Ларион. Гл. 13. С фронта

    

   Дней через десяток после Крещения ранним утром в дверь землянки кто-то настойчиво постучал. Нащупав в темноте винтовку, Ларион пере-дернул затвор, бесшумно подошел к двери.

   – Кто?

      - Вставайте, лежебоки! Скоро рассветет, а вы всё спите. Сколько можно?! Наверное, у вас уже пролежни на боках появились. – Послышался с улицы задорный голос Ивана.

    – Ну, братан! Перепугал нас, – открывая запоры, обрадовался Ларион, –  заходи.

    – Как я полезу в эту темную дыру. Одевайтесь, выходите на улицу. Потолковать надо. Трескучие морозы давно прошли. Погодка такая, что бродил бы по лесу целый день. А Сереги чего не слышно? Живой он?

    – Живой! А что со мной может случиться? – донесся из темноты голос Сергея.

    Быстро одевшись, в накинутом полушубке выскочил Сергей, а за ним и Ларион. Поздоровавшись с обоими за руку, Иван хлопнул Сергея по плечу:

  – Ну как нога? Пару километров выдержит?

    – Всё в лучшем виде! Расхаживаю. Думаю, что не только два, а и больше прошагать смогу.

    – Вот и хорошо! А разговор у меня к вам такой: собирайте-ка вещички, одевайте свою военную форму, прочую амуницию и айда домой. Что глазами захлопали? Не врубились, или не понимаете?... Всё! Конец вашим лесным похождениям!

    – Как? Вот сейчас, сразу? – не понимал Ларион.

    – А чего тянуть? Прямо сейчас и собирайтесь. Позавчера сушиловские и гайновские ребята в Боровичи ездили. Всё в порядке! Только их заставили оружие принести и сдать, как положено. Чтобы было по всей форме. Так они и вчера снова ездили. Винтовки с патронами сдали, а им взамен выдали документы о том, что новая власть никаких претензий к ним не имеет. Уловили?!

    – Это плохо, – задумчиво протянул Ларион, – винтовку я хотел оставить при себе, чтобы на охоту с ней...

    – Здесь, братан, выбирай одно из двух: или винтовку сдать, или в лесу оставаться. Другого выхода нет. Явишься без оружия, тогда неизвестно, как дело обернуться может. А еще я вот что придумал: довезу вас по лесному зимнику до Маловязницкой дороги, а сам – обратно на эту, воз дровишек нагружу. До дома вы дойдете пешком.

    – Здорово придумал! – подметил Ларион, – но еще лучше, если мы пешком войдем в Малый Вязник со стороны Козлова. На ту дорогу мы сможем сейчас проехать?

    – А почему бы и нет? Дорога с Крестов на Козлово как раз и выходит за Малым Вязником. Снег не глубокий, доберемся.

    – Тогда, Серега, идем быстро собираться. Уже светает. Надеваем шинели, обувку – тоже солдатскую…– заторопился Ларион.

     Уже из землянки слышался его голос:

     – Когда мы в Малый Вязник придем, там, для порядка, зайдем в дом к кому нибудь. Если на улице никого не встретим. Можно к Степке, а можно к Яшке. Мы с ними хорошими друзьями были, друг к другу в праздники всегда в гости ходили. Да там все ребята и мужики нормальные, не то, что в Козлове, где как ни парень – так бандит. В Козлове все мужики в тюрьмах побывали, некоторые по два, а то и по три раза. И молодежь туда же... В Малом Вязнике – совсем другое дело... Там между делом скажем, что полк распустили по домам, а мы идем из Угловки с вечера, что Козлово прошли до утренней зорьки, не останавливаясь, а сейчас у тебя нога загудела, да и перекурить не мешало бы.

    – Так я же не курю.
    – Это не важно. Главное – чтобы в Малом Вязнике нас видели... Иван! Слышишь меня?
    – А что?

    – Я думаю, – продолжал Ларион, – что с собой надо взять только винтовки и немного патронов. Гранаты, штыки, противогазы, да и охотничье ружьё лучше пока здесь оставить. Через пару дней за этим имуществом специально приедем. Так?

    – Конечно, приедем. О чем разговор!

   Еще не было и полудня, как в Соинское почти одновременно, с двух разных сторон въезжали две подводы. Со стороны Болкина – тяжело нагруженная дровами. Рядом с возом мерно вышагивал Иван Захаров, легко придерживая в руках добротные ременные вожжи. Со стороны Малого Вязника –  во весь опор мчался легкий двухместный возок. Впереди – ку-чер, привстав и лихо заломив на затылок шапку, размахивал кнутом что-то весело выкрикивая. Подлетев к дому Захара Захаровича, он вовсю мочь прокричал:

    – Эй! Хозяева! Гостей принимайте! Не слышите, что ли? Принимайте гостей!

    Первой, не одевшись, на крыльцо выскочила Дарья Матвеевна – мать Лариона. Увидев людей в солдатской форме, она всплеснула руками, запричитала:
    – Батюшки! Да не Ларион ли это приехал с фронта? И вправду он!

    Мать бросилась на шею подбежавшему сыну и сквозь слезы радости говорила и говорила:
    – Сынок!... Живой! Четыре года. Сынок!... Да как же это так!... Четыре года... Наконец-то дождалась!

    – Не хныкай тетка Дарья! Радоваться надо! Ларион! Да отпусти ты свою мамку, забирай вещички. Мне еще Серегу довезти надо! – весело кричал кучер.

    Не дождавшись ответа, он сбросил вещмешок, воткнул винтовку ложем в снег, взмахнул кнутом.
   – Э-ге-гей! Залетная! Держись, Серега! – вновь раздался задорный голос кучера.

    Лошадь резво рванула с места, только тогда Ларион, вырвавшись из объятий матери, вдогонку прокричал:
    – Яшка! Серегу выгрузишь – и сразу сюда! Понял?
    – Э-ге-гей! – донеслось в ответ, и повозка скрылась за новым недостроенным кирпичным домом.

   Лихо задернув левую вожжу на крутом повороте, Яшка увидел, что метрах в десяти навстречу им двигается подвода, тяжело нагруженная дровами. Он резко натянул вожжи, возок с визгом занесло в сторону, а лошадь, пролетев по инерции еще несколько шагов, очутилась в глубоком сугробе.

   Следует отметить, что испокон веков ребята соседних деревень всегда старались друг перед другом показать свою удаль. А уж если доводилось проехать по соседней деревни на лошади – то обязательно перед деревней даже самую тихонькую лошаденку так «разогревали» кнутом, что она вихрем пролетала мимо окон стоявших домов,  а наездник для пущей важности,  лихими выкриками разгонял с дороги зазевавшихся прохожих. Такие выходки зачастую оказывали свое воздействие,  особенно на молоденьких девчонок,  которые и впрямь считали,  что соседские ребята несравненно лучше "своих".

  – Куда прешь,  бестолковый! Яшка, ты? Погубишь когда-нибудь свою клячу. Еще секунда и раздавил бы её мой мерин,  как пить дать!

  –  Ванька, не шуми понапрасну. Видишь,  я солдат с фронта привез! Бросай вожжи и беги к бате. Братан твой, Ларион,  вернулся!  А мне сейчас некогда,  я еще Серегу домой завезу. Он раненый!

   Выпятив лошадь из сугроба, Яшка аккуратно объехал встречную подводу, снова вскочил в возок и со своим неразлучным "Э-ге-гей" лихо понесся к дому Сергея.

   Всё получилось,  как нельзя лучше. Вручив Сергея родителям,  тоже оказавшимся дома, Яшка дважды из конца в конец птицей пролетел по деревне с радостной вестью о прибытии Лариона и Сергея с фронта. Иван,  не разгружая дрова и не выпрягая своего мерина,   схватил ведра, бегом принес воды и затопил баню, отметив, что для вернувшихся солдат попариться в горячей баньке ничем не хуже,  нежели сходить в решающую победную атаку.

   Среди жителей деревни о прибытии Лариона и Сергея одним из последних "узнал" Захар Захарович. На этот день у него была намечена поездка в деревню Перелоги, чтобы отвезти пару сшитых хромовых сапог. По предварительной договоренности заказчик ожидал его в строго назначенное время. "Для всех соседей так будет выглядеть убедительнее, если меня не окажется дома," –  размышлял Захар Захарович, – "а договоренность нарушать нельзя. Все заказчики знают, что путящий сапожник своё слово сдержит. Обмануть заказчика, или, пусть даже по серьезной причине, сорвать срок выполнения заказа, можно только один раз, потому, что второго случая уже может не быть: заказчики не пойдут. Это строгое правило заведено еще дедом, а может быть и раньше. Надо ехать".

   Как всегда, заказчик остался доволен выполненной работой, сполна рассчитался и предложил мастеру "дунуть по шкалику за обоюдно выгодную сделку, а главное за то, чтобы сапоги служили долго и без всякого износу".

   Согласившись с таким предложением, обычно не словоохотливый, мастер на этот раз выложил некоторые "секреты" придания блеска сшитым сапогам и к неподдельной радости заказчика, подарил ему специальную суконную ленточку.

    – Не всякие суконки годятся для этого дела – предупредил Захар Захарович, – это лучший материал, который мне удалось раздобыть в Боровичах еще лет пятнадцать назад. Взял целый отрез. Берегу! Отстригаю ленточки по половинке аршина в придачу к сапогам, но не всем, а только моим лучшим заказчикам.

   Возвращался Захар Захарович навеселе, во второй половине дня. Не успел он на своем Воронке въехать в деревню, как первый же встречный паренек лет десяти окликнул:

    – Постой! Постой! Дядя Захар, постой!
    – Дело какое, али так, прокатиться? – натянув вожжи, поинтересовался Захар Захарович.

    Паренек подбежал к повозке, картинно подбоченился и, выставив ногу вперед, ехидно произнес:
    – Скажи-ка, дядя Захар, где это тебя черти носят?
    – Цыц, сопляк! За такие слова враз кнутом выдеру!

    – А вот и не выдерешь! От того, что здесь такие дела творятся! А у тебя сейчас большая радость будет!
    – Это какая же такая радость? – не понял Захар Захарович.
    – Самая настоящая. Бабы говорят, что у Захара Захаровича такая радость, а его где-то черти носят. И теперь не понял?

    – Нет. Ничего не понял.
    – И до чего же ты непонемучий, Дядя Захар. Ларион с войны приехал, а ты здесь со мной лясы точишь! Теперь-то понял?
    – Что ж ты мне сразу... А ну-у-у!

    Захар Захарович дернул за вожжи. Воронок, только того и ожидая, резко рванул с места, а парнишка с веселыми возгласами, все-таки успел вскочить сзади "на запятки".
    Около крыльца, смоля цигарками, стояли деревенские ребята.

    – Фронтовик дома? – прокричал Захар Захарович, останавливая коня.
    – Опоздал, дядя Захар! Фронтовики в баню ушли окопную грязь отмывать, – ответил один из парней и продолжил, – Ванька первым сообразил, что нужно баню стопить. Пару охапок самолучших сухих березовых дров считай, за полтора часа спалил.

    – А выстояться успела баня?
    – Всё в полном порядке. Времени-то – скоро ссумеряться будет.
    – Эх, жалко!... – с досадой проворчал Захар Захарович.
    – А чего жалеть, дядя Захар? Отмоют они месяцами накопленную грязь, тогда и увидитесь, – настаивал всё тот же словоохотливый парень.

    Захар Захарович на секунду задумался, но тут, же уверенно взмахнув рукой, проворчал:
  – Да нет! Я уж лучше прямо сейчас схожу.

   Привязав коня, Захар Захарович по узкой виляющей тропинке направился к бане. Деревенские ребята, посоветовавшись,  потянулись вслед за ним.

    –  Э-э-э-эх, хорошо!  Ну и парок!  Поддай-ка еще на пятачек!  – слышались из бани задорные голоса,  сопровождаемые хлесткими ударами веников.
    – Давай! Давай!  Еще чуток!  Э-э-эх!

    Вдруг в предбаннике с шумом хлопнула дверь, с треском распахнулась наружная,  и в клубах густого пара,  под общий смех подошедших ребят, красные,  как поджаренные раки,  оба фронтовика нагишом бросились в пушистый сугроб. Через мгновение вскочив,   они скрылись в дверях бани,  откуда снова послышались их выкрики и хлестанья вениками.

    – Совсем спятили ребята!  – остановившись, пробурчал Захар Захарович.

    – Ну, Дядя Захар,  повидался с сыном? – толкнул его в бок, остановившийся позади Сенька Анисимов.

    – Повидался! А почему их двое? Кто второй? Поначалу я думал, что они с Ванькой парятся. Но вижу: это не Ванька... А по-честному: я обоих не узнал...

    После бани, разгоряченные и посвежевшие, в чистых тканых рубахах-косоворотках, фронтовики сидели за шипящим самоваром, с шумом отхлебывая из блюдцев глотки ароматного чая. Чуть поодаль, за этим же столом вели беседу их родители – отцы. Стоявшие перед ними до краев наполненные чашки оставались нетронутыми.

    – Мать! Достань-ка нам с Алексеем из ларя холодненькой, – не выдержал Захар Захарович, – в бане мы не были, от того горячее сейчас организм не принимает.

    – Нельзя сегодня! Сам же говоришь, что ребятам завтра нужно в Боровичи ехать. А твой организм, похоже, где-то успел принять на радости. Так? Или я ошибаюсь?

    – Нет, мать, не ошибаешься. Это с заказчиком за сшитые сапоги мы по глотку согрешили.
    – Оно и видно, что по глотку… – съязвила Дарья Матвеевна, постояла в раздумье, вышла на кухню и уже через секунду вернулась, держа в руках литровую бутылку анисовки и праздничные рюмки на высоких тонких ножках.

    – Наливай Захар, а я пока закусить чего-нибудь принесу. Архип! Ванька! А вы чего в стороне сидите? Двигайте скамейку к столу.

    После первой рюмки Алексей Михайлович предложил обдумать первоочередные дела, так как в любой момент деревенские парни могут забежать на минутку поздороваться, а некоторые из любопытства могут заглянуть и на целый вечер.

   Признаться честно, то всё у них было обдумано и обговорено уже не один раз. Поэтому, Захар Захарович без лишних рассуждений подвел итог:

    – Одним словом, порешим так: завтра Архип на своем коне свезет фронтовиков в Боровичи, остальные будут вести подготовку для пивоварни. Если в Боровичах всё обойдется нормально, то послезавтра варим пиво в двух больших дошниках, чтобы хватило на всю деревню. Следующий день – суббота. Возвращение сыновей мы и отметим в субботу, после бани. К воскресенью, как раз, пиво наберет полную силу – будем похмеляться. Еще один момент: в Боровичах ребята рассказывают только чистую правду. Говорят, что новый начальник всё насквозь видит, его не обманешь. Отпустит он подобру-поздорову, вот тогда и погуляем. Всё правильно?

    – Всё-то у вас, мужиков, гулять, пить, да похмеляться! А почему не сказал, что пироги надо испечь, что закуски всякой надо наготовить. Одного хлеба, почитай, буханок пять уйдет.

    – Ну, это, мать, уже ваши, бабьи дела. Вы про них лучше нашего знаете и разбираетесь. Может быть бычка завалить? Это мы враз устроим, если нужно.

    – Никаких бычков не надо. У нас лесного мяса столько, что не знаю куда девать. Все кадушки засолены. Придумаем что-нибудь и без бычка.


    В Боровичах всё обошлось – как нельзя лучше. Вновь прибывший из Питера военный комиссар внимательно выслушал ребят, подметил:

    – В день революции мы очень опасались вашего эшелона. Даже готовились пустить его под откос но, к нашей великой радости, еще в Колпине обнаружили, что там все вагоны пустые. Три десятка пьяных в стельку офицеров – не в счет. Так и отметим, что своим побегом из эшелона вы помогли делу Революции. Сдавайте оружие и отправляйтесь к себе до-мой. Отдохните, помогите родителям, а если понадобится, то мы вас вызовем. К Советской Власти претензии у вас есть?

    – Никак нет! – четко, по-военному ответил Сергей.
    – Какие могут быть претензии, если мы не знаем что это такое… – вставил Ларион.

   Комиссар ухмыльнулся, пояснил:

    – Раньше вы, крестьяне, на кого работали? На барина работали. А теперь будете работать сами на себя! Уловил разницу?

    – Если это так, то на нас можете положиться. Мы за Советскую Власть!

    – Вот и договорились. Сдавайте оружие, а я пока вам документы выпишу, чтобы было по всей форме. Чтобы не пришлось вам более скрываться по лесам, да жить в холодных землянках.