Зойка, плюс...

Не думаю, что на свете есть страдания,
более унизительные, чем ревность.
Анатоль Франс
.
   В середине августа девчонки дружно сбежали с практики. Зойка была стопроцентно – за, но заманчивую идею подала не она.
   -И чего мы тут точим, как идиотки? – в пятницу вечером проворчала староста их группы Инка Гулагина. – Последние летние деньки пропадают, а мы ползаем и ползаем по треклятому заводу, где до нас, бедных студенток, никому и дела нет?! Айда, девки, по домам, хоть гульнем напоследок!
   Предложение старосты нашло у подруг шумную поддержку. Действительно, практика, как всегда, чепуховая. Завод, специализирующийся на сушке овощей,  еще стоит, потому как не сезон;  все ведущие специалисты в отпусках, а они знай себе маются, как неприкаянные по пыльным цехам, или торчат в архиве, переписывая в отчет о практике «сногсшибательные сведения» о допотопных механизмах.
   Для порядка пошли отпрашиваться у технолога Маргариты Альбертовны.
   -Да я и сама собиралась предложить вам отдохнуть, - понимающе улыбнулась молодая женщина, - дней десять можете смело гулять, ничего не потеряете. Возвращайтесь к сентябрю, начнем овощи завозить, тогда и работа появится, и интерес соответственно.
   До Москвы однокурсницы доехали вместе, а дальше пути разошлись. Зойка рванула на Ярославский вокзал, но билетов на ивановский поезд не достала. Пришлось ехать на Курский, и добираться до дома на перекладных – сначала электричкой до Владимира, потом на пригородном до своей станции.
   В субботний день пригородный был битком набит дачниками. Зойка не стала забираться в душный вагон, а остановилась в тамбуре возле открытого окна. Поезд тронулся, и ветер тут же взметнул вверх светлые Зойкины волосы, швырнул на лицо, на глаза. «До-мой, до-мой, за-чем, за-чем?» - назойливо застучали под ногами колеса.
   Вот и мост через речку, целые ватаги мальчишек штурмуют глубины. Мелькнули загорелые до черноты спины, ветер донес оживленный смех и гомон. «Как здорово! – позавидовала Зойка купальщикам. – Как замечательно! Сегодня я уж точно не успею, но завтра непременно поеду на озеро! Может, и Димка там будет?»
   При воспоминании о Бушуеве настроение переменилось. Ну, зачем она опять о нем? Если он и будет завтра на озере, то, конечно же, не один, а со своей обычной компанией, в которой ей, Зойке, места нет. С ней он вежливо поздоровается, в лучшем случае перекинется парой пустых глупых фраз, типа: «Как дела?» или «Когда учиться?», а потом она будет сидеть у воды на мостике и с завистью наблюдать, как они играют в волейбол, как он бежит после игры купаться, красиво, почти без брызг, входит в воду и быстрыми саженками плывет к качающемуся на волнах большому резиновому баллону. Вслед за Димкой в озеро попрыгает вся их веселая ватага, и они будут весело резвиться на импровизированном плоту, а ей останется лишь строить равнодушную мину и отчаянно завидовать тем, кого касаются на скользком черном боку баллона Димкины руки.
    А ведь когда-то все было совсем иначе, и она смела надеяться, что ее чувства к нему не останутся без ответа. Они учились в одном классе и замечательно ладили, но потом что-то случилось, и они перестали понимать друг друга, а уж после чертова выпускного отношения испортились окончательно, так сказать, без права восстановления.
   Они разъехались в разные города и поступили учиться, он во Владимир, а она в Москву. Казалось бы – с глаз долой, из сердца вон, ан не тут-то было! В столице хватало соблазнов, встречались Зойке хорошие ребята, нравились. Сколько раз думала – все, перегорело, нет больше в сердце места Димке, но стоило расслабиться, вспомнить какую-нибудь мелочь или увидеть в толпе похожий профиль, как все летело к чертям! Тоска и боль возвращались, а лекарства от них не было.
***
1.
   …У них в классе  у всех были прозвища, чаще смешные, иногда обидные. Зойку окрестил еще в пятом классе сосед по парте – троечник Колька - странным словечком «камора». Вроде и не обидно, но как-то неблагозвучно, что ли?…
   Зойка попыталась выяснить у соседа природу слова, на что Колька с глубокомысленным видом изрек, что это то же самое, что «каморка», с той лишь разницей, что «каморка» маленькая, а «камора» большая. Полученное разъяснение не имело смысла, ибо при Зойкиных худобе и росте считаться большой она не могла. Впрочем, прозвище к ней не пристало, а после того, как после 8го класса Колька ушел в ПТУ, и вовсе исчезло, или, правильнее сказать, видоизменилось, потому что его неожиданно подхватил Димка Бушуев, укоротив до «Камы». Новый вариант, да еще из Димкиных уст, понравился Зойке гораздо больше, и она охотно откликалась одноклассникам на «речное имя».
   Зойка «вчухалась» в Димку лет в двенадцать. Чем он ее зацепил, она и сама не знала. Пацан как пацан, с обычной внешностью, на киноартиста не тянет. Немножко хулиганистый, немножко насмешливый, за словом в карман не лезет.  Отличник, но не зануда, на олимпиадах по математике всегда в первых рядах, и по физике тоже. Хотя, при чем тут учеба,  кто же влюбляется в пятерки! Просто ОН… он был самым лучшим во всей школе, просто лучшим, и все тут!  Он лучше всех играл в волейбол, лучше всех прыгал через «козла», лучше всех ходил на лыжах! А как он рисовал, как играл на гитаре! Зойкино сердце прыгало, совершая немыслимые кульбиты, и она не замечала, с каким восторгом смотрит на Димку, как горят восхищением ее глаза, как переполняет ее улыбка счастья!
   Димка тоже отмечал ее, сначала по-детски, засовывая в ее портфель майских жуков, или швыряя за воротник первый снег, но потом поступки его сделались серьезнее, и бывало, он смотрел на нее так, что у нее заходилось сердце и краснели щеки.
    Всего этого оказалось достаточно, чтобы некий доброжелатель не оставил мир в неведении. На скамейке у Зойкиного дома появилась глубоко вырезанная ножом надпись: «Зойка + Димка =»… Что-то помешало неизвестному математику решить уравнение, или он специально оставил задачку на размышление Зойке?
    Возвращаясь из школы, девочка всякий раз видела белеющие на скамейке буквы, они встречали ее, как старые знакомые. «Надо бы замазать», - думала она, но ничего не делала, словно боялась спугнуть свою первую любовь.
2.
   В десятом классе, в марте, Димка заболел воспалением легких и надолго лег в больницу. Его отсутствие в классе оказалось для Зойки совершенно невыносимым, и в ее жизни впервые наступила черная полоса. Школа сделалась вдруг пустой и скучной, и не хотелось просыпаться по утрам, и не было прежней радости, и не переводился английский.
   Она терпела неделю, а потом надумала пойти в больницу навестить его. Решиться на посещение было непросто, поскольку в Зойкиной голове теснилось множество всяких предрассудков. Чем она объяснит Димке свое внезапное появление, что он подумает? Путая дружеский визит к заболевшему однокласснику с романтическим свиданием, она навыдумывала себе разных глупостей, и долго собиралась с духом, но желание увидеть его пересилило робость. Вышла она, однако, в сумерках, словно опасалась, что на улице ее кто-нибудь увидит и  сразу догадается  о конечном пункте вечернего путешествия. Как придет, что скажет, старалась не думать – на месте видней!
   И надо же – возле магазина столкнулась с мальчишками!
   -Зойка, далеко?
   -В магазин.
   -А мы от Димки.
   -Да? И как он там?
   -Нормально! Приветы всем!
   Стремительно мелькают вечерние окна – это Зойка бежит, чтобы не растерять решительности. Останавливается лишь на лестнице, перед входом в терапевтическое отделение, и некоторое время стоит, прижимая ладонью готовое выпрыгнуть из груди сердце. Сейчас, вот сейчас она увидит Димку!
   -…тебе плохо, девочка? – пожилая медсестра почти кричит ей в ухо. – Ты заболела? Может, врача позвать?
   -Не надо врача. Позовите Диму Бушуева из второй палаты.
   -Диму? – улыбается старушка. – Очень популярный пациент. Только что целая ватага от него вышла.
   Дружеского посещения заболевшего одноклассника не получилось. Получилось свидание, только какое-то странное, скомканное. Они поздоровались, и стояли, разделенные пустым пространством лестничной клетки, которое разве что не искрило от возникшего напряжения.
   -Зоя, скажи мальчишкам, пусть они приносят мне уроки, - его голос несколько разрядил атмосферу, и она облегченно вздохнула, не вдруг поняв ни смысла нелепой фразы, ни того, что он впервые назвал ее по имени…
   -А я знал, что ты придешь ко мне сегодня… - спустя неимоверно долгую минуту проговорил он.
   -Знал? – удивилась она.
   -Ты мне приснилась, - он оказался неожиданно близко и смотрел на нее. – Я скучал по тебе!
  «Я тоже!» - она чуть не сказала это вслух, щеки ее залила  краска, и она отступила на шаг, словно от сжигающего лицо жаркого костра. В голову ей пришла вдруг безумная фантазия, что сейчас он возьмет и поцелует ее! – Я… я пойду, уже поздно. Ты выздоравливай…  поскорее, - невнятным от испуганного смятения голосом  пробормотала она и кубарем, не чуя под собой ног, скатилась с крутой лестницы.
3.
   Димка вернулся из больницы какой-то другой, сдержанный и почти незнакомый. «Камой» ее больше не звал, и вообще никак не звал, даже по фамилии. Зойка остро чувствовала возникшую меж ними глухую стену отчуждения, но не понимала, кто же из них двоих ее воздвиг?
   Иногда, резко обернувшись, она ловила на себе его взгляд, но он всякий раз мгновенно отводил глаза, и она не успевала уловить его настроения. Набравшись храбрости, Зойка попыталась восстановить прежние дружеские  отношения, но он отвечал односложно и сухо, как бы нехотя.
   Что-то очень хрупкое сломалось в тот вечер на больничной лестнице, рассыпалось, как карточный домик, не успев сформироваться. Возможно, он сделал для себя ложные выводы, когда она убежала, не ответив на его первое признание? В таком случае, она могла бы разубедить Димку в его заблуждении, но тогда ей пришлось бы сказать правду, признаться в любви, а она не находила в себе сил для этого. А если она ошибается, и дело здесь совсем в другом? Как она будет выглядеть, если скажет, что до смерти испугалась своих фантазий, что если бы он поцеловал ее тогда – она точно сошла бы с ума?..  а он ответит, что вовсе и не собирался этого делать?..
   Быстро пролетели последние школьные месяцы, заполненные весной и математикой, задачками из «Кванта» и беспокойными думами о будущем. Остались позади экзамены, и пришел выпускной.
   Как раз в эти дни Зойка прочитала небольшую повесть, напечатанную в одном из маминых «толстых» журналов. Называлась повесть «Трын-трава», а в анонсе было сказано, что автор, потерявший в результате аварии обе руки, писал ее маленьким карандашом, зажатым меж зубов. Этот факт поразил девочку, и она решила непременно прочитать творение героического человека. Повесть оказалась на злобу дня – о выпускниках школы, а сюжет – печальный и пронзительный – оставил в Зойкиной душе неизгладимое впечатление. Особенно удачно написана была глава о выпускном бале, где главные герои объяснились друг другу в любви, и юноша впервые поцеловал свою подругу в тишине и уединении школьного двора.
   «Мне тоже повезет, непременно, - мечтала она по дороге на последнюю примерку белого платья, - ведь прощальный бал – это особый бал, волшебство, незабываемое и чудесное. Мы выясним с Димкой все разногласия, а потом будет танцевать всю ночь, и гулять до утра по городу,  вместе встречать рассвет и мечтать о будущем!»
   …Платье ей сшили не совсем удачно. То ли действительно ткань оказалась чересчур сыпучей, как оправдывалась закройщица в поселковом ателье, то ли швея не имела достаточной квалификации для столь тонкой работы, - но в результате впереди платья, на самом видном месте, получился некрасивый пузырь, и его пришлось маскировать под большим пышным бантом. Зойке казалось, что все видят эту досадную огреху, и втайне посмеиваются над ее нарядом. Она то и дело приглаживала на груди нелепый бант, чувствуя себя Мальвиной на цирковой сцене.
    А Димка, между прочим, был совершенно неотразим! В черной паре с белоснежной рубашкой и галстуком-бабочкой, он казался чужим и далеким, неким принцем, явившимся из другого мира. На него можно было только смотреть и восхищаться, но ни поговорить, ни подойти, ни улыбнуться…
   А как же «Трын-трава», и ожидание восхитительного объяснения?
   Начались танцы, и Зойка замерла, в предвосхищении обещанного себе чуда. Сейчас, вот сейчас он подойдет к ней, возьмет за руку и уведет за собой в счастливый круг избранных, обнимет в танце, обожжет дыханием, и она все забудет в кольце его горячих рук, близко посмотрит в глаза, и поймет, что это навсегда!..
    Через минуту она действительно увидела Димку совсем близко, только танцевать он собирался с белокурой красавицей Лидкой Башариной, и изумленной, раздавленной Зойке осталось лишь бессильно наблюдать со стороны за их танцем. Не она, а Лидка фривольно положила руки на Димкины плечи, не ее, а Лидку, он обнял и близко прижал к себе, не ей, а Лидке, что-то шептал на ушко, почти касаясь губами длинной висящей сережки с блестящим камешком. Вот Лидка сомкнула пальцы у него на шее, а он наклонил к ней голову, и щеки их соприкоснулись. Этого Зойка не вынесла и отвернулась, но через минуту снова не сводила с них глаз. Почти осязаемо она чувствовала все то же, что и Лидка – шелк его волос, тепло гладкой щеки, нежное прикосновение сомкнутых на талии горячих рук.
   Единственным танцем дело у парочки не обошлось – последовал второй, третий, четвертый, а Зойка все так же стояла застывшим на месте каменным истуканом, не сводя с них широко раскрытых печальных глаз,  и сердце ее билось в неистовой муке громче музыки и смеха…
4.
   Наверно в каждом городе или поселке есть такое заветное местечко, куда приходят выпускники в свой прощальный час – встречать рассвет новой взрослой жизни. В Зойкином городке таким местом было маленькое лесное озеро с чистой, как слеза, мягкой известковой водой. Озеро образовалось сравнительно недавно, в результате так называемых карстовых явлений, и старожилы еще помнили времена, когда на месте любимого всеми водоема стоял высокий вековой лес.
   По существу озеро представляло собой глубокую яму провалищного характера, на дне которой громоздились сваленные как попало стволы внезапно погибших деревьев, но мало кто задумывался об этом, плывя в ясный летний полдень по его спокойному голубому зеркалу. Энтузиасты соорудили по обоим берегам, где было сравнительно неглубоко, два мостика-настила, спустили вниз лесенки, и каждый год в жаркие дни сюда стекались многие любители отдыха у воды. Приходили на озеро и вчерашние десятиклассники в утро своего последнего бала – попрощаться с детством, с родной школой, и с поселком, ведь многие вскоре покидали родные края, уезжая учиться.
«В спящем городе ветер кружится,
Свет в окошках давно погас,
Побеседуй со мной по-дружески,
 Дай мне руку, десятый класс
   …Выпускники шли тесной группой, спаянные воедино общим настроением прощания. Не хотелось ни шутить, ни смеяться, всеми владела легкая грусть, и они  нашли ей единственно правильный выход – во всеми любимой школьной песне. Солнце еще не встало, над лугами клубился прозрачный, почти неуловимый туман, и девушки зябко поеживались от утренней прохлады. Верзила Матвеев первым вспомнил о джентльменском поведении  и отдал свой пиджак Танюшке Громовой, показав хороший пример товарищам.
   Димка окутал Лидку одним из первых. Они и шли-то с ней как бы наособицу – чуть спереди и сбоку, под руку, как молодожены. Зойка делала отчаянные попытки не смотреть туда, но одного хотения было мало, и парочка притягивала ее внимание, как магнитом.
Я принес тебе цвет черемухи
В этот грустный прощальный час,
Все ошибки, все наши промахи,
Ты прощал нам, десятый класс…
    -Гуляй, молодежь! – ворвался в плавное звучание песни веселый мужской голос. Выпускников обогнали едущие на велосипедах косцы. – Комаров кормить идете?
   -Ничего, дядя, не поддадимся!
   -Мы привычные!
   Все весело гомонили вслед косцам, кричали шутки и смеялись. И никто, кроме Зойки, не заметил, как отделились от общей группы две фигуры – светлая и темная – и медленно растаяли в зеленоватой дымке наступающего дня.
5.
   Комаров действительно было много – сказывалось время суток и близость леса. Стоять на месте оказалось невозможным, девушки бегали по полянке перед озером, то и дело ойкая и вскрикивая, но расходиться по домам никому не хотелось, и ребята придумали развести костер.
   Пока они собирали хворост и мелкие сухие ветки, Зойка отправилась на озеро, подошла близко к воде и остановилась, глядя в ее серое утреннее зеркало. Было тихо, только пару раз вскрикнула какая-то птица, да над самым ухом противно пропищал назойливый комар. Потом мимо нее с визгом и гиканьем промчались двое ребят – самых отчаянных, и с разбега нырнули в воду. Поплавали они, правда, недолго, но остались довольны, резво выбрались на мостик и побежали в кусты выжиматься.
   «Надо возвращаться, - Зойка повернулась уходить, но вдруг замерла при виде открывшейся ее взору величавой  красоты. Из-за горизонта показалось солнце, мгновенно преобразившее и озеро, и лес, и даже сам воздух, окрасив мир в нежный розовый цвет. – Вот он, рассвет, тот самый, который я мечтала встретить вдвоем с Бушуевым…»
   Потянуло дымком – костер, наконец, разгорелся. Голоса стали громче, отчетливее, Зойка узнала Таню, Веру и других девчонок. Кричали ее, и она пошла, уже привычным жестом поправляя на груди нелепый бант.
    Близкий шорох привлек внимание – кто-то еще шел к озеру. Послышался счастливый девичий смех, потом голос… который Зойка узнала бы и из миллиона…  Она споткнулась, и замерла, отчаянно умоляя неизвестно кого, чтобы это не было правдой, чтобы сюда сейчас не шли эти двое, потому что она не знала, как ей выдержать  встречу с ними лицом к лицу.
   Димка с Лидкой вступили на дощатый настил, и на миг остановились, потом Димка еле заметно улыбнулся и повел свою спутницу дальше, навстречу одинокой печальной Зойке. Лидка кокетливо передернула плечиками, с вызовом глянула на поверженную соперницу, и прижалась к Димкиному плечу своей милой головкой, увенчанной сложной высокой прической.
   Последнего вызова Зойка стерпеть уже не смогла. В ней мгновенно пробудились какие-то древние дикие инстинкты, и развернувшись всем корпусом, она резким движением столкнула ничего не подозревавшую парочку с мостков вниз, в воду…
6.
   Импульсивный Зойкин срыв разрушил то немногое, что еще можно было спасти. Она проявила себя первобытной дикаркой, выясняющей отношения силовым способом, унизила свое достоинство ревностью, но пути назад не было, и ей оставалось лишь молча и безучастно наблюдать за происходящим.
    Зойка боялась даже представить, что сейчас думает о ней Димка. Ей казалось, что если бы он залепил ей пощечину, или хотя бы накричал, то стало бы легче, но он не обращал на нее никакого внимания. А впрочем, он был еще немножко занят…
    Вытащив на берег Лидку, он долго нырял в поисках ее белой туфли. Верзила Матвеев и еще двое ребят помогали ему, остальные сгрудились на мостике, проявляя мужскую солидарность, девушки же занялись обеими потерпевшими, ибо назвать Зойку преступницей не поворачивался язык ни у кого, даже у ближайшей Лидкиной подруги.
    -Сама виновата, - прошипела она, стаскивая с Лидки мокрое платье, - нечего было уединяться, по родничкам шастать.
    Обе участницы инцидента дрожали всем телом, Лидка лязгала зубами от холода, Зойка – от нервного стресса, и непонятно было, кому из двоих больше требовалась немедленная помощь. Девчонки отжали мокрые пряди Лидкиных волос, еще недавно уложенных  в сложную прическу, закутали потерпевшую в просторный пиджак верзилы Матвеева и занялись сушкой ее роскошного розового платья.
   Привести в чувство Зойку оказалось сложнее. Она сидела чуть поодаль прямо на земле, теребила дрожащими пальцами нелепый бант на своем платье и все так же смотрела в никуда остановившимся бессмысленным взором.
    -У нее точно шок, девчонки, - сочувственно прошептала добрая Таня. – Надо ее как-то растормошить, а то хуже будет!
   -Любовь сильное чувство, - согласилась Вера, - если уж даже наша железная Кама слетела с катушек!
   -Может, ее по щекам отхлестать? Я слышала, это помогает.
   -Да она и так вся дрожит. Надо ее домой увести. Здесь ей точно лучше не станет.
   Мимо прошел к костру Бушуев – в мокрой рубашке и босиком, на Зойку даже не глянул, словно ее и не было.
   -У, змий-искуситель, добился своего, - прошипела ему вслед Таня. – И чего ради он нынче связался с Лидкой,  ведь раньше никогда и внимания на нее не обращал?
   -Я думаю, он нарочно, - предположила Вера, - у них с апреля с Камой какой-то разлад. Он ей доказать чего-то хотел, позлить.
   -Вот и доказал, позлил. Да, веселенький финал у нашего выпускного, ничего не скажешь. 
   …Над миром поднималось величавое, вечное как мир, солнце. Подруги проводили Зойку до дома и сели на знаменитую лавочку с нерешенным уравнением.
   -Ты как, в порядке? Пришла в норму? – обеспокоено спросила Таня.
   -Я не хотела, девчонки, правда, - из глаз Зойки покатились, наконец,   долго сдерживаемые слезы. – Это вышло как-то нечаянно, само по себе. Господи, что же теперь будет? Не заболеют они?
   -Не переживай, не заболеют! – фыркнула Вера. – Подумаешь, искупались немного. Вода теплая, июнь, не сентябрь же.
   -А на поселке чего скажут!? Мать узнает, перепилит меня, и вдоль, и поперек!
   -Никто не узнает, мы договорились не трепать языками. А кто проболтается – тот чмо, на веки вечные!
   -И ты думаешь, это поможет? – засомневалась Зойка.
   -А то! Кому охота чмырем-то  прослыть!
   Подруги ушли, и лавочка опустела. «Зойка + Димка =», - упал Зойкин взгляд на знакомые буквы. Нехорошо усмехнувшись, она погладила кончиками пальцев «Димку», словно попрощалась, потом притащила из дома ножик и принялась ожесточенно соскабливать потерявшее смысл  уравнение.
   Задачка оказалась не из легких. Сбивая в кровь пальцы, Зойка кромсала задубевшее от дождей и снегов неподатливое дерево,  во все стороны летела щепа, а проклятые буквы упорно не желали исчезать с изувеченной скамейки. Надоевший бант топорщился спереди, загораживая обзор, и Зойка в сердцах вырвала его с корнем и отбросила в палисад.
   Покончив с «Димкой», она хотела отправить вслед за ним и «Зойку», но руки дрожали и не слушались. Зойка отложила ножик и выпрямилась. Посасывая кровоточащие ссадины на пальцах, она критически осмотрела результаты своих нелегких трудов.
   «Зойка +…» - новый вариант задачки понравился ей больше, и она улыбнулась.
   -Пускай так и остается, - пробормотала она, поднимаясь с лавки, - звучит оптимистично, как надежда:  «Зойка +…» - плюс еще кто-то. Не один же Бушуев на белом свете...
***
   На перроне Зойка едва не налетела на Таню. Та махала кому-то рукой и не смотрела по сторонам. Давая подруге время проводить поезд, Зойка немного отошла  и остановилась под тенью раскидистых привокзальных лип.
   -Откуда ты взялась, так неожиданно? – спросила Таня, когда поезд бодро прогудел на прощание и отошел, а девушки отправились по домам. – Практика закончилась?
   -Нет, просто отпустили на неделю.
   -Вот здорово! Погода отличная, жара, как в июле. На озеро сгоняем. А то, я как Серегу провожу, сиротой неприкаянной  по поселку маюсь.
   -Счастливая ты, Танюха, - по-хорошему позавидовала Зойка, - такого парня отхватила!
   -Кто бы говорил! – фыркнула Таня. –  С твоими-то внешними данными, да в Москве! и одной оставаться! Не понимаю, что хочешь говори, не понимаю… И чего ты ждешь, на что надеешься? Как говорится, молодость не лето, не вернется больше!
   -Сама не знаю, - вздохнула Зойка, - не нравится никто.
   -Да ладно, никто! Просто зациклилась на… не будем называть имен. Кстати, он тут недавно про тебя спрашивал!
   -И что именно?
   -Да так, за жизнь. Как дела, чего нового… Я ему все рассказала, да еще приврала, что у тебя в Москве отбоя от кавалеров нет, а он смотрит так загадочно, не поймешь, то ли ему все равно, то ли наоборот? Мне кажется, у вас все могло бы быть совсем по-другому, только вы оба упертые какие-то, и тянете в разные стороны, как лебедь, рак и щука, когда вам бы лучше в одном направлении двигаться.
   -В одном не получится. У него ж подружка есть, из их компании, они везде вместе, глаз друг с друга  не сводят!
   -Это он для тебя спектакль разыгрывает. А как ты уехала, он и не глядит на нее. Зойка, надо тебе решиться! Пригласи его куда-нибудь, поговори, что ты теряешь? Хуже, чем сейчас, все равно не будет!
   -Не будет… - уныло кивнула Зойка. – Ну, так что, завтра едем?
   -Ага. В десять будь у меня. На велике.

   Ночью приснился сон. Озеро синее-синее, а Зойка сидит на самом краешке нагретого солнцем мостка и смотрит на купальщиков. Вот и Димка плывет к берегу: вдох – голова появляется над водой, выдох – опускается. Он так плавает. Вообще он плавает лучше всех на озере, и все это видят, и понимают, и восхищаются им! А он смотрит только на нее, он любуется ей, он приветственно машет ей рукой!
   -Зоя, здравствуй! – весело кричит он. – Прыгай сюда, я все утро жду тебя! Поплывем вместе на другой берег!
   И вот они плывут, и вода легко качает их на своей легкой волне. Димка первым забирается по крутой лесенке на высокий настил и протягивает ей руки. Она неуверенно тянет к   нему ладонь…
   -Обе давай! – говорит он. – Скорее, я жду! - Они сидят рядом, и он держит ее руку, и нет в мире минут лучше этих!
   …В окно светит луна, Зойка спит и улыбается во сне. Снись мне всегда, снись мне всю жизнь, Димка! Что-то будет, неизвестно, но жизнь на то и дана, чтобы ждать и верить! Не случайно же на моей лавочке красуется волшебная надпись! «Зойка +…