Корректор-2

 Особое спасибо "Хранилищу ролевых ляпов".


 - Жизнь летит незаметно... Не успеешь оглянуться: а тебе уже глубоко за десять... - вздохнув, пробормотала Анечка.
 Софья Леопольдовна поперхнулась баранкой, коей её любезно угостила племянница. Интересно, тринадцатилетней Анечке 27-летняя тётя уже кажется ровесницей египетских мумий?
 - А дел-то полно: и погулять надо, и в киношку с Лизкой сходить, и книжками затариться... - хитро поглядывая из-под чёлки на тётю, продолжила Анечка, - Чем старше становишься, тем больше забот в итоге.
 Софья мрачно отставила в сторону кружку с недопитым чаем.
 - Говори сразу, что тебе нужно, маленькая проныра.
 - Тёть Сонь, - тут же заныла племянница, - Нам сочинение задали в школу, про животных, а ты же знаешь, какие у меня с русичкой отношения! Одна ошибка – и сразу двойку получу! Проверь, а, ты же умная?
 - Давай тетрадку, - подумав, великодушно ответила Софья. Долгие унылые вечера надо чем-то скрашивать. Хоть бы и Анечкиными литературными изысками.

 ... - Видела бы ты эту корову! - возбужденно размахивая руками, вещала Любовь Михайловна, - Никогда бы не подумала, что мой на такую поведется. Даже любовницу себе нормальную найти не может, ирод, запал на тупую и некрасивую, даром что молодую!
 Удивляет появление новой героини, да ещё с подобным лексиконом? Понимаю, я бы тоже удивилась. Но на самом деле, в этом нет ничего удивительного. Ведь Софья Леопольдовна и правда стала парикмахершей, правда, в элитном салоне «Ласточка» это называлось куда более интригующе: мэйнмастер. Софью на это теплое местечко устроила знакомая, Лида, что занималась маникюром и педикюром обеспеченных дам. Удивленная Софья сразу же поинтересовалась у подружки: дескать, а почему главный мастер? Она же только с курсов пришла, а у других мастеров и стаж поприличней, и фантазия бурлит. Лида захихикала и тут же сообщила, что директор сего элитарного заведеньица имел в виду вовсе не main, а mane*. Изящно поразвлекся то есть. Софья Леопольдовна и сама развеселилась, но тут подоспели первые клиентки, и стало не до смеха. Тут уж как бы не расплакаться...
 Как быстро поняла Софья, салон клиентки посещали вовсе не для того, чтобы помолодеть за полчаса или стать красивее. Нет, и для этого, конечно, но основной целью всё же было желание излить мастеру все свои горести и радости. Иногда ведро с благоухающими «Шанель номер пять» помоями вываливалось не на головы бедных работниц ножниц и пилки, а на дам своего же круга, но происходило это редко. Вот, например, сейчас Любовь Михайловна, цепкая, уже немолодая. но худощавая и ухоженная брюнетка, бурно обсуждала со подругой поведение своего непутёвого мужа.
 - Таскает деньги, и ладно, пусть делает, что хочет, но должно же у него быть чувство прекрасного?! Нет, оно определенно есть, раз в свое время он на мне женился, но нынешняя его любовница! Страх! Страх и ужас! Ты бы её видела! Сразу видно: прямиком из деревни дура причапала! На морду ещё ничего, в принципе, у девки глаза тёмно-
карие, овальной формы, немного посажены. Но фигура! Талии нет в принципе! А задница! Как стиральная доска! А бедра! Нет, не как у прошлой мымры, в форме песочных часов, а просто полные! Но  в комплекте это все выглядит ужасающе.
 ____________
Main( англ.) - главный, mane (англ.) – грива. Управляющий наверняка сравнивал своих клиенток с кобылицами; впрочем, ржут они точно так же.

  Софья испытала дикое желание вонзить ножницы клиентке в темечко. Бедра в форме песочных часов. Конечно. Половина Москвы с такими только и ходит, как же... Также воображение поражали дивные овальные глаза, неизвестно кем и куда посаженные.
 - Я же всех его прошмандовок знаю, подхожу к ней, значит, на улице, мило улыбаюсь и говорю: «Добрый день, Люсенька. Я Любовь Михайловна, жена Василия Петровича, помните такого?» Ой, как глазёнки её забегали! Зрачок так и запрыгал, так и запрыгал, не зная покоя! - пафосно продолжала счастливая супруга Василия Петровича.
 Софья услышала последнее предложение и тут же непроизвольно щелкнула ножницами, откромсав клиентке прядь в ненужном месте. Пока Софьюшка отходила от шока и размышляла, как же исправить ошибку, Любовь Михайловна продолжала рассказывать эту душещипательную историю:
 - Пока она от шока отходила, я эту шалаву до ресторана дотащила, шла она, как бурёнка, даром что колокольчика нету. Вот втаскиваю я её в зал, а там уже Василий Петрович сидит, ну, муж мой, то есть. Я ж люблю его обламывать. Вот позвала я его на обед в ресторан, а сама думаю: а ну-ка, притащу эту жертву Чернобыля – кстати, прибыла она к нам из города Кобыльска, говорю ж, бурёнка – и посмотрю на реакцию любовничков. А эта дура как увидела мужа, так с морды лица спала сразу и, тихо подвывая, застряла в проходе. Смотрю: муж побледнел, а как обернулась – мама дорогая! Серая вся стоит эта Люська, одни глаза красные в проходе торчат!
 Софья закашлялась. Господи, мутанты населили Москву! А может, тетка не шутила про жертву Чернобыля?
 Недовольная Любовь Михайловна обернулась, едва не нанизав себя на ножницы самостоятельно:
 - Девушка, если у вас туберкулез, то какое право вы имеете стричь людей? Или вы немедленно прекращаете кашлять, или я иду к управляющему!
 Ну, стричь скорее приходится гремучих змей, чем людей, подумала Софья. Поражала и логика дамы: если вы прекратите кашлять, то вы, следовательно, никакой не туберкулезник, а так,  притворялись. Но всё же клиентку не стоило злить, платили в салоне хорошо, но одна жалоба клиентки – мигом вылетишь вон. Богатые посетительницы салоны явно ценились больше простых парикмахерш.
 - Было видно, что деваху ударила дрожь, но та крепко держалась на ногах, молодец, - журчала дальше Любовь Михайловна.
 Ага. А потом Дрожь замахнулась и ударила ещё раз. Возмущенная столь долгим и изощренным издевательством над русским языком, Софья слишком сильно дернула прядь женщины. Та в довольно примитивных выражениях объяснила ей, куда следует пройти и что там сделать. Софья мигом притихла и принялась тихо щелкать ножницами.
 - К нам подошёл Василий Петрович, но девка уже успокоилась и не подала виду на то, что взволнована.
 Софья почувствовала, как у неё раскалывается голова. Ну неужели она не заслужила спокойной жизни после этого кромешного ада в издательстве?! Там хоть делала то, что умела и любила. А тут стриги именитых людей, чувствую себя сенной девкой да в нагрузку ещё и это!
 - Раскраснелась она, конечно, но все же нашла в себе силы оторвать взгляд от земли в прямо, - продолжала свой неторопливый рассказ Любовь Михайловна.
 Софья почувствовала, как пол медленно уплывает из-под ног, а пальцы теряют чувствительность.
 - Мой муж вообще добрый, правда редко, почти никогда. Дома мне от него досталось, конечно, но я все-таки довольно миловидна на лицо и красива на волосы, и поэтому он мне всегда прощает небольшие шалости...
 Любовь Михайловна  всё-таки не сжалилась и нанесла последний, смертельный удар. Чувствуя, как всё темнота заполняет всё вокруг, Софья прошептала:
 - Да-да, вы чрезвычайно красивы на волосы...

... - Сонь! Соня, очнись! - из мрака медленно выплывал белый блин, в котором Софья после некоторого замешательства признала Лидино личико, - Эдак и скопытиться недолго! Ты случаем не беременная? Ты чего в обморок грохнулась? Клиентка визжала, как бензопила «Дружба», думали, еле успокоим: дескать, что у вас тут всякие туберкулезники работают? А мы ей: помилуйте, человек в обморок упал, и что – сразу туберкулез, что ли? Ох и скандалище тут был!
- Лида, я увольняюсь, срочно, немедленно, без промедления! - простонала Софья.

... Домой Софья вернулась уставшая, но счастливая. Она написала заявление об уходе и размышляла теперь о хлебе насущном. Помнится, она неплохо рисовала, занимала призовые места на конкурсах, но потом поступила в институт, и времени уже ни на что не осталось. Но теперь, к примеру, можно попробовать устроиться художником-оформителем... 
 Кроша хрупкую тишину на куски, истерично взвизгнул телефон в гостиной. Софья тяжело вздохнула, и, бросив сумку около вешалки, устремилась в комнату.
 В мембране зазвенел голос Анечки:
 - Тёть Сонь! Сочинение надо завтра сдать! Ты проверила уже? Я через часик забегу, заберу!
 Одни боги знают, как Софье не хотелось в тот вечер копаться в чужих орфографических ошибках, но она пересилила себя: всё-таки пообещала племяннице.
 Сочинение Анечка начала просто и со вкусом: с описания местности, где, как поняла Софья, находилась конюшня, в которой жили говорящие лошади. Почему Анечка стала писать именно про лошадей, да ещё и говорящих, до сих пор неизвестно.
 « На берегу располагалась раскидистая ива, которая медленно, но верно освобождалась от листьев.
 - Тиньк! - жалобно звенели они, покидая ветви.»
 - Небось ива была стеклянной... - задумчиво произнесла Софья, но не стала заострять на этом внимание.
  Дальше Анечка описывала лошадей, располагающихся в конюшне, и вот настал момент знакомства лошадей друг с другом.
 « - Я – Лунка! - представилась кобыла, кокетливо помахивая хвостом.
 - А я Ден, - представился жеребец и игриво куснул кобылу за хвост, - Хочешь осмотреть моё стойло?
 - Конечно, хочу! Веди скорей!»
 - Мама, почему ты родила меня такой пошлой? - растерянно вопросила Софья Леопольдовна сама у себя, переосмысливая прочитанный отрывок. Решив, что у тринадцатилетней девочки и в мыслях не было ничего такого, Софья продолжила чтение. Орфографических ошибок было мало, что радовало Софью.
 « Голова Дена повернулась на 360 градусов. Он посмотрел на недавнюю знакомую. Белки его глаз медленно наливались красным.
 - Я лошадь-людоед! - заржал жеребец.»
 Пассаж про 360 градусов очень смутил Софью, она тут же вспомнила эпизод с Лизой из королевства Арракан. Правда, Софья понадеялась на Анечкину рассудительность: наверняка она имела в виду 360 градусов по Фаренгейту. Но после, прочитав про «лошадь-людоеда», Софья осознала, что полагаться на Анечкину рассудительность бессмысленно. Что девочка имела в виду? Что Ден поедает людей? Но она сама же указала, что конюшня находится в одной из параллельных реальностей, где живут лишь лошади. Так, получается, Ден поедает себе подобных? Но про людоеда речи тогда не идёт; хотя, с другой стороны, «лошадь-лошаед»... Нет, лучше даже не рассматривать такой вариант.
 По совести говоря, Софье давно пора было позвонить девчонке и сказать ей, что она написала полнейшую чушь. Что за параллельная лошадиная реальность? Что за лошадь-лошае... Э-э, нет-нет, лучше не упоминать это слово. Но Софья Леопольдовна, привычная к заскокам юных фантастов, ничему не удивлялась.
 «Ден отвернулся от Лунки и вдруг заметил зайца. Его дыхание стало тяжелым. Он облизнулся и мощным ударом копыта сшиб ушастого друга, а затем, чавкая, стал с аппетитом есть его бездыханную тушку.
 Лунка сначала отвернулась; её мутило. Но затем она взглянула одним глазком на эту душераздирающую картину и несмело спросила:
- А... можно мне тоже... попробовать?..
Ден поднял голову. Вся его морда была в крови. Он приветливо оскалился.»
 - Мама! - отстучала зубами Софья, - Ма-ма! Такого я даже в этом аду, в своем издательству не видала!
Слегка покачиваясь и хватаясь за стены, Софья с радиотелефоном забилась в ванную, подперла дверь стиральной машиной, и, уютно притулившись в корзине для грязного белья, принялась набирать 03. Нервно хихикая, она просила забрать её в психушку, но гостеприимные двери сумасшедшего дома вовсе не желали распахиваться для Софьюшки.
 Анечка всё никак не могла дозвониться до тёти и сказать, что перепутала тетради: в руки к тёте попала рукопись, которую Анечка хотела отнести в издательство – а вдруг напечатают? Сама девочка чрезвычайно гордилась свои произведением и питала определенные надежды.
 По удивительному стечению обстоятельств, Анечка собиралась направить свои стопы в то самое издательство, где раньше работала Софья Леопольдовна...