Калиниченко Открытие истины Языкознание Лекция 3 С

Калиниченко Языкознание Лекция 3 Смысл и значение

Лекция 3

СМЫСЛ И ЗНАЧЕНИЕ
                Смысл мыслится, а значение – значится.
      
Современные филологи почти не различают смысл и значение. Для них это – почти синонимы. И такое убеждение у филологов от того, что они считают язык искусственным образованием. Для филологов язык есть средство, которое создали люди для общения между собой. И поэтому для них основной вопрос – это как начинали создавать это средство люди? То ли со случайных наборов звуков, то ли со звукоподражания Природе, то ли  и с того, и с другого одновременно? На большее фантазии филологов не хватает, хотя ответ находится как раз вне этих филологических предположений. И так обстоят дела не только в филологии. Вся современная наука ищет ответы не там. И это мы покажем в своё время. А сейчас продолжим начатое.
Исходя из того, что язык – это как бы в любом случае искусственное образование, филологи думают, что значения в языке тоже искусственные. И как таковые значения тождественны смыслам. Разница, по мнению филологов, лишь в том, что смыслы вкладываются в слова, а значения придаются им. И спорить с ними бесполезно, потому что они – филологи, любители и мастера, т.е. хозяева, слова. Но показать им, как всё есть на самом деле, мы можем.
Начнём с глаголов, поскольку здесь гадать о том, как они возникли, нам не приходится. Тот же глагол “вкладывать”,  очевидно, происходит от существительного “клад”. Отсюда всё, что вкладывается, есть клад. И даже смысл, который вкладывается, уже есть клад. Но смысл может быть и сам по себе, без вкладывания. И в этом случае он смыслится. И, очевидно, происходит от мысли. В свою очередь, значение значит и происходит от знака. И вот здесь надо вспомнить об условных знаках. Своим наименованием эти знаки намекают на то, что есть и безусловные знаки. Что же  это такое?
Безусловный знак – это знак без слов. Если это так, то это просто знак. Просто знак ведь без слов. А вот условный знак – это прежде всего словесный знак. Или просто слово. И вот как раз слово и имеет смысл. И слово, как и мысль или смысл, конечно же, имеет искусственное происхождение. Знак же всегда естественен.

БЫТ  СТАН    ЗОВ  ЗОР    КЛИЧКА  ИМЯ   ДЕЛО ПРАВО

СУЩНОСТЬ      ОБРАЗ               МЕЧТА        ТВОРЧЕСТВО

ЗНАК                СЛОВО

ЯЗЫК


ЧЕЛОВЕК 


ТРУД

ПРИРОДА                НАРОД

СРЕДА     ЖИЗНЬ                ОДИН     ДВА

ДОМ  ЕДА   РОД  МОР           СЛУГА  РАБ   ПРИЕМ   СПОСОБ      


Если это не так, то это уже не знак, а метка. Метка искусственна и условна, а знак естественен и безусловен. Одна и та же метка может метить разные вещи. Например, слово “Мерседес” может быть именем и девушки, и автомобиля, и предприятия. Знак же обозначает что–то одно, поэтому его значение всегда однозначно. Но если слово взять как знак, то и у него окажется всего одно–единственное значение. И это можно показать на примере любого многосмыслового слова.
Возьмём, например, слово “ключ”. Это слово  применяется и в смысле родника, и в смысле шифра, и в смысле отмычки. Но происходит слово “ключ” от слова “клюка” и поэтому значение у него – только это: кол с колышком. Или, как говорят сегодня, с бородкой. Все остальные смыслы – это значения других слов–знаков. Родник – это родник, рождающий воду, а вовсе не ключ. И шифр – это шифер, крыша, а не клюка. Наконец, отмычка – это ком или камень, которым замыкали вход наши далёкие и бесхитростные предки. Таким образом, ключ – это и не родник, и не шифр, и не отмычка. Раньше это был просто кол, а сегодня это – рычаг. Как раз от рычага происходит и решётка в русском языке, и рач, т.е. та же решётка – в венгерском. Разрешение тоже от рычага. А от ключа происходят заключение и отключение, смыслы которых отличны от их исконных значений.
Нетрудно показать, что смыслы почти всегда отличаются от значений. Но в силу того, что значения естественны, и, стало быть, объективны, мысли, вкладываемые в слова, а, следовательно, и слова,  не только искусственны, но и почти всегда далеки от истины. Ведь обычно говорится одно, а в виду имеется совсем иное. Именно поэтому говорят, что мысль изреченная есть ложь.
 Как же говорящие понимают друг друга?
Они уславливаются или договариваются о том, как понимать то или иное слово. Именно поэтому у них даже слова перестают быть словами. У этих реформаторов словесности слова становятся понятиями. Правда, понятиями становятся не только слова, но и целые предложения, и целые положения, изложения,теории. Наконец, свои, родные слова эти смысловики заменяют иностранными, поскольку их они как бы лучше понимают, чем свои. И где–то они правы. Чужое слово легче понять как угодно, чем своё. А в итоге в своей родной словесности эти мудрецы учёные создают такой винегрет, такой хаос, такой космос, такую путаницу, распутать которую никто из них не в состоянии. Да и зачем? При такой неразберихе намного легче сказать как бы своё слово в науке. И точно так же легко скрыть свои мысли за уже ничего не значащими словами. Правда, изложить свои мысли так, чтобы тебя правильно поняли, становится всё труднее, поскольку каждый понимает одни и те же слова в меру своей распущенности, своего воспитания, своей подготовки, своего образования. В том числе своего вероисповедания, своих пристрастий, своего мировоззрения, своей профессии. Для достижения взаимопонимания придумываются и изобретаются самые разные средства. Главное из них – это наука. Если удаётся заполнить память ученика своими понятиями – этот ученик Вас всегда поймёт правильно. Если Вы упустили его, тогда ему надо объяснять, что Вы имеете в виду, когда говорите какие–то слова. Эти объяснения в науке именуются определениями,  а определяемые слова – терминами. Научные определения тоже далеко не всегда бывают понятны, поэтому к ним тоже прилагаются объяснения. Собственно говоря, наука и состоит из более узких и сжатых объяснений, именуемых определениями, и более широких или пространных объяснений. А когда недостаточно и пространных, к ним сочиняются ещё более пространные. Их именуют научно–популярной литературой. И уж совсем для тёмных предлагается просто популярная литература. И всё это – об одном и том же. И ладно бы, если бы по существу! Но, как уже нетрудно догадаться, вся эта научная и околонаучная литература – о чём–то ином, что лишь подразумевается. То есть народы тонут в мутных потоках всемирного информационного потока, но тонут по своей собственной глупости.
Зачем выдумывать определения? Зачем сочинять объяснения? Не проще ли пользоваться значениями? Конечно, проще. Вот только выйти из этих захлёстывающих дурманом литературных валов ничуть не легче, чем из наркотической зависимости.