Суд идет

       В зале судебного заседания было шумно. Процесс был открытым, и зрителей набралось предостаточно. Судья со скучающим видом выслушивал тихо бубнящего себе под нос свидетельские показания лысоватого бухгалтера. Кондиционеры не справлялись с духотой в людном помещении, и уставшие зрители процесса развлекались, кто как мог.
       Посреди этого безобразия, как две скалы, стояли за своими трибунами истец и ответчик. Истец была деловито-собранной слегка утомленной высокой натуральной блондинкой с ярко-голубыми глазами под тонкими изогнутыми бровями и капризно надутыми самой природой губами. Темно-бордовый костюм сидел на ней, как влитой, подчеркивая высокую грудь. Волнение её выдавали только нервно постукивающие по крышке трибуны пальчики с аккуратным маникюром. Ответчик казалась полной противоположностью ей: ниже среднего роста, с уставшим неярким лицом без малейших следов косметики, в кроссовках, джинсах и футболке с несколько неприличной в обществе надписью «Идите в *опу, я фея». Её светлые волосы неопределенно-русого цвета были собраны сзади в унылый хвостик. Ответчик выглядела абсолютно равнодушной к происходящему, словно дело её совершенно не касалось. Время от времени она что-то записывала на обратной стороне листов с речью и выглядела отрешенной.
       Их адвокаты, напротив, казались братьями-близнецами. Оба в строгих серых костюмах, неуловимо для человеческого глаза различающихся оттенком стали, кремовых сорочках с приметными запонками, блестящих, как зеркало, кожаных черных туфлях, со стильными дорогими стрижками и ухоженными руками. Единственное, чем их различали зрители в зале, это цвета галстуков – адвокат истицы носил винно-алый галстук, адвокат ответчицы – угольно-черный.
       Когда свидетель закончил монотонную речь и слез, наконец, со свидетельского места, адвокаты вскочили одновременно и хором принялись что-то доказывать суду. Судья застучал бутафорским молотком по подставке и рявкнул на защитников. Зал шумел. Очередной свидетель, теперь уже со стороны защиты, взобрался на трибуну. Третий день судебного заседания немногим отличался от первых двух, разве что зрителям уже поднадоело повторяющееся действо, да костюм истицы в первый раз был белым, а во второй зеленым.
       Как молодому писателю стать знаменитым? Как сделать так, чтоб твоя книга была интересна читателю, чтоб её покупали? Ответчик решила пойти не хитрым путем, и написала автобиографический роман. И описала в нем всех, кто был рядом с ней на протяжении её не такой уж и долгой жизни: своих родителей, любовников, мужей, наставников, друзей, подруг, собак и кошек. К чести автора, роман вышел весьма неплохим и динамичным, может быть потому, что в нем была рассказана жизнь, со всеми её самыми нелепыми и непредсказуемыми поворотами, с её тайнами, событиями, с поступками и ошибками людей, с их чувствами и мыслями. Произведение приглянулось одному небольшому издательству, и книга, напечатанная небольшим тиражом, появилась в продаже. На обложке красовалось название книги «Нерукотворный памятник» и вымышленное имя автора Анита Бруклина. Продавался роман не то чтобы очень активно, но в целом его можно было назвать удачным для не самого известного автора.
       Так продолжалось до тех пор, пока книжка не попалась на глаза лучшей подруге писательницы. Лучшая подруга не знала, кто такая Анита Бруклина, но, полистав пару страниц, она немедленно купила книгу, уселась на ближайшую к магазину скамейку и прочитала её до конца. А потом расплакалась. Не оттого, что роман заканчивался как-то душещипательно, а оттого, что на протяжении всего действия главной героиней книги была она сама. Лучшая подруга автора произведения была показана в романе без прикрас и фальши, если не считать выдуманной фамилии. Она с изумлением читала о том, как сопровождала автора по жизни с детского сада и до сих пор. Какой была в детстве толстой и глупой, потом правда похудела и слегка поумнела. Что ей всегда доставались не те мужики, и как она плакала на плече автора от горя. Как напивалась, и автор тащила её домой на себе. Как ломала каблуки, ногти и ноги, как танцевала стриптиз на столе в ресторане в Сочи. Как соблазнила учителя физики в семнадцать лет, а потом перешла в другую школу. Как изменяла мужу. Как не хотела детей. Как рыдала, когда умер любимый лабрадор Багратион.
       Сюжет романа вроде бы был банальным. Но фигура рассказчика, повествующей вроде бы о своей жизни, всегда находилась в тени другой героини – её лучшей подруги, самого близкого человека, чьим грязным бельем теперь могли любоваться те, кто приобрел одну из 10 тысяч книжек тиража. Лучшая подруга перестала плакать и отправила смс на номер автора, чья личность теперь не вызывал в ней сомнений, с коротким ёмким словом, обозначающим собаку женского пола. Затем набрала номер своего любовника, известного журналиста, так же упомянутого в книге, и двадцать минут очень нехорошо ругала автора и её мать. Журналист проникся горем подруги, и на следующий день в газете на третьей полосе появилась большая статья под громким названием «Нерукотворный памятник предательству». Затем журналист предложил подруге подать на автора в суд. И взыскать моральный вред. В размере полумиллиона, например. Волна общественного резонанса прокатилась по книжным магазинам, скупив все до единой книги, а потом в редакцию стали приходить письма о том, как же плохо поступила автор с лучшей подругой. Бывшая лучшая подруга наняла дорого оплачиваемого адвоката и стала истцом. Автор, нехотя, обратилась за защитой в конкурирующую контору и превратилась в ответчика. Так начался этот громкий процесс.
       Тираж книги напечатали снова, потом еще раз. Потом увеличили вчетверо и снова продали. Крупные издательства смирно стояли в очереди, чтобы за баснословные деньги купить право на перепечатку скандальной книги. К третьему дню судебного разбирательства автор проснулась миллионером.
       К слову сказать, адвокаты не даром ели свой хлеб. Это их обоюдными стараниями процесс растянулся на долгих три дня. Красногалстучный адвокат с пеной у рта рассказывал о нравственных страданиях, причиненных истице наглой исповедью ответчицы. О попранной репутации. О тайне частной жизни. Он даже упомянул упущенную выгоду, для красного словца, однако не стал развивать эту тему. Он вытащил в суд всех героев романа, не постеснявшихся явить миру свое лицо. Он принес письменные показания тех, кто все-таки не решился показаться публике. Когда закончились герои этой книги, он начал приводить героев других произведений автора, даже соседку по лестничной площадке, о которой ответчица в четырнадцать лет написала короткий рассказик.
       Черногалстучный адвокат тоже не терял времени. Он упирал на то, что ответчик ни словом не солгала. Что в начале книги черным по белому написано: «Все события вымышлены, и любое совпадение с реальными лицами является случайным и непреднамеренным». Что реакция общественности тяжело ранила хрупкое авторское самолюбие, и этот процесс рискует убить её яркий талант. Что истец движима исключительно мотивами зависти к успешной бывшей подруге. Что право автора на свободу слова не должно ограничиваться чьими-то претензиями на некую схожесть с героями произведений. Что ответчик невероятно талантлива и её нет нужды описывать какую-то скучную реальность, когда она обладает таким развитым воображением. Что авторский стиль уникален и если автор черпает вдохновение в этой самой скучной реальности, то прототипам нужно радоваться тому обстоятельству, что их упомянули в такой великой книге. Он нашел даже учительницу русского языка и литературы, которая подтвердила, что этот стиль творчества был присущ автору с юности, с небольшими вариациями в сторону мистического или исторического реализма.
       Жужжали кондиционеры, шумели зрители, стрекотали десятки телекамер, щелкали фотоаппараты, и во всей этой какофонии пытались перекричать друг друга и свидетелей два адвоката в разных галстуках. Истец и ответчик уже откровенно скучали, судью это все уже откровенно достало. После того, как выяснилось, что на роль одного и того же героя «Памятника» претендуют сразу два непохожих друг на друга свидетеля, едва не подравшихся прямо в зале, судья от души замолотил деревянным молотком прямо по столу и объявил сорокаминутный перерыв.
       Люди радостно потянулись к выходу. Журналисты с жаром обсуждали происходящее. Операторы облегченно снимали с затекших плеч камеры. Все участники и зрители процесса старались поскорее покинуть здание суда и найти где-нибудь местечко, чтоб перекусить и попить воды. Истец и ответчик продвигались к дверям зала рядом, сдавленные с двух сторон переругивающимися адвокатами. Увлекшись профессиональной беседой, пересыпанной юридическими терминами и изысканными оскорблениями, адвокаты устремились вперед. Никем не замеченные и никому не нужные бывшие подруги потихоньку пошли вдвоем по опустевшему коридору, еле слышно о чем-то беседуя.
       К концу перерыва в зал начали возвращаться те, кому, несмотря на жару, было интересно узнать, чем закончится этот процесс. Адвокаты вернулись, все так же ругаясь, и, воинственно вздернув подбородки, разошлись по разные стороны зала. Истец и ответчик пришли так же тихо, как и ушли. Судья вышел, злобно хлопнул папками по столу, дав понять, что этот фарс серьезным делом не считает, и возобновил слушание.
       - На чем мы остановились?
        Адвокаты снова вскочили одновременно, но на долю секунды их опередил звонкий голос:
       - Ваша честь!
       Судья и оба адвоката удивленно уставились на истицу.
       - Слушаю вас, истец!
       - Ваша честь, я прошу прекратить разбирательство дела в связи с примирением сторон!
       Дружный возглас изумления прокатился по залу. В наступившей затем тишине было отчетливо слышно, как падают ручки и карандаши из рук журналистов, и как воздохнул красногалстучный адвокат, схватившись за сердце и упав за стул. Адвокат в черном галстуке падать на стул повременил и решил сначала услышать чуть больше.
       Судья пробормотал: «Черт знает что!» и переспросил:
       - Вы уверены, истец?
       - Абсолютно, Ваша честь!
       Когда все формальности были уложены, бывшие истец и ответчик стояли на ступеньках здания суда и смотрели на залитую солнцем улицу.
       Бывший истец, прищурившись, глянула на спокойное лицо автора и спросила:
       - Миллион – это же очень много. Не жалеешь?
       Автора покачала головой, от чего её щуплый хвостик вяло шевельнулся по плечам.
       - Нет, не жалко. Это все фантики. Я еще напишу – заработаю.
       У блондинки на секунду вспыхнули глаза, и ироничным тоном она переспросила:
       - И про кого на этот раз напишешь?
       Писательница ухмыльнулась:
       - Про адвокатов. Пускай потом судятся.