Голубая полоска зари

                ГОЛУБАЯ ПОЛОСКА ЗАРИ

                Повесть

                Глава первая


               Хорошо все-таки, когда твоя дочь графоманка! Не надо лезть в душу: все тебе преподнесут в виде дневника или очередной главы повести на ту же тему, что и дневник. Ты себе читаешь-почитываешь и делаешь выводы, а также осуществляешь родительский контроль.
               Приблизительно так думала Ирина Алексеевна, возвращаясь домой после ночного дежурства. Она, конечно, лукавила: никто ей дневник не давал читать, как и повесть, возникшую после очередных дебатов  мамы и дочки о будущем после окончания школы. Тут их мечты разбегались в разные стороны, так что «покой им только снился».
               Ирина Алексеевна не могла дозвониться домой целое утро. Дежурство ей испоганила «скорая», доставившая двух алкашей с разбитыми физиономиями. От запаха бормотухи и мерзкого вида парней, что-то по-бабьи причитающих, ее тошнило. Обрабатывая раны, она не нежничала – работала быстро и грубо, ибо жалости к пациентам не испытывала. Когда один из них дернулся от боли, на секунду протрезвев, Ирина Алексеевна прошипела:
               – Сиди, мразь. Таких отстреливать надо, а я спасаю от заражения крови.
               Пожилая медсестра глянула на нее с укоризной и поджала губы. Ирину Алексеевну это доконало, и в ординаторскую она вернулась на взводе. Там, развалившись на старом диване с высокой спинкой и изображая из себя настоящих докторов, попивали чаек двое мальчишек-стажеров. Вид у Ирины Алексеевны был так красноречив, что мальчики переменили позу на приличную, поливая чаем коленки, и замолчали. Но выйти не догадались, и тогда Ирина Алексеевна повернулась к ним спиной, набирая домашний номер. Телефон молчал. Она перезвонила отцу, жившему у младшей своей дочки Агнессы.
               – Папочка, – сказала она, чувствуя, как до неприличия сухо звучит это нежное слово,– очень тебя прошу – съезди к Вике. У меня совещание намечается. А там что-то неладно. – Она оглянулась на студентов – и тех сдуло с дивана прямо в дверь.– Она почему-то телефон отключила. Может, Вика не одна.
Папочка горячо заверил, что непременно съездит, прямо сейчас.
               – Купи ей огурцов, она любит. Я не хочу, чтобы она догадывалась, что это контроль. Ты же понимаешь, чего я боюсь.
С тех пор как в их доме появился этот парень, Стас Залевский, она не могла быть спокойной. Пусть приходит, но когда дома взрослые.
               А появился он в ее отсутствие и целых два месяца торчал вечерами с этими двумя детками – Викой и ее дедом. И как случилось, что дед влюбился в Залевского вместе с внучкой, Ирина Алексеевна прозевала. Она тогда училась в Москве на курсах повышения квалификации и процесс контроля осуществляла только по телефону. Что в классе есть такой почти отличник Залевский, она знала только по рассказам Вики. На родительские собрания ходил дед, ей хватало своих совещаний в больнице.
               Слушая дочь, Ирина Алексеевна представляла себе Залевского эдаким  плакатным пионером в красном галстуке, которого обожают учителя за отличную учебу и прилежание, а также одноклассники за верность заветам Ильича. Она к таким пионерам-комсомольцам всегда относилась скептически, но дружбу дочери с подобными типами поощряла. В корыстных целях, конечно: пусть помогают бездарной в математике Вике решать задачки.
               – Стасик здорово кумекает в политике, помогает Викусе по химии, такой вежливый и культурный мальчик, из порядочной семьи. Кстати, он полусирота, живет с теткой и отцом, а мама его умерла, когда мальчику было чуть больше восьми лет, – рапортовал Алексей Михайлович в Москву по телефону.– А еще она сдружилась с девочкой из параллельного класса, тоже учится хорошо. Помнишь, была такая у нее знакомая, Стелла? Теперь они все у меня на глазах, будь спокойна, Ирочка! У Вики уже  появилась по алгебре четверка!
               Сиротку Стасика и возобновленную подружку Стеллу Ирина Алексеевна увидела в первый же день приезда. Она специально не сообщила дату возвращения – хотела сделать своим сюрприз. Накупила кучу подарков и один экзотический – ананас. Нагрянула. А в доме веселье столбом. Гремит музыка, звенит посуда. На столе парадный сервиз. Папочка в переднике строгает в кухне лук для салата. Появление Ирины Алексеевны вызвало взрыв эмоций. Алексей Михайлович засуетился, Вика завизжала и кинулась маме на шею, гости почтительно застыли по углам комнаты. Ей показалось, что гостей многовато.
                – Здравствуйте, что празднуем? – весело спросила Ирина Алексеевна.
Пока ее отец ахал и охал, что она не дала телеграмму, а Вика, страшно возбужденная, хватала мамины сумки, куда-то тащила их, Ирина Алексеевна ушла мыть руки, но едва вернулась назад, как Вика закричала:
                – Мам! Знакомься с моими друзьями! – Она явно дурачилась, выдвигая вперед Женьку, знакомого Ирине Алексеевне до родинки на лопатке (спасала в детстве уколами).– Это Евгений Демченко, мой друг и соратник в борьбе с Топой! А это...
                Не узнавала Ирина Алексеевна свою дочь. Не было в ней этого неестественного напора, говорившего о крайней степени возбуждения. Она даже в близком кругу вела себя интеллигентно. Что ж ее так завело?
                – А это – Стелла! Узнаешь?
                Ирина Алексеевна никак не могла признать в этой вальяжной девице с бюстом кормящей матери прежнюю вертлявую чернушку, стреляющую глазами во всех без разбора. Стелла превратилась в волоокую красавицу типа Наталки-Полтавки, но с распущенными волосами. «Украинская Кармен»,– подумалось почему-то некстати. Потому что Кармен или Наталка-Полтавка уже поедала ее чисто женским взглядом.
                – А это ...– Вика вдруг осеклась, перехватив мамин взгляд в сторону Стаса.
                «А этот что тут делает?» – успела подумать Ирина Алексеевна, решившая, что дочь завела знакомство еще и со студентами.
                – А это... мой лучший друг – Стас Залевский. – А это – мой лучший дед, Алексей Михайлович! – нервно засмеялась Вика.
                – Не дурачься, Вика, –  улыбнулся дед.
Плакатный комсомолец и почти отличник (или уже не почти, а целиком?) шагнул из тени навстречу и приветствовал ее медленным кивком с едва заметной улыбкой.
                И все. Больше Ирина Алексеевна ничего и никого не слышала. Отвечала невпопад, ела не глядя. Вот она – опасность для дочки! Парень не просто высокий, крепкий и по-настоящему привлекательный. В нем было то мужское обаяние, которое появляется с жизненным опытом. Какой там мальчик! Сколько же ему лет? Это готовый продукт для отравы женских сердец. И знает это. Вон сколько достоинства! И никакой суетливости, как в мальчишке Женьке. Они пару раз встретились глазами и поговорили взглядом: «Не тронь мою дочь, катись к Стелке!» – сказала встревоженная мать. «Это мое дело, я сам определюсь»,–  ответил он.
                Когда все разошлись после довольно бестолкового ужина, где два человека затаились в красноречивом молчании, а остальные болтали глупости, Ирина Алексеевна сказала отцу:
                – Чтобы этого мальчика в доме без нас, взрослых, не было!
                – Ирочка, – испугался Алексей Михайлович, – что случилось? Ты его знаешь уже? Он тебе не понравился? Но он же с Викой занимается химией, физикой и математикой! Его же к ней прикрепили!
                – Ой ли? – усмехнулась Ирина Алексеевна.– До чего, папа, ты наивен! Это же взрослый парень, понимаешь? Взрослый!
                – Это плохо? – изумился Алексей Михайлович.
–Это ужасно. Ты хочешь, чтобы твоя любимая внучка принесла в подоле младенца?
                –И-ирочка! – скривился Алексей Михайлович.- Ты же интеллигентная женщина! Наши дети порядочные, твоя дочь...
                – Папа, – оборвала Ирина Михайловна и сощуренным насмешливым взглядом уставилась на своего старика, застрявшего где-то в позапрошлом веке.– Ты что – забыл? Ты хочешь повторения?
                Алексей Михайлович совершенно по-детски заморгал глазами и покраснел. Он, конечно, ничего не забыл, но тот был негодяем, а этот исключительно честным человеком!
                Какие приметы исключительной честности он подметил в Залевском, Алексей Михайлович не смог бы оформить словесно, это его сердце говорило: мальчик порядочный, порядочный! Он, старик, не мог смотреть на Викиного друга женскими глазами, но зато видел, как смотрит Стас на Вику. По-дружески нежно. Вот. И нечего паниковать.
                Что-то приблизительно такое он выложил Ирочке в качестве аргументов в защиту Стаса, на что получил ответ, сопровождаемый тяжелым вздохом:
                – Дон-Кихот несчастный...
                На следующий день Ирина Алексеевна подробнее расспросила дочь про школу и новых друзей, но Вике так хотелось почаще произносить имя Стаса, что она то и дело сворачивала на эту тему. «Плохи наши дела»,– думала ее мать, наблюдая, как блестят дочкины глаза при одном только имени Залевского.
                – Мам, он будет нейрохирургом, представляешь?
                – Ну и ну, – почему-то удивилась мама.– Везет нам на нейрохирургов...
                Вика пропустила эту странную реплику, что еще раз подтверждало ее полную оглушенность. И это Вика – с ее чуткостью к слову, интонациям, взглядам!
                – Он ходит в школу юных медиков при мединституте и даже имеет свою тему! Научную! Сам профессор с ним консультируется!
                – Это что-то новое. Бедный профессор.
                – Я не так сказала, – засмеялась Вика. – Но ты же меня поняла! Ты же, наверное, знаешь про этот кружок?
                – Краем уха слышала. Что-то вроде подготовительных курсов для будущих медсестер.
                – Мама, ты что?! Их уже на операции водили! Стас хочет быть именно нейрохирургом.
                – Ладно, все мы в детстве мечтаем кем-то стать. Похвально, конечно, что он выбрал такую... элитную область медицины. Но надо еще поступить в институт, потом в аспирантуру именно на такую кафедру, что, поверь мне, не так уж и легко. Там таких желающих Стасиков и без него хватает.
                – Мама, он – талант! Ему все легко дается!
                – Ну и давно ты в него втрескалась?
                – Ма-ама!
                – И давно?
                – Если по-настоящему, то в трудовом лагере!
                – А не по-настоящему?
                Вика засмущалась:
                – В третьем классе.
                – Солидный стаж для болезни... Считай, что хроника с последующими осложнениями. Только давай договоримся: в доме гулек без меня или деда не устраивать. Нечего вам делать... вдвоем.
                – А с Женечкой вдвоем можно? – ехидненько поинтересовалась Вика.
                И с этой минуты разговор пошел вкривь и вкось, а потом исчерпался, когда  Ирина Алексеевна вырулила на привычный иронический тон.

Продолжение:http://www.proza.ru/2010/07/13/1040