало. Он все бы понял, если бы по-прежнему находился среди гор и песка под палящим солнцем, а так...

Сколько длилось затишье, Ермаков сказать не мог. Ни одна живая душа не шелохнулась рядом. Все боялись пошевелиться, опасаясь ускорить час приближения смерти. Складывалось впечатление, будто люди вокруг вымерли.

Он оторвал голову от пола и взглянул на бледное, испуганное лицо Марины.

- Ты в порядке? - прохрипел Владимир, не в силах вернуться к нормальному мироощущению.

Глаза девушки остекленели. Шок. Она с трудом понимала происходящее, но все же смогла выдавить ответ.

- Да. В порядке. - Чуть приподнятая голова откинулась назад.

Ермаков поднялся на ноги. Так было намного удобнее. Под распахнутой курткой по голубой рубашке расползлось бурое пят¬но. Владимир не чувствовал боли и тревожно заметил, что ткань нигде не повреждена. Кровь не могла появиться ниоткуда, а он не был ранен!

Лицо девушки бледнело на глазах. Из крохотного отверстия на груди била ключом алая кровь, обагряя светлую блузку.

- Скорую! - во весь голос заорал Ермаков в пустоту. - Вызовите скорую!

Ему не было дела до остальных. Кто убит, кто ранен - какая разница. Марина умирает у него на глазах, и никто не может помочь.

Он вытащил из кармана носовой платок, дернул в стороны блузку, так что пуговицы в разные стороны полетели, и наложил на рану нечто вроде тампона. Полоской ткани, оторванной от своей рубахи, Владимир перетянул ее грудь, прижимая тампон. Кожаная канадская куртка послужила девушке чем-то вроде подушки: он подложил ее под голову.

Мысль о том, что девушка стала единственной ценностью его жизни, пришла сразу. Ясное солнышко, осветившее своими лучами его серую судьбу. И сейчас это дорогое солнышко скрывалось за черными тучами. Такого не должно быть. Скупые мужские слезы потекли по его щекам. Нестерпимо ныло сердце. Ермаков склонился над телом Марины, обнял ее, прижавшись к лицу, и шептал только одно:

- Держись, детка, держись. Все будет хорошо.

Кто-то засуетился рядом, встал, отряхнулся и направился к двери, прихрамывая на одну ногу.

Сквозь окна без стекол дул холодный ветер.

Шло время. Владимир чувствовал, как из молодого упругого тела уходит жизнь. Организм еще борется за свое место под солнцем, но смерть неминуемо стучится в дверь. Марина замерзала, ее зубы стучали. Силясь ее согреть, Ермаков покрывал тело горячими поцелуями, обнимал.

- Потерпи, детка. Мариночка, не уходи. Все будет о’кей. Держись.

Но увещания не помогали. Крохотная искорка жизни еще теплилась в теле. Сердце билось все реже и реже. Пульс падал.

Завыла сирена, но Ермаков не слышал ее. Сквозь туман он увидел людей в белых халатах. Они открывали рты, но, словно рыбьи, их уста не источали ни звука. Его взяли за плечи и оттащили в сторону. Словно коршуны, белые халаты кружили над девушкой. Он кинулся к ней, но кто-то его удержал, сильное мускулистое тело подвело его.

Владимир сел у разбитой стойки и, будто на автопилоте, хватил предложенный стакан. Жидкость обожгла его внутренности, придала бодрости телу, но не освободила затуманенный мозг. Чья-то рука протянулась к нему, и Ермаков в ответ замахнулся для удара. Длинные тонкие пальцы сцепили его запястье.

- Успокойся! - звонкая пощечина немного отрезвила его, - сейчас милиция приедет.

Владимир чумными глазами уставился на стоящего перед ним директора рынка в сером костюме.

- Сейчас милиция будет, - повторил он и указал за пояс, где у Ермакова в открытую "прятался" пистолет. - Отдай оружие. Потом верну.

Владимир кивнул и протянул рукояткой вперед "Беретту", которая исчезла в глубоких карманах пиджака директора. Сам он следил за тем, как Марину положили на носилки и, придерживая над ней капельницу, вынесли из кафе.

В двери входил подоспевший милицейский патруль...


2

- Ну, хорош…

Астафьев вышел из-за стола и встретил Владимира с распростертыми объятиями.

- Сам-то цел? Значит, все отлично. Живем и работаем.
- Марина в больнице, - сдавленным голосом произнес Ермаков. - В реанимации, в тяжелейшем состоянии.

Крест опустил глаза.

- Извини, я знаю. Хотел тебя поддержать. Садись, чего стоять-то, - он показал на кресло возле небольшого столика, а сам сел слева на диван.

Владимир безжизненно опустился на мягкие подушки. Тоска, сковавшая душу, не отпускала его.

- Выпьешь? - спросил Крест, извлекая из бара квадратную бутылку виски и два низких стакана.

Ермаков махнул рукой в ответ. Давай!

Он шел к боссу в кабинет через приемную, где за секретарским столом уже расположилась молоденькая длинноногая куколка пышных форм. Астафьев быстро нашел замену, но офис без Марины не был уже таким теплым и приветливым, как раньше. Новая секретарша, размалеванная будто матрешка, кидала на посетителей холодный и высокомерный взгляд своих ледяных зеленых глаз. Не прошло и дня, а ее уже никто в разговоре не звал по имени: среди сотрудников укоренилось прозвище Кошка.

- Живы будем! - поднял стакан Астафьев.

Ермаков выпил залпом, не чокаясь, не закусывая и не занюхивая. Не дожидаясь еще одного предложения, налил второй стакан и снова осушил его. Боль улеглась, но Владимир знал, что через несколько минут она проснется и будет с новой силой разрывать его на части. И только ради этих нескольких минут спокойствия он пренебрег своим прежним правилом и начал поглощать спиртное.

- Рассказывай, как все произошло, Володя, - Астафьев поспешил спрятать виски в бар, испугавшись, что бригадир уже готов пить "огненную воду" галлонами, - мне нужен взгляд изнутри. Как все произошло на рынке?

Владимир уронил голову на грудь. Опять возвращаться ко вчерашнему дню, бередить рану, не успевшую даже зажить. Рассказ о взрыве не занял у него и четверти часа. Ведь, в сущности-то, он ничего и не знал. Они сидели, разговаривали, как вдруг неожиданно на кухне что-то рвануло, и осколки полетели в зал. Даже на уточняющие вопросы Креста он толком ничего не ответил.

Астафьев хлопнул его по плечу.

- Ладно. Успокойся, - он прошелся до сейфа, вытащил вороненую "Беретту" и положил рядом с пустыми стаканами на столике. - Твое?

Ермаков кончиками пальцев оттолкнул пистолет от себя.

- Пусть он у тебя полежит, Крест. Ты же видишь, что сейчас со мной происходит. Неровен час, замочу еще кого-нибудь.

Астафьев согласился и убрал "ствол" на место.

- А почему ты не рассказал о конфликте с азерами? - он резко повернулся к Ермакову.

- Уже доложили... Крысы, - презрительно прошипел сквозь зубы Владимир, - это мое личное дело. Они к взрыву не имеют никакого отношения.

- Кто к чему какое отношение имеет, буду решать я, - резонно заметил Астафьев, - а коль ты, Володя, на меня пашешь, то и докладывать все мне обязан. Понятно?

Глаза Ермакова вспыхнули огнем, правая рука, сжатая в кулак, тяжело легла на столик.

- Я тебе, Крест, не батрак, чтобы пахать на тебя, - он предупреждающе поднял указательный палец, голос его хрипел, - не холуй! Мы с тобой работаем на взаимовыгодных условиях, а если тебя что-то не устраивает, попробуй избавиться от Володи Ермакова. Попробуй!

Вызов был брошен. Возможно, он никогда бы не сказал Кресту в глаза то, что произнес сейчас, если бы не выпитые два стакана виски. Но легкость от выплеснутой негативной энергии охватила тело, и Ермаков не жалел о содеянном.

Астафьев удивленно посмотрел на бригадира и отвернулся к окну. Первый раз за последние несколько лет против него сделали такой выпад. И выпад этот останется без ответа.

- Один - один, - задумчиво сказал он, обращая, наконец, свой взор в кабинет. - Такая защита мне нравится. Но на будущее учти, что ты все же работаешь на меня, - он сделал упор на последний глагол.

В голове почему-то неожиданно появилась мысль, что пистолет был убран со стола и не отдан Ермакову весьма кстати. Кто знает, как бы повернулись события, будь Владимир вооружен?

- А почему не азеры учинили террор на рынке? - Крест уселся на диван и был внешне совершенно спокоен.

- Им это незачем, - ответил Ермаков, думая, не ошибся ли, но все его расчеты казались правильными. - Ну, врезал я одному из них, так что же? Их было трое, но они поспешили ретироваться. И прежде, чем устроить мне кровную месть, азербайджанцы поинтересуются, что за придурок посмел перебежать им дорогу. Даже сейчас кто попало со "стволом" за поясом не ходит. А узнав, что я - бригадир и контролирую не только эту точку, они успокоятся. По крайней мере им придется это сделать, иначе уже на следующий день торговать будет негде.

Астафьеву это понравилось. Хорошая теория, очень хорошая.

- А они отморозки, - предположил он, - и не стали ничего спрашивать. Зная, что ты с мадам все еще в кафе, пошли и бросили в окно гранату.

Ермаков покрутил головой.

- Какую, Ф-1 или связку противотанковых? - Владимир вдруг вспомнил свое старое развлечение и, покопавшись в карманах, достал четки. - Нет, абсурд. Поверь, Крест, это не была граната. Все очень хорошо спланировано, и рвануло, заметь, сразу в двух местах. И мы сидели за столиком, а взрыв произошел вне зала. Ни одна граната не обеспечит такую взрывную мощь и неимоверное количество осколков. Ты видел, как там все посекло. Хорошо, что никого почти в кафе не было, - он неожиданно замк¬нулся и уставился в пол. Как там сейчас Марина?

Крест понял его состояние.

- Ты эксперт, Володя. По данным милиции сработало взрывное устройство с часовым механизмом. Самодельное, но выполненное на высоком профессиональном уровне. Коробку с бомбой доставил посыльный. И я, честно говоря, теряюсь в догадках, кто мог подложить мне такую свинью.

Владимир посмотрел на босса. Вот и Крест попал в тупик, и даже изворотливый предприниматель Виктор Астафьев не видит выхода. За деньги можно купить все, кроме спокойствия. Ввязавшись в криминал, он не может даже быть уверенным в своем недалеком будущем. Какое уж тут спокойствие.

- Зачем думать так масштабно, Крест. Ты, наверное, друзей-врагов по всему бывшему Союзу вспоминаешь, - предположил Владимир. - Официально ведь рынок не твой и не государственный, а частное предприятие. Ты об этом уже и не помнишь. В определенных кругах, конечно, известно, под чьим контролем он находится. Но мало ли кому директор рынка дорогу перебежал за свою праведную жизнь. Он ведь чистотой нравов не блещет, и людей, готовых при любом удобном случае свернуть ему шею, не так уж и мало.

- Не думаю, - засомневался Астафьев. - На побережье от Абхазии до Украины любая собака знает, что в Южноморске всего три группировки: чечены, Папа и я. А покажи мне человека, который наедет на точку, где Крест обеспечивает "крышу".

Ермаков поморщился.

- Не переоцени себя и не подумай недооценить противника. Может быть и такое, что нам объявили войну. Чья это территория была раньше? Вы с Папой хорошо поделили земли Орла. Но Орел умер, а Малыш остался, и вы его в расчет не взяли. Зря! Ведь он своего не отдаст, вряд ли даже на зиму город покинул. Ведь был же у них подпольный монетный двор, а после кончины Орла поток фальшивых долларов за границу не уменьшился ни на цент. Малыш просто встал на ноги, вырос и хочет заполучить себе причитающийся кусок южноморского пирога.

- Вот ему! - Крест выкинул вперед руку и, рубанув по ней, согнул в локте.

Владимир откинулся назад. Как знать, может быть, Малыш еще покажет зубки. А ему в рот палец не клади. Единственное средство - взять напильник да покруче и сточить зубы, или же всю голову оттяпать. Но чтобы сделать это, надо сначала найти гаденыша, а это не так-то просто. За полгода он уже точно прятаться научился. Однако долго ли он крысой проживет, не выходя на свет Божий, скитаясь по подвалам? А если подтвердится его причастность к взрывам на рынке, то Малышу уж точно головы не сносить.

- Господин Астафьев, к вам посетитель, - прервал размышления Ермакова голос селектора.

Не успел Крест ответить, как дверь отворилась без стука. На пороге стоял Папа.

- Ну, заходи, - Астафьев даже не встал с дивана, - сначала мог бы, конечно, и предупредить.

Папа презрительно фыркнул.

- Обойдемся без церемоний. Базар есть.

Крест поговорить не отказался, не было смысла уходить от разговора. Он пересел за рабочий стол и предложил Харгиеву место.

- Тет-а-тет. - Папа устремил на Владимира такой взгляд, что тому стало не по себе.

Ермаков понял, что он лишний, и Астафьев все равно удалит его из кабинета.

- Я в больницу поеду.

Крест согласился. Папа готовился сообщить нечто важное, но с разговором тянул. Подождал, пока закроется за бригадиром дверь, утихнут шаги в коридоре. Затишье длилось несколько минут, и Астафьев решил напомнить гостю, где он находится.

Харгиев взял с места в карьер.

- Тебе надо избавиться от него, - посоветовал Папа, имея в виду только что оставившего их бригадира,- он работает на ментовку, поверь мне.

- Мусоров с такими патлами не бывает, - попытался отшутиться Астафьев.

И действительно, сотруднику правоохранительных органов с такой прической - а у Ермакова волосы были уже ниже плеч - никто ходить не позволит. Существует устав, а то, что вне устава, - запрещено.

- Плохой это смех, Виктор. Мне на ушко нашептали, что он потопить нас всех должен, - продолжал стоять на своем Харгиев.

- И кто твои информаторы?

- Мое личное дело. Главное, что они верны мне. Не забывай, что я в законе, и связи у меня еще те.

Астафьев подумал, что Папа тянет все под себя. Ох, и руки же у него загребущие. Хочет Креста без людей оставить и обскакать.

- Ермаков ни разу не заставил меня усомниться в нем. Сегодняшняя стычка лишь подтверждала сказанное. Да, имеет Владимир собственное мнение, но будь он засланным, то и конфликтовать бы не стал. Зачем лишний раз себя проявлять?

- Как ты можешь быть уверен, Крест, - Папа прижал руки к груди и неодобряюще крякнул, - он же у тебя даже не повязан. Сдаст в любую минуту и чистеньким уйдет.

Астафьева поразила настырность, с которой Харгиев давил на него.

- Что ты заладил: сдаст да продаст?

- С тех пор, как мы с тобой вместе работаем, - поспешил объясниться Папа, - я только и чувствую, что вокруг моего дела ходят. То менты, то еще кто-то. Все кружат, словно коршуны, но проявляться боятся. Утекает информация, и людей моих вяжут. На Зарезина аркан накинули, слышал? Моих ребят шмонают, наркоту сбывать все сложнее становится. В области группу торговцев белым порошком повязали.

- Слышал, - Крест закивал головой, - только не х… на зеркало пенять, коли рожа крива. Мои здесь не при чем. В своем муравейнике покопайся, Папа. Ну, раз у тебя проблемы, помогу разобраться. Знаю я, кто у тебя стучит. Скольким хозяевам не знаю, но кто - уверен.

- Убью суку, - зарычал Папа.

- Тихо, - резким окриком угомонил его Крест, - я сам все сделаю. А ты его еще и под своим боком держишь, молоком кормишь, - рассмеялся Астафьев. - Теперь это моя забота.

- Вечный твой должник буду, разберись, Крест, – взмолился Харгиев, - скоро партия порошка придет, а у меня возможности его сбыть нет. И хранить не могу. Повяжут. А бабки это большие, очень большие. И если они не обернутся быстро, меня на счетчик поставят. Люди там крутые, им что человека, что таракана раздавить. Они проколов не потерпят, а мне вовеки тогда не откупиться.

Неужели Папа смерти боится? Астафьев посмотрел на своего гостя. Нет, такие уйти из жизни не боятся, что-то другое его сердце гложет. Но со стукачом однозначно кончать надо. Раньше в дела партнера лезть смысла не было, а теперь он сам просит. К тому же одним выстрелом он двух зайцев убивает: Ермаков ведь действительно чистый.

- К тебе менты еще не приходили? - Харгиев быстро успокоился и перекинулся на другую тему.

Крест с вопросом посмотрел на него.

- Жди. Скоро придут. В порту патруль милицейский замочили, знаешь, наверное. Два автомата уперли, по паре магазинов к каждому. Так что сейчас карательные меры начнутся. Трех ментов при исполнении - это круто для Южноморска. Не дай Бог сейчас заговорят "стволы" где, ОМОН зверствовать начнет. И плевали они на авторитетов. Сначала бьют, потом документы спрашивают.

Крест кивнул головой.

- Плохо.


3

Ермаков посмотрел на часы. До прибытия интересующего его объекта остается что-то около четверти часа. Значит, надо пойти, осмотреться на месте. Правда, он уже был там однажды и приблизительно представляет обстановку, но в таком деле все должно быть наверняка.
Владимир повернул ключ зажигания и, плавно отпуская сцепление, тронулся с места. После Вольво пятая модель Жигулей была не Бог весть чем. И управление не то, и салон спартанский, и двигатель менее приемистый, а о безопасности говорить вообще не приходится. Успокаивало и радовало то, что машина эта временная, и уже утром он воедино сольется с мощным и покладистым "шведом". А Жигули после завершения дела надо будет отогнать в гараж, где за него возьмутся профессионалы. Кузов распилят и вывезут на свалку, потом перебьют номера на всех агрегатах, и автомобиль растворится в море себе подобных.

Проехав два квартала, Ермаков по памяти свернул во двор, укрылся за трансформаторной будкой и заглушил двигатель. Не спеша натянул тонкие кожаные перчатки, извлек из бардачка тяжелый ТТ и, проверив боезапас, спрятал в кармане куртки. Еще немного посидев, вылез из машины.

Двор спал. В большом четырехподъездном доме горели окна всего нескольких квартир. "Клиент" еще не прибыл - света в его берлоге не было. Да и раньше чем через пять минут он не появится.

Владимир вошел в подъезд. Крепкий запах хлорки стоял в воздухе - уборщица только что вымыла полы. Жгло ноздри, но придется это терпеть, никуда не денешься. Он прошелся по этажу, глаза быстро привыкли к темноте. За лифтами нашелся небольшой закуток, где можно было спрятаться. Но места там было - не развернуться, и Ермаков предпочел пока не укрываться.

Кабина лифта дернулась и поплыла вверх. Ермаков отпрянул в сторону, спрятавшись в проем между шахтой лифта и стеной. Ни к чему было светиться перед жителями дома. Не дай Бог, потом фоторобот в прессе появится.

Одновременно с тем, как лифт начал спускаться, у дома затормозил автомобиль, и кто-то зашел в подъезд, громко хлопнув дверью. Черт! Если это объект, то всему грозит срыв, или, по крайней мере, дело усложняется. При свидетелях нельзя будет его убрать.

Владимир выглянул из своего убежища, поймав взглядом прибывшего в дверях. Сразу отлегло от сердца. Мужчина вызвал лифт и укатил - примерный семьянин вернулся домой.

По лестнице спустилась дама с доберманом. Свирепым лаем огласился подъезд. Владимир был счастлив, что выдержал поводок, иначе бы драться пришлось бы насмерть.

Решив, что в подъезде находиться опасно, он вышел во двор и огляделся. Скверик напротив сразу привлек внимание. Скамейка скрывалась от посторонних глаз в тени деревьев, и летом здесь, наверное, благодать, но выбирать не приходилось. Закутавшись поплотнее, Ермаков проверил пистолет и посмотрел на часы. Час остался позади. Было холодно, но он не обращал никакого внимания на погоду. Полная концентрация. Зрачки застыли, выхватывая из вечерней тьмы освещенный подъезд. На данный момент в мире ничего больше не существует. Будто дуэль между человеком и бетонной коробкой.

Черный потрепанный БМВ тормознул у самой двери. Долго никто не вылезал, и Ермаков невольно позавидовал людям в автомобиле: там тепло.

Зажегся свет в салоне - открылись двери. Взгляд сразу же выхватил лицо водителя. Дебильная морда с широкими скулами, щетина по щекам и лысый затылок. Ермаков вспомнил парочку, завалившуюся однажды в казино. Играть тогда оба мордоворота не собирались, а сразу прошли к менеджеру. Их пришлось выпроводить за дверь.

Пассажир вышел и, подняв воротник кожанки, забежал в подъезд. БМВ стоял на месте, белый дымок вырывался из выхлопной трубы и, рассеиваясь, поднимался к яркой лампе фонарного столба.

Владимир встал, не извлекая пистолет из куртки, передернул затвор, приводя ТТ в боевое состояние. БМВ укатит, и он выполнит свою работу. Но иномарка уезжать не торопилась, а водитель откинулся на спинку сидения, сняв руки с руля.

Ермаков прикинул другой вариант. Сейчас, проходя мимо, он резко достает из-под куртки ТТ и стреляет в мордоворота. Потом проходит в подъезд, где выполняет свою миссию и, юркнув в "пятерку", заметает следы. Но на пистолете нет глушителя, что значительно все осложняет. Испугавшись первого выстрела, объект удерет и спрячется. Не беспокоит то, что жители дома услышат выстрелы. Никто из них сразу не заявит в милицию из боязни самим стать мишенью организованной преступности.

Тем временем "клиент" вышел снова на улицу, неся что-то в руках. Кинув это что-то, в котором Владимир различил небольшой сверток, в салон автомобиля, он вернулся обратно. Тут же БМВ сорвался с места и скрылся за углом.

Упругой походкой Ермаков направился вперед. Цель он свою уже видел, и она столь близка. Сзади остались холодные стены, разбитое стекло. Шумно открылись двери лифта, кто-то шагнул в кабину.

- Слон! - Владимир уже точно знал, что жертва от него не уйдет.

Слон выглянул из лифта и тут же убрался обратно. Суетливо захлопал себя по карманам и в конце концов выхватил ПМ. Пальцы дрожали, и пистолет никак не хотел сниматься с предохранителя. Когда это удалось, было уже слишком поздно. Он видел зияющую черную дыру.

Ермаков держал в вытянутой руке пистолет и плавно спустил спусковой крючок. Выстрел неожиданно громко грохнул, отозвавшись эхом под низким потолком новостройки. Затвор, отскочив назад, выплюнул дымящуюся горячую гильзу, шмякнувшуюся на не¬давно вымытый, но уже заплеванный кафельный пол.

Слон даже не успел испугаться, лишь оторопел от неожиданности. Заостренная свинцовая пулька, закутанная в сталь, пробила дорогую кожаную куртку в области груди, черную шерстяную водолазку и сквозь вытатуированную мишень легко вошла в мягкую плоть, выбив десятку. Тяжкий вздох вырвался из пробитых легких.

Здоровяк обвел все вокруг мутным взором, образы в его глазах расплылись, он схватился рукой за грудь, и сквозь его пальцы просочились бурые ручейки крови. По черной шерсти расползлось большое пятно. Глухой звук упавшего тела поглотил спокойный вечер. Второго выстрела не понадобилось.

Ермаков отбросил в сторону пистолет и не спеша вышел на улицу. Дело сделано. Он вдохнул влажный воздух и пошел к машине.

Жигули завелись с пол-оборота, и «пятерка» стартанула с места.

Происшедшее никак не отозвалось в его душе. Он ничего не почувствовал. Глупо все это, когда романисты пишут, будто душа болит. Ничего подобного с ним не происходило. Легко поддался курок, вздрогнул в руке пистолет, немного заложило уши от замкнутого пространства. Все! Ничего более, ничего личного, простая работа. Естественный отбор отсеивает слабые особи, в мире властвуют только сильные. Такое уже было в его жизни однажды. Афганистан. Один выстрел, и еще один враг мертв, еще от одной мрази избавилась Земля. И от этого дышится легче: есть-таки смысл его присутствия в бренном мире.


Продолжение: http://www.proza.ru/2010/07/08/907


Рецензии