Ярмарка

Мерный стук моих шагов гулко отдавался от асфальта. Ветер покачивал голые деревья, перекатывал опавшие листья с одного края дорожки на другой. Где-то вдали слышатся восхищённые возгласы, небо временами вспарывают яркие вспышки.
Спустившись по лестнице,  идущей от опустевшей улицы на окраине города, моему взору открылись разноцветные огни. Ярмарка? Множество палаток и аттракционов сгрудились на обширной площади, заманивая потенциальных покупателей, и местных жителей, и приезжих большим количеством праздничных сувениров, которые после ярмарки так и останутся валяться где-нибудь в доме, пока шалун-ребёнок не сломает безделушку по неосторожности…
Иду по обочине, в десятке метров от ярмарки. Обвожу глазами площадь – чем-то это всё похоже на последний пир перед смертью.
Большинство людей беззаботно веселятся, даже не подозревая, что твориться «за кулисами». На самом крупном и тёмном участке, расположенным за самой массивной палаткой, тьму которой лишь изредка озарял уже затянувшийся фейерверк, творилось нечто, не очень относящееся к ярмарке…
Присмотревшись, я увидел несколько атлетически сложенных  парней, что-то бурно обсуждающих и энергично жестикулирующих. Каждый, похоже, пытался доказать свою правоту.
Я тенью скользнул поближе: мне стало интересно послушать, а возможно и увидеть, что же стало объектом спора.
Но «шкафы» уже договорились и встали полукругом, будто бы заслоняя часть палатки.
Широкие спины скрывали происходящее. Для того, чтобы увидеть, что же они так зажали, требовалось подойти ближе. Мне вовсе не хотелось ни во что вмешиваться, но всё-таки любопытство пересилило.
Шаг…
Ещё. И ещё…
И вот я уже совсем близко, для того, чтобы расслышать голоса громил.
-Э, братан, врежь-ка этому ворюге хорошенько!
-Да, размажь это чучело!
Далее последовал смех, больше похожий на гогот.  Нас уже разделяет всего пару шагов, но накачанные парни слишком увлечены своими разборками…
Наконец я увидел того самого виновника «торжества», затравленно сжавшегося в комок. Глаза мокрые от слёз, взгляд дикого зверя, пойманного в капкан… Из которого не высвободишься, не разодрав лапу до мяса.
Удар. Вялый вскрик жертвы. Снова удар. Алая кровь хлынула из носа, и на этот раз вырвался полноценный крик боли и ужаса, который моментально утонул в возбуждённом гомоне толпы и музыки. Я поймал туманный взгляд воришки, полный безысходности и отчаянья. Видимо, теперь ему уже на всё наплевать. Под градом ударов, он уже ничего не соображал.
Каким-то шестым чувством я понял, что он виновен. И бьют его не, как называется, за красивые глаза, а за дело. Вскоре парни ретировались, а я так и остался смотреть на обмякшее тело ничтожного существа, вяло скулящего и истекающего кровью.
В глазах потемнело. Вспыхнула неконтролируемая ярость, желание бить, ломать, уничтожать… Удар. В живот. В челюсть. Снова и снова. Пелена спала. Я опомнился и перестал колошматить полумёртвого человека, который уже вряд ли когда-нибудь станет здравомыслящим и нормальным. Воришка лежал без сознания на вытоптанной траве, но, надеюсь, ещё живой.
Я развернулся и зашагал прочь, на ходу вытирая руки о носовой платок. Напряжение в душе улеглось после того, как я выплеснул его наружу.
А теперь прочь, прочь от места, которое теперь будет навевать воспоминания. Привязанность – худшее из всего, что может случиться со мной. Выбрав свой, одинокий и нескончаемый путь, я обрёк себя на скитания, доказывая свои принципы и убеждения. Но из головы не выходил единственный нерешённый вопрос…
Могут ли сильные применять силу к слабым, даже если они этого заслуживают?