Операция КРОТ. Глава 14

Продолжение.
Начало: http://www.proza.ru/2010/06/18/479
Глава 1: http://www.proza.ru/2010/06/20/1350
Глава 2: http://www.proza.ru/2010/06/21/892
Глава 3: http://www.proza.ru/2010/06/21/945
Глава 4: http://www.proza.ru/2010/06/21/1017
Глава 5: http://www.proza.ru/2010/06/21/1158
Глава 6: http://www.proza.ru/2010/06/23/654
Глава 7: http://www.proza.ru/2010/06/23/1079
Глава 8: http://www.proza.ru/2010/06/25/939
Глава 9: http://www.proza.ru/2010/07/02/807
Глава 10: http://www.proza.ru/2010/07/02/865
Глава 11: http://www.proza.ru/2010/07/06/1118
Глава 12: http://www.proza.ru/2010/07/08/735
Глава 13: http://www.proza.ru/2010/07/08/907


1

Очередное звание полковника Сергей Сергеевич Медведев получил еще вчера. Приказ был подписан и сразу получил зеленый свет, поэтому даже перестрелка на набережной не могла уже ничего изменить. И это, наверное, к лучшему, но пугает другое. Беспредельщики совсем с тормозов слетели и мочат всех, невзирая на лица. В том, что расстрел был спланирован, сомневаться не приходилось. Встреча была не с кем-то, а с уважаемым вором в законе, с Папой. По благоприятному стечению обстоятельств никто не пострадал, хотя дети, по обыкновению, игравшие на остовах кораблей, заинтересовались навороченными тачками и находились совсем рядом, но хорошо, что, побоявшись бритоголовых мордоворотов, не вылезли из убежища. Случайных жертв не избежать бы. Ведь автомат Калашникова - не рогатка, а, стреляя от бедра, звери даже не целились. Но АКМы были армейские. Всего четыре, а где остальные? Нет никаких гарантий, что они не разойдутся по стране. И о светлом имени Южноморск будет знать вся Россия.

Солнце было по-апрельски теплым в этой части света, и на море вскоре откроется купальный сезон. Для городской казны могут наступить кризисные времена. При такой криминогенной обстановке, когда в любом районе могут возникнуть разборки с применением огнестрельного оружия, только полоумный турист отважится приехать на Южноморский курорт, знаменитый черноморскими здравницами. Уголовный розыск уже чувствует давление местных властей: там требуют раскрываемости преступлений любой ценой. А ее, ту самую раскрываемость, может дать только ОБК, связавший воедино все ниточки отечественных силовых структур. Но в Москве пока не нажимали: понимали, что эффект может дать только профессиональная, а не выполненная абы как работа.

Люди за последнее время разбежались кто куда, поэтому с трудовыми ресурсами сложилась катастрофическая ситуация. Со многих объектов пришлось отозвать сотрудников. В принципе, как и в любом отделе милиции, появилась проблема кадров. Многие спецы, костяк, покинули органы, и остались лишь новобранцы и матерые волки, без службы в милиции которым уже не прожить. Ведь это наркотик.

Но с бандами пора кончать раз и навсегда. Появление Отто Лившица оставит свой значительный след в криминальном бизнесе юга России. Ведь он приезжает не просто так, а с определенными намерениями. К кому? Кто обеспечивает ему "производственную" базу в землях российских?

Орел. Уважающий воровские законы авторитет. Но его смерть стала трагедией августа. А президент фирмы "Отлив" все равно прибывает в Южноморск. Следовательно, если и велись между этими людьми переговоры, то они не были решающими во всей игре. И Лившиц не строил свою позицию только на них.

Малыш. Своеобразная оппозиция ныне действующим бандам, но он - вне закона. Даже воровского. Бывший преемник Орла, вскормленная на груди змея, убившая своего хозяина. Относится скорее к волне беспределыциков. Позиции его в этом мире чрезвычайно шаткие, поэтому "Отлив" не может иметь на него никаких видов. Без земли, без средств к существованию, без рынков сбыта Малыш не представляет ни для кого интереса. А его судорожные действия и желание мести и власти показывают лишь то, что действует этот зверь сам по себе. Нет, у Малыша не может быть связей с Отто Лившицем.

Крест. Личность неординарная. Необычайно талантливый и предприимчивый человек, на вполне законных основаниях скупивший три четверти Южноморска. И никого эта сделка не шокировала. Астафьеву все по плечу - считает большая часть горожан. Трудами прессы предпринимателю создали имидж честного открытого бизнесмена, а он является на данный момент, наверное, самым влиятельным криминальным боссом. Имея определенные связи за рубежом, Крест вполне может стать партнером Отто Лившица в России. Врываясь в теневые структуры побережья, Астафьев создал все для плодотворного сотрудничества. Разветвленная сеть его предприятий и организаций может представлять большой интерес для "Отлива" - фирма давно является "крышей" наркодельцов в Западной Европе. Бары, рестораны, казино, молодежные дискоклубы - еще не полный перечень всего развлекательного бизнеса, принадлежащего Астафьеву. Лучшего места для сбыта кокаина просто не найти. И агентурные данные, касающиеся Отто, относятся к тому времени, когда на криминальной арене появился Крест.

Джохар Сагаев. Чеченцы контролируют небольшую часть города в районе порта. Свою долю в поставках порошка группировка, конечно, будет иметь и имеет, ведь товар прибывает из-за границы морем. Но кокаин - не сфера деятельности чеченцев. Фальшивые авизо - да, но не наркотики.

Папа. С момента зарождения масштабных организованных криминальных структур Харгиев капитально осел в Южноморске. Политика бонапартизма стала его козырем в игре на выживание в городских буднях. Благодаря этому, он уже к концу восьмидесятых успешно "снимал пенки" с родного кооперативного движения. Старый, закаленный на зоне вор, он, тем не менее, не повиновался слепо кодексу чести, а подбирал лишь отдельные пункты, удобные для своей деятельности. Так появился "Южноморскпродукт", автомобили, шикарные особняки. Папу могло заинтересовать предложение Отто Лившица относительно поставок в Россию "белого кайфа". Криминальный авторитет высокого уровня сразу же почует быстрый доход и шанс "перебить" конкурентов. Но если и имел место договор между хозяевами "Отлива" и "Южноморскпродукта", то смерть Харгиева все круто изменила в расстановке сил черного бизнеса. Рыжий же, Папин преемник, еще не набрал достаточно веса, чтобы заниматься большими делами, и может стать копией Малыша, для которого законы не писаны. А значит, остается только один человек, способный правильно распорядиться огромными барышами, и все опять возвращается к Кресту. Даже если он пока ничего толком не знает о поставках кокаина, Лившиц выйдет на него, обязательно найдет подходы. Если бы можно было установить за обоими наружку, то появилась бы возможность повязать кокаиновый бизнес в самом начале. Но без санкции прокурора наблюдение не установить, тем более за гражданином иностранного государства. А единственный "хвост", который был у Астафьева, КГБ сразу снял после путча.

Медведев посмотрел на светофор. Красный свет. Старенькая "шестерка" пыхтела на холостых оборотах. Рядом, нарушив правила дорожного движения - проезжая часть состояла всего из одной полосы в каждую сторону, - затормозила новомодная ВАЗовская "девяносто девятая". Кавказец, сидевший за рулем, указал вперед, предлагая посоревноваться, но, увидев удостоверение полковника МВД в руках своего соперника, пожал плечами и отвернулся. Не успел включиться на светофоре желтый, как "гонщик", засвистев покрышками по асфальту, ушел с места, словно реактивный самолет.

Полковник покрутил пальцем у виска.

Покончить с бандами, конечно, необходимо. Но нереально это, пока общество поражено коррупцией. Не успеют менты разработать план операции, только соберутся провести рейд, а разношерстные преступные элементы уже обо всем знают в подробностях. И так по всей стране, не в одном лишь Южноморске. Пока коррумпированные чиновники возглавляют мегаполис, а тем более всю страну, расправиться с преступностью будет невозможно, но именно для этого и создан ОБК, который Медведев возглавил. Пусть это всего-навсего эксперимент, но он будет удачным!

Оставив автомобиль во дворе, полковник прошел в здание. Дежурный, увидев пропуск, не стал задавать лишних вопросов. Четвертый этаж. Длинный темный коридор заканчивался кабинетом Александра Петровича Прокофьева.

- Здравствуй, полковник, - Медведев плотно прикрыл за собой дверь.
- Приветствую, - Прокофьев пожал гостю руку и по-дружески обнял его, похлопав по спине, - ты сам полковник, насколько я знаю.

Медведев сел в кресло.

- Правильно знаешь, - он улыбнулся, - не удалось тебе, Сашка, всю жизнь впереди меня бежать, - полуофициальный тон беседы и равные звания позволяли назвать начальника ГУВД по имени. - И Медведь, видать, не лыком шит?

- Точно. Золотые то были времена, Серега. Но академия осталась позади, а служба нас развела. Встречаемся-то с тобой по работе. В гости друг к другу-то когда последний раз ходили, за одним столом сидели?

Медведев тяжело вздохнул. Ведь правду говорит полковник. Лет пять назад еще дружили семьями, а ныне все пришло в упадок.

- О каких гостях ты говоришь, Петрович? Последний раз мы с тобой виделись в феврале и то поговорить даже не удалось. Черная поганая наша работа.

Прокофьев кивнул головой, соглашаясь со всем сказанным, и добавил:
- Но что мы будем делать без этой работы, кто мы без нее? На милицию все плюют, а без нее ведь никто не может. И работаем-то мы не так, как надо, и грубят наши сотрудники, и к автомобилистам придираются, а о раскрытых преступлениях все молчат. Изоляторы переполнены, в камерах спят в три смены. Воров-грабителей сажать некуда. - Он открыл сейф, показывая две бутылки на выбор, и достал фужеры. - Выпьем чего-нибудь? Водочки или ликерчик? Правда, не знаю, что это за зеленая бурда намешена: не пробовал, благодарные люди подарили.

- Давай водку!

Сказано - сделано. Прозрачная жидкость с этикеткой "Смирнофф" на бутылке ровно наполовину заполнила оба фужера. Прокофьев вынул из сейфа маленькую баночку домашних соленых огурцов. Холодные, будто из холодильника.

Ледяная водка сковала скулы. Зуб на зуб не попадал, а Прокофьев долил еще.

- Как семья, девчушки уже большие, наверное? Расскажи, Сергей, - Александр Петрович хотел знать все.

Медведев с хрустом проглотил огурчик. Дочери - его гордость, его светлое будущее.

- Ната в третий класс пойдет, второй уже заканчивает, а Светка в девятый переходит, красавица. А Верочка опять забеременела! Так живем, Саша.

Прокофьев всплеснул руками: Медведеву уже к пятидесяти, а потомство все прибывает. Вот, старый дьявол, неугомонный.

- Ты даешь, Сергей! - восхитился Александр Петрович.
- Не так уж я и стар, Сашка, - словно прочитав мысли друга, ответил Медведев. - Я молод, и есть еще порох в пороховницах.

Прокофьев лишь подивился жизненному настрою собеседника. Сам они ничем таким похвастаться не мог. Жену даже не удержал высокий милицейский пост, и она, собрав чемоданы и взяв детей в охапку, ушла к матери, теще полковника, которую он терпеть не мог. Что стало тому причиной, Александр Петрович узнал много позже. А ведь он во всем сначала винил только себя. Как оказалось, зря. У любимой Зинаиды оказался ухажер из рядов театральных чиновников, с которым она успешно наставляла рога главному милиционеру Южноморска.

Хотел было поначалу придраться к этому деятелю от культуры, косточки ему перебрать, пропесочить вдоль и поперек, да потом смекнул, что бесполезно это, и жену уже никак не вернешь. За детишек только обидно: все же родные они, кровиночки, не то, что лярва эта, в которой он когда-то души не чаял.

- Давай еще по маленькой, - предложил Прокофьев, разбередив старую рану.
- По маленькой. И все! - подвел черту Медведев.

Несмотря на внешнее спокойствие, он был не в себе, и глаза выдавали внутренний настрой.
Выпили они в тишине, и Александр Петрович отставил бутылку под стол.

- С тобой все в порядке, Сергей?
- Более или менее, - начальник ОБК пожал плечами, - работа, сам понимаешь.

Прокофьев стал собираться с мыслями. Имеет ли он право задать следующий вопрос, который так и просится на язык? Но профессиональное любопытство брало верх надо всеми остальными чувствами, и если Медведев сочтет возможным, то ответит.

- Слышал, ваш отдел проводит крупномасштабную операцию по своему прямому профилю, против коррумпированных элементов. Если что понадобится, мы всегда поможем. Обращайся ко мне напрямую.

Медведев заглянул в глаза своему собеседнику. Что движет им: совесть или желание выслужиться перед ОБК? Но обратиться к нему за помощью отдел не может - не имеет права.

- Есть такое, - Сергей Сергеевич, соглашаясь, кивнул, - к сожалению, Саша, это не в твою пользу. Слишком много ты набедокурил, будучи начальником южноморской милиции. Ведь не зря же тебя пригласили присутствовать при аресте Зарезина - то было предупреждением для всех нечистых на руку. Скажи, кто внял этому предупреждению? Зарезин на посту прокурора зарвался, взятки стал брать почти в открытую, потому и оказался в цепочке первым, но отнюдь не последним. Теперь он едой и одеждой обеспечен, а кто пойдет за Палычем по проторенной дорожке? - он пристально посмотрел на Прокофьева.

Тот опустил глаза и вообще поник головой. Неужели это конец, конец всему: карьере, чести, совести. Хотя о какой совести он говорит, если давно продал ее бандитам...

- Я не понимаю, о чем ты? - голосом умирающего лебедя спросил Александр Петрович, его душа успокоилась, но мозг не мог признать поражения.

Медведев понимал, что его друг и враг разбит, однако от этого не становилось легче. Чувство выполненного долга в этот раз его не согревало.

- Поздно отнекиваться, Саша, уже поздно, - голос друга безжалостно резал Прокофьева, - тем более со мной. Я ведь вижу тебя насквозь. Вспомни хотя бы момент, когда ты приказал мне, лично придя в мой кабинет, отпустить Федора Клюквина. Только ты один знаешь, что двигало тобой, но факт - налицо.

- Ты меня никогда не поймешь, Сергей...

Медведей извлек из кожаной папки достаточно объемную кипу бумаг и положил на стол.

- Не пойму - это точно, - подтвердил он, - сможешь ли ты меня в этом обвинить? Здесь много подобных фактов и фактиков, откреститься от которых ты не сможешь. На вверенной тебе территории столько незарегистрированных и закрытых, вопреки действующему законодательству дел, что никто все это расхлебывать уже не сможет. Я знаю, что стопроцентную раскрываемость не в силах дать никто, для того-то некоторый процент просто не регистрируется, но у тебя причина другая. А все вместе выстраивается в такую схему, что уму непостижимо! Сашка, ты же продал всех ментов с потрохами, всех, кто действительно еще пытается работать.

Прокофьев устало посмотрел на новоиспеченного полковника. Что тут говорить, во всем прав Медведев, с какой стороны не подступайся.

- Почему ты нас продал? - Сергей Сергеевич, казалось, устал не меньше. - Понимаешь, тебя подставили по-крупному. Я знаю, что Крест обращался к тебе, и ты выполнял его просьбы. Обращался Папа - мир праху его, которому ты помогал постольку-поскольку. Но материалы о твоем злоупотреблении - на руках у ОБК, а об их деятельности - неизвестно где. И я даже могу назвать тариф, по которому ты брал. Назвать?!

- Не надо, Сергей, - выдавил из себя Прокофьев.

Он просил пощады, поверженный, уложенный на обе лопатки, уже не имея сил для защиты. Но Медведев завелся и продолжал атаку. Его взбесили поступки друга, именно сейчас он понял все до конца и летел, набирая обороты, уже не в силах нажать на тормоза. Может быть, до него все дошло раньше, но именно здесь, в этом кабинете и в это время он дал выход всей скопившейся негативной энергии.

- Ты влип в ситуацию, которую сам себе создал, заметь. И выход из нее вряд ли найдешь. Даже если ты дашь показания против криминальных авторитетов, тебя это уже не спасет, но можно попробовать все забыть. А ОБК, кстати, очень нуждается в твоих показаниях. Ты можешь очистить свою совесть, Саня. Ведь война с совестью - это, наверное, самое страшное, что может быть у человека.

- Я не стукач, Сергей, пойми, - Прокофьев отрицательно покачал головой.

- Я не хочу верить в то, что слышу, - Медведев схватился за голову, - ты же мент, а они - бандиты. О чем ты говоришь, Александр, очнись, при чем здесь стукач? Или ты забыл свою присягу.

Прокофьев глазами побитой собаки посмотрел на начальника отдела по борьбе с коррупцией. Он, конечно, в первом приближении прав. Но нет в его словах жизненной логики. Нельзя действовать исключительно по правилам. И закон - это те рамки, которые ограничивают свободу и развязность человека в разумных пределах, но не выходить за них, тем не менее, невозможно. Жизненный путь диктует свои условия, и абсолютно законопослушного общества не будет никогда.

- Это невозможно, Сергей, не-воз-мож-но, - Александр Петрович повторил по слогам, дабы Медведев понял. - Если я дам показания против Креста, значит, я соглашусь с обвинением в свой адрес. Это будет подтверждением моей связи с преступными группировками, и подобные слова будут исходить из моих уст. Тень позора ляжет на моих детей, что совершенно непозволительно.

- А если ты откажешься от показаний, то твои дети не будут опозорены? - Медведев говорил резче, чем, наверное, следовало бы, - если тебя осудят принародно и упекут за решетку - это не будет позором для них?

- Сергей, - голос Прокофьева срывался, - я знаю, что чистосердечное признание смягчает вину и удлиняет срок. Если мне все равно светит тюрьма, зачем я буду на себя поклеп возводить? Скажу ли я слово в свою защиту, пущу ли слезу перед нашим "самым гуманным" судом, мне это уже не поможет. А стучать я ни на кого не буду, Сергей, и не проси. Ты же сам знаешь, что я с ними... был или есть - это не принципиально. Но я один из стаи, а звери, волки своих не сдают.

- Ошибаешься! - Медведев саданул кулаком по столу, - вы не волки, вы шакалы, которые сбиваются в стаю и нападают на слабых. Леднев - Волк, но он свое прозвище заработал потом, кровью и неустанным трудом. А такие шакалы, как те, с кем, к сожалению, и ты, не заработали ничего, кроме презрения.

Прокофьев пожал плечами. Как знать! У Креста - деньги, слава, уважение простого рабочего люда, а на ментов сейчас просто плюют, нагло, в лицо. И что толку, что ты пахал всю жизнь? Подставляешь свою голову под пули, а тебе власть ни хрена не платит. Бандиты и те больше ценят профессионалов. А люди, которых ты как бы защищать должен, хамят и лезут на рожон.

- Пусть шакалы, - наконец согласился Александр Петрович, - а ты знаешь, кто больше приносит пользы народу? Закон или нет? Наша власть тоже законная! Мы большинством проголосовали за Союз нерушимый, а они, - он указал пальцем наверх, - просрали великую державу. Депутаты все под себя гребут, дачи строят: знаю, общался. Уж если они свои законы, которые сами же приняли, не чтут, почему мы должны соблюдать?!

Медведев открыл рот, чтобы ответить, но Прокофьев не дал ему и слова вымолвить.

- Крест же себе деньги зарабатывает, но и других не обижает. Его "Обеспечение" дорогого стоит. Даже если в целях рекламы и поддержания имиджа благодетеля он тратит деньги, но людям это помогает. Совсем недавно он да Папа снабжали город продуктами питания. Дороже они были, но они были, в отличие от других городов.

Медведев ухмыльнулся.

- Ты из Астафьева прямо божество сделал.
- Не в этом дело, Сергей, - Прокофьев махнул рукой в его сторону, - но ведь согласись, что и городу они пользу принесли, хотя и, казалось бы, воровская сущность.

Оставалось лишь покачать головой, что начальник ОБК и сделал.

- Саша, не будем рассуждать, кто лучше, а кто хуже. Ты - руководитель правоохранительной структуры, и ты нарушил закон, - он подвинул к Прокофьеву бумаги, - но я, в принципе, ничего другого от тебя не ожидал. Слишком ты принципиальный.

- И что теперь? - Александр Петрович сидел на стуле, ожидая приговора.

- Поначалу я хотел передать материалы в суд, - Медведев замялся, ведь и он теперь нарушит закон, хотя о соблюдении его он только что "толкал" речь, - то, что ты отважился на задержание авторитетов, спасло тебя. Не потерянный ты человек, Саня. Платят они тебе, но не купили с потрохами, - тон Сергея Сергеевича стал гораздо мягче, - тогда ты им свинью подложил, и странно, что тебя не "заказали".

- Короче, Сергей, - попросил Прокофьев, стальной обруч сковал его волю.

Медведев встал, оперевшись руками в стол.

- Короче некуда, - резко бросил он, - завтра прокурор, ознакомившись с материалами дела, выпишет ордер на твой арест. А там и суд не за горами. В приговоре сомневаться не приходится: ОБК наверху дали зеленый свет.

Прокофьев задумался. То, к чему он стремился всю жизнь, теперь теряет смысл. На нем лежит клеймо: взяточник, один из своры коррупционеров. И жена, как чувствовала, - ушла к респектабельному человеку, имеющему перспективы роста. А ему уже путь заказан. Ничто не вечно под луной. Для чего жил, для кого старался, строил будущее? Дети отвернутся от осужденного отца, а дальше - только черная полоса невезения.

- Что мне делать, Серега? - Александр Петрович скис и потянулся к бутылке, но она была пуста, - угости напоследок сигаретой что ли...

- Все-таки ты остался одним из нас, Сашка, - Медведев протянул пачку, - и это греет душу, поверь. Если ты добровольно уйдешь из органов, дело закроют и спустя какое-то время забудут о его существовании. Нам ведь тоже не хочется, чтобы тень позора упала и на милицию. И без того грязи хватает.

Александр Петрович провел тяжелой ладонью по лицу.

- Я могу подумать?

- Некогда думать, некогда. Хотелось бы, чтобы ты принял решение при мне, но так или иначе мне станет известно, какое будущее ты выберешь себе сам.

- Ты вознесся с ОБК на огромную высоту, - Прокофьев изобразил какое-то подобие улыбки, - Боги! Не упади, Сережа, ох, не упади. Больно будет и горько. Уж я-то знаю.

Медведев приблизился к лицу Прокофьева и сквозь зубы процедил, глядя тому в расширенные зрачки:
- Надеюсь, этого не случится никогда. Развал ОБК будет губителен для России. - Он вышел на середину кабинета. - Так что ты будешь делать, Саша?

Александр Петрович встал, полистал страницы своего дела, обошел вокруг кресла и снова присел.

- На зону мне нельзя, а увольняться...

Начальник ОБК пожал плечами и, взявшись за ручку двери, сказал, не оборачиваясь:
- Я приму любое твое решение.

Дверь за Медведевым захлопнулась, и Прокофьев позволил себе расслабиться, откинувшись на спинку кресла. Злосчастные страницы, подтверждающие его виновность, лежали совсем рядом на столе. Отпираться тут бесполезно, да и зачем?

Неприятно заныло сердце, и левая часть груди будто провалилась, исчезла, ее больше не было. Только тупая сердечная боль.

Полковник встряхнул головой. Он офицер, а офицер имеет понятие о чести и мундире. И поступить он может только как офицер. Сделать один только шаг, и все забудется. И неважно, признает ли суд его виновным. Главное - заговорила его совесть, а она не позволит ему спокойно жить.

От него отвернулись все.

Прокофьев попытался унять дрожь в руках, и медленно выдвинул ящик стола. Холодные бесчувственные руки нащупали вороненую сталь и рифленую рукоятку. Где-то там есть дарственная надпись, которую он знает наизусть, - "Александру Прокофьеву от боевых товарищей". Ни одного лишнего слова, все по-мужски сухо и открыто. А где вы сейчас, боевые товарищи, с которыми приходилось ходить в атаку ради спокойствия мирных добропорядочных граждан. Они доверяли друг другу, как себе, чувствовали каждое движение и знали, что друг у тебя за спиной, а не враг, и он обязательно прикроет, даже ценой собственной жизни.

Александр Петрович вспомнил светлые лица, вручавшие ему "Макарова", и на глазах выступили слезы.

Не расслабляться, - подстегнул он себя, зная, что если не сделает этого сейчас, то не сделает никогда и будет сожалеть.

Собрать свою волю в кулак и выполнить то, что обязан был выполнить давно.

Лязгнул затвор, и Прокофьев вставил пистолет себе в рот. Руки дрожали, вспотели ладони, и палец соскальзывал со спускового крючка. В голове мелькнула мысль, что надо было бы оставить прощальную записку, но силы уже покидали его. Ужасно не хотелось умирать.

Медведев спускался по лестнице, когда услышал выстрел, но даже не обернулся, не кинулся наверх, хотя доподлинно знал, что произошло. Сердце его очерствело, он уже заранее подготовился к такому исходу дела. У Прокофьева не было иного выхода.

Воистину, неисповедимы пути Господни. Кто мог подумать, что они - в бытность курсантами лучшие друзья - расстанутся таким образом. И один убьет другого.

Человек меняется, и Медведеву вдруг стало больно, больно за то, что убил в себе все человеческие чувства.


2

Милиция вновь наседает на него, держит на коротком поводке. Уже кончается апрель, он выдал им человека, как и было уговорено, уложившись в узкие временные рамки. Отдал им в руки улики. Авторитеты сдержали слово, но мерзавец, расстрелявший военных, милицейский патруль, ударился в бега. Исчез из Южноморска. Уже второй раз за неполный год.

Малыша объявили в федеральный розыск, но полтора месяца поиска не принесли желаемого результата. Он будто сквозь землю провалился. Залег где-то на дно и ждет. Боится. И теперь приходилось уповать на то, чтобы он допустил хотя бы одну ошибку, как-то проявил себя.

Ожидания не оказались напрасными. Жажда наживы победила-таки инстинкт самосохранения, и Малыша увидели на улице, о чем тут же стало известно Кресту. Он не развернул свою деятельность на полную катушку, но вновь начал приторговывать дурью и, кроме того, в городе стали появляться автоматы. Шпана взяла на вооружение калашниковы.

Астафьев снял трубку и набрал телефонный номер, который вызубрил за последнее время, как таблицу умножения.

- Я знаю, где Малыш, - тяжело вздохнув, сказал он. Теперь-то от него должны отстать раз и навсегда и позволить, наконец, заниматься своими делами.

... Леднев терпеливо выслушал информацию и положил трубку. Теперь бандит зажат в клещи, деться ему некуда. Да и он еще не знает, что его заметили и начата охота. Вскоре Малыш завоет от бессилия, как загнанный зверь, и, предвкушая это, Волк откинулся назад, прикрыв глаза.

Скоро, ох, скоро. Он взял в руки укутанный в полиэтилен "браунинг". Это главная улика против Малыша. Дактилоскопия безошибочно указала на хозяина, неосторожно оставившего "пальчики" по всей поверхности пистолета, а баллисты подтвердили участие именно этого "ствола", как минимум, в четырех разборках. "Браунинг" напоминал о себе не единожды.

Волк вспомнил: впервые они встретились с пистолетом прошлым летом, маленькая почти кругленькая пулька чуть было не унесла жизнь сотрудника милиции. К счастью, он выжил и продолжает служить в органах, но пулю так и не извлекли из черепной коробки, она навечно засела в мозгу.

Потом была перестрелка в ресторане, где погибло несколько авторитетов криминального мира и несколько невиновных граждан. Потом еще и еще. Но теперь кровавой цепи событий пришел конец, и "браунинг" навсегда останется в стенах правоохранительных органов. Откуда Астафьев достал этот пистолет, Леднева особенно не волновало. Самое главное, что они заполучили улику, позволяющую упечь Малыша в места не столь отдаленные на очень длительный срок.

Продолжая размышлять и прикидывая планы на ближайшее будущее, Волк связался со своим непосредственным начальником по местному телефону. Через минуту полковник появился в небольшом кабинете Леднева. Он не считал занимаемый пост чем-то сверхъестественным, поэтому для него не составило труда спуститься на один этаж ниже и пройтись.
Леднев вышел ему навстречу.

- Сергей, брать их надо, пока тепленькие! - Волк с силой саданул кулаком по двери шкафа, которая жалобно скрипнула.

Начальник ОБК присел в сторонке на стул.

- Так за чем дело стало? - не было в нем той запальчивости, присутствовавшей у Леднева, ситуацию он оценивал здраво, с присущей профессионалу осторожностью и хладнокровием. - Ордер у тебя. В дежурке возьмешь оперативную группу и вперед!

Волк покрутил головой, рванувшись к двери. Казалось, он только и ждал приказа начальника и теперь боялся опоздать.

- Я сам его возьму. Я должен.

Медведев одернул его грубо и достаточно резко.

- Возьмешь с собой опергруппу. И ты никому ничего не должен, кроме как остаться в живых. Запомни, Волк!

Леднев кивнул головой: все понял. Но сделает-то он все равно все по-своему, хотя и боится ослушаться приказа.

Табельный пистолет в подмышечной кобуре, оттягивающий плечо, сегодня решит исход схватки. И над Южноморском, наконец, взойдет солнце, восторжествует Закон. Федеральный или воровской - не столь важно. Воры, по крайней мере, чтут традиции и следуют неписаным правилам, в отличие от зверей.

- Поехали, Сергей, время не ждет! - призвал Волк, в замешательстве остановившись в дверях, ожидая полковника.

Медведев лениво поднялся.

- Отправляйся, Волк. Если что, я буду у себя. Леднев удивленно вскинул брови.
- Трусишь?! Такого не может быть, полковник, - он не мог поверить в происходящее,- ты не можешь не поехать!

Оба вышли в коридор.

- Закрывай кабинет... Пойми: будет больше толку, если я останусь. Не дай Бог, но вдруг все пойдет не по задуманному. Не по сценарию. Как ты будешь тогда управляться? - Медведев посмотрел на Волка. В своем запале тот ничего не понимал, и приходилось объяснять ему на пальцах, - со своего места я смогу координировать ваши действия, задействовать, при необходимости периферийные райотделы милиции. Если что, объявлю операцию "Захват".

- Подключится ОМОН, и скажут, что они все сделали за нас. А наш отдел останется вроде как не у дел, - Леднев зло сверкнул глазами.

- Меня не волнуют лавры победителя, - отрезал Медведев, разрубив ребром ладони невидимый канат, - главное, чтобы личный состав остался цел и невредим. На остальное мне сейчас наплевать.

Волк повернулся спиной, пожал плечами и спустился вниз. Конечно, Медведев где-то прав. Он начальник, и на его плечах лежит большой груз ответственности за своих сотрудников. Но должна же быть и профессиональная гордость! Подарить свою разработку ОМОНу, этим увальням в бронежилетах? На это Леднев пойти не мог. Сколько сил, нервов потратил он, вычисляя Малыша, ища улики, а взвод костоломов в милицейской форме прибудет и сведет все труды ОБК на нет, положив к его ногам неузнаваемый труп. В принципе, Волк был бы согласен и на такой исход операции, но не мог принять своего полного бездействия при задержании преступника. Хотя он склонялся к версии, что задержание будет более походить на захват, а как действовать в такой ситуации без опергруппы, Волк и не думал. Главное для него - это увидеть Малыша, посмотреть в глаза беспределыцику.

ОМОН же он уважает по-своему. Уважает, но не любит. Глупо оспаривать то, что они профи. Но специализация у них уж очень грубая и не нуждается, как кажется, в каких-то неординарных умственных способностях.

Леднев заглянул в дежурку.

- Толя, хватай ключи и поехали. Все объясню по пути, - крикнул он водителю оперативной Волги, коротавшему время вместе с сослуживцами.

Волга долго кряхтела, трещала, не желая заводиться. Глядя на то, как нервничает замначальника ОБК, водитель ненавязчиво спросил:
- Товарищ майор, может, Ауди возьмем? Машинка стремительная и проблем не возникнет.

Леднев лишь отрицательно покрутил головой.
- Нельзя, Толя. Неприметная машина нужна. Матерого гада брать едем: он ничего заметить не должен.

Толик посмотрел на майора, будто на сумасшедшего. Отправляться на задержание "матерого гада" вдвоем, с двумя пээмами - по меньшей мере, глупо. Леднев, видать, окончательно спятил.

Уже ни на что не надеясь, Толик черт знает в который раз повернул ключ зажигания. И Волга вдруг завелась, затарахтела, выплевывая из выхлопной трубы отработанные газы. Через полминуты она выехала за ворота, стремясь к заветной цели.

- Гони! - крикнул Леднев, стараясь перекрыть рев двигателя: глушитель ни к черту не годился.

Толик, ругая про себя весь белый свет, вжал педаль акселератора до упора в пол. Дикий рев огласил всю округу, извещая о приближении оперативной Волги.

Как назло, улицы были запружены частными авто, коих за последний год развелось бесчисленное множество. Прорваться через плотные ряды было невозможно, и Толик врубил сирену. Протяжно завыла японская техника - единственное, что было ценного на этом автомобиле - и Волга выскочила на осевую. Испуганно озирались "чайники", а автомобили впереди спешно перестраивались вправо.

Леднев лениво бросил взгляд на зеркало заднего обзора, и его лицо невольно озарила улыбка. РАФик опергруппы вылетел из-за поворота, распугав пару-тройку Жигулей, и теперь упорно сидел на "хвосте". Медведев все-таки проверил, как повел себя Волк, и не ошибся, выслав РАФ на подмогу.

Майор только сейчас заметил, что у него отлегло от сердца. Стоило появиться РАФу, и на душе полегчало. Как было ни прискорбно, но Ледневу пришлось признать, что все это время после разговора с начальником, он был в напряжении и старался не думать о том, как будет проводиться задержание Малыша, который, несомненно, вооружен. А опергруппа - это сила. Живые люди и оружие.


Толик глядел в оба.
Волга затерялась в десятке припаркованных во дворе автомобилей. РАФ остался за домом, на улице возле магазина, где вызывал меньше всего опасений.

- Они?! - плавным движением двух пальцев Толик указал на свернувший под арку черный БМВ третьей серии.

Леднев кивнул головой.
- Они! Ловушка захлопнулась. - Он включил рацию. - Черный БМВ. Малыш на месте.
- Ясно!

Волк последний раз проверил пистолет. Все должно быть сделано точно до мелочей. Обычно именно на таких мелочах и сгорает все. С предохранителя ли не снимут, патрон ли в ствол не дошлют, а расплатой может оказаться собственная жизнь.

Малыш открыл дверь и выпрямился. Что-то привлекло его внимание, что-то сегодня не так. Он внимательно оглядел округу, пару раз остановив свой взгляд на серой "двадцать четверке", и что-то сказал Арнольду.

Леднев чувствовал на себе направленный взор двух прищуренных глаз, и по спине пробежал холодок. Он знал, что зверь не может их заметить - на автомобиле не было каких-то особых опознавательных знаков, указывающих на принадлежность к органам. Но было не по себе. Он ощущал взгляд хищника так же, как и чувствовал это Малыш.

Арнольд закрыл машину и, прихватив спортивную сумку, спустился в подвал. Малыш постоял, задумчиво разглядывая все вокруг, и, спрятав руку в карман кожанки, последовал за подельником.

Волк поднес рацию к губам.

- Малыш внутри, с ним еще один здоровяк, - он выдержал паузу, - окон нет, дверь, похоже, железная.

Потрещав немного, рация ответила.

- Надо брать их на выходе, майор. Как считаешь?

Леднев согласился. Дело осложнялось тем, что дом, в торцевой части которого был вход в подвал, стоял на отшибе, и от основного жилого массива, утопающего в свеже-зеленой растительности, его отделяла отлично просматриваемая полоса, поросшая травой, шириной метров в сто.

Он прикинул расстояние и так, и сяк, но ничего путного не выходило, как ни смотри. Можно было бы ворваться во двор на машине, пересечь зеленый газон и, ударив по тормозам, выбросить десант. Но стальную дверь сапогом не выбьешь и внутрь не ворвешься. К чему тогда беситься? Заслышав звуки приближающегося автомобиля, бандиты наверняка насторожатся, и эффект внезапности будет безвозвратно потерян.

Конечно, можно просто подойти в лоб. Пробежать сто метров вообще-то не проблема. В подвале окон не видно, следовательно, из помещения никто их заметить не сможет. Но не дай Бог, кому-то приспичит выйти на улицу - все пойдет коту под хвост.

Волк, опустив стекло, закурил.

И дом-то не обойдешь. Там такой колючий кустарник, что не продерешься. Поналепили тут зеленых насаждений вокруг, а на пустыре дерева не могли посадить.

Он еще раз пристально оглядел двор. Остается последний вариант, по крайней мере, в голову больше ничего не лезло.

- Как, будем брать их на выходе? - командир опергруппы склонился у открытого окна Волги.
Леднев неопределенно пожал плечами.

- Не знаю, - протянул он, - ничего другого нам, по-моему, не остается. С дверью бодаться бесполезно.

Капитан Шалиев, командир опергруппы, задумчиво почесал колючий после ночной смены подбородок.

- Сколько внутри человек? - он планировал предстоящий штурм крепости, более чем на половину укрытой под землей.

- Двое вошли сейчас, да там было человека три ... максимум пять, - Леднев терялся в догадках, - об оружии ничего неизвестно. Если есть, то скорее всего, калаши.

Шалиев кивнул. Он все понял и к своему положению теперь относился достаточно скептически.

- Итого их там семеро, - подытожил он, - с энным количеством оружия. Из тех семерых двое, как я понимаю, отморозки, которым терять нечего. Поэтому они будут биться до конца. А нас пятеро, - капитан посмотрел на Леднева и, перехватив его взгляд, тотчас поправился, - шестеро, плюс два водителя, а они будут сидеть в машинах. Три автомата, три пээма. Надо сказать, не густо... А как же ты, майор, собирался брать этих зверей вдвоем с Толей? - озорной огонек сверкнул в его глазах.

Волк почувствовал издевку в этих словах, но ничего не ответил. Это был упрек профессионала. Он посмотрел на Шалиева и понял, как был опрометчив. Тяжелый бронежилет с титановыми пластинами, высокие ботинки на шнуровке, автомат, сдвинутый за спину - он не боится идти на врага и готов к тому, что в него будут стрелять. С ним еще четыре бойца и вместе они - кулак, сокрушающий зло. Пять человек - пять пальцев.

- Командуй, капитан, под мою ответственность, - надо было исправлять свои ошибки.

Капитан шепнул что-то по рации.

- Боюсь, как бы не пришлось задействовать операцию "Захват", - засомневался он, - но ждать подкрепление поздно.

Леднев почувствовал, что его "профессиональная" гордость может стать причиной крупных потерь среди личного состава. Ведь знал, кого брать едет. Надо было объявлять по городу "Захват", чтобы сюда стянули ОМОН. Оцепили бы квартал, и бандитам некуда было бы деться. А сейчас...

Он постарался отогнать от себя дурные мысли: все будет хорошо. Только успокойся!

Автоматчики вышли на огневой рубеж. Они должны прикрыть двух товарищей, подбирающихся к подвалу. Автоматы наизготовку, приклад к плечу, а дверь - на мушке.

Два бойца из оперативной группы пробирались вдоль позеленевшего от недавно лопнувших почек колючего кустарника. Нагнувшись, в тяжелых бронежилетах они передвигались мягкой кошачьей походкой, не проронив ни слова, не вздохнув и не задыхаясь под тяжестью брони.
Волк, недовольно посапывая, взял с заднего сидения Волги безразмерный жилет, нашпигованный титановыми пластинами и, стянув ремешки, застегнул "липучки" по бокам и на плечах. Такие приготовления его не устраивали: тяжелая ноша стесняла движения и сильно увеличивала земное тяготение. Но он согласился подчиняться Шалиеву, и оставалось только удивляться, как эти парни передвигаются в полной боевой выкладке.

Прижавшись к стене и взяв под контроль лестницу, ведущую в подвал, и дверь, один из бойцов махнул рукой.

- Пошли! - скомандовал Шалиев.

Автоматчики, продолжая держать объект на мушке, рванулись вперед, пружиня ногами, чтобы не сбился прицел. За ними, зажав пистолет в двух руках, побежал Леднев, и замыкал процессию капитан Шалиев.

В считанные секунды они пересекли весь двор, злополучную открытую полосу. Теперь на дверь было нацелено шесть смертельных очей: черные глаза автоматов готовы были в сию же секунду выплюнуть десятки частичек смерти, а пистолеты подтвердили бы их право отнять жизнь.

Капитан спустился по лестнице вниз и, прижав калашников к груди, замер справа от двери. Одними глазами он указал Ледневу на БМВ, стоящий чуть в стороне.

- Качни, - сказал он одними губами, не произнеся при этом ни звука.

Волк заткнул пистолет за пояс и обошел автомобиль. Почему он, честно отработавший всю свою жизнь на благо государству, не может позволить себе такую игрушку? Машина ему действительно нравилась. Он оперся обеими руками о капот и надавил на него всей своей массой. Морда БМВ осела вниз и пружинисто подпрыгнула. Пронзительный и длинный вой сирены ударил по барабанным перепонкам. Машина, подавая сигнал опасности, испуганно замигала габаритными огнями и всеми фарами.

Сработало!

...Малыш заканчивал пересчитывать свежие хрустящие доллары, когда сработала сигнализация. Он сгреб тугие пачки банкнот со стола в большую спортивную сумку и взглянул на Верницкого.

- По-моему, твой "бумер".

Арнольд на ходу схватил кожаную куртку и подлетел к двери. О том, что надо обязательно посмотреть в глазок, он, конечно же, забыл: не до этого!

Дверь резко распахнулась, ударившись о стену. Шалиев молниеносно ударил выбегавшего человека прикладом автомата в живот и, схватив за ворот куртки, бросил на ступеньки.
Арнольд, не ожидавший нападения, даже не успел ничего сделать, чтобы защитить себя. Лестница ударила его в голень, по коленям, в грудь. Тупая ступенька перебила ему переносицу и рассекла бровь. Верницкий почувствовал боль во всем теле и отключился.

Шалиев ринулся в дверной проем, перекатился по полу и спрятался за выступом стены. За его спиной ударили подошвы ботинок - еще один автоматчик появился в дверях: бойцы прикрывали своего командира.

- Стоять, милиция! - рявкнул капитан в полутемное помещение. Ему в ответ ударила автоматная очередь.

Сраженный наповал рухнул на пыльный бетонный пол милиционер. Бронежилет не спас его, пули резанули по шее, попав чуть выше пластин, защищавших грудь.

Стальные молоточки пробарабанили по стене, сбив пыль и откалывая куски штукатурки. Острые лезвия со свистом ушли в никуда, чиркнув по титану и разрезав грубую ткань бронежилета в нескольких местах.

Его убежище оказалось не из лучших - Шалиев это понял сразу же. Самым хорошим решением показалось передислоцироваться. Он прыгнул в сторону, налету стреляя из-под себя, и, закатившись под железный стол, уперся в него ногами. Толчок! Ноги выпрямились, и стол с грохотом завалился на бок, заслонив своей широкой крышкой милиционера.

Барабанная дробь ударила по поверхности стола, и Шалиев на секунду замер. Но пули оставили лишь вмятины, расплющившись о металл. Пожалуй, эта защита была в данной ситуации наилучшей.

Не было никакой возможности высунуться из укрытия: стоило только двинуться, как пули начинали свистеть над головой, выбивая искры из стола.

Капитан поднял на вытянутых руках автомат и, не глядя, нажал на спусковой крючок. Длинная очередь ушла в сторону невидимого противника. Загремел, заискрил разбитый монитор, разбрасывая в стороны огненные брызги. Зазвенело где-то разбитое стекло.

- Бросайте оружие, падлы! - заорал Шалиев, боясь высунуться из-за стола, - бросайте оружие и выходите с поднятыми руками!.. Может быть, я прощу вам смерть своего сотрудника и вы останетесь в живых! - он знал, что бандитов не заинтересует его предложение, Малыш будет биться в агонии до последнего. Но хотелось, чтобы все вышло малой кровью, появилось ощущение заброшенности, ненужности окружающему миру.

Шансов было немного. Он прикинул боезапас, отстегнул пустой магазин и присоединил новый. Пустой рожок полетел на пол. Тридцать патронов на жизнь, а дальше будь что будет.

...Волга пересекла двор и затормозила у самого дома.
- Объявляй "Захват" по городу, мать твою! - закричал Леднев. На пару с бойцом из опергруппы он вытаскивал снизу тяжелое тело Верницкого, чтобы добраться до трупа милиционера.

Уже секунд через двадцать дежурный УВД по городу известил о начале операции "Захват", поставив всю южноморскую милицию «на уши». Спустя несколько минут части ОМОНа выехали к месту происшествия. Все силы были стянуты в район, где произошло ЧП.

- …"Захват!". "Захват!". "Захват! - отрывисто звучало в эфире.
- …Краснокурсантская улица, 16!
- …Получил тяжелые ранения сотрудник милиции.
- …Преступники вооружены автоматическим оружием.
- …На месте находится заместитель начальника ОБК. Весь личный состав УВД в районе ЧП переподчинить майору Ледневу, - врезался в общий гомон голос полковника Медведева.
- …Пятый взвод ОМОН выехал к месту происшествия.
- …Третий взвод...
- …Оцепить два квартала!
- …Есть оцепить два квартала...

Волк не слышал того, что творилось в эфире.

На Верницкого одели наручники и кинули на заднее сидение Волги. Теперь он будет сидеть долго.

В перестрелке наступила короткая пауза. Замолчало оружие преступников, перестал давать о себе знать и калашников командира опергруппы. И это было хуже всего.

Леднев перепрыгнул через несколько ступенек и, как мог, вжался в стену, слившись с ней в единое целое.

- Капитан Шалиев, ты живой?
- Пока да!

Майор собирался с мыслями, бойцы ждали. Шалиева надо вытаскивать из подвала, пока он в порядке. Без спецсредств Малыша не выкуришь оттуда.

Он высунулся из-за угла, чтобы иметь хоть какое-то представление о сложившейся ситуации. Автомат ударил в дверной проем. Задержи майор голову чуть дольше, и ему бы не сдобровать. Но и доли секунды ему хватило, чтобы оценить силы противника. Малыш выскочил из-за несгораемого шкафа и, держа автомат у бедра, нажал спусковой крючок. Еще один калашников лежал на сейфе. Малыш стоял под лампой, и свет падал прямо на него, плохо освещая дальние углы помещения, где все было в беспорядке: разбросаны по полу бумаги, завалены на бок три стула, искрит разбитый монитор. Леднев видел там же тень еще одного человека и почти интуитивно чувствовал присутствие как минимум двух. Итого четверо, и все вооружены. Эх, одну бы гранатку и разнести все это осиное гнездо к чертовой матери. Малыш уже живой не нужен.

- Слышь, мент, вылезай! - насмехался Малыш, видя, что занимает доминирующее положение в этой развязке: единственная дверь находится у него под дулом автомата, и никто без его ведома не может ни войти, ни выйти, а самый крутой мент боится голову поднять.

- Молчи, падла. Доберусь до тебя, - Шалиев выглянул из укрытия, до злополучного сейфа, за которым спрятался бандит, было метров семь-восемь - расстояние плевое, если бы не валявшиеся стулья.

Волк поднялся наверх. Шалиева он не видел, знал, что тот сидит правее, в тени, попавшись в самим собой расставленные сети. Но надо выручать капитана. Пока стрельба прекратилась, и в подвале шла лишь словесная перебранка: обе стороны берегли патроны.

- Какого хрена вы здесь стоите? - заорал он неожиданно на опергруппу, - командира кто будет выручать?

Майор знал, что гнев его на бойцов не имеет смысла, и они в случившемся не виноваты, а соваться без толку под пули - самый настоящий непрофессионализм. Они пытаются контролировать ситуацию, худо ли, бедно ли им это удается, и бандиты, по крайней мере, не уйдут на свободу, растворившись на просторах необъятной родины.

Опять заговорил внизу калашников, и бойцы рванулись туда, влетая в дверной проем, прицельно стреляя по врагу и убираясь обратно.

Шалиев почувствовал поддержку. Малыша заставили замолчать и спрятаться за сейфом, откуда он пытался "плеваться" наугад. Патронов не экономил, а, простреливая все свободное пространство, не позволял приблизиться к себе.

Капитан указал в сторону, где отсиживался Малыш с приспешниками, и боец понял его просьбу: прикрой. Свет стал вдруг противником, и Шалиев разрядил полрожка по люминесцентным лампам. Темень накрыла всех с головой.

Операция "Захват" была объявлена семь минут назад. Район блокировали, как говорится, на всякий пожарный случай. Мимо пролетели патрульные автомобили под вой сирен, а спецы почему-то задерживались.

Леднев достал из Волги матюгальник. О том, что ОМОН еще не прибыл, знает он, но не знают бандиты.

- Говорит майор Леднев, заместитель начальника отдела по борьбе с коррупцией, - усиленный мегафоном человеческий голос разлетелся по пустому двору, отражался эхом от стен и терялся где-то в закоулках и подъездах, - дом окружен, весь район оцеплен. Вам некуда бежать! Малыш, не усугубляй свое положение, бросай оружие и выходи с поднятыми руками. Не подставляй хотя бы своих друзей. Им-то уж точно хочется жить, - Волк пытался внести смуту в отношения Малыша со своими подельниками, тогда, может быть, они как-то подействуют на своего хозяина. - Не заставляй меня повторять дважды!

Малыш взревел от бессилия и нажал на спуск. Автоматная очередь прервала монолог Леднева, и он в сердцах убрал матюгальник от лица, облокотившись на капот оперативной Волги. Бронежилет явно не был рассчитан на силы Волка, сковывал его движения и напоминал лишь об одном: скорее бы от него избавиться.

- Малыш, ты знаешь, что случится, если я задействую ОМОН. На вас на всех не останется ни единого живого места. В городе объявлена операция "Захват". Сейчас сюда обращены взоры всей администрации края, и тебе никто не даст уйти. Отборные части ОМОНа уже подтянуты к этому месту, - майор хотел бы сам верить в то, что говорит, но, оглянувшись назад, понял, как все это нереально: автомобили с бойцами ОМОНа запаздывали.

Леднев боялся за исход схватки. Чем все закончится, он знал, но какой ценой? Не слишком ли дорогую цену платит милиция за безопасность общества и, что самое главное, за непрофессионализм отдельных чиновников.

- Считаю до трех, Малыш. Этого времени тебе хватит, чтобы подумать. Потом в бой пойдет ОМОН, - Волк блефовал и боялся, что через минуту блеф его станет очевиден. - Я считаю...
Вокруг все затихло, будто все живое замерло.

- Раз...

Зарокотали ЗИЛовские двигатели, и все увидели, как, наконец-то, появился ОМОН. Два ЗИЛа и два РАФа.

Малыш разразился истерическим хохотом. Один профессионал уже сидит у него под боком, а сделать ничего не может.

Шалиев прижал автомат ладонью к полу и выглянул из-за стола. Темно, хоть глаз выколи, но сейчас темнота пойдет ему на пользу, она его лучший друг. Малыш, сидит все еще там, в углу, где спрятался, словно старая забитая крыса.

Капитан взглянул на дверь. Ребята его прикрывают, а, значит, все идет своим чередом. Так было вчера и так будет... Кто знает, как будет завтра?

Шалиев сделал глубокий вдох. Начали!

Он резко выпрямил ноги, подхватил автомат и, изогнувшись, перемахнул через стол. Приземлившись на правое плечо, тут же вскочил на ноги и опять отпрянул в сторону, как в свое время преподавали в учебке.

Автомат ударил точно в то место, где капитан находился еще секунду назад. Вспышка осветила помещение, но Шалиев уже успел спрятаться.

Снова темнота, и очередной бросок.

Шалиев в один прыжок преодолел расстояние, заскочил на сейф и, направив автомат в угол, нажал спусковой крючок. Не получилось даже автоматной очереди. Калашников несуразно дернулся, два патрона слились в одном выстреле, и рожок опустел. Обе пули достигли цели: один из бандитов схватился за лицо.

В следующее мгновение ствол автомата уперся в бронежилет Шалиеву в области груди. Капитан почувствовал два глухих удара прежде, чем все закончилось. Пули прорвали серый брезент и, пробив титановые пластины, вошли в грудь, поразив сердце.

Четкий выстрел был сделан с хирургической точностью.

Бойцы слаженно выпрыгивали из своих грузовиков, и боевые группы из двух человек выходили на позиции, создавая еще один круг оцепления вокруг выхода из подвала.

Леднев прервал счет. Цифра три застряла у него в горле.

Даже полный кретин без труда определил бы, что внизу стреляли из нескольких автоматов.
Но перестрелка оказалась очень короткой, а, значит, одна из сторон проиграла. Кто оказался побежденным, он догадался без труда. Холодные капельки пота выступили у него на лбу.

Командир отряда ОМОНа подбежал к оперативной Волге и отдал честь. Все в нем выражало спящую агрессию. Он был готов к встрече со злом, и его внешний вид говорил об этом: шлем-сфера, бронежилет, короткоствольный АКСУ с двумя запасными рожками.

- Мне нужно, чтобы они были мертвы! - никогда еще Волк не желал кому-то смерти так, как Малышу.

Он посмотрел на Верницкого, пытавшегося поудобнее устроиться на заднем сидении Волги, но у того ничего не получалось. Все тело ломило, кровоточили раны на лице, мешали наручники.

- А ты, мразь, будешь сидеть, - прошипел майор, но Арнольд его услышал, - у меня хватит сил упечь тебя за решетку. И оттуда ты уже не выйдешь, никогда! Поверь мне!

Верницкий зажал голову руками. Разве он мог подумать, что его лихая жизнь закончится так невесело. А Леднев ведь действительно сделает так, как говорит.

ОМОН пошел вперед, это означало, что Малышу со своими прихвостнями осталось не более полутора минут.

Имитационные гранаты влетели в дверной проем, и сразу несколько ярких вспышек озарили подвал, ослепив бандитов. Бойцы никак не отреагировали на резкую перемену освещения: затемненные забрала шлемов поглощали яркий свет.

В следующую секунду боевые двойки ворвались в подвал, прикрывая друг друга. Калашниковы выплевывали бесчисленное количество пуль, не давая обратной стороне возможности обороняться. Горячие дымящиеся гильзы падали на пол, пули рикошетом отлетали в разные стороны. Стволы нагревались, изрыгая пламя. Как по команде рожки заменили на новые, хотя это уже не имело смысла. Бандитов больше не было, их тела превратились в кровавое месиво.
Малыш закончил свой путь, став жертвой сложившихся обстоятельств. Оказалось, что он такой же смертный, как и все остальные. Стрельба окончилась, поставив в карьере беспредельщика жирную точку, и бойцы начали подниматься из подвала, держа свое смертоносное оружие в расслабленных руках.

Командир ОМОНа сел на капот Волги.

- Вот и все! Операция "Захват" окончена.

Волк постучал по крыше автомобиля. Дело сделано, пора уезжать, а за победу пусть отчитается тот, кто ее заслужил. Жаль только погибших сотрудников...

Продолжение: http://www.proza.ru/2010/07/12/1231