4 Соленый ветер

часть 4


   Я много размышлял о полетах лежа на вершинах башен, или облаках различных форм и размеров, заложив руки под голову и уставившись в бездонность Небесного Купола. От чего мы летаем, как птицы?
Однажды, я спросил мудрую Сорилею об этом, и она сказала, что просто у нас нет желаний, прибивающих к земле. Странно, правда?
Не удовлетворившись ее ответом, я решил обсудить эту тему с Серком. Мой старый учитель, топнув копытом, ответил: “Есть жадность, и есть страсть. В отличие от прочих существ вам ведомо только второе”.
Поди пойми, демон их пожри!
С тех пор минуло семьсот лет (этернианский год равен четырём земным), шестьсот из которых я хожу в Драконах, но этот вопрос для меня и по сей день не обрел абсолютной ясности. Электра говорит, что я слишком ветреный, чтобы размышлять о понятиях близких онтологии. Но, по моему, она не права, ведь тот кто чувствует мир тоньше, должен лучше проникать и в глубины природы его вещей и явлений.
Лично сам, я начал летать примерно с двух лет (точно уже не помню), и это случилось как-то само собой. Знаю, что в одну ночь мне приснился сон, в котором было чувство, будто в груди растет нечто огромное и наполненное воздухом, и от него дыхание мое становится бездонно глубоким, словно я исполинский зверь, а не маленький мальчик. Проснувшись, я сразу побежал к Серку и все рассказал. Тогда мудрый кентавр повел меня на последнюю площадку развалин башни Киры. Подъем был бесконечным и ужасно страшным: на многих пролетах и в стенах башни зияли трещины, а порой, не хватало и нескольких ступеней. На трехсотметровой высоте, где неистовые ветры завывали голосами позабытых властелинов прошедшего, а клубящиеся тучи мерцали сумасшедшими фейерверками, он велел мне закрыть глаза и слушать.
И я слушал.
Очнувшись на спине у одного из Заклинателей Облаков, я узнал, что со времени моего подъема на башню, прошло уже несколько дней, в течение которых я хаотично метался по тропам Бурлящего Купола – небес Этернии эпохи Снов Хаоса. От истощения двигаться не представлялось возможным, и мне пришлось почти сутки набираться сил близ гнезда моего спасителя.
По возвращении в Долину, Серк сообщил, что моя способность к эмпатии практически неизмерима, и так как первое слияние оставляет самый яркий отпечаток на личности эмпата, то теперь все мои интенции будут обусловлены воздушной стихией.
Правда, тогда я мало что понял из сказанного им, но, постепенно, это знание проявило себя, став объяснением происходящих со мной вещей.
Когда я познакомился с Электрой, то впервые узнал существо, обладающее столь же мощной эмпатией, как и моя, и ещё, помимо прочего, сдобренной мимикрией. Правда, в отличие от нее, я мог испытывать собственные чувства... Но, возможно, в силу этой причины, принц Долины Грез менее совершенный. Хотя, если бы мне довелось выбирать, все осталось бы как есть, ибо плакать только чужими слезами, и радоваться не своим сердцем меня не устраивает и совсем не привлекает (даже ради веселья).
Однажды, этими своими соображениями я поделился с Эли, на что она лишь пожала плечами, сказав, что пребывает вне проблемы выбора, чем напомнила мне Серка и Сорилею с их вечной, недосказанной мудростью.
Не знаю, может моим вопросам суждено всегда оставаться вне рассудочных рефлексий, а может ответы на них, вообще, нерефлексивны, и имеют форму неких пространных аллегорий, каковыми ранее пичкали меня наши мудрецы. Демон с ними!
Жаль, конечно, что я не могу относиться к тревожащим меня вещам со смирением. Но, тут ничего не попишешь, я таков, каков есть, ведь страстность вписана в ядро моей сущности.
Иногда, у моих страстей случаются приятные побочные эффекты. Например, даже наш великий Ледяной демон Ричерд, считает меня Мастером полетов. Правда, он же говорит, что я пижон, склонный к эпатажу, но меня это от чего-то не беспокоит. Хотя, по натуре, я личность весьма импульсивная, и многое в мире легко возбуждает во мне страсть.
Сейчас, более всего, я охвачен тревогой о том, что где-то на северо-западном побережье материка Магнулус есть горный хребет, о который на огромной скорости разбиваются океанские ветры. Я не могу думать не о чем другом, кроме полетов в мощных потоках этих ветров.

Ночь Царства Лун. Праздник близится к завершению, усталая истома кажется тронула даже небо, начавшее блекнуть, светлея на востоке. Я потихоньку ускользаю от непрерывных, в желании веселиться, гостей, и направляюсь в башню Электры. Надеюсь, она меня не прогонит сегодня.
Эли, Эли. Жаль, что в отношении меня у твоей эмпатии иммунитет.
У входа в южную башню останавливаюсь, любуясь сферами лун, ставшими полупрозрачными в предрассветном мареве Небесного Купола. Их облик - припоминание для давно дремавших во мне образов дремучего прошлого. Такими же призрачными, как лунные лики сейчас, прежде были башни Долины. Я родился в те времена, когда Этерния пребывала во власти Снов Хаоса. Правда я застал их не на долго; спустя какую-то сотню лет, случилась буря, все изменившая, а еще через восемь, в Долине Грез объявилась Электра... Несмотря на царящий тогда дух декаданса, мне все здесь здорово нравилось. Себя не помня, я часами играл среди руин, становясь то грозным властелином подземелий, то демоном огненных туманов - все зависело от сиюминутного предпочтения. Иногда, ко мне присоединялась Габи, требуя соорудить для нее трон и корону из хрустальных осколков.
Когда мы подросли, мало что изменилось, разве только Габи роли принцессы предпочла роль целительницы, и стала много скучнее.
Ох и странными, порой, бывают женщины. Одни всю жизнь ждут чего-то, другие постоянно должны во что-нибудь превращаться, третьи - мучить себя отречениями, дабы страдая, осознавать свое превосходство над другими.
Лично я не очень люблю все эти психологические сложности, особенно после случая рассорившего меня с Эли. Мы, конечно, уже помирились, но, резюмируя былую ситуацию, она сказала мне, что для того чтобы я мог любить ее, мне придется от нее отказаться, потому что моя любовь может разрушить миф о Священной Королеве, а наше королевство воздвигнуто на нём. Звучит печально, правда?
Странно, что прозорливая Электра не учла, или позабыла о том, что любя, невозможно отказаться. Что бы там ни было, а правда остаётся правдой, грозит она благополучию королевства или нет. В конце концов, я не могу себя заставить чувствовать так, а не иначе, даже если на меня давит королевская воля.
Едва стукнув в двери, открываю их и прохожу. Единственный светильник, собранный из прозрачных синих и золотистых бусинок, освещает гостиную. Правда еще слабо подрагивает пламя в камине, но от него почти не исходит света, только ласковые теплые потоки воздуха. Эли сидит в кресле. Она еще не переоделась, и выглядит нарядно, хоть лицо и хранит печать усталости. Как  же торжественно и строго её платье!
- А вот и ты. - тихо говорит она.
- Вот и я. - подтверждаю, и, прежде чем усесться в соседнее кресло, отправляюсь заглянуть в бар. - Тебе чего-нибудь захватить?
- Джин. Нарежь лимончик, если хочешь. Он на блюдце, справа.
- Угу.
Протянув ей стакан с утопающей в прозрачной жидкости льдинкой, устраиваюсь в кресле. Мы долго молчим, тишина завораживает мгновения.
- Так бы сидел, подле тебя, всю отпущенную нам вечность. - говорю глядя на ее профиль, выхваченный у полумрака теплыми, золотисто-шафрановыми сполохами.
- Зачем ты так говоришь, Пит, - она поворачивается, и глядит пристально, - По-прежнему надеешься вернуть мне нечто давно позабытое, пытаешься тронуть, или просто мечтаешь в слух? Все это было уже тысячи раз, когда же, наконец, ты перестанешь терзать меня своими чувствами?
- А ты терзаешься?
- Нет. Всего лишь неподходящее слово, но оно деликатнее слова “докучать”. Не правда ли?
- Иногда, Электра, я тебя ненавижу.
- Иди спать, Питэр, я жутко устала. Только, пожалуйста, сними куртку и сапоги, и не забудь про свои драгоценности: в прошлый раз я оцарапалась твоей сережкой. - она отворачивается, снова демонстрируя мне свой профиль. Я еще не до конца привык к ней новой.
- А ты скоро?
- Не переживай, я никуда не собираюсь, разве что поработаю немного в кабинете.
Поднимаюсь, и, поцеловав Эли в лоб, чуть коснувшись губами пряди тёмно-пепельных волос, упавших на её лицо, отправляюсь в спальню.
В комнатах Эли, я чувствую себя, как дома, ведь чаще всего сплю именно здесь. Мне с ней так покойно, и сны всегда приятные. Правда, она мне призналась не так давно, что иногда их подсматривает, но, по большому счету, мне все равно. Я ничего от неё не скрываю, да и вообще, грех что-либо прятать такой прелести, как принц Питэр.
Эли еще не знает, что я приготовил ей сюрприз, в виде батистовой пижамы. Но, если честно, мне несколько не ловко говорить ей об этом, вдруг она подумает, что я окончательно здесь обжился, и у нее не осталось места на частную жизнь. Ну, да ладно, рискну, а там видно будет.
Я переоделся, аккуратно сложив вещи на стуле (Эли не переносит беспорядок), увенчав их стопку серьгами, тремя перстнями и кулоном с аквамарином. Чуть поразмыслив, я вернул кулон снова на грудь, под рубашку. Мне даже на несколько часов не хочется расставаться с ее подарком. Нырнув под толстое пуховое одеяло, я немного поворошился под ним, устраиваясь, и, сдернув с волос позабытую бечевку, кинул ее наугад, в темноту. Закрываю глаза: “ну, здравствуйте, грезы”.
Грезы не спешат. Я гляжу в темноту, от чего-то делается зябко, и, как-то пусто. Остаточное присутствие... Кто же из нас, Эли?... Пусто, совсем пусто и чуждо, а мир так пугает. Среди его обитателей я чувствую себя всегда неловко. Мне страшно, и я злюсь, плюя во всех, кто рядом злые и колкие умозаключения и пророчества. Потом страдаю от этого, понимая, что никто из них не виноват в моих бедах, просто так получилось по воле кого-то большего, чем я. Но это понимание тоже не спасает, и, с каждым днем, становится все хуже: вкус жизни делается горьким, смысл его не ясен. Я словно бурлак, тянущий лямку разбитого корабля, которому уже не суждено снова выйти в море. Все, что было можно отдать за Путь домой, уже отдано, и внутри души дрейфует лишь опустошенность, чуть разбавленная знаниями. Напрасно обманывать таких, как я, ведь я - только ничтожество. Зачем все это. Зачем, вообще нужны такие существа, мы же абсолютно бесплодны, бесполезны. Конечно, меня можно было бы одарить счастьем, отпустив на волю, но, наверное, те, кто больше, сочли это лишним. Из-за собственного бессилия мне хочется разорвать себя на части, в клочья. Я себя ненавижу....
- Пит, что с тобой? - кто-то тормошит меня за плечё, и голос такой родной.
Не совсем понимая, что происходит, сажусь, вздыхая со всхлипом.
- Прости, мой сладкий. Из-за праздничной суеты, я забыла проветрить комнаты от своих снов. Все эти чертовы тени прошедшего, - она вытирает мне лицо кончиком одеяла, - Вот и все, больше ни ты, ни я их никогда не увидим.
Я судорожно хватаю ее за руку, и, глядя в большие, темно-серые, почти черные глаза-омуты, хрипло шепчу:
- Ты же больше никуда не уйдешь, правда?
- Правда. Никуда и никогда. - слова прозвучали так, словно она тоже, всеми силами души жаждет в них верить.
Смеясь, она слегка потрепала мои волосы. Она - Электра.
Спать как-то совсем расхотелось. Окруженный послесловием пустых ожиданий, я сижу на кровати с недовольной миной. Вернувшаяся из гостиной Эли, протягивает мне кружку с горячей жидкостью, густо пахнущей мятой.
- Держи, - говорит с ухмылкой. У нее всегда было странное чувство юмора. - И хватит дуться, я тебя к себе не тащила.
- Демон пожри твои дурацкие сны! - в основном я зол потому, что она видела мои слезы. - Что, нельзя поставить Стража Дверей, это заклинание такую дрянь не пропустило бы.
- Прошлое, мой мудрый Питэр, проникает изнутри, а не из вне.
- Тогда попроси Шиа, чтобы она откорректировала тебе память; далась тебе эта муть.
- Я не хочу забывать то прошлое, так нынешняя жизнь ощущается много ценнее. И вообще, это воспоминание часть меня, поэтому оно важно.
- Да уж, самоистязания, сдобренные тягой к суициду, действительно, невероятно важны для гармоничной эволюции индивида. - я даже фыркнул от возмущения.
- Представь себе. Кстати, многие творческие личности черпают вдохновение из депрессивных состояний своей души. Хотя, тебе, наверное, это трудно понять. - кажется в тоне проскользнули нотки надменности, видимо я её задел.
- Хочешь сказать, что я далек творчеству?
- Ну что ты, как можно позабыть восхитительных, летучих змеев, что вы с Фалько наловчились мастерить. А связанные бубенцами файры, которых ты нарек “звенящим караваном”, а благоухающие рыбой камзолы для гномов, что, якобы, должны были фосфоресцировать и освещать путь в подземельях. Эти гениальные изобретения неподражаемы, и, безусловно, должны быть отнесены к “высокому творчеству”.
- Ты просто занудствуешь, завидуя тому, что я более твоего был счастлив и беспечен. - меня всерьез разозлила ее критика, и совсем не стыдно за эти слова, хотя... - Но, я все равно тебя люблю.
- Я знаю, и, поэтому, не прогоняю тебя к Шиа. - Эли забрала у меня пустую чашку, поставила её на пол, возле кровати, и стала устраиваться спать, стягивая на себя большую часть одеяла. Терпеть не могу эту её привычку!
- Вряд ли Шиа приняла бы меня. Думаю, сегодня она будет спать не одна.
- Да ты у нас сплетница, Питэр. Вот не знала.
- Если констатировать очевидное это сплетня, то ты права. - умеет же она обломать интересную тему.
- Приятных снов, Пит.
- Это будет не лишним.

Как-то раз, уж и не помню как давно, я сопровождал одного важного вельможу через перевал Агри, что оборкой петляет по громоздким тушам Синих гор в полутора тысяче миль севернее Долины Грез. В один из трех ночных переходов, когда мы остановились для отдыха и сна, мне случилось устроить себе ложе рядом с одним из вельможных слуг. На мою беду, оказалось, что бедняга страдает ликантропией, а в ту ночь, как на зло, Лея была полной. Известно, что вейры не контролируют себя только, когда она достигает апогея своего роста на куполе ночного неба, прочие луны доставляют им, в худшем случае, только зуд на загривке и тревожные сны. Но, как я уже обмолвился раньше, нашей компании, а особенно мне, тогда сильно не фартило. Мало того, что мой сосед начал превращаться во время сна, когда и я спал тоже, так он меня еще и первым покусал.
Конечно же, на укусы вейра мне глубоко плевать, но вот моя восприимчивость во время сна - это совсем другое дело. После этого случая, я потом целый месяц скакал ночами голышом по Долине, и был особо ретив, когда восходила Лея.   
К чему я все это веду? Да к тому, что после сегодняшней ночевки у Эли, я, как минимум месяц буду мучим депрессией. Не легка доля эмпата.
Проснувшись, я почувствовал себя менестрелем-алкоголиком, считающим, что на него ополчился весь обозримый мир. Единственное, что могло сейчас меня спасти - это любовь и утешения прекрасной женщины (либо мужчины – не важно), которая напомнит мне, как я красив и значим во вселенских масштабах. Но за этим нужно было отправляться в ту часть дворца, что отвели для гостей, или, хотя бы, в корпус рекрутов.
Оставив Эли одну досматривать сон про какие-то железяки, стреляющие белыми лучами, летая между звезд, я тихо притворил за собой дверь, и направился в столовую, которую обычно накрывают для гостей. Проходя мимо декоративных серебряных зеркал, которые разбавляют пустоту сплошной стены, глядя друг на друга из лазуритовых рам, я приостановился полюбопытствовать своей персоной. В отражении был явный упрек: лохматый, как степной медведь из земель Керу, в измятой одежде, я являл собой законченный образ спившегося менестреля, ко всему прочему, страдающего бессонницей. Возможно, если в таком виде начать ухаживание, дама примет меня жалея, и подумав, что бедняга тяжело болен. Но мне не нужна жалость, я хочу страсть! Сие же предполагает несколько иное амплуа.
Резко развернувшись на каблуках, я бросился к выходу на висячий мост, соединяющий Южную башню (эту самую) с моей, башней Юго-восточной. На бегу, я, торопясь, приглаживаю свои волосы, торчащие в разные стороны темно-русыми ветками, с досадой вспоминая брошенную у Эли в спальне бечевку. Да, девочки правы, я совсем не практичный.

За пределами Долины меня знают под множеством разных имен, это позволяет мне за их печатями скрывать хрупкость своего сердца, или духа, или... Или все это попытка оправдать склонность к лицемерию. Но, в любом случае, так я чувствую себя свободным.
Я всегда завидовал Каю и Ричи, да и Фалько, хоть он и наивен как дитя. Наши храбрые витязи-великаны настолько сильны, именно сильны, не заносчивы, что им с легкостью дается искусство быть собой. Принц Питэр же - трусишка, но не следует судить меня за это строго, ибо я, как ни кто иной, знаю цену страдания. Причем, в большинстве случаев, все эти сонмы эмоций принадлежат не мне.
Я мог бы даже покаяться в нарциссизме, ибо часто влюбляюсь лишь потому, что влюблены в меня, заразившись чувством, как вирусом. Но в этом есть момент детерминизма, поэтому, я все же чуть оправдан. Были случаи, когда мои родные или друзья, буквально оттаскивали меня от какой-нибудь дамочки, нрав и внешний облик которой, сильно оставлял желать лучшего, но если им не получалось успеть, когда я просыпался... А если учесть, что в меня влюбляются не только дамы, то становится понятно, насколько я осторожен, хоть и искушен, в сфере воплощенной любви.
Словом, псевдоним - это благо, в моем случае.
Я знаю не одну тысячу секретов, и если честно, бывает, так что не удаётся их сохранять. Наверное, мне нравится посплетничать, но это не потому, что я бездельник и пустомеля, просто порой, знание чего-либо меня аж распирает, и хочется им поделиться.
Но, если не брать во внимание эмоциональную сторону моей жизни, наполненную столь густо, я серьезный и ответственный. Иначе, например, мне не доверили бы командование Южным флотом. Да и стратегия мне всегда хорошо давалась.
Конечно, легкость, с которой я отношусь ко многим вещам, может поколебать веру в мою авторитетность, тем не менее, я не чужд глубины.

Приведя себя в порядок, я решил, что, так как в Долине дела идут хорошо, я могу слетать на Магнулус. Визит к дамам отменяется, потому что я передумал, а вылет нужно реализовать прямо сейчас, пока многие спят, и не смогут всучить мне какое-нибудь задание. Думаю, я там всласть накувыркаюсь в мощных ветровых потоках, и заодно повидаю Роланда.
Император Магнулуса, хоть и редкостный негодяй, но весьма интересный и находчивый человек. Мне всегда нравилось проводить время в его компании, и уверен, что это обоюдно. Ладно, не буду кривить душой – он влюблён в меня, и мне это льстит.
Я нацепил свои любимые побрякушки, пристегнул к поясу Алетэю, по случаю одетую в дорожные ножны, и тихо выскользнул за двери, прикрывшись заклинанием-невидимкой под названием «Вуаль Иллюзии». Быть слишком осторожным невозможно.
Не меняя форму, я спорхнул с висячего моста, ведущего к Щитовой стене фронтона дворцового комплекса, и невидимкой скользя меж нагромождением архитектурных изысков, постепенно начал набирать высоту.
 Светло-бирюзовое небо наливается соком рассветных красок, мерно выстраивая свои драгоценные декорации к моменту выхода на сцену божественной Элидары. Я двигаюсь по диагонали – всё выше и дальше, спеша покинуть небеса Долины до восхода дивы. Дело в том, что многие её жители не пропускают зрелище рассвета, я же не желаю с кем-либо встречаться.
 Сегодня, я задену дневную звезду крылом, пролетая...
Поравнявшись с утёсом Врата, я изменяюсь, подставляя первым лучам изумрудные крылья. Подняться вверх и лететь налево, прямо к царству солёных вод Тропы Звёзд. Именно там, на глубине двадцати метров, находится нужный мне портал. А пока пусть серебристая ленточка реки Эль будет моей попутчицей.
Пролетая над Серповой бухтой и выстроенного вокруг неё портового городка Джингси, делаю небольшой круг почёта. Обожаю это место.
Теперь строго на юг. Внизу волнуется великий южный океан Артинит, вспенивая тёмные буруны белыми росчерками перьев. Его поверхность пестрит зелёными бликами, оброненными с Небесного Купола на темно-фиолетовое, взбалмошное полотно. Кое-где вспыхивают искры стальной амальгамы, раскрашенной то золотом, то серебром – это драгоценные дары лучей дамы Элидары. Я вспоминаю, что ни раз, стоя на носу боевого флагмана или милой прогулочной шхуны чувствовал, как тело моего корабля рассекает эти плотные, величавые воды. Такие чувства всегда дарят мне счастье.
 Да, я всегда счастлив в море, либо подле него. И сейчас, вдыхая полной грудью солёный ветер, и чувствуя под крыльями его плотные ленты, я словно нахожусь в центре собственной экзистенции – в месте, где сходятся все векторы моей радости.
Улыбаюсь своим мыслям, и, подмигнув Элидаре, говорю ей «пока», складывая крылья вдоль тела. Меня ждёт океанский дромос.
Я уже рассказывал, что терпеть не могу все известные миру порталы, однако, порой без них не обойтись, учитывая размеры Этернии. Вонзившись чешуйчатым копьём в толщу океанских вод, я стараюсь себя утешить тем, что всё плохое, что происходит со мной, обычно достаточно быстро заканчивается.
Плыву вытянув лапы назад, вдоль тулова, загребая крыльями и руля хвостом, попутно перестраивая легкие в жабры. Важно не забыть, что теперь нужно дышать медленнее – вода не воздух!
 Впереди показались два огромных клыка из красного коралла, они наподобие тех, что мы зовём «Вратами» Долины. По плоскости, расположенной между этими красно-бурыми выростами океанических организмов постоянно пробегает дрожь, сопровождающаяся небольшими электрическими разрядами из зеленовато-жёлтых молний. Эта прелесть и есть мой дромос, но самое худшее то, что я сейчас добровольно туда полезу.
Набираю скорость, чтобы не было возможности затормозить в последний момент, и пойти на попятную. Так, нужно не забывать, что сейчас у меня жабры, поэтому нельзя идти на поводу у бешено колотящегося сердца, которое постоянно подговаривает мой мозг дышать чаще. Ой!
Я внутри глубинного дромоса. Он ужас как наэлектризован, и моё тело окутывают тысячи маленьких светящихся молний, уши заполняет треск, который, насколько я помню, продлится вплоть до выхода из портала. Вот гадость.
Собираю волю в кулак, и напевая одну из пошлых портовых песенок, начинаю грести с удвоенной силой. Быстрей бы…
Два дромоса и Путь над границей двух океанов – таков мой маршрут. Материк Магнулус находится близ южной точки схода Путей, которая отмечена гигантской башней Эклиста Око Юга, что стоит на небольшом острове, чуть восточнее береговой линии владений Роланда. Эта область Этернии стабилизировалась много позже других, после возникновения Ключа. Там и по сей день бурлят подводные вулканы, то поднимая острова с океанских глубин, то низвергая их, превращая в колючие рифы. Такой характер тектоники обусловлен и тем, что Великий Этернианский Щит ослабевает, теряя свою плотность к югу. То же происходит и с воздушной стихией: ветры там мощны и истеричны.
Характер жителей Магнулуса вторит окружающей их природе, так что постоянные военные столкновения местных маркизов, вполне естественны для внутренней политики империи. Правда, в последнее десятилетие, пришедшееся на правление Роланда, государственный уклад достаточно стабилизировался силой власти императора, и задиристые маркизы поутихли. Но в прежние времена, когда правил его отец Тмер, агрессия не исчерпывала себя внутри страны, ибо амбиции Железного императора простирались и за Дугу Горизонта. Электра до сих пор считает свое вмешательства в политику Тмера, тем самым злом, что порой необходимо. Правда, она осталась недовольна и Роландом, за воспитанием которого следила лично, но это её мнение, выстроенное на неясных мне мотивациях.
 Мы с Роли сошлись сначала на основе взаимной симпатии, потом вместе увлеклись культурой оружия, полетами и стратегией боев на море. Пока он жил в Долине мы были очень близки, но и когда он вернулся к себе на Магнулус, время от времени продолжали встречаться. Думаю, и сейчас Железный император будет мне рад.
Мысли во время движения в дромосе. Все, что угодно, только бы заглушить тревогу, рожденную специфическим влиянием на мое сознание сжатого в воде пространства. Я готов даже вспомнить Мерцающий Момент, что со мной случился в битве с Небесными воинами за перевал долины Звездных Лилий, только бы утихомирить охвативший все тело тремер.
Вылетаю из горловины проклятого дромоса как пушечное ядро; этот коридор, наверное, самый мерзкий на Этернии, пространство в нем сжато неравномерно, энергийные слои стенок сплошь в сучьях, а про время, вообще, видимо позабыли, при его регулировке. Проговорив три тысячи проклятий, наконец, расслабляюсь, отдавая своё тело на попечение прохладе океанских волн. Не желая пока двигаться, медленно опускаясь ко дну.
 Сотни пузырьков окружают мое тело выскальзывая из под чешуек. Прозрачные капельки воздуха деликатно и нежно касаются, обволакивая самые контуры металлической кожи, устремляясь в светлое “где-то наверху”, по пути утешая мои ноющие мускулы. Эти ощущения напомнили мне мысли Шиа, танец с Эли и то время, что провел я с Сивиллой... Последняя мысль кольнула мне сердце трепетом и печалью. Где ты теперь, нимфа тихого омута, сокрытого густой листвой непроходимых чащоб? Лежишь ли там, на мягком илистом дне, словно в недрах моей памяти, или паришь меж стоячими мертвыми водами на своих крыльях медузы? Как бы я хотел почувствовать тебя снова, и тот блаженный покой, что ты дарила моему духу.
Легкий скрежет рифа о чешую вывел меня из транса странствий по ощущениям воспоминаний. Видимо, ниже уже некуда, пора подниматься наверх, снова.
Выныриваю, и, распластав крылья на поверхности плотных океанских вод, подставляю брюхо теплым лучам Элидары, иногда шевеля хвостом под водой, дабы течение не отнесло меня от точки начала Пути ко второму дромосу. Думая о том, что не хочу ни о чём думать, медленно возвращаю себе лёгкие.
 Здесь, на юге, даже в середине зимы сохраняется теплая погода, примерно, как у нас поздней весной. Здорово будет вернуться загорелым, хотя…. Нет, бледность мне больше к лицу. Переворачиваюсь, и, неуклюжим лебедем, плыву влево; меня все же немного отнесло.
Стоп. Да, это здесь.
Спорхнув с водной глади, словно чуть прилипший к ней, жирный ночной мотыль, я поднимаюсь на нужную высоту. Этот дромос отмечен овальной свинцовой тучей с рваными краями, которая, поправ все законы природы, даже в самые ветреные дни никуда не девается. Сказав себе: «мужайся, славный витязь», я глубоко вдыхаю и ныряю в дымное пятно портала. 
Через четверть часа выпадаю из «тучи» изумрудно-чёрным камнем.
Снова искупнувшись, и охладив натруженные мышцы, поднимаюсь в небо. 
Поверхность воды становится все глаже и однороднее, по мере того, как я от нее удаляюсь. Вот и снова дебри Небесного Купола; изумрудные крылья несут меня дальше, вдоль Пути на юго-восток.
Башня Эклиста - это воистину зрелище! Не менее мили, в высь устремился мощный колосс, из камня цвета темной стали. Ни входов, ни выходов, сплошная гладкая стена, и только под самой вершиной есть небольшая площадка, выступающая у отверстия, напоминающего окно. Мне ни разу не хватало духа заглянуть, чтобы узнать, что там. А вот наша Эли сподобилась таки. Правда, тогда она была тяжело ранена в бою с заклятыми императором Тмером дикими драконами, и ей нужно было время на восстановление сил. Электра провела в этой башне два дня, зализывая раны, а когда вернулась в Долину Грез, послала с файром вызов императору Магнулуса. После этого поединка Роли и осиротел.
Однако, не смотря на историческую, географическую и метафизическую значимость данного сооружения, я туда все равно не полезу. Ну, разве что если поспорю с Роландом на что-нибудь весьма существенное. Припоминаю, у него была стальная перчатка, вызывающая молнию...
Ричи мне рассказывал, что башня Эклиста нерукотворна, что её, дескать, подняли ввысь какие-то варги задолго до того, как он, древний Ледяной демон, появился на свет, что, возможно, она, вообще, первое сооружение на Этернии. Ещё он говорил, что в ту пору, здесь и океана то не было, только оголённая прототкань, послужившая основой горным породам. Из неё, собственно, и сотворена Эклиста. Но самое интересное, что сию историю ему поведал ни кто иной, как внезапно разговорившийся драконий патриарх Цы-Фури-Ёма. Помню, я тогда сильно приревновал, ведь, обычно, все драконы первым собеседником выбирают меня, почитая великим лексикон-сэнсэем.
Делаю круг почета, и оставляю мрачную Эклисту позади, устремляясь к берегам Магнулуса.
Столица империи Морра, где живет сейчас мой приятель Роланд, расположена в пяти лигах от южного побережья. Я скоро буду на месте, так что по пути надо набросать примерный план моего отдыха, содержанием которого будут исключительно приключения. Думаю, Роли непременно составит мне компанию, но все же, окончательно это станет ясно тогда, когда я узнаю, не изменились ли его чувства ко мне. Так что подожду с выводами до нашей встречи.
Черные круглые купола, циркульные арки, черепахообразные, приземистые коренастые дома - особенность архитектуры Морры, да и прочих городов Магнулуса, продиктованная крайней сейсмической нестабильностью материка. Всю северо-западную часть земель, включая прибрежную зону, занимают горы, чрезвычайно богатые железной рудой, поэтому процентов семьдесят населения империи, это профессиональные шахтеры, оставшиеся тридцать - труженики моря и земледельцы.
Морра стоит среди пологих холмов, кое-где убранных дубравами. На востоке и севере, позади города, расположены каменоломни, где добывают черный туф, из которого, собственно, и возведены практически все здания столицы. Этот край у меня всегда ассоциировался с гномами, точнее, со свойственной им эстетикой. Но в суровых, мрачных образах Морры есть своя красота.
Правда, я не могу здесь находиться долго, из-за тесноты масштабов, что ли. В связи с этим, думаю пробыть в городе всю оставшуюся часть светлого дня, и с наступлением сумерек отправиться на северо-западное побережье, к моим неистовым ветрам. 
Ко дворцу я подлетаю медленно, дабы меня заметили из дали и успели доложить Роланду. Не хочу быть излишне внезапным.
Приземляюсь на площадь, перед входом во дворец, параллельно принимая человеческую форму. Роли уже ждет; я чувствую, как глядя на меня в нем просыпаются прежние чувства. Значит, я не ошибался.
- Мой любимый Дракон. - говорит он, заключая меня в объятия, - Моя жизнь вновь наполнена прекрасным.
- Мой Роланд, - прижимаю его к себе крепче принятого официоза, - Разлука - всегда злая вечность.
- Пойдем. - положив руку мне на плече, он ведет меня во дворец.
Идём по длинному коридору, в декоре которого нет и тени помпезности, свойственной прочим южным державам.
- Как тебе тут живется? – взяв его под руку, спрашиваю я.
- Пристанище змей, одним словом. - Роли треплет меня за плечи, - Как же я рад тебе. Ничего, если не буду представлять своих фурий?
- О чем ты! Я же к тебе прилетел. Кстати, ты не против сбежать из своих харомов на пару дней?
- С любовью моей юности, от двух нудных жен. И ты еще спрашиваешь!
- Тогда давай испробуем все прелести здешней цивилизации, а в сумерки ускользнем потихоньку в объятия дикого мира.
- Идет. Только я быстренько оставлю кое-какие письменные распоряжения.
- Тогда, я пока отдохну с дороги.
Перед комнатами, что отвели для меня, мы останавливаемся, чтобы расстаться на время. Еще раз обнявшись, я на миг задерживаю его, взяв руками за плечи. Он все тот же: немного выше меня ростом, и чуть крепче комплекцией, с черными волосами, прямыми, отросшими ниже плеч. Роли носит подстриженную челку, которая распадается на пряди, от части прикрывая прозрачно-серые глаза и густые черные брови. Её нижний край заканчивается чуть ниже переносицы, так немного прикрывая прямой нос, с лёгкой горбинкой. Годы не тронули его черты, и, не смотря на то, что ему почти семнадцать лет, Роланд выглядит юношей, лет пяти-шести, не больше.
- Ты совсем не изменился, Роли. - говорю, продолжая внимательно на него смотреть.
- Спасибо твоим наставлениям и занятиям по магии Потоков с Сорилеей.
- Здесь, на Магнулусе, лучше не трогай Потоки.
- Почему, Пит?
- Они полны агрессии, и весьма не стабильны в отношении эклектики силовой структуры. Ты можешь перенять судьбу отца. - заметив, как он помрачнел, я снова беру его за руку. - Роли, я покажу тебе места на Этернии, где потоки хрустально чисты. Я не могу позволить Властителям Судеб сделать нас врагами.
- У меня много забот и нет крыльев, дружище.
- Есть заклинание, призывающее на службу диких грифонов, а карты этернианских дромосов должны быть и в вашей библиотеке.
- Научишь?
- О чем речь!
Он улыбнулся, и на миг сжав мою руку, быстрым шагом отправился решать неотложные проблемы. Я смотрю ему в след, стоя на пороге своих комнат, чуть опустошенный его уходом. Когда мы рядом, чувства мои несомненны, иначе же - остается лишь симпатия и легкая привязанность. А прежде, лет десять-двенадцать назад, я был уверен, что испытываю жгучую страсть. Эли права, я ветреный. Но она не знала историю о Сивилле - я никогда никому не рассказывал ее, кроме Роли, да и то в общих чертах, потому что мы встречались параллельно, и я, в то время, ничего от него не скрывал.
Когда мне поднадоело копаться в себе, я снял сапоги и устроился на удобном с виду диване. Сон сейчас лучшее из благ для души, заблудившейся в дебрях собственных чувств и рефлексий над ними.
Оставшийся день мы провели за прогулками ради осмотра достопримечательностей Морры, посещением дворцовой библиотеки и парой обедов, за последним из которых, пришлось таки знакомится с женами Роланда. Одна была милой, но излишне полной, другая просто мороженая рыба.
 После трапезы, Роли сказал мне, что лучше отправиться в путешествие до наступления сумерек, так как по светлу преодолевать Каменную реку сподручней. Он настаивал в качестве средства передвижения выбрать лошадей, видимо желая, как можно дольше не возвращаться в Морру, к своей нынешней жизни. Если честно, пробыв здесь половину светлого дня, я стал понимать почему.
Мы выехали из Морры, когда Элидаре оставалась еще треть пути к западной Дуге Горизонта. Использовав семейный дромос Роланда, который оказался приятным перламутровым тоннелем, мы сэкономили примерно пять часов пути, одним махом миновав холмистый край. Когда мы въехали в предгорье, обратившись к вечеру краски теплого, южного дня стали обретать густоту и бархатную фактурность.
Под копытами лошадей шуршит коричневатая палая листва дубов, которая густо устлала нашу дорогу, ведущую средь небольших гор, пока ещё сильно походящих на холмы. Но я помню, из предыдущих поездок, что скоро ландшафт начнёт резко подниматься, вздыбливая перед путниками настоящих исполинов, которые сторожат тропу к океану, носящему имя Вериат Грань Мира.
Тихо и спокойно, легкий ветерок чуть колышет полы плащей, голые деревья, по обе стороны дороги, кажутся дремлющими. Уверен, многие жители большого материка представляют Магнулус совсем другим, ведь на протяжении почти пяти веков, его императоры отправляли бесчисленные флотилии, дабы завоевать другие земли и поработить существ, их населяющих. Мой друг, девятый повелитель третьей правящей династии империи Магнулус, пока не поддался семейному недугу. Я очень надеюсь, что он станет исключением из правил своего рода.
- Знаешь, - нарушает тишину и ход моих мыслей Роли, - Пару месяцев назад, к нам заезжала Королева Электра.
- Я слышал от кого-то из наших об этом. Правда, не знаю, зачем ей сей визит понадобился.
- Мои соседи послали в Долину жалобу на меня, в которой заявили, что я, якобы, женился на их дочерях, дабы прибрать к рукам их королевства.
- Вот дурачье! По-моему, тебя и от своего-то тошнит, не говоря уже о соседских.
- В том-то и дело, Пит. Но ты попробуй доказать это Электре, когда в защиту слов кляузников история пяти веков агрессивной политики имперской  семьи.
- Тебе нужен наследник, приятель. Как только он появится, сделай жен регентами, и отправляйся на волю, прикрывшись тем, что предпринял паломничеством по этернианским святыням во имя благосклонности богов к твоему клану.
- А ты думаешь, какого демона я женился на этих... дамах! - Роли даже фыркнул, - Родня у них влиятельная, да и границы всегда под присмотром.
- Ну и?
- Честно? Любить их для меня хуже гномьего плена. - он тяжело вздохнул, - И ладно еще Тика, та что полненькая, она вроде правда в меня влюблена. Но Сабина - это просто мрак. Мечта некроманта, демон её сожри.
- Так женился бы только на одной.
- Я действовал наверняка! - Роланд погружается в угрюмое молчание, что разбавляет, как и прежде, лишь шуршащий ветвями ветер, да мерный стук копыт. 
- Расскажи, как дела в Долине,  - спустя какое-то время, затевает разговор Роли. - А то я здесь практически отрезан от кипения вашей, драконьей жизни.
 - Насчет кипения - это ты угадал. - честно говоря, даже и не знаю, что ему можно говорить, а что нет. - Ты слышал историю про Купол?
- Я видел небесные корабли, которые его строили. Точнее то, что от них осталось.
- И где ты на них набрел? - я то думал, что располагаю эксклюзивной информацией непосредственного участника событий.
- Несколько этих громадин свалились прямо с неба в океан, близ моих территориальных вод. Я снарядил экспедицию к ним, которую сам и возглавил. Правда, после, разочаровался в ее результатах; слишком много было заплачено ныряльщикам из Морского Народа, а вытащили только трупы и несколько образцов неизвестного нам сплава металла.
- А я был у них в плену, в самом Куполе, вместе с Эли. - я замолчал, почувствовав, что мой тон несет окрас хвастовства. - Это было настоящее вторжение, Роли. Если бы Электра их не уничтожила, кто знает, что сталось бы с Этернией. Скорее всего, нами правили бы ублюдочные валане - так звались трупы, которые ты выудил из воды.
- Да уж, дела... Знаешь, глядя, как падают те гигантские киты с неба, я осознал серьезность происходящего.
- Эли спалила свое тело, когда разбиралась с ними, ей пришлось пропустить через себя слишком мощные энергийные Потоки.
- Она восстановилась? - меня порадовала тревога в его голосе, ведь они с Королевой недолюбливают друг друга.
- Мы сделали ей новое.
- Такое же как прежде?
- Да покруче. Это она уже не спалит.
- Я имею в виду то, как она теперь выглядит. Ты по-прежнему по ней сохнешь?
- Стала немного выше ростом, и интересней, но похожа на прежнюю.
- Понятно.
- Ты что, все еще ревнуешь меня к ней?
- Я не ревновал тебя даже к Сивилле. – Роли замялся, - Ну, разве совсем чуть-чуть.
- Почему?
- Ты любил ее потому, что хотел любить, а не потому, что был вынужден, как в случае со многими другими.
- Знаешь, а я думал о ней сегодня, на пути сюда.
- Питэр, я всегда хотел услышать эту историю целиком.
- Она грустная, и все еще не окончена, для меня. - я внимательно изучаю его лицо, - Будет ли тебе легко ее слушать?
- Пит, то, что нас с тобой связывает, не имеет отношения к прочему. Так что твои чувства к другим не ранят моих чувств к тебе.
- Я отношусь к этому так же. – говорю уверенно, потому что это абсолютная правда.
- Прости за откровенность, но, глядя на тебя и на моих жен, я понимаю, что, скорее всего, потерян для женщин.
- Просто, ты не встречал женщин, более красивых чем я. - я подмигиваю ему и смеюсь.
- Это точно. - подтверждает он, с лукавой улыбкой.
- Ладно, слушай, но учти, я неважный рассказчик:
Примерно около десяти лет назад, по возвращении в Долину из земель флайринов, я наткнулся на кортеж воздушных пиратов из Шииды, и, дабы попижонствовать, схватился с ними один. Без лишней похвалы отмечу, что из них никто не уцелел. Я же, смертельно раненый, смог дотянуть до какого-то ущелья, где камнем грохнулся о землю, к счастью, успев поменять форму. После конвульсий Момента Мерцания, я заснул, как обычно.
Еще до пробуждения, мои чувства наполнились глубокой скорбью и каким-то космическим состраданием; это было трепетное и непривычное мне ощущение. Чтобы не разрушить, не спугнуть сие явление, я лишь чуть приоткрыл глаза, подглядывая в мир чудной реалии. И я увидел ее: полупризрачное создание с фарфоровой кожей и темно-синими локонами, оплакивало меня. Тихие рыдания сотрясали ее хрупкие плечи и тонкие перепончатые крылья, маленькие руки закрывали лицо. Я глубоко вздохнул и поднялся, дабы разрушить ее иллюзию утраты. Заметив это, нимфа оторвала от лица ладони, и я увидел ее бездонные, словно черный омут, очи, мерцающие алыми сполохами. “Я плачу о драконе, что разбился, упав с неба”, - молвила она, и голос ее был бархатным и тихим, как тени в лесной глуши. “Я никогда не умру, зная, что это может принести тебе слезы”, - сказал я ей в ответ.
Ее имя было Сивилла, нимфа лесного омута, сокрытого средь горных долин в чаще дремучего леса, затерянного меж путаными следами блуждающих болотных огоньков. Если бы Жизнь познала сон, то этим сном была бы Сивилла.
Я остался с ней там, в затерянном крае, и тогда мне хотелось верить, что это навсегда. Ты прав, Роланд, я любил ее, потому что любил, вне эмпатии и вне причин.
Всякий раз, улетая из леса, ставшего нашим пристанищем, я любил ее ещё сильнее от того, что хотел покинуть. Нет, я не каялся в незаслуженной награде, не боялся чувства, что больше чем я. Просто, наверное, по какой-то странной причине, многие из нас понимают, что такое чудо не может пульсировать долго, ведь оно слишком мощно и хрупко, а разлука усиливает его, продлевая. Так покидая её с каждым разом всё более на долго, я словно готовил дух свой к разлуке с ней, но всё же оттягивая момент прощания. 
Сивилла же понимала это намного лучше меня, и однажды, направляясь к месту нашей встречи, я не смог разыскать дорогу. Она думала, что спасает меня, сокрыв путь к ней. Но глупый Дракон до сих пор его ищет.
Вот, в общем, и вся история. - я замолчал вместе с ветром и светом дня.
Горы встретили нас сумерками, сделав тени длиннее и зыбче.
Наша дорога стала несколько уже, и временами приходится ехать цепью. На одном из более-менее широких участков, Роли поравнялся со мной.
- Ты сможешь найти её лишь за Гранью. - вдруг сказал он.
- С чего ты взял?
- Такие существа, как Сивилла, при желании могут перемещаться между мирами, иногда, даже унося с собой часть пространства, где жили. Думаю, она сделала именно это.
- Зачем ты мне об этом говоришь. - это явно не в его интересах.
- Просто, мне жаль твоё сердце. Однажды, оно может устать от постоянных терзаний, и окаменеть. Тогда ты перестанешь быть красивым.
Что я могу, кроме как грустно улыбнуться в ответ.
Тени меркнут, поглощаемые спустившимся мраком преддверия ночи, и кажется, будто именно он делает вечерний воздух прохладнее. Над нашей тропой наклоняются бурые утёсы, кое-где практически превращаясь в корявые арки с рваными краями из острых камней.
- Питэр, - молвит Роли, вновь поравнявшись со мной на широком участке дороги, - У меня есть к тебе одно дело, точнее, это скорее просьба.
- Так выкладывай. - я обрадовался, что мы сменили былую тему. Мне всё равно было как-то неуютно разговаривать о Сивилле, тем более с ним.  То, что касается её, слишком лично для меня.
Роланд же, не на долго впадает в сосредоточенную задумчивость, явно тщательно подбирая слова. Видимо просьба достаточно важная.
- Неподалёку от сюда, на северо-западе Симского хребта, - наконец заговорил он, - У меня есть шахта, непосредственно возле которой, я построил маленький завод по переработке железной руды. Ну, чтобы всё сразу, так сказать, не уходя далёко. Там я держу специалистов по сплавам и все такое.
- Словом разрабатываешь новые типы холодного оружия. – вставляю свой вывод, перебив его.
- Совершенно верно. Так вот: не очень давно, примерно с полтора года назад, я приютил там одного отшельника. Славный малый, здорово соображающий во множестве тонкостей оружейного мастерства. Но вот только заводские рабочие, да и шахтёры, невзлюбили его с самого начала. - он умолкает, видимо обдумывая, как дальше выстроить свою речь, - Не смотря на то, что я дорожу и ценю знания Просперо, во избежании конфликта, который, однозначно, не минуем, мне бы хотелось его пристроить к хорошим людям.
- Роли, ты хочешь, чтобы я его забрал с собой, в Долину?
- Да. Если он поселится у вас, мне будет на душе спокойнее.
- А что, думаешь, рабочие могут навредить ему?
- Вся сложность в том, что скорее наоборот. Видишь ли, он полукровка.
Я насторожился.
- Огласи ингредиенты коктейля.
- Мать - человек, а вот папа... смесь тролля с барлогом. - вместе с выдохом, выдаёт он.
- Горючая смесь. И ты хочешь, чтобы я привёз в Долину Грёз отпрыска Огненных демонов? А я то думал мы друзья.
- Пит, сердце моё, да ты его не видел. Он маленький, горбатенький, очень дружелюбный и покладистый. Если бы моё дурачьё не было так опасливо в отношении нелюдей, я бы во век с ним не расстался.
- Роли, ты меня просто растрогал. Но сам посуди, если он такой нежный сильф, как ты говоришь, то от чего же эти опасения за рабочих?
- Ну... когда Просперо злят, он начинает трансформироваться. Крылья, хвост, шипы на спине, и всё такое. Да и дыхание становится огненным, вроде как у тебя. И самое неприятное то, что с каждым приступом злобы, он вроде как подрастает. А эти дураки всё время провоцируют малыша. В Долине же, Просперо будет среди своих....
- Так, спасибо, на добром слове. Значит, выходит, мы там демоны все.
- Что ты, в самом деле, к словам придираешься! Ведь прекрасно понимаешь, о чём я. - вокруг Роланда вдруг образовывается тёмный нимб, и он мрачнеет, - Не хочешь впутываться, так и скажи!
- Откуда эти вспышки агрессии, Роланд? Ты же знаешь, я всегда был насмешливым. И, на всякий случай, поднапряги свою память, и покопавшись в ней ответь, пожалуйста, были ли случаи, когда я тебе в чём-либо отказывал?
Тёмный нимб Роли запульсировал, начав гаснуть. На лице его отражаются явные усилия, которые он предпринимает над собой, дабы успокоиться.
- Извини. Ты наверное прав насчёт здешних Потоков. – спустя несколько минут, наконец смог вымолвить он.
- Проехали. – краем глаза я замечаю, что он облегчённо вздохнул вместе со мной, - Давай, по пути на побережье, заедем и заберём твоего “малыша”. - я специально говорю последнее слово нарочито мило.
- Вот ты всё-таки гад, Питэр!
- Причём о крылах!
Спустя пол мили, на развилке, мы повернули на север, делая достаточно большой крюк, чтобы заехать за демоном Просперо. Горная тропа становится всё круче, практически пропали жухлый кустарник и спящие деревья, только горные стены, выложенные мозаикой из бурых, сизых и белёсых камней оторачивают наш путь. Царство горных троллей и огненных демонов постепенно заглатывает двух путников, которые едут по его обширной утробе туда, где пламя рождает жидкую сталь, самой распространённой формой которой, обычно становится оружие.
Я всегда относился к колющим и режущим творениям с глубоким уважением. Возможно, помимо эстетического наслаждения, которое я испытываю глядя на клинки, чувство уважения продиктовано ещё и тем, что мне, как Мастеру Клинка, известны тысячи тысяч способов лишения жизни при помощи этой красивой, блестящей формы. Моя шпага Алетэя, наверное, прервала жизней больше, чем звёзд в Бесконечной Реке, что течёт через наш Небесный Купол, и я до сих пор не знаю, как к этому относиться. Думаю, если бы знал, давно надел бы зелёную рясу служителя храма Рубеж Истин. Но, я всего лишь Дракон с Изумрудными крыльями, один из вечных, Первых Стражей Перекрёстка Этерния.
Мой брат Ричерд любит рассуждать о том, что Вселенная моргает зачастую, и, после каждого такого космического взмаха ресниц, меняются не только пространственные, но и моральные оси. Он говорит, что однажды наступит эпоха Великой Гармонии, когда такие как мы больше не будут нужны. Тогда, Властители Судеб бросят наши сущности в Бездну Мрака, за последнюю Грань, где за жестокость их распылят на миллиарды блестящих букашек, и нам придётся тысячелетия собирать себя вновь по крупицам, страдая от незавершённости и пустоты. А когда мы, наконец, восстановим себя после бесконечных мытарств, то будем молить того, кто больше, чтобы мир опять стал жестоким и нестабильным, дабы нам нашлось в нём место.
Положа руку на сердце, скажу честно - мне не по душе его теория цикличности и сквозящий в ней фатализм. Правда, и своей теории у меня нет, ну, разве что только та, где говорится о необходимом зле, к коему принц Долины Грёз себя, по большей части, и относит.
Мысли, настроенные на высокий лад текут в бархатном эфире этернианской ночи. С вышины Небесного Купола глядят красавицы сёстры - Лея и Вела; волны их света раскрасили далёкие снежные вершины, обратив белую глазурь снега в янтарь, оправленный светлым серебром. А над Долиной сейчас плывёт Гема, декорирующая дворец нежно-голубыми вуалями, от чего он кажется каким-то запредельным.
Запредельность... Где-то там, в объятиях иной Грани обретается крылатая нимфа Сивилла, нежная колдунья чёрного омута. Но мне не ведомы те тропы, что уводят за Грань нашего мира, и я обречён разбивать кулаки об эту зеркальную завесу, захлёбываясь собственным отчаянием. И на все вопрошания: “за что?”, я получаю лишь один ответ: “таков мир”.
Ну вот, так я и предполагал, последствия сопереживания осколков великой печали Электры снова настигли меня. Кто же это с тобой сделал, моя Королева, в той, угрюмой инаковости, которую ты всё ещё носишь в себе, какова причина, не позволяющая тебе оборвать связь с тяжестью минувшего бытия, что за проклятие скрепляет печатью твою память. Если бы я только знал... носил бы, наверное, серую рясу.
- Давай срежем путь через перекрёсток лунных теней? - нарушает тишину Роли. Но я этому рад, и предложение дельное.
- Уверен, что не заблудимся в Исподнем пространстве? Это серьёзная магия.
- Это семейный талант императоров Магнулуса. - он гордо вскинул голову, - Я могу, что угодно смастерить из материи лунной тени, да и из белого вещества тоже.
- Тогда дерзай, мой скромный Роланд.
Когда Роланд примерялся к четвёртому перекрёстку, недовольно качая головой при виде того, как именно липнет к его перчаткам Формы материя тени, мне подумалось: “куда меня только демоны не заносили”. С этим заключением о самом себе, я стукаю свою лошадку в бока шпорами, ибо она ещё сильнее меня не желает идти сквозь колыхание смоляной завесы тени, что выбрал таки Роли.
Три секунды страха в промозглости пустоты пространства, состоящего из черного вещества, и мы выезжаем к воротам завода при руднике, где должна находиться причина нашего визита. Роланд едет с выражением лица человека, бесконечно довольного собой, и, если честно, имеет на это полное право - справился он мастерски. Меня захлёстывает волна его самодовольства, высвобождая воспоминания, где я тоже был героем. Иногда эмпатия может быть весьма приятной.
Проехав в ворота, не обращая внимания на то, как отжимается, и что-то лепечет сторож, мы огибаем территорию завода справа, направляясь вглубь жилых построек. За окраинным бараком, вплотную прислонившись к кузне, я увидел маленькую хибару, крытую досками и просмоленной бычьей кожей.
Мы спешиваемся и привязываем коней. Прежде чем мы успеваем дойти, отворяется дверь, явно сколоченная наспех, и в бело-жёлтом свете лун появляется карлик. Я подхожу ближе, делая вид будто хочу разглядеть его получше, и коротышка начинает пятиться.
- Не нервничай, Просперо, это мой приятель. - бодро кричит ему Роли, завозившийся с лошадью.
- А, это Вы, господин Роланд, - на мальчишеском лице нелюдя появляется весёлая улыбка. Он без опаски подходит ко мне, достаточно нагло разглядывая снизу. - Я видел ваше изображение на фреске в храме монастыря Света Жизни.
- Твоя судьба сложнее, чем рассказывал Роланд, как я вижу.
- Ни лучше и ни хуже, чем у других. - говорит он пожимая крепкими плечами, что несут на себе тяжесть горба. Роли оказался прав, малыш и правда славный; ростом он едва дотягивает мне до груди, крепкого сложения, лохматый и симпатичный. Из длинных, торчащих ежом, очень густых тёмно-серых волос, с фиолетовыми и синими прядями, выглядывают острые уши, бронзового цвета и несколько кожаных выростов, украшенных на концах медными подвесками. Мохнатую длинную чёлку присмиряет фиолетовый платок, повязанный вокруг головы (например южных пиратов), из под которого чуть виден участок кожи на лбу, покрытый бронзовыми пятнышками, идущими клином от бровей. Лицо у него вполне человеческое, очень даже приятное: большие чёрные глаза красивой миндалевидной, слегка удлинённой формы под иссиня-чёрными бровями, гордо поднятыми вверх, аккуратные нос и рот, несущие остатки детскости, в силу плавности линий, острый подбородок. Одет маленький демон в длинный серый кафтан, брюки, и сапоги до колен из чёрной кожи.
- Собственно, мы за тобой, - говорит подошедший, наконец, Роли, - Мне удалось тебя пристроить по высшему разряду.
Улыбка Просперо становится ещё шире, видно соображает он быстро.
- Я только соберу вещи и оседлаю Юма. - уже на бегу к своей хижине кричит он.
Роли подходит, и обняв меня за талию спрашивает:
- Ну, как он тебе?
- Симпатяга. И шустрый вроде.
- Думаю, когда вырастит, станет красавцем.
- А сколько ему лет?
- Кто знает. Может четыре, как и выглядит, а может пара сотен. Я не спрашивал.
Возвращались на тропу мы через то же скрещение теней, только теперь втроём.
 Просперо едет на коренастом муле, у луки седла которого прикреплён небольшой тюк - всё имущество паренька.
В молчании петляем по горной дороге, наши спутники - лёгкий ветер да звёзды, что перемигиваются, чуть зашторенные лунным светом.
Миновав достаточно крутой перевал, решаем остановиться, чтобы дать отдых натерпевшимся странностей лошадкам. Пока мы с Роли снимали сёдла, Просперо сбегал за хворостом. Он щелчком разжигает костёр и улыбается танцу пламени.
Слегка толкнув Роли локтем в бок, я тихо спрашиваю:
- Почему рабочие невзлюбили его?
- Ты же знаешь, политика людей - кабы чего не вышло. А малыш просто полнится сюрпризами.
- Ты мне чего-то недорассказал?
- Не знаю. Но он мне нравится, честно.
Я оглядываюсь, наблюдая, как Просперо занимается приготовлением чая. Интересно, что, вместе с ним, приобретёт Долина, и не оторвёт ли мне голову Эли за этот подарок? Ладно, поживём - увидим.
Присев у огня, я продолжаю рассматривать маленького демона, в особенности то, как интересно отражается пламя в его глазах. Казалось, эти чёрные бусины антрацита, буквально впитывают алые сполохи, начиная светиться ещё пуще. Паренёк замечает моё внимание к его персоне, и чуть сердито сдвигает брови.
- Не обижайся, - говорю ему, улыбаясь, - Просто я по природе любознательный.
-  Не знаю как Вам, но мне частенько доставалось за это. - говорит он хмыкнув, - Но, если уж для Вас сие естественно, то позвольте полюбопытствовать о Вашем клинке.
- Что ж, - я протягиваю ему Алетэю, - Так мы рассчитаемся?
- Вполне.
Просперо аккуратно, и даже, как мне показалось, с уважением, вынимает мою шпагу из ножен. Я замечаю, насколько привычно его ладонь обхватила рукоять, а чуткие пальцы забегали вдоль клинка.
- Как её имя? - спросил он, на миг отрывая внимательный взгляд от оружия.
- Алетэя.
- Слово из древнего языка иного мира. - констатирует он.
- Откуда ты это знаешь? - его комментарий от чего-то задел меня.
- Я бывал за Гранью разок, - пожав плечами, говорит он, - Там был маг, который вплёл это слово в своё заклинание.
- Как тебе удалось миновать нашу Грань?
- Прогулялся вдоль Щита в сторону Юга.
Вот это идея! Как я раньше сам не додумался, ведь Щит ложится крестом, и одна из его осей идёт с Севера на Юг, через все Перекрёстки. Он фиксирует на отрезке своего пребывания силовую параллель в каждом из миров. Я, конечно, не демон, материя моего тела более костна, но зато энергия Щита естественна для меня. Сам того не зная, ты здорово меня выручил, малыш Просперо.
После этого открытия, я не мог думать не о чём другом на протяжении нашего пути до побережья, который занял весь остаток ночи и половину следующего, светлого времени дня. В связи с этим Роли даже пожурил Просперо за то, что тот (по его словам) своими откровениями отправил мои мысли на край света. Видимо, моему возлюбленному не нравилось, что даже в моменты близости фантазии уводили меня в неведомые дали, привнося холод в наши объятия.

Я стою на уступе бурого утёса, и созерцаю просторы океана Вериат.
Никогда не стоит верить тем, кто утверждает, что, якобы, когда обретаешь желаемое, оно теряет остроту значимости для вас. Всё это бред. И сейчас, одолев тысячи и тысячи миль беспредельных просторов Этернии, достигнув своей цели и насладившись ею, я рад ещё более чем прежде. Я испытываю умиротворение и предвкушение одновременно, ибо знаю, сколько радости приносит воплощение, и сколько подобных переживаний мне ещё предстоит. И, вообще, я уверен, что за вратами исполнившейся мечты находится счастье!
Когда, спустившись с последнего перевала, мы достигли утёсов, оторачивающих Магнулус с северо-запада, возвышаясь стеной на пути неистовых океанских волн, я почти сразу бросил себя в объятия дикости здешних ветров, всецело подчинившись их воле.
Полёт в самом центре ярости воздушной стихии. Чувствую восходящий поток, и расправляю крылья. Кружение, переворот вдоль оси тела, правое крыло резко задирается вверх, выкручивая сустав. Поднимаю хвост перпендикулярно телу, смещая центр тяжести, падаю головой вниз. Это даёт мне возможность высвободиться из струи потока, и избежать вывиха сустава. На мгновение складываю крылья вдоль тела, держа хвост прямо, и, камнем падаю вниз. Затем, резко распахиваю их вновь, и, налетевший со стороны скал вихрь, подбрасывает меня вертикально, прямо в сердце Небесного Купола, крутя через голову. Позволяю ему увлечь меня далеко вверх. Чувствуя сильный воздушный порыв вдоль спины слева, складываю крылья наполовину. Горизонтальный поток крутит моё тело волчком. Дыхание сбивается, я немного поднимаю хвост, и ветер переворачивает меня снизу вверх, кидая спиной к земле. Здорово!
Глядя на мои воздушные пируэты, Роли сказал, что я буду причиной его первых седых волос, а Просперо попросил, чтобы его разозлили, тогда, дескать, он мне покажет, как надо летать. Вот маленький нахал!
Мы решили пробыть на берегу Грани Мира два дня, обосновавшись в небольшом гроте, который расположен в массиве береговых скал.
Здесь очень здорово. Множество окошек, сотворённых крупными волнами и солёными ветрами, позволяют разводить костёр прямо в нашем пристанище, без опасения угореть от дыма. Роланд много болтает, особенно за трапезой, так, наверное, желая поделиться пережитым за последнее десятилетие, толи, таким образом, стараясь отогнать мысль о предстоящем скоро расставании. Просперо же, пообвыкшись с нами, стал страшно деловит, и взял в свои ловкие руки все заботы о хозяйстве. Малыш признался, что окончательно поверил в моё драконовское происхождение, только когда увидел превращение в Дракона. Он, в отличие от Роли, просто жаждет, чтобы мы поскорее  покинули Магнулус.
Сегодня, с наступлением сумерек, ветры стихли, и всё окрест погрузилось в блаженный покой. Я развёл костёр прямо у линии волн, и жду своих компаньонов, которые отправились принести дров и котелок с кружками. Будем пить чай.
Прощальные лучи Элидары покрыли поверхность океанских вод светлым серебром и пурпуром, плавно стекая с нежно зелёного неба. С берега тянет прохладой, и я плотнее запахиваю плащ, думая о том, что теплые деньки к нам, в северную часть Этернии, вернуться не скоро, ведь на дворе мелиот – второй месяц зимы. Интересно, как там наши, особенно Эли. Зачем я так о ней тоскую? Наверное, это то же, что было с Сивиллой – покидая её, моё сердце ещё больше полнится любовью.
Мне подмигивает первая из лун, смахнув пыль дали случайно пролетающим мимо золотистым облаком. Конечно же, это Рада. Проводница страстей и любовных дурманов пока ещё нежно розова, её плавный серп полупрозрачен, но стоит только дневной звезде заглянуть за Дугу Горизонта, как она сразу начнёт наливаться рубиновым соком, похваляясь красой перед сёстрами.
Чувствую, что через миг появятся Роли и Просперо. Заметив, что я печален, мой возлюбленный захочет меня приобнять, а новый знакомец демон, рискнёт посмеяться. Да…. Сивилла бы заплакала вместо меня, Эли - обняла и посмеялась.
Улыбаюсь своим мыслям, глядя, как подошедший Просперо подкармливает огонь сухими ветками.
- Не грустил без нас? – спрашивает Роли, устанавливая над костром котелок с водой.
- Грустил. Но это было приятно. – я кокетливо улыбаюсь ему.
- Мне кажется, или вы снова воркуете?
Просперо явно не достаёт такта.

 Проведя вместе долгую этернианскую ночь, мы отправились назад за два часа до рассвета.
Часть обратного пути к Морре я пронёс товарищей на спине, но устав от жалобных речей Железного императора, спустил их вниз, близ последнего, достаточно пологого перевала, который находится в преддверии холмистого края. Мне же пришлось слетать обратно, причём дважды, дабы выловить отпущенных на волю лошадей, и, вместе с этой брыкающейся ношей, тащиться через горы опять, только разве что по небу. Вся ситуация меня и злила, и веселила одновременно.
Стоя у городской стены, я крепко обнял Роланда, и взял с него обещание, что он больше не тронет местные Потоки, и, не менее чем через месяц, мы увидимся в Долине. Обернувшись Истинной формой и усадив на спину демона, я полетел домой, лишь раз оглянувшись. Роланд стоял там, одетый в чёрное, на фоне чёрной стены, и даже сюда, в пространство Небесного Купола, добирались волны его печали.

Я снова делаю круг почёта над Эклистой, и песня демона направляет ветры под мои крылья, быстро относя нас вдоль Пути к горловине дромоса.
Снова ловлю себя на том, что зажмурился, влетая в светящийся портал коридора; Просперо крепко стиснул шип рогового гребня, который тянется вдоль моей спины и хвоста, вжавшись в ложбину меж этими выростами, куда я его усадил. Бедняга провёл весь путь в оцепенении, не зная, что нам предстоит лететь через ещё один тоннель сжатого пространства.
Вынырнув из первого дромоса где-то посередине океана Артинит, мы немного отдохнули, поплавав на поверхности. Просперо попытался уговорить меня лететь вдоль Пути, но я хотел есть, и мотивации собственного желудка оказались убедительнее ворчания демона. Единственное, что я всё-таки изменил ради него, так это поменял глубинный портал на воздушный – не хватало ещё, чтобы «подарочек» Электре наглотался морской воды, а то и вовсе захлебнулся, ведь он, наверняка, не умеет выращивать жабры.
У входа в дромос зажмуриваюсь снова. Да что же это такое, в конце концов, неужели я не властен над своими рефлексами?! От захлестнувшей злобы на миг теряю бдительность и, касаюсь крылом стенки тоннеля. Слышится мерзкий скрежет, словно шершавым камнем провели по стеклу. По телу бежит крупная дрожь от электрического разряда - стены дромоса всегда под напряжением, но не сильным, к счастью.
Мне вдруг становится как-то непривычно легко, и я не сразу соображаю, что это не эффект от полученного разряда. Резко разворачиваюсь и снижаюсь на лету, почти цепляясь брюхом о нижнюю стенку. Пропади всё пропадом - я уронил Просперо.
Метров через десять-двенадцать, замечаю свою пропажу; бедняга скорчившись, лежит внизу, весь окутанный мелкой сеткой бело-голубых электрических молний. Не останавливаясь, хватаю его передними лапами, и, прижав к груди, как младенца, разворачиваюсь снова, сильно накренившись левым крылом. Касание, скрежет, разряд, дрожь. Да что ж это такое!
Всё бы хорошо, но Просперо почему-то не шевелится. Продолжая активно работать крыльями, я встряхнул его разок, потом ещё – безрезультатно. Кажется, теперь придётся немного поменять маршрут.
Возле раструба тоннеля поворачиваю налево, чтобы сократить путь и обратиться за помощью к кровной родне.
Долгожданное свечение выхода бьёт световой вспышкой по глазам – это сиятельные эльфы закамуфлировали горловину своего дромоса заклинанием Покрывала. Его тонкие складки пространства и ослепили меня, когда я прошил их своим телом насквозь, как игла. Результат столкновения - секундная потеря ориентации и чувства цвета. Если такое случается, нельзя забывать почаще махать крыльями, иначе - эффект метеора - с грохотом о землю.
Постепенно мир снова обретает краски, и я вижу под собой бескрайнее янтарно-голубое море древнего леса Вейрон, который существовал и в период Снов Хаоса. Здесь проживает мой дядя Клэйв, он очень древний и важный, настолько, что всегда позволяет себе наставлять меня во всех сферах бытия вообще и культуры в частности. Не сложно догадаться, как я люблю к нему прилетать. Но, сейчас, делать нечего: Просперо пострадал из-за моей глупости, и, так как эльфы ближе всех, чтобы оказать помощь, мне не приходится выбирать.
Я решил лететь к их небольшому поселению на севере Вейрона. Столицу же, что расположена в самом сердце леса на озерных островах, с демоном в лапах посещать совсем не стоит.
Снижаясь над Лантой (так зовётся посёлок), делаю весьма большой и плавный круг, дабы меня хорошо разглядели, а то мало ли, что может показаться этим искусным лучникам.
Приземляюсь, чувствуя под лапами мягкую почву, покрытую мелкой и густой золотой травкой. Оглянувшись по сторонам, вижу, что кортеж сейчас прибудет - несколько вытянутых силуэтов мелькают за деревьями, словно белёсое пламя  свечки, постепенно приближаясь. Их движение настолько чётки, и, одновременно, плавны, что даже я поражаюсь, насколько удивительны эльфийские тела. Наверное, всё дело в Эльде, энергии, что их наполняет. Продолжая держать в лапах Просперо, иду им навстречу.
- Принц Питэр, - слышу знакомый, по бесконечным лекциям, голос, - Рад тебя видеть. Ты не мог бы, хотя бы ради соблюдения приличий, изменить форму.
Будь он трижды неладен! Аккуратно кладу на траву паренька, и изменяюсь.
- А у вас теплее чем в Долине. - говорю, улыбаясь приближающемуся ко мне дяде. - Ничего, что я не один?
Клэйв склоняется над Просперо, и, проведя над его головой рукой, поднимает на меня хмурый взгляд.
- Ты всё-таки ухитрился удивить меня. Честно, я думал, что худшие твои выходки позади, но эта, - он указал на малыша, - Из ряда вон. - Клэйв качает головой, глядя в никуда, - Это же отпрыск барлога, Питэр! Ты притащил в наш удел Огненного демона!
- Я уронил его в дромосе. - у меня бешено колотится сердце от злости на свой стыд и их чванливость, - По твоему, надо было его там бросить, да! Подумаешь, побывает парнишка в вашем лесу, и что? У нас с ним своих проблем хватает, и совсем нет дел до ваших секретов. - я перевожу дыхание, и, не дав дяде возможности заговорить, продолжаю, - Нам просто нужна небольшая помощь. Ну, точнее, ему нужна. Просперо сильно ударила энергия стенок перехода, а я не силён в медицине, тем более той, что касается демонической природы. Помоги ему, и мы сразу уберёмся.
По-прежнему глядя на меня сердито, Клэйв берёт демона на руки, и идёт в сторону построек. Опустив голову, чтобы уберечь свои нервы от взглядов, полных порицания, я семеню следом за ним в полном молчании.
Просторные террасы, пластический декор, мягкий золотой свет - это неотъемлемые компоненты эльфийской эстетики. Без тени иронии, скажу одно: у них очень хорошо, и, как-то по-особому спокойно. Мне всегда нравились здешние изящные дома, стоящие на высоких каменных подклетях. Эта особенность применялась для того, чтобы избежать повреждений во время весенних паводков, которые обеспечивает близость Синих гор. Эльфы, конечно, могли бы построить плотину, но не в их природе нарушать естественное устройство вещей. Кстати, я их очень уважаю за это.
Мы проходим в один из близлежащих хоромов. Внутри светло и просторно, мебели почти нет, только высокие канделябры в виде веток деревьев, два низких ложа и толстый ковёр на полу, рисунок осенних листьев которого, выполнен столь искусно, что я было подул, будто здесь забыли подмести.
- Сядь и не мешай. - тон дяди не предусматривает возражений.
Я делаю, как он сказал, но всё равно ёрзаю, переживая за Просперо. Дядя, конечно, не сделает пареньку ничего дурного, но, что если он внезапно проснётся, и увидит склонённого над ним эльфа. Думаю эффект будет тот же, что случается, когда проснувшийся человек видит подле себя вампира. То есть, я уверен, Просперо не будет рад.
Наблюдая за пасами рук Клэйва, которые он сопровождает красивой вязью эльфийских слов, я думаю о том, как мы с ним всё-таки похожи. Моя мать, которую, правда, я никогда не знал, была ему родной сестрой. Но, узнав о том, что она родила ребёнка, и бросила его из-за того, что его отец не принадлежал к эльфийской расе, вся семья отреклась от неё. Мальва (так её имя) покинула леса Вейрона, и сгинула в неизвестных землях. Мой дед Вэнс и дядя Клэйв, смогли разыскать меня через три года. С тех пор мы поддерживали отношения, можно сказать родственные, но не очень уж близкие. Правда, когда разыгралась Великая Буря, дедушка погиб во время одного из катаклизмов, что происходили тогда повсеместно, и из кровных родных у меня остался только дядя.
- Ну, что? - спрашиваю, видя, что дядя прекратил свои манипуляции.
- Всё нормально, твой демон спит. Знаешь, а он славный какой-то. - в голосе Клэйва проскользнуло лёгкое удивление.
- Ты тоже почувствовал?
- Да. Только не злите его, а то кто знает, что из него вырастит. Хотя, с другой стороны, даже интересно будет посмотреть.
- Клэйв, ты случайно не догадываешься, сколько ему лет?
- Точно не могу сказать, но не более двух сотен. - он неожиданно улыбнулся, - Что, везёшь подарок своей Королеве Электре?
- Да нет, просто решил пристроить паренька. Где такому, как он ещё обретаться, как не в Долине.
- Ты прав. Электра всегда брала под крыло уродов, чтобы, после, превратить их в профессиональных Стражей.
- Она не корыстна!
- А кто говорит о корысти. Просто это достаточно мудро, то, что она привязывает всех вас к себе исключительно любовью.
- Мне не нравится ни то, как ты это говоришь, ни то, что твои умозаключения не обоснованны. Ты о ней почти ничего не знаешь.
- Я знаю то, что она не с Этернии, а значит - чужая. Это меня всегда тревожило, и я, даже от неё, никогда не скрывал своё мнение. Хотя, в остальном, у меня к ней нет претензий.
- Я не политик, дядя, а, как ты верно заметил, Страж. Поэтому, избавь меня от подобных дебатов.
- Как пожелаешь, лорд Питэр. - он даже смутился, видимо от того, что его впервые оборвали так жёстко и резко.
Клэйв вышел, оставив нас с Просперо в одиночестве. Сев на ковре вытянув ноги и прислонившись спиной к маленькой спинке ложа, я скрестил руки на груди и задремал. Пробудили меня звуки, будто кто-то прочищает кашлем горло.
Открываю глаза, и вижу, что это мой дядюшка упражняется с шумовыми эффектами. Он принёс на подносе немного сыра и фруктов, которые предусмотрительно порезал колечками, и графин, чьё содержимое пока для меня загадка.
- Лёг бы уже по-человечески. - не может он обойтись без замечания.
- В том-то и проблема, что «по ихнему» не могу. - хмыкнул я, глубоко довольный, что смог придраться к его словам. - А что в графине?
Клэйв качает головой, видимо, это его любимый жест, в отношении меня.
- Тонизирующий напиток. Прости, что без спирта, знал бы, что ты залетишь, приготовил бы что-нибудь.
- А ты умеешь гнать бражку?! Теперь мы будем видеться чаще.
- Великие Боги! Они тебя окончательно испортили.
- Хто, они? - спрашиваю с набитым ртом, от чего слова выходят коряво.
- Твои Драконы, конечно. Знают же, что ты эмпат, а позволили нахвататься разной скверны.
Видя, что он серьёзно расстроен, я решил чуть поправить положение.
- Я нарочно ёрничаю, дядя. Извини. Да и в последнее время совсем не было возможности упражняться в этикете.
- Куда тебя носило в этот раз? - скептическое выражение не покидает  его лица.
- На Магнулус.
- О Боги! - он всплеснул руками, - Опять Роланд! Это он тебе демона подарил? Подарочек в его стиле.
- Ну, сколько можно! - он начинает бесить меня, когда лезет в мою личную жизнь, - Сто раз говорил, то, что мы встречаемся – моё личное дело! – перевожу дыхание, - Мы с Роли, помимо прочего, ещё и друзья. И, вообще, я летал туда, в основном, чтобы в ветрах покувыркаться.
- Ещё лучше!
- Тебе всё не так!
От нашей перебранки, которая, придав словам экспрессии, сделала звуки много громче, проснулся Просперо. Маленький демон нахохлился, подобрал под себя ноги, и глядит на нас затравленно и агрессивно одновременно. Я заметил это прежде дяди, так как сижу к нему лицом.
Подняв руку, я остановливаю поток обвинений и упрёков в отношении моей персоны, заодно переводя внимание Клэйва на иную сферу.
Тем временем, вокруг Просперо стал образовываться алый нимб, что не сулило нам ничего хорошего. Его длинные острые уши встают дыбом и нервно подрагивают.
- Всё в порядке, приятель, расслабься. – говорю я, сопровождая слова примирительным жестом, - Это - мой дядя Клэйв. Он помог привести тебя в чувства после падения в дромосе. – сказав это, я медленно подхожу к нему, протягивая чашку с напитком.
По-прежнему глядя волком, Просперо всё же берёт чашку, и, не спуская с эльфа глаз, делает пару глотков. Клэйв смотрит на него не мигая.
- Так, - говорю, встав между ними, - Если кто-то из вас призовёт сейчас свою Силу, то из-за их взаимонепереносимости всё, окрест, будет наслаждаться зрелищем большого взрыва.
Дядя кивает, ушки Просперо расслаблено опускаются. Я перевожу дыхание, оставляя в покое заклинание, которое было заготовил на крайний случай.
- Хочешь сыр? - обращаюсь к демону.
- Хочу, и много. И ещё попить. - Просперо спускает ноги с ложа, по-прежнему крайне подозрительно глядя на моего дядю. Я не выдерживаю, и начинаю смеяться, от впечатления, что всё наоборот. Судя по его реакции, получается так, будто единственный демон здесь – это светлый эльфийский князь.
- Ты не принесёшь ещё сыра, - говорю сквозь смех дяде, - Я бы и сам сбегал, но не хочу искушать вас интимном.
 До Просперо доходит первым, и он хмыкает. Всё-таки я был прав, он сообразительный.
 Клэйв удаляется, храня гробовое молчание. Стоило только ему оказаться за дверью, как Просперо подскакивает ко мне, и, схватив за рукав, начинает трясти мою руку со словами:
- Скорее, скорее бежим от сюда!
- Да успокойся ты, - говорю, освобождаясь от его хватки, - Поешь хорошенько, и тогда - в дорогу. Знаешь, какой у них сыр!
- Я его боюсь.
- Сыр что ли?
- Да нет, этого здоровенного эльфа.
- Сядь рядом со мной, и запомни - я сильнее него. Во всём.
- Но ты не эльф!
- Моя мать была эльфийкой. Клэйв - её родной брат.
Просперо с шумом втягивает воздух, всё же сев подле меня.
- Почему он страшный, а ты - нет?
- Потому что во мне есть околодемоническое начало.
Я кладу ему руку на плечё, слегка потрепав и привлекая к себе.
- Не переживай, малыш, через час мы уже будем в Долине Грёз.
Вернувшийся Клэйв, накормил нас сыром и вкусным плоским хлебом. На протяжении всей трапезы, он был крайне не многословен. После, проводив нас до той же поляны, где мы давеча встретились, дядя начал было произносить величавое напутствие, но на полу фразе махнул рукой, и собрался возвращаться обратно, в Ланту.
- Дядя Клэйв, - окликиваю я его, и, подойдя вплотную, обнимаю, - Спасибо тебе. И не обижайся на меня, ладно?
- Обижаться на тебя? Да ведь это пустая затея, верно? - он улыбается, - Залетай ещё, Дракон. И ты тоже. - кричит он стоящему поодаль Просперо.
Тот закивал, видимо из вежливости.
- Думаю, он больше обрадуется вашей встрече в Долине. - говорю, размыкая объятия, и, чуть хлопнув дядю по плечу, иду к ожидающему меня демону.
Мы снова в воздухе. Просперо крепко держится за костяной гребень и напряжённо молчит. Мне приходится экранировать его чувства. Жаль, что он не в том состоянии, чтобы оценить красоты земель, над которыми мы сейчас пролетаем. Зимние ветра унесли листву, что прежде прикрывала кроны деревьев, лес стал прозрачным, и чуть окутан серой дымкой. Если спуститься ниже, то можно рассмотреть, сколько экспрессии несут ломаные линии обнажённых ветвей. Небо покрыто тонкими, белёсыми облаками, в разрывах которых вспыхивают лоскуты бирюзы; впереди поднимается свинцовая гряда гор, преграждая путь к далёкой Дуге Горизонта. Ещё десять лиг на восток, и мы дома.
Снижаюсь, чувствуя, как Просперо, словно краб клешнями, вцепился в мой шип мёртвой хваткой.
- Расслабься, и посмотри, как красиво. - говорю, немного повернув к нему голову.
- Мне сейчас не до эстетических наслаждений. - ворчит демон.
Я всё же сделал одну петлю вокруг дворцового комплекса, приземлившись в северо-западной части Долины, на поле, где обычно тренируются копейщики. Мой выбор не был случайным - если малыша начнёт мутить, то до башни Габриэль рукой подать.
Спускаясь с моих плеч, Просперо, буквально, плюхнулся на землю. Я быстро изменяюсь, и начинаю помогать ему подняться.
- Я смотрю, твой дружок не сильно любит полёты. - слышу бесконечно знакомый голос за спиной. Оглядываюсь, чтобы увидеть искрящуюся улыбку Рашель.
- Привет, Рашь!
Просперо, тем временем, нервно отряхивается; вид у него взъерошенный. Я хотел было помочь ему, но он пресёк эту попытку, явно быстро прейдя в себя на твёрдой поверхности.
Рашель становится рядом со мной, наблюдая за вознёй демона. Мы с ней практически одного роста, и, чувствуя взгляды, что направлены сверху, паренёк явно нервничает.
- Просперо, - решаю я прервать его туалет, - Всё уже красиво, хватит.
Он фыркает, и я понимаю, что зря сказал это при даме. Тем не менее, мой приятель, взяв себя в руки, подходит к нам, и слегка кланяется Рашель.
- Дорогая Рашель, - говорю я немного деланным тоном, - я имею удовольствие представить тебе мастера Просперо. - малыш ещё раз кланяется, и расплывается в по-детски открытой улыбке.
Моя сестра разглядывает его с интересом.
- Ты демон? - как всегда просто, спрашивает она.
- Да, леди.
- А в чём ты мастер?
- Я оружейник, специалист по сплавам и методам обработки металлов.
- Это славно. И надолго к нам?
- Думаю навсегда.
Я чувствую ментальный зов Электры, и начинаю нервничать.
- Рашь, ты не могла бы, если не сильно занята, конечно, показать Просперо, что у нас тут к чему. Меня Эли зовёт.
- Беги, получай на орехи. - Рашь коварно хмыкает.
Покачав головой в ответ на полный мольбы взгляд Просперо, я быстро направляюсь к башням, оставив маленького демона на попечение моей рыжей сестры. Думаю, Рашель сможет его куда-нибудь пристроить.
Некоторые из моих братьев, да и сестёр, находят прогулки по лестницам, коих у нас в Долине с избытком, очаровательными. Я никогда не разделял это мнение. Подумать только, тащиться по бесконечным вереницам одинаковых уступов, словно кукла, миллион раз притопывая ногами - и где тут радость?! Нет! По мне куда как приятнее полёт, на крыльях, или без оных - не важно.
Я, вообще, люблю ими пользоваться, и даже тогда, когда порой на то нет видимых причин. Возможно, дело в том, как к этому относиться, каким смыслом наделять обладание крыльями. Мне кажется очевидным, что они не только часть тела, дающая дополнительные возможности для передвижения в пространстве. Крылья - это символ, мощный, многогранный. Не даром вдохновение, радость и даже любовь люди именуют “окрылённостью”. Что касается меня, то для принца Долины Грёз крылья - это свобода. Она так важна для меня, что если отделить свободу от моей сущности, то, боюсь, от меня ничего не останется. Ну, разве что имя, да и то выцветшее.
Ох, Эли, от чего я думаю обо всём этом по пути к тебе?
Когда речь заходит о Драконе в Серебреной чешуе, лорд Питэр лишь разводит руками. Я помню твои воспоминания, что ты так аккуратно хранишь в шкатулке своей бесконечной души, помню тебя иную - угрюмую серую птицу забытого края, и эти образы твоих былых личин кутают мой разум вопросами, на которые, скорей всего, мне никогда не получить ответов. Это нужно прожить, иначе ни как. Не знаю, из-за этой глубины очарования тайны, или в силу каких-то иных мотивов, я люблю тебя вне причин и эмпатии. Я только сейчас начинаю понимать, что ты часть той свободы, из которой и состоит мой дух. Поэтому, наверное, глупо грезить тобой, но я всё никак не могу от этого избавиться. Демон тебя пожри! Ты единственное существо на свете, которое я чувствую так близко, почти как самого себя, но в то же время, как это не парадоксально, ощущение тебя всегда сопряжено с пустотой. Что прикажешь мне с этим делать? Может, ты и сама от этого страдаешь, может потому, с такой скрупулезностью и тщательностью оберегаешь свою печальную память былого, отгораживаясь ею от пустоты, которая всегда дырявит и терзает твою суть? А может и наоборот – именно пустота сторожит твою душу от боли прошедшего? Если бы ты только могла позволить мне разбавить это болезненное ничто любовью... Но, имя этой вероятности “никогда”. Иначе бы ты не была Электрой Этернианской.
Когда я излечусь от эхо эмпатии, пойманного в кружении королевских снов, всем родным куплю подарки. Даже дяде Клэйву.
Лечу на ментальный зов, словно держась за невидимую нить. Скоро, близко. На четвёртом уровне башни Киры есть тренировочный зал, где Эли любит заниматься оттачиванием своего боевого мастерства. Если честно, этот зал считается её персональным, но, иногда, мы там тоже тренируемся, да и мастер Нил время от времени заглядывает, видимо от того, что его апартаменты рядом. Кажется, Эли там, и мне предстоит пережить несколько волнующих минут, глядя на движения её чудесного тела, облачённого в тонкое обтягивающие трико. Такой наряд не предполагает излишества ткани. Самое главное в подобных случаях - надёжно укрыть свои мысли, иначе, последствия будут весьма болезненными, ибо Эли может выбить мои страстные желания в буквальном смысле этого слова. Но, даже если она меня подловит, зрелище того стоит.       
Перед входом в зал старательно стираю хищную улыбку, моля всех, кто больше, чтобы она не вернулась произвольно.
О, щедрые Властители Судеб! Эли делает растяжку.
- Ваше Величество. - кланяюсь изыскано.
Она прекращает свои чудесные упражнения и подзывает меня жестом.
- Здравствуй Питэр. - её волосы, собранные в пучок на макушке, делают лицо полностью открытым, обнажая черты лица в их естестве.
Смотрю на неё, и тёплая волна, рождённая где-то у меня в груди, поднимается вверх, заполняя голову, и становится так хорошо. Мне сейчас всё равно, будет она злится, пожурит меня, или обрадуется - всё это не имеет значения, потому что я счастлив.
Эли чувствует мои чувства, и улыбка озаряет её лицо. Интересно, кто-нибудь падал в обморок от счастья? Если нет, то, возможно, я буду первым.
- Мой хороший, ты опять одурел от радости. - говорит она обнимая меня, и целуя в щёку, - Осторожно, дыши глубже. Ну всё, всё. - Эли смеётся, - Я хотела поработать с тобой над приёмами ближнего боя, но давай лучше поупражняемся на мечах, к рукопашной ты явно не готов.
Захлёбываясь радостью, я ничего не могу сказать, но она и так всё знает. Как хорошо, что мы можем делиться друг с другом мыслями и чувствами вне границ.
Первый раз, я пережил подобное единение с ней, хоть и вырос вместе с Габи, которая тоже хранила Дракона в сердцевине сущности. Видимо Электра оказалась связующим звеном, или неким катализатором, который стимулировал в нас раскрытие этого таланта. Да, маленький странник из далёкого, чужого мира, ворвался в мои мысли, как вихрь, и я, вроде как должен был её остерегаться, и даже ненавидеть, но вместо этого доверился и полюбил.
- Вы можете погубить меня, моя Королева, знаете же, как я хрупок. - говорю, облекая слова двояким смыслом, и не отпуская её рук.
- Обещаю, мой нежный принц, что даже не коснусь ткани твоих одежд. Танец моего клинка будет беспредельно деликатен. - она отходит, салютуя мне своей Эльберой.
Ну что мне оставалось, разве только расстегнуть изумрудную фибулу, в виде завитков волн, и сбросить мешающий движениям плащ.
Танец клинков. Сейчас Эли теснит меня, но прежде, несколько столетий назад, я обучал её, старательно развивая слабый навык. Какой же она тогда была неуклюжей!
Не успеваю повернуться, а Эли снова у меня за спиной - порхает она пуще канатных танцоров ченди. Разворот руки вокруг головы назад, звон стали, главное - скорость, темп. Параллельно, увожу корпус вправо и вниз. Клинки мелькают как ленты ярмарочных гимнасток. Теперь наступаю, в левой руке кинжал в роли щита, у Электры же на предплечье накладка из лёгкой стали, так что мы на равных. Уходя от атаки, она снова перелетает через меня, касается пальцами моего левого плеча, в воздухе перебросив эсток в левую руку. Дразнится бестия! Максимально сближаюсь, рискуя получить прямой удар в грудь, но я должен отыграться. Удача! Теперь на её кофте красуется длинный разрез, почти во весь живот. Ха!
Спустя около часа, опускаю Алетэю, выставив левую руку в упреждающем жесте: пора сдаваться, иначе, она меня насмерть измотает, а то и сам погибну от голода.
- Устал, птенчик? - смеётся Эли.
- Не поел с дороги.
- Тебе не помешает аппетит нагулять, а то всей красоты - только кожа да кости.
Подумать только, и это она про меня говорит! Кажется, пришло время для рукопашной.
Испробовав все свои уловки (честно Эли не одолеть), я таки скрутил её. Правда, подозреваю, что мне это удалось, потому что она слишком расслабилась от смеха. По той же причине не выдерживаю, и выпускаю её, ослабив захват. Теперь мой живот свело окончательно, уже по двум причинам.
Отдышавшись, я хотел было возобновить бой, но передумал, чувствуя, что Эли наскучило. Она лежит на спине глядя в потолок и улыбается, равномерно вздымается грудь, волосы растрепались. Я мог бы протянуть руку и коснуться её, но не смею... Только чувствую, как тень грусти промелькнула в её мыслях. Это из-за меня: прикосновение к моему духу напомнило ей об утрате чего-то, что было прежде целым и пульсирующим, а теперь осталось лишь прозрачное воспоминание, бесплотное, пустое... Опять, опять эта пустота.
- Как она в тебе поселилась? - Эли прекрасно знает о чём я спрашиваю.
- Ты когда-нибудь слышал о законе сохранения энергии, или Правиле Баланса?
- Конечно слышал. Любой, кто хоть косвенно причастен к магии, знает это.
- Тогда ты поймёшь. - Эли вздохнула, и чуть приподнялась, опершись на локти, - Прежде, в тех чертогах, которые ты знаешь как память былого, у меня не было ничего, кроме чувств и мечтаний. Мне нужны были Силы на их воплощение, которое я звала Дорогой Домой. - она смотрит на меня пристально и нежно, с грустью и добротой, - Я отдала большую часть своих чувств, тех, что зовутся сердечностью, за возможность сюда вернуться. Видишь ли, Питэр, вышло так, что Силы появились, но они не смогли заполнить всей пустоты, которая осталась от отданного тепла. Я по-прежнему помню, что чувствовала, но уже не могу понять как.
- Тогда пользуйся моими.
- Я так и делаю, но могу протянуть на чужих эмоциях не долго. Потом опять тоскую. - она склоняет голову на бок, легко улыбается, - Теперь ты знаешь.
- А как же Этерния?
- Так же, как и ты.
- Разве то, что ты аватара не даёт тебе полного спектра чувств?
- Быть планетой - это совсем другое. По сути же, я пустышка от части заполненная Предназначением. Правда, мне это нравится.
- Почему ты мне раньше этого не рассказывала? Ждала подходящий момент?
- Да.
- Знаешь, мне от чего-то во всё это верится с трудом. Ты же помнишь, я эмпат, здесь меня не обманешь. Мне не раз приходилось переживать твои чувства, и они были полноценными, разве только очень тонки.
- В том то и дело, что я скорее ювелир, нежели скульптор-импрессионист. Я выжимаю эссенцию чувств из сока Вечности буквально по каплям, и истончая, пропитываю ею свои деяния. Выходит изыскано, но сии красоты лишены порыва, присущего полным страстям.
- Выходит, что ты обманываешь нас мнимым совершенством.
- От чего же? Моё совершенство вовсе не мнимо, ведь я - Мастер. Просто недостаток страстности - моя личная претензия к себе, как к автору, который должен быть честен в первую очередь перед собой. А я знаю о пустоте и прохладе в моём духе, знаю и признаю это. - она замолчала и отвернулась, начав приводить свои волосы и одежды в порядок.
Мне хочется порасспросить её ещё, но я улавливаю настроение Эли, в которое вплетена немая просьба, и меняю тему.
- А я привёз тебе в подарок демона. - говорю, думая, что пусть всё будут так, как она хочет.

Ещё направляясь в Долину с Магнулуса, я мысленно отбывал и от туда. Меня ждёт тайная тропинка, что тянется вдоль Щита.
Избегая просьб, заданий и поручений (что, вообще-то, для меня всегда характерно и так), я практически два дня не вылезал из библиотеки, стараясь поднять все имеющиеся сведения о путешествиях между мирами.
Вообще, по уму, мне следовало бы отправиться прямиком к Анжель. Уж эта то дива наверняка хранит в себе все известные знания в области космических странствий. Но, признаюсь честно, мне не ловко к ней обращаться. Хотя, если другого выбора не будет... Но Анжи такая, как бы сказать, холодная, далёкая и отчужденная, есть в ней что-то глобальное, с чем рядом быть невыносимо трудно. Правда, к примеру, Ричи так не считает, у него её общество вызывает полный восторг. Но он не эмпат, и этим всё сказано. Посмотрел бы я на него, доведись ему ощутить себя комком белого пламени, несущегося с сумасшедшей скоростью сквозь многоцветные мембраны пространства и завесы метеоритной пыли в бесконечности космоса. Припоминаю, что от этого у меня чуть всё нутро не вывернулось на изнанку, и сердце сжалось в твёрдый ком, как сухофрукт. Так что, пока нет острой нужды, я лучше поковыряюсь в книгах, а там видно будет.
Результат моих исканий - демон пожри этих псевдомудрецов! Либо они бесконечно скупы, либо и сами толком ничего не понимают, пряча своё неведение за фразами со скользким смыслом. Словом: кусочки, обрывки, ошмётки, и моя жгучая злоба. Единственный, кто мог бы разобраться в данном хламе, это умница Кай, но Шиа прогнала его из Долины, прах и зной! Остаются только Анжель, да малыш Просперо. Я делаю ставку на последнего - всё-таки ему удалось прогуляться вдоль Щита.
Делаю ментальный вызов Рашель, и, к своему удивлению узнаю, что демон поселился в её башне. Красная драконица отвела ему два первых уровня, дабы её новый приятель без затруднений мог заниматься своим любимым ремеслом, которое очень интересует и пламенную леди.
Выбравшись из библиотеки, я обнаруживаю, что ночь заполнила пространство Долины, выстроив декорации из бархатного малахита. Замкнутые в тепловую сферу башни, походят на игрушечный дворец в хрустальном шаре, вдоль внешних стенок которого, скользят снежинки, предназначенные фатализму падения. Некоторые из этих пушистых кристалликов изредка прорываются сквозь магическую завесу Королевы, но схваченные врасплох теплом, превращаются в маленькие холодные капли, которые оседают на гладком мраморе стен или нашей коже. Одна из них падает мне на щёку, прокладывая влажный след, словно слеза. Интересно, это что-нибудь значит?

Кружу вокруг шпиля башни Киры, и небо надо мной нежно, оно в точности как полотно акварели - сплошь прозрачно розовые и зелёные разводы. Элидара ещё не поднялась с ложа Дуги Горизонта, но мир уже замер в предвкушении её пробуждения.
Я отдался на милость хрустального хлада морозного поднебесья, дабы всем существом ощутить энергии Щита. Пусть каждая моя клетка помнит эти Потоки и безошибочно ведёт меня вдоль них по небесным тропам за грани мира Этерния. Огненный демон научил меня, как находить ориентиры. Они оказались весьма просты - всего то и нужно, что следовать там, где Щит совпадает с руслами рек. Водные потоки имеют свойство точить не только камни, но и слои пространства.
Завершая очередной круг, я ложусь на крыло. Узкая лента речки по имени Уна ведёт меня на юго-восток. Уверен, удары сердца отмерят нужное число Граней. Уна бежит, петляя в своём каменном русле весело журча, и, дабы постоянно слышать её торопливую речь, я снижаюсь, рискуя поцарапать крылья об острые скалы, что торчат вокруг, естественными канделябрами украшая стены утёсов. Мне трудно распределять внимание между контролем маршрута и безопасностью полёта в узком каньоне, особенно, если учесть, что пора начинать Сдвиг. Но, в любом случае, делать нечего. Поручив свою безопасность интуиции, а чувство энергии Щита телу, расфокусирую зрение. Единое поле пространства разбивается на параллельные вертикальные плоскости, разомкнутые энергийной структурой Щита, и я начинаю продвигаться, отделяя одну складку от другой. Это ужасно трудно и требует максимальной концентрации. Нарастает давление в глазах, голову жжёт, но надо стараться об этом не думать.
Ощутив, что заметно упало давление, и воздух стал более разряжен, мне приходится глубже дышать. Рискую посмотреть вверх: в небе появились новые краски, и оно необычно подрагивает, словно кто-то огромный мелко трясёт его полотно. Горные стены стали намного ниже, воздух наэлектризован, в нём отчётливо чувствуется запах ржавчины. Залетаю в следующую складку: на камнях белёсый налёт, словно их смочили известковые дожди. Может это и правда так, ведь этот мир мне не ведом, всё возможно. Одна радость - здесь хоть дышится легче, и перестала кружиться голова. Ещё складка...
Кажется, прошло более четырёх часов полёта, и мне пора сделать привал. В обычном, трёхмерном пространстве, я могу сутками оставаться в небе, но здесь, среди стереометрии гнутых плоскостей Граней, мой разум истощён и перегружен. Приземляюсь на плато, усеянном белыми круглыми валунами и тёмно-пурпурной травой, с редкими вкраплениями блеклой зелени. Моя проводница Уна лениво струится на дне глубокой трещины, напоминая поток ртути в керамическом желобе или тигле алхимика.
Замираю усталой птицей, прикрыв голову изумрудной сталью крыла, и думая лишь о том, насколько трудно, наверное, быть Мастером Грани. Говорят, что наш мир изменил один из богов Полюса, который тоже мог баловаться подобными манипуляциями. Эти способности мне бесконечно интересны, но я не хотел бы ими обладать, ибо сие - слишком большая ответственность. Уверен, случись в ткани пространства что не так, все сразу подумают на меня. Так что я лучше погуляю вдоль Космических Путей в поисках того, что полагаю необходимым, нежели буду сам сотворять это, меняя структуру материи. Пусть Высоким Творчеством занимаются мудрецы, а я полюбуюсь им, без глобальности ответственности за миры, и не прерывая своей свободы.
Эли, например, не побоялась создать Щит, мотивируя право творить Предназначением. Так она, на свой лад, сберегает мироздание. Правда, и все мы, Драконы, вовлечены в этот процесс, но без уникальности призмы её сознания ни о каком Щите не могло быть и речи, да и башни Долины Грёз до сих пор спали бы в угрюмом облике руин, не потревоженные пробуждением Этернии. Наверное, эгоистично так рассуждать, но, может, это было бы даже лучше, потому что процесс возведения Щита чуть меня не покалечил. Я до сих пор помню ужас агонии духа и тела, когда меня пронзили сразу все этернианские Потоки Силы, сдобренные мощью Ключа Полюса. Все мы, Стражи Первого Круга, изменились тогда, оказавшись во власти безудержной стихии Сока Вечности. Мы обрели дар Момента Мерцания, но всё же, что-то в нас было безвозвратно утрачено. Лично я стал чувствовать мир много острее, порой до боли, и, наверное, навсегда позабыл то, что зовут покоем, словно меня оторвали от земли, как куст, и превратили в перекати-поле. Видимо, неприкаянность цена бессмертия. Вместе с ней мне всучили титаническое чувство долга и ответственности перед теми, кто не столь могуч. Но, если поразмыслить, заодно положив руку на сердце, то я всё-таки ни о чём не жалею. Я люблю свою жизнь, люблю своих братьев и сестёр, и всё, что я делаю, обусловлено именно любовью. Даже это моё приключение, демон его пожри!
Пора лететь. Великие боги Полюсов, воздвигшие Перекрёстки! Как же я найду тебя, Сивилла, нимфа Чёрного омута?
Трудно сказать, сколько времени я путешествовал, ибо дни, как и миры, зачастую совсем не походили один на другой. Но правду говорят угрюмые мудрецы: желаемое можно обрести лишь отчаявшись. Так сталось и со мной. Это произошло примерно двумя днями позже того, как я оставил путеводную ниточку Уны, чьи воды обрели кровавый цвет и соответствующий запах. Отмечу, что для этой части Вселенной была характерна чрезвычайная тонкость граней между мирами, и они оказались столь зыбки, что мне для путешествия хватало только чувства Щита.
В одном из этих, смешанных в коктейль миров, где я потерял сон, ибо ночь была неразличима с днём, мой дух попал в ловушку трепета предчувствия, не зная, верно оно либо лживо. Там, вместо светила, в небе цвета лайма плывёт завалившийся на бок серп, словно сработанный из гипса скульптором склонным к гигантизму. Он не источает ни тепла, ни света, земли освещаются голубыми люминесцентными облаками, и свет этот стирает ощущение времени. Джунгли там коварны и непроходимы, а о городах и вовсе нет речей. 
Я блуждаю в этом мареве вневременья преследуемый шизофренией, и тщетно молю тех, кто больше, о пришествии ночи, или хотя бы сумерек. Дома я всегда больше любил светлую часть дня, с её ясностью линий и красок, радостным настроем цвета Небесного Купола, дарующего бодрость духу. Но сейчас мне думается, что я недооценивал ночь и приносимые ею настроения томности и глубины, а главное - бархатный покой снов. Разум мой истрепался в дебрях предчувствия, и я практически утратил чувство реальности, всё стало мутным, неразличимым, словно царящий в этом мире свет. Как сомнамбула бреду я по пустынным землям погрузившись в светлые чертоги воспоминаний, дабы окончательно не сойти с ума. Ноги несут меня куда-то вниз, возможно, к самому дну неизвестности. Может быть там, я найду упавшую с небес, и затаившуюся в лохматом лабиринте джунглей тьму. Может быть там, в сердце покоя и тишины, обитает грустная нимфа Сивилла, воспоминание о которой завело меня сюда, как болотный огонёк, запутав тропы средь топей. О боги Предела! Зачем же я ищу тебя, не желающую быть найденной, зачем ты так нужна мне?
По-прежнему ни ветерка, все образы замершие, словно окоченевшие или пленённые заклятием злого духа, и я то единственное, что нарушает покой спящего мира движением. Биение моего сердца подобно грохоту падающих камней, кажется ещё миг, и всё вокруг огласиться ритмом его ударов.
Всё ниже и ниже, джунгли редеют, тёмно-зелёные лианы стелются по земле, листья коренастых деревьев глянцевы и плотны, словно высеченные из камня. Странно, я чувствую непривычную лёгкость в теле, задетый сапогом лист взмывает вверх. Делаю прыжок, и приземляюсь метров на шесть дальше, чем ожидал. Странно... Поднимаю голову - в небе всё тот же гигантский серп висит над тёмной кромкой этого лакированного леса, который так контрастирует с янтарными небесами. Спотыкаюсь, и, без оглядки лечу вниз (в буквальном смысле слова). Оцарапав лицо острыми краями листьев, падаю на спину зажмурившись, дабы не повредить глаза, и несколько раз подпрыгиваю, словно игральный мяч.
 Полежав пару минут, медленно открываю глаза: теперь, на фоне чудовищного серпа, над лесом, прямо в воздухе висит дольмен. Видимо, отмечая центр впадины, куда я спустился, под мегалитом располагается озеро формой почти правильного овала. В его глади тёмного, металлического зеркала, отражается перевёрнутый дольмен.
Я встаю и подхожу к самой границе воды, возношу над ней руку, но ничего не вижу. Видимо этот мир не желает меня отражать. Думая отомстить ему за это, начинаю бросать в воду камушки, коих разбросано вокруг великое множество. Гладь нарушается, разбегаясь от моих снарядов концентрическими кругами, брызги медленно поднимаются вверх, и достигнув предела своего взлёта, возвращаются обратно, мягко поглощаемые зеркальной поверхностью воды. Никогда не видел более умиротворяющего зрелища.
 Меня отвлекает шелест крыл, и сердце заходится с удвоенным неистовством. Не медля оборачиваюсь, чтобы узреть тонкий бледный силуэт. Словно ожившая статуя из белого мрамора, с волнами тёмно-синих волос и глянцево-чёрными перепончатыми крыльями - вот она, всего в шаге от меня, и я тянусь, чтобы коснуться хрупких рук, глядя в бездонные омуты чёрных глаз, где, как и прежде, пляшут сполохи алого пламени.
- Сивилла... - шепчу, всё ещё не зная, правда это, или мой бред.
Она обнимает меня, но скоро отрывается, улыбкой обнажая острые клинки клыков.
- Не искушай меня Принц Страны Фантазий. Ты бессмертен и я могу обречь тебя на вечные муки. - голос её тих, как шелест ночного ветра, и я чувствую, что люблю Сивиллу с новой силой, не смотря на вековечную Тьму, что впитало её сердце.
- Я искал тебя...
- Зачем? Ведь я не зря покинула тебя.
- Хотел ещё раз увидеть тебя, почувствовать.
- Мы теперь по разные стороны Грани всего, что существует.
- Для меня не существует Граней, Сивилла, только зов сердца. Ты же помнишь, так было всегда.
- И ты готов остаться здесь, со мной, вскармливая нежить ихором, что бежит по твоим жилам, в ответ получая ласки ледяных объятий?
- Пойдём со мной, моя нимфа, вернёмся в Долину Грёз. Я обещаю всегда заботиться о тебе, и дать всё, что ты пожелаешь.
- Ты можешь дать мне только часть своего драконьего сердца, но я не хочу это. А что касается твоей души, то она уже давным-давно принадлежит Серебряной Королеве. - она снова подходит, и проводит прохладной рукой по ободу моего лица, через глаза глядя прямо в душу, - Я никогда не хотела заставлять тебя выбирать, поэтому выбрала сама.
- А я думал, что ты покинула меня из-за Роланда, и ветрености моей натуры. - я прижимаю её к себе, заключив в объятия.
- Ты любил Роланда его же любовью, на самом деле никогда не принадлежа ему. Но Электра... Она твоя вечная страсть, и ты любишь её душу слепо, как можно любить только то, что едино с тобою. – она ухмыляется, вновь обнажая тонкие пики клыков. – Одна душа в девяти телах. Самоцвет, разбитый на девять бусин…..
- Я не понимаю о чём ты, Сивилла. – не чувствую более ничего, кроме прохладного шёлка её кожи. - Я хочу быть с тобой, позволь, я останусь.
- Чтобы мне снова пришлось познать то, как гаснет твоя страсть и растёт тоска по дому. Нет уж, пожалей меня и избавь от этого.
- Тогда разреши остаться на время.
- Нет.
- Но...
Мои слова заглушил знакомый шелестящий звук, вдруг раздавшийся со стороны озера. Лицо Сивиллы искажает гримаса коварства, изменившая его черты практически до неузнаваемости. По инерции тянусь к своему клинку, импульсивно желая повернуться к источнику шума, но опасность, которая исходит от моей бывшей возлюбленной, что стала демонессой, не позволяет мне сделать этого. Зашипев на меня, как дикая кошка, Сивилла начала пятится в сторону джунглей. Истолковав это, как нежелание драться со мной, я резко оборачиваюсь, выставив Алетэю щитом.
Прямо из озера, нарушая амальгамную гладь воды, с шумом вырывались существа похожие на гигантских гарпий. Тысячи брызг разлетались в стороны, рождённые махами их полупрозрачных крыл, со свистом секущих воздух. Вот значит, что за племя выбрала для себя Сивилла. Но, в отличие от неё, я им явно не нравлюсь.
Кажется, сегодня мне предстоит совершить рыцарский подвиг, то есть сразиться с чудовищами. Это не очень приятное деяние, ибо их, как минимум две дюжины, но главная неприятность в том, что мы подобны.
Как обычно со мной бывает перед хорошей дракой, все движения стали казаться замедленными, а вдоль позвоночника побежал холодок. Секундой позже, понимаю, что это не из-за гарпий-мутантов: с хриплым шипением, со спины на меня напала Сивилла, вогнав мне в левый бок тонкий стилет по самую рукоять. Резко развернувшись, я слегка задеваю её Алетэей, полоснув по середине груди.
Её рана задымилась, от чего Сивилла громко взвизгнула. Кинув на меня взгляд полный ненависти, она взмывает вверх, растопырив свои глянцево-чёрные крылья. Ранение явно впечатлило гарпий, и желающих драться со мной поубавилось. Но, всё же, более десятка чудовищ неуклонно наступают на меня. Если бы не стилет в боку, да, как следствие, стекающая по бедру густая струя крови, я бы ни о чём не волновался.
Сивилла по птичьи сидит на краю огромной, горизонтальной плиты дольмена, из дали пронзая меня алыми сполохами своих чудесных глаз. А всё, что сейчас может делать принц Долины Грёз, это вертясь волчком, преграждать клинком выпады многочисленных когтистых лап. 
Меня теснят к озеру, и, когда под сапогами захлюпала вода, я предпринимаю контрнаступление.
Размахиваю Алетэей с попеременным успехом, а драгоценная жидкость рубиновыми бусинами поднимается вверх, чтобы после, упасть в воду и раствориться, расползаясь тонкими красными нитями. Спотыкаюсь, падаю, подняв вверх целый фейерверк серо-голубых капель. Коснувшись дна, задеваю торчащий в боку стилет; резкая боль отрезвляет начавшее затуманиваться сознание. Я боюсь избавлять своё тело от засевшего в нём оружия - пусть ещё немного послужит затычкой. Чьи-то цепкие пальцы хватают меня за волосы, и начинают тащить на глубину. Изгибаюсь морской змеёй, бью злоумышленника ногами в голову. Это оказался эффектный способ от него избавиться, но силы почти на исходе. Воды озера ледяные, и мои мышцы сковывает озноб, движения замедляются, я хочу всплыть, но тело отказывается слушаться. Медленно погружаюсь во тьму, о которой так мечтал прежде...
Трудно с чем-либо спутать ощущение, когда воздух касается мокрой кожи. Сильный спазм заставляет выплюнуть воду, что скопилась у меня в лёгких. Я содрогаюсь от кашля.
- Будь ты четырежды проклят! - слышу знакомый голос в метре от себя. - Я хочу убить тебя и сейчас, но не могу.
Пытаюсь подняться, и опять задеваю стилет, который всё ещё со мной. Укол боли заставляет меня снова закашляться. Сивилла берёт меня за шею холодными пальцами с острыми ноготками, и сильно прижимает к земле. Я пытаюсь сопротивляться, но, через миг, забываю обо всём, кроме боли, которая вспыхнула с удвоенной силой в моём боку.
- Замолчи! - в ответ на мою грязную ругань, говорит она, - Если нож останется с тобой, они смогут разыскать тебя по всюду, даже за пределами земель Схелы.
После, Сивилла рывком поднимает меня с земли, и я вижу лицо своей прежней возлюбленной близко-близко. На миг, взгляд её становится мягче, и даже почти прежним, и, если бы не опустошённость вен, моё сердце снова зашлось бы бешеным ритмом. Она же, мягко касается моих губ, потом отталкивает со словами:
- Убирайся! Если ты снова предпримешь попытку меня разыскать, я уйду в чертоги царств Хаоса, или спрячусь за стенами храма Стражей Бездны.
- Почему ты не поверила в меня, Сивилла?
- Поверить в тебя? Но разве ты Бог? Что принёс мне ты в мою жизнь, кроме боли.
- Позволь мне остаться с тобой на день, хотя бы чтоб набраться сил.
- Здесь нет ни дней, ни ночей, если ты заметил, а мои клыки не придадут тебе сил, тем более, что ты всё равно умираешь.
- Я не ведал, что творю, когда разбил тебе сердце. Я не желал этого. Прости.
В последний раз прижав к себе Сивиллу, я расцеловал любимое лицо, легко коснувшись её глаз губами. Отчаяние, вызвавшееся само наполнить меня силами, придало телу Истинную форму, и подбросило в небо, словно ветер.
Улетая отсюда, я знаю, что простился с Сивиллой навсегда. Я уношу с собой эту печальную любовь, заодно забирая и ту её часть, что принадлежала ей - таков дар моей магии эмпата, воплощённый прощальным касанием уст. Пускай ты снова станешь лёгкой, Сивилла. Пусть твой тёмный дух познает умиротворённость, бледная фиалка, что оправлена янтарём небес.
Север, Северо-запад - вектор этих сторон света должен вернуть меня к путеводной Уне.
Ещё в воздухе понимаю, что Мерцающий Момент близок и принимаю человеческую форму, оставив лишь крылья, чтобы не призвать смерть раньше времени.
Приземлившись, падаю навзничь на сером илистом берегу. Последней мыслью было: “Как мы встретились, моя нимфа, так и прощаемся. Круг замкнулся”.
Боль, конвульсии, спазм, дрожь; главное - перетерпеть, переждать. Да и выбора, в принципе, другого нет.
Окончательно прейдя в себя, скатываюсь к реке, и, всё ещё дрожащими руками, хороню в мягком иле чувство, обращённое мною в красно-чёрный кристалл. Закончив, опускаю руки в воду, смывая с них ил, смешанный с кровью. Пурпурный и серый… Раны на ладонях больше, чем я думал – видимо, острые края кристалла поранили мне кожу, когда я “просыпался”. Что ж, всему своя цена. А теперь нужно поспать.
Здесь достаточно мягко, и прохладный ветер, который дует в сторону алых вод реки, доносит неизвестные мне запахи. Не понимаю, нравятся они мне, или нет, но, по большому счёту, не важно. Главное сейчас - восстановить силы и побыстрей добраться домой.
Странно, только сейчас, лёжа здесь, я понял, что не знаю, для чего предпринял это путешествие. На самом ли деле мне была нужна Сивилла, или я всего лишь хотел окончательно убедиться, что потерял её. Я ведь всегда знал, что она не вернётся, так зачем же я всё-таки летал сюда? Может, правы мои сёстры, когда говорят, будто я попросту неприостановленный, и сначала делаю, а потом думаю? Или некто больший, пожелал, чтобы я услышал то, что говорила Сивилла обо мне, именно таким образом? Кто поймёт этих Властителей Судеб!
Не смотря на то, что эта мысль мне совсем не по вкусу, но может, я, по сути, мало чем отличен от Электры. Мне ведь тоже нужны иные, чтобы испытывать эмоции. Так было с Маленой, с Роландом, и, наверное, даже с Сивиллой, не говоря о тех, чьи имена я попросту не помню. Избегая привязанностей и сближения, Эли всё же честнее чем я, или, по крайней мере, благороднее. Но ведь я никогда не желал причинять страдание своим возлюбленным, напротив - я хотел разделить с ними радость. По сути же оказывается, что я только всё порчу, только оставляю рубцы на их душах. И зачем мне была дана эта красота? Наверное, у каждого упыря свои силки и ловушки, у кого острый ум да отзывчивость, у кого доброта да сердечность, подобные же мне завлекают свои жертвы красотой. И самое страшное даже не в этом - будь я злодей, со стандартным для него набором мотиваций, это ещё пол беды. Весь трагизм ситуации состоит в том, что я ни кто иной, как просто пустышка, потому что где-то, в чёрной глубине сердца, мне всё равно, ибо пустая душа видит только темноту. То, что я чувствую, всегда плавает где-то на поверхности, как жирная плёнка на воде, прочее же - слои моей сущности - ко всему безразличны. Вот такая красота. Но для чего-то же я, наверное, нужен?
Может стоит поискать совершенства? Хотя оно должно походить на Электру - почти ничего не испытывающую полноценность. Ведь тому, что полно, более уже и не нужно ничего. Нет! Меня это даже пугает, куда как лучше простота - в ней сокрыт такой потенции! 
Часто, при мысли об Электре, меня охватывает странное чувство, которое и сейчас явилось непрошенным гостем, стоило мне коснуться сердцем милого образа. «Ах, королевна…» - всякий раз хочется сказать мне, когда я в плену этого чувства, - «Простите, но порой мне кажется, что Вы только моя грёза, что Вас на самом деле и на свете-то нет. Вы словно часть моей души, что сорвалась с крыла и полетела лёгким пёрышком прочь, порхая рядом, чаруя взор и наполняя сердце тоской невосполнимой потери».
Опускаю руку на грудь, и чувствую что-то маленькое и жёсткое под рубашкой. Потянув за цепочку, лежащую вокруг шеи, достаю маленький кулон. Это аквамарин, подарок Эли, который я считаю своим талисманом. Он спас меня снова, спас от той боли, которая возникает от мысли о её нереальности.
Глубоко и тяжело вздыхаю, медленно поднимаясь и разминая чуть затёкшие крылья. Может всё не так уж плохо, и я, попросту, впал в уныние, заразившись от Сивиллы? В таких случаях, Эли советовала мне думать о чём-то большем, том, что выходит за рамки “я”, к чему мы, по какой-то причине причастны, а значит, нужны, ибо являемся линиями, составляющими лабиринт Вечности. Хотелось бы научиться верить в это, ведь такому как я не помешает ещё один вариант смысла бытия.
Взлетаю, приняв Истинную форму, и сразу ложусь на крыло. Следуя вдоль всё ещё красной ленты Уны, листаю складки пространства, неуклонно прорываясь к Этернии.
Где-то там, за целой книгой прозрачных трёхмерных страниц, есть Долина окружённая Синими горами. Их пронзает жила горного хрусталя, искрящаяся миллиардами сверкающих граней от прикосновения любого луча. Травы там точно голубая лазурь и сапфир, они сочны и полупрозрачны. А по паутинке множества дорожек, проложенных в этом самоцветном ковре, можно прийти к подножию девяти стройных башен, стоящих кругом. Они сложены из серого мрамора и горного хрусталя, увиты каменным кружевом и связаны меж собой серпантином висячих мостов. Небо там изумрудное, а дневная звезда, царящая в нём, играет многоцветными лентами лучей, споря красотой с ночными царевнами - четырьмя лунами, что владеют антрацитом ночного небосвода, украшая себя бриллиантовыми россыпями ярких звёздных ожерелий и прозрачными шалями предрассветных туманов.
Где-то там, куда без ошибки приведёт меня сердце, я распахну двери и обниму свою Королеву...